Маринка, хозяйка корчмы

Ульяна Гринь, 2023

Попаданки долго не живут. Настоящие попаданки в настоящий другой мир, неприветливый и суровый.Только если повезёт. Но разве можно назвать везением тяжёлую работу служанкой? Я, конечно, не белоручка, однако стирать бельё в реке и топить печь никогда не умела. Да и языка не понимаю!А этот мир подкидывает мне одни сюрпризы. Вызов бросает! Что ж, принимаю, даже если ошибаюсь и падаю. И влюбляюсь против воли. Да в кого?! В бирюка, который меня и за женщину-то не считает!Ну и пусть. Есть на свете существо, ради которого можно всё вытерпеть и всё вынести.Попаданки не сдаются!

Глава 4. Уборка и обед

Если честно, кровать меня озадачила.

Как я и предполагала, Аллен столяр и делает мебель на заказ. Но про кровать я знать ничего не могу, потому что я тут новенькая. И даже не в доме, а в мире. Так что…

— Извините, пожалуйста, — сказала я женщине. — Я не в курсе. Мне Аллен ничего не сказал.

— Какая возмутительная халатность! — оскорбилась она. — А ну, немедленно позови его!

— Он уехал.

Я старалась сохранять спокойствие. Когда-то давно, до рождения Таши, я работала секретарём и имела дело вот с такими кликушами. Нужно быть просто слоном, чтобы не поддаться на провокацию и не начать спорить или орать в ответ. Вдох-выдох, любезная улыбка.

— Но, когда он вернётся, я обязательно передам ему, что вы приходили и выразили неудовольствие.

Тётка задохнулась от этого своего негодования и замолчала. А я развернулась к ней спиной и пошла к дому. К Чиби.

Да, ей же надо придумать имя!

— Таша, — тихо произнесла я и испугалась. Нет! Только не Таша. Не Наташа, не Наталья! Конечно, в моём случае суеверной быть уже нет резона, но всё же. я назову девочку по-другому. Как-нибудь красиво и со значением.

Потом.

Позже.

При мысли о Таше в груди снова заныло, но я постаралась загнать воспоминания далеко и глубоко в сердце, чтобы ковырять их потом. У меня много дел. Сварить обед, вычистить кухню и комнаты, потому что в таком сраче жить нельзя, и заняться наконец Чиби.

— Эй ты! — раздалось за спиной.

У себя в прошлой жизни я ни за что не обернулась бы — я не «эй ты». А тут… Каюсь, от неожиданности! Посмотрела через плечо и поняла, что зовёт меня уже другая тётка. И не с улицы, как первая, а из-за забора. Она была толстенькой и кругленькой, как моя соседка баба Валя, а ещё какой-то уютненькой даже с первого взгляда. Даже глаза у неё блестели от любопытства, как у бабы Вали. Тётка поманила меня рукой с таким заговорщицким видом, что я подошла тут же. Думала, скажет мне что-то интересное, но нет.

— Ты, что ль, новая служанка господина Аллена?

— Я, — призналась. — А что?

— Да ничё! Прям сочувствую тебе! Бедненькая… Худенькая какая! Нелегко тебе придётся — у него ж работы-ы-ы!

Она тянула это последнее слово и качала головой, будто знала, что я умру от истощения сегодня же вечером. Пожав плечами, ответила ей:

— Ничего, справлюсь. Спасибо за заботу.

Вот не люблю, когда меня так фальшиво жалеют…

А тётка кивнула на крыльцо, где смирно сидела Чиби:

— Девчоночка-то у господина Аллена ущербная получилась. Намучаешься с нею, ой намучаешься!

— Мне не тяжело, я люблю детей.

Запнулась на последнем слове. Да, я любила чужих детей — обычно издалека и на полчаса, не больше. Они казались мне глупее Таши, да и вообще… Таша была моим космосом.

Я оглянулась на крыльцо. Чиби смотрела на свои ручки, сложенные на коленях, обтянутых длинной юбкой платья. Ущербная? Никакая она не ущербная. Она просто маленькая девочка, которую никто не любит.

Кроме меня.

А как же Таша? Неужели я смогу просто так заменить мою родную дочь каким-то чужим ребёнком?

Девочка подняла на меня пронзительный взгляд тёмных глаз и протянула ручки. Мол, возьми меня, пожалуйста! И я растаяла мгновенно. Мои сомнения испарились, как будто их и не было вовсе. Да, я люблю эту малышку. Уже. Полюбила сразу, как только увидела.

И сейчас торопливо подошла, взяла её на руки и прижала к себе. Нежная щёчка прилипла к моей щеке — так доверчиво, что я чуть не разревелась. Милая моя Чиби, я назову тебя Любовь. Любушка, Люба. Чтобы ты всегда знала, что я тебя люблю.

— Хочешь, я буду звать тебя Любовь? — спросила у девочки. Та оторвалась от меня, заглянула в глаза. Вопросительно. Я пояснила: — Это потому, что я тебя люблю. И папа обязательно полюбит.

Она кивнула. Я попросила:

— Скажи: Любовь.

Чиби пошевелила губами, словно пыталась, но ничего не сказала, только молча прижалась ко мне, пряча лицо на плече. Эх, малыш, если бы я могла тебе помочь… Если бы тут были логопеды или психологи… Но тут нет даже электричества, только магическое ожерелье, которое помогло мне понимать здешних и быть ими понятой! Что уж говорить о врачах.

— Ладно, ничего страшного, — сказала я. — Пойдём-ка готовить обед. Знаешь что? Я думаю, мы возьмём все ингредиенты, котелок с кашей и займёмся готовкой в большом доме. Потому что там есть плита, а с очагом у меня совсем не сложилось.

Чиби, то есть, уже Люба, фыркнула мне в плечо, как будто ей стало очень смешно, и я обрадовалась. Она всё понимает, это уже хорошо. А то, что такой дичок — это пройдёт. Надо только время и терпение. И много-много любви и заботы.

Уж это я ей обеспечу.

Прихватив кусок мяса, лук и котелок с неполучившейся кашей, я понесла всё это и Любу в большой дом. Хорошо, что Аллен даже не помыслил запереть дверь, иначе я поцеловала бы её и обрыбилась. А так прошла по уже знакомому коридору в зал, потом за стойку и в кухню. Слава богу, призраков там не было. Но и дров тоже. А где их искать? Снова идти в пристройку?

Но я решила всё же тщательнее осмотреть большой дом. Мои поиски увенчались полным и бесповоротным успехом: я нашла поленницу в одной из комнат, прилегающих к кухне. Дрова оказались вполне себе сухими, очень даже пригодными, и я смогла спокойно растопить плиту. У стены нашлись нормальные кастрюли и сковородки, я нашла щипцы, чтобы вынимать и вставлять кольца конфорок. Люба-Чиби пристроилась на одном из столов, я дала ей картофелины, чтобы поиграть, и девочка принялась ковырять картошкины глазки. Вот хозяйственная!

Ладно.

Надо будет ей сделать хоть какие-то игрушки.

А пока я обнаружила останки мутного растительного масла, которое не пахло прогорклым, плеснула его в сковородку и оставила разогреваться. Тем временем не очень острым ножом порезала мясо на мелкие бруски и бросила в сковородку. Мясо зашипело, скукоживаясь, а я принялась резать лук. Отложила его в сторону. Надо залить мясо водой и потушить, а бульоном разбавить кашу.

Обернулась к Любе. Она как раз пыталась привлечь моё внимание, махала рукой куда-то в сторону. Я посмотрела туда машинально и снова икнула.

Призрачная горничная в длинном платье, в таком же длинном белом переднике и в накрахмаленном чепце с лентами и кружевными оборками стояла у стены, сложив руки на животе. Она смотрела прямо на меня, словно ожидая указаний. А я смотрела на неё, невежливо раскрыв рот.

Люба рассмеялась, показывая на неё, и я очнулась. Что за парад призраков в этом доме? Даже интересно! Нет, уже почти не страшно. Самую малость ссыкотно где-то под ложечкой, а так норм. Никто же не бросается на меня, не угрожает. Вроде бы здешние призраки — добродушный народ. Но я не люблю, когда на меня так смотрят.

Поэтому махнула на горничную рукой и сказала громко и внятно:

— Иди, занимайся своей работой!

Добавила по приколу:

— Там в зале надо убраться, а то свинарник развели!

Горничная с достоинством присела в старомодном книксене и, развернувшись, удалилась прямо сквозь стену.

А я проворчала:

— Ходют тут, понимаешь, ходют…

И подкинулась: мясо! Оно чуть было не начало пригорать. Но я успела вовремя, слава богу, и потрясла тяжёлую сковородку. Кажется, время добавить лук, а потом и воду, а ведь ещё надо найти соль… Есть в этом мире соль? Специи должны быть, а вот соли я не видела.

Здесь надо всё хорошенько обыскать. Раз уж я нашла посуду, значит, и всякие приблуды для готовки быть должны. Просто обязаны!

Бросив лук в мясо, я налила немного воды, зачерпнув чаркой из бадьи, и спросила у Любы:

— Детка, может быть, ты знаешь, где тут соль и специи?

А потом вздохнула:

— О чём я спрашиваю… Ты, наверное, даже не в курсе, что такое специи.

Люба помотала головой и с деловитым видом сползла со стола на животе. Я удивлённо смотрела на девочку, а она прошествовала прямиком к старинному ржавому сундуку и попыталась приподнять тяжеленную крышку. Разумеется, крышка не поддалась. Я пришла ей на помощь, выслушала протестующий скрип несмазанных сундучных петель и озадаченно уставилась на сокровище, которое подкинула мне судьба.

Предыдущая повариха в этом заведении явно была женщиной аккуратной до педантичности. В сундуке, разделённые полочками и перегородками, стояли деревянные коробочки — все одинаковые, все подписанные выжжеными на крышечках надписями. Что подписанные — это просто великолепно! Что я нифига не понимаю в подписях — уже хуже. То есть, читать-то я могу, но что может означать «Арбека»? Или «Пириуль»?

Понятно, у меня на несколько часов есть увлекательнейшее занятие: пробовать специи на вкус!

Конец ознакомительного фрагмента.