Фонарики в небе

Ульяна Владимировна Орлова, 2023

Мишке Жукову 12 лет, он едет отдыхать в деревню со своим приемным отцом, Юрой. Отдых в деревне-казалось бы, самая обычная жизнь. Однако во время отдыха случаются самые разные вещи. Здесь Мишка находит новых друзей, узнает о том, как его отец стал капитаном дальнего плавания, находит общий язык со своей новорожденной сестренкой… Да и у Юры дел полно: он помогает жене, печет хлеб, ловит рыбу, а потом организует плавание в Крыму с детьми из многодетных семей. Как все успеть? Когда у тебя на руках новорожденная дочка и приемный сын-подросток? Как научиться не отчаиваться и вовремя успевать на помощь? И самое главное- как стать настоящим отцом и вовремя оказать поддержку своему сыну? Эта книга для тех, кто любит жизнь. Книга о любви человека к человеку. Книга о том, что волнует каждого из нас: дружба, взаимопомощь и надежда.

Глава 1

Парус

1

— Юра, доброе утро!

Юра медленно открыл глаза: стол, тёмно-синие шторы, за которыми золотистыми пятнами играет солнце. В комнату кто-то тихонько вошёл. Юра сел на кровати и увидел Мишку: босого, лохматого, в одной майке. Мальчик нерешительно переминался с ноги на ногу. Юра улыбнулся и взял его за тёплые ладошки.

— Доброе! Как спалось?

— Отлично! Юра, а мы поедем сегодня в Москву?

— Да… Который час?

— Половина восьмого.

— Ого. Ну, я сегодня задрых.

Юра встал, отодвинул шторы — погода сегодня в самый раз для прогулок: небо чистое, ветки деревьев покачиваются на ветру. Будет солнечно, но не жарко: ветер, скорее всего, юго-западный, или зюйд-вест, ветер прогулок и приключений. На сегодня дел — море.

— Пошли завтрак готовить. Будем теперь сами хозяйничать.

— Ага! Как там Наташа без нас?

Он и сам бы хотел это знать. Хотя он вернулся от неё вчера, кажется, будто месяц, как расстались.

…Она стояла, прислонившись лбом к оконному стеклу. Вся её хрупкая фигурка, замершая возле окна, напоминала лепесток-каплю свадебного наряда, который недавно сбросила вишня: её зелёные ветки с соломенными завязями покачивались за окном. Солнце пёрышком скользило по листьям, золотило длинные волосы Наташи. Птица с ярко-жёлтым клювиком и серым брюшком прыгнула на ветку, повертела маленькой головкой и осталась качаться на ней. Наташа не шевельнулась. Колыхнулись узкие плечики, и снова — та же неподвижность и молчание. Лепесток-парус. Чуть дунешь — полетит, помчится по голубовато-изумрудной глади…

Он такой её помнит с того момента, как они познакомились. Лёгоньким парусом, который ставят на маленькие яхты.

Юра тихо подошёл сзади, коснулся её плеч.

Наташа чуть слышно всхлипнула.

Он обнял её.

— Меня никуда не пускают… — шепнул ей на ушко.

Она мельком глянула на него — два моря. Моргнула: капли-алмазы осели на щёчках.

— Ладно тебе… — он провёл по шёлковым волосам — захотелось уткнуться в них носом. — Ну, ты чего?

Познакомились — это неточно. Встретились спустя семь лет после окончания школы. И стали узнавать друг друга — заново. Не была Наташка в школе парусом. Снежинкой: маленькой, лёгкой, едва заметной — такие опускаются иногда на шерстяное пальто и быстро тают, если их поднести к лицу — от тёплого воздуха.

— Юр… Я не могу. Я замучалась здесь. Совсем…

— Что, опять звонили?

Она опустила голову.

— Из Москвы. Им ведь не скажешь, что мне себя тяжело нести, не то что аппаратуру…

— Не понимают?

— Понимают. Даже подождать готовы.

Сложно поверить, что ей тяжело себя таскать. Она двигается легко и бесшумно. Даже сейчас…

— А вчера из женской консультации звонили. Я уже решила. Я напишу им, что уезжаю к тёте. Устала…

Он робко дотронулся до её животика.

— Неужели обманешь бабушку-врачиху?

Она снова посмотрела на него. На этот раз долго и внимательно, с ожиданием.

Он молчал.

— Юр… Ну ничего со мной не случится. Отпусти меня, а? Я устала в этом городе, от машин, от шума, от нашего соседа, который опять со своим ремонтом…Пойми ты, я же чувствую, что всё хорошо! Я задыхаюсь тут… Мы в субботу ездили на озеро… Я там надышалась наконец!

— Давай снова съездим?

Она покачала головой:

— Разве что только с палаткой…

— Наташ… — он стал перебирать её пальчики. Тоненькое блестящее колечко… Тёплые, мягкие руки. — Давай дождёмся малыша, а потом все вместе поедем?

— С новорождённым? Куда!

— Ну, подождём…

— У Мишки школа начнётся. А ты обещал организовать плавание на яхте… Юр, да не поедем мы никуда, когда он родится.

Она вытерла глаза. Выпрямилась.

— Чего ты боишься? Скажи мне, чего?

— Ну… что с тобой что-нибудь, пока меня нет… Я же не могу сейчас туда поехать с тобой. Мишке надо документы доделать… Визу забрать. К плаванию подготовиться. Дверь поменять мы хотели… Она еле держится. А там деревня всё-таки.

— Там город в часе езды. И ничего со мной не случится!

— Вот понадобилось же твоей тёте именно сейчас тебе звонить. Не могла подождать, понимаете ли… Море ей подавай!

— Да при чём тут тётка, Юр? Чего ждать? Не хочу я торчать в городе всё лето!

— В прошлом году же торчала. И ничего…

— В прошлом году был Питер. Кронштадт… Забыл? Мы же на две недели ездили…

— Я думал, что в позапрошлом…

— Нет, в позапрошлом мы ездили в Абхазию. А в том — в Питер… Ой, как было хорошо! И две недели… Всего… А будто всё лето там! А тётка и в том году нас звала…

— Точно! Но жигуль ждал ремонта…

— Так ведь сейчас-то он ездит! Юр, до деревни на поезде восемь часов.

— На нашей черепашке побольше…

— Ну и что? Чего ты боишься? — снова спросила она. Уже с мягким нажимом.

Он не смог ей ответить. Пожалуй, и не сможет никогда. Как можно сказать любимой, что боишься её потерять?

— Ты уезжаешь в плавание самое маленькое — на четыре месяца, — напомнила она. — Звонишь раз в неделю. Ты думаешь, я за тебя не боюсь?

Он пожал плечами и отвёл глаза.

— Со мной, пока ты в плаванье, может случиться что угодно… — прошептала она. — Но не будешь же ты менять профессию!

— Не надо чего угодно, — вздохнул он. — И сейчас я с тобой.

Здесь дом, мама… Здесь друзья, знакомые, город его, позвони любому — отзовётся. А там деревня! Хотя… Везде есть свои подводные камни.

Кажется, она поняла, о чём он подумал. Но тактично промолчала. Прижалась к нему, дотянулась ручкой до щетинистого подбородка — он прижал её пальчики к щеке, поднёс к губам…

Они молчали. Птичка с жёлтым клювом глянула на них глазком-бусинкой и пружинисто оттолкнулась от ветки. Мгновение — пусто.

— А я так не могу, — грустно сказала Наташа.

Он не стал её отговаривать. Разговор этот — не первый… Первый был в начале мая, когда позвонила её тётя и пригласила в деревню их семью. Она уезжала на море: хозяйничайте. И ей хорошо — присмотрят за домом, и им — «молочка парного попьёте». Только вот не знала она…

— Два с половиной месяца осталось, — напомнил Юра.

— Да знаю я… Почти три! — вздохнула она. — А я слоном себя чувствую…

— Какой ты слон? — он улыбнулся. — Ты — парус.

— Ага… Брезентовый. Юрка, знаешь… Я так люблю, когда ты улыбаешься!

— Тогда не пугай меня!

Она посмотрела на него — ласково и осторожно. Солнышко из-за туч — её глаза так же светились.

— Я люблю тебя! — прошептала она.

— А я тебя! Наташка, Наташка! — Как ему захотелось взять её и унести и быть вместе, всегда-всегда! Он подхватил её на руки и закружил по кухне.

— Ой! — испугалась она. — Я же тяжёлая!

— Какая тяжёлая? Ты моя пушинка, пушинка-снежинка… Улетишь от меня…

Она засияла.

— Отпускаешь?

— Отпускаю, — он чуть ослабил руки.

— Ой! — она вцепилась ему в шею.

— Отпускаю — отпускаю — отпускаю! — засмеялся он, наслаждаясь теплом её рук и крепкой хваткой тонких пальчиков…

Бережно поставил её на пол.

— Серьёзно? — умоляли её глаза.

— Я тебя отвезу.

— А Мишка?

— Побудет с бабушкой. Или отвезу его к Денису. К нему как раз Славка приехал.

— А вдруг чего?

— Не вдруг. И ничего.

Она счастливо вздохнула. Взяла его за руку. В такие моменты она особенно казалась ему маленькой девочкой…

— Только не на машине. Можно?

Он задумался.

— Обратно по-любому надо будет ехать на машине…

— Надо будет?

— Так удобнее, я думаю. Не, сейчас можно и на поезде. А почему нет? Давай…

— Юр, там у нашего соседа, дяди Саши, машина есть. Он отвезёт, если что.

Он пожал плечами.

— Я всё-таки не понимаю, как через месяц ты собираешься ехать обратно? Будет же ещё тяжелее!

— Если будет тяжелее — останусь там… Роддомы везде одинаковые… Плюс-минус.

— В столице лучше.

— Ты собираешься меня везти до столицы? — она засмеялась, а потом стала серьёзной. — По большей части всё зависит от меня… Нет. От Него, — она показала пальчиком наверх. — И немножко от меня. А остальное… Пусть будет, как сложится.

Он поцеловал её… Не мог, не хотел её отпускать — лёгкую, маленькую птичку. Волшебный парус. Знала бы она, как ему не хватает её! Ближайшее плавание предстояло на полгода. Потому что он продлил себе отпуск, чтоб побыть с ней, пока она в нём нуждается.

— Знаешь, я буду волноваться. Сильно.

— Юр… Мы ведь все в Его руках, разве нет?

— В Его. И всё же…

Она уехала через два дня.

2

Осталась мужская компания, если не считать бабушки, Юриной мамы. Но бабушка вскоре уехала в санаторий на месяц.

А дел, которые предстояло осуществить, было немало. Юре нужно было продлить визу, но первым и основным было — сделать Мишке загранпаспорт. Мальчик давно уже просился с ним, а документов у него не было.

Однако взять ребенка сразу в длительное плаванье Юра не рискнул бы. Поэтому придумал летом взять его на недельку-другую в круиз по Чёрному морю.

Так сложилось, что пару лет назад они с Наташей отдыхали в Крыму у бывшего сокурсника Володи. Володя после окончания учёбы уехал к родственникам в Севастополь, обзавёлся яхтой и стал заниматься тем, что организовывал круизы вдоль побережья Крыма. Юру и Наташу он давно звал «на будущий год» поплавать.

Весной Денис предложил взять знакомых ребятишек из многодетных семей и их с Юрой друзей. Набиралась команда. А плаванье планировалось ближе к концу августа, в двадцатых числах. Впереди была поездка в деревню, к Наташе, а главное — появление на свет нового человека. Для Юры это была грань, за которой начиналась совсем другая жизнь. Поэтому он хотел всё успеть сделать до её начала.

Две недели они провели в путешествиях по Москве: документы одним днём не сделаешь. Ездили в основном на электричках и на метро. Каждая их вылазка сопровождалась какой-нибудь «экскурсией». Катались на теплоходе, гуляли по Александровскому саду, ездили в Парк Победы в музей военной техники, были в политехническом музее и в главном «Детском мире» на Лубянке.

Сегодня они ели мороженое на верхних этажах Делового центра. Сперва прокатились на «Ласточке» — поезде, который пустили в прошлом году по Московской кольцевой дороге. Вместе восхищались, причём Юра, кажется, больше. Мишка спокойно смотрел в окно, иногда чуть приподнимая брови — удивляясь, что слишком быстро наступает следующая станция, а в поезде тихо. Но когда оказались на высоте, где за стеклянными полукруглыми окнами было видно всю Москву… Надо было видеть Мишкины глаза, чтобы понять, почему Юра никогда не жалел о таких путешествиях и не задумывался ни о деньгах, ни о временных ограничениях.

— Юр, честное слово, я думал, наша водонапорная башня самая высокая… И это всё — Москва?!

Когда они подошли к окнам — вцепился в его руку, кажется, даже не заметив этого. И только тогда посмотрел вниз… Потом поднял на Юру огромные тёмные глаза: и восторг, и какое-то детское удивление проступали сквозь страх.

— Юра, — почти шёпотом спросил он, — ангелы ещё выше летают, да?

Юрка улыбнулся, взлохматил ему волосы. От нарастающей радости, от осознания того, что Мишка рядом и так здорово стоять вдвоём и смотреть на Москву, — захотелось обнять мальчишку, но он не решился. Просто положил ему руки на плечи. А потом вздохнул: Наташу бы сюда…

Эти глаза были самым большим подарком. Юра и сам любил гулять по столице: когда-то в детстве выходной день, в который отец брал его с собой, был самым большим праздником. А потом однажды детство кончилось, а мальчишка внутри остался. И, путешествуя с Мишкой, Юра по-детски радовался и думал, что, быть может, Мишка чувствует что-то похожее.

Домой вернулись ближе к полуночи. Опоздали на электричку, пришлось ехать на автобусе, а поскольку была пятница — дорога вместо двух заняла три часа. Сил хватило только на то, чтобы выпить сладкого чаю, запихнуть в себя бутерброд и добраться до постели. Правда, перед этим Юра заглянул к Мишке в комнату, где они ещё немного «попутешествовали» в воспоминаниях.

— Юр, а там, в башне… Ты не ответил мне про ангелов, — на этот раз взгляд мальчика был серьёзным, даже требовательным.

Юра вздохнул.

— Мишка, у них нет пространственных границ. Они же не имеют тела, как люди.

— А почему их тогда на иконах рисуют с крыльями?

— Крылья — это символ полёта и скорости. Причём скорости не только как быстроты перемещения, а выполнения Божией воли.

— Но они же всё-таки летают, да?

Юра улыбнулся:

— Летают. Мгновенно и на далёкие расстояния.

— Как телепорт?

— Вроде того.

— А зачем?

— Мишка… Ангелы — это своего рода связисты между Богом и человеком.

Мишка приподнялся на локте.

— Связисты? Это интересно. А я читал, что ангел переводится как «вестник».

— Правильно.

— А как их услышать?

— Стараться быть здесь и сейчас. И быть внимательным к тому, что у тебя внутри.

— Юр, а им бывает страшно? — шёпотом спросил Мишка. — Всё-таки какая сложная у них работа!..

— Я вижу, не даёт тебе покоя этот вопрос?

Мишка улыбнулся краешками губ. Юра вздохнул:

— Если честно, я не знаю. Видишь ли, Мишка… Быть ангелом — это не совсем работа. Это, скорее, состояние. И, думаю, в их умах столько любви к Богу, что места для страха просто нет.

Мишка улёгся на подушку, положил сцепленные пальцы под голову, улыбнулся.

— А я сегодня был такой счастливый на башне…

— Я тоже.

— Юр, мы всё ездим-ездим, так здорово!

— Здорово… Спи, — Юра укрыл Мишку одеялом, потому что сил говорить уже не было. Погасил свет, прошёл в свою комнату и, плюхнувшись на застеленную кровать, мгновенно заснул.

3

Кроме этого, Юра затеял поменять входную дверь, которую не меняли, кажется, с тех пор, как родители переехали в эту квартиру. Лет двадцать восемь назад, если не больше, дверь стояла и честно выполняла функцию стражника. Всё остальное в квартире было поменяно, выкрашено и побелено, окна светились белым пластиком, и даже батареи в квартире были новые. А вот до двери руки никак не доходили… Очень уж обшарпанной она стала, замок заедал, не стражник, а так — дряхленький старичок.

Поэтому следующие несколько дней они с Мишкой провели в строительных магазинах, выбирая дверь, замок, петли и всё остальное; ещё несколько дней Юра её устанавливал. Он любил работать руками, поэтому всё в доме делал сам. Исключение — окна, у него тогда был слишком короткий отпуск, и в этой работе он совершенно ничего не смыслил, поэтому пригласил установщиков из фирмы. Надо отдать им должное, сделали всё как надо.

Но как же без прогулок? Вечерами шли «проверять», как дела в городе. Юра подремонтировал для Мишки свой велосипед и прогуливался за ним в темпе кардиотренировок.

Мишка города почти не знал, поэтому сильно далеко не уезжал, стараясь держаться в зоне видимости. Его друг, Коля, уехал в деревню, пообещав вернуться в августе, поэтому парень с удовольствием помогал ставить дверь, а после — выволакивал «коня» на вечернюю прогулку. И, надо отдать ему должное, сам затаскивал на третий этаж.

Часто ходили к водонапорной башне, оттуда — разными маленькими улочками выбирались к лесу, который окружал больничный городок… Там Мишка давал себе волю и разгонялся. Юра после первой такой прогулки стал надевать тренировочные кроссовки — почему не воспользоваться прекрасной возможностью побегать? Тем более что с бумажными делами он совсем забыл про тренировки. А ведь впереди годовая медкомиссия… Воспоминания о медосмотрах сидели постоянной занозой, про которую он забывал только на время плавания. А на суше единственным средством, позволяющим на какое-то время отвлечься от неё, был тренажёрный зал.

Иногда они просто ходили пешком. «Филонили», как выражался Мишка. Он так и говорил после ужина: «Юр, а давай сегодня пофилоним?» — «Неохота коня таскать?» — шутил Юра, хотя понимал, что это не так. Скорее всего, у Мишки просто сегодня такое вот созерцательное настроение. Они шли до ближайшей остановки, садились в автобус и ехали на вокзал. Потому что Мишка больше мультиков и фильмов обожал смотреть с переходного моста на поезда. Фильмы — они на дождливую погоду. А тёплым летом, когда один за другим зажигаются фонари и на дремлющий город, уставший от туристов и вернувшихся с работы людей, опускаются голубые сумерки, — Мишка наслаждался кино под открытым небом. Провожал дальние поезда. С интересом наблюдал за пассажирами… Юра в такие моменты размышлял о будущем и настоящем, о делах, разбирал свои мечты, звонил и подолгу разговаривал с Наташей. Она смеялась, спрашивала — неужели они теперь прописались на вокзале и питаются только пончиками и капучино? «Конечно, — отвечал Юра, — ты же уехала, кто нас теперь накормит?»

Чтоб совсем не расслабляться — домой возвращались пешком. Погода располагала к путешествиям: вечера были прохладными, небо — синим и чистым, листья — особенно умытыми и блестящими, какими бывают только в июне.

А в июле погода испортилась. Начались дожди с грозами. Похолодало так, будто наступила осень. Или были то солнце, то дождь, то какой-то сногсшибательный ветер… Не до прогулок стало. Мишкин паспорт обещали сделать к августу, Юра забрал свою визу и стал подумывать, когда лучше выехать в деревню.

4

В один из таких дождливых дней они с утра начали собирать вещи. Побросали что было в рюкзаки, и тут выяснилось, что у Мишки нет резиновых сапог.

— И что же ты молчал?

Мишка только плечами пожал. Он вообще забыл про существование такой вещи, как резиновые сапоги.

Поехали в магазин, хотя обещали грозу, — но куда деваться? На обратном пути попали под неё — на остановке их застал ливень стеной, с колючими шариками града. Мишка вздрагивал от раскатов грома и молчал, Юра накинул на него свою куртку и хмуро ждал автобуса. Они, автобусы, переполненные людьми, ползли, как едва живые киты. Мишка переобулся в новые сапоги, Юра перетаптывался в мокрых ботинках.

— Как вселенский потоп, — сказал кто-то на остановке.

Юра давно не видел, чтоб с такой силой и мощью лил дождь в столице. Улыбнулся: тем, кого застал вселенский потоп, было куда хуже… Когда водяная стена стала почти прозрачной и дождь приобрёл некоторую монотонность, им удалось взобраться в очередной переполненный автобус, и остаток дороги они в нём отогревались. Даже радовались тому, что он ехал медленно. Потом шли домой, перепрыгивая с затопленных дорожек на новые гладкие тротуары. Хорошо хоть, взяли зонтик, один на двоих.

Когда наконец-то открыли новыми блестящими ключиками новую дверь и Юра, сняв промокшие ботинки, прошёл в ванную, — охнул и опустил руки: пока их не было, каким-то непостижимым образом треснул бачок унитаза.

— Мишк, — позвал он, — согрей чаю! — Это была первая его реакция. С такими вещами по ремонту дома он ещё не сталкивался. — Я поеду в «Конструктор», а ты дособирай свои вещи и посуши всё, что мокрое. Где мои сапоги?

— Юра, а там дождик ещё не кончился. Вон, громыхает… Сапоги ты вчера в рюкзак убрал. Ты опять поедешь? Может, завтра?

— Не, не будем экспериментировать с соседями, да и вообще… — Ощущение того, что лучше заканчивать с делами и выезжать к Наташе, возникшее утром, нарастало, и, поразмыслив, он решил, что ничто ему не мешает выехать в деревню. Кота только надо соседке отнести, пока мама не вернётся из санатория.

Сел с Мишкой пить чай: как же хорошо… Даже ноги почти согрелись, хотя внутри всё ещё сидела холодная дрожь. В квартире было зябко: горячую воду отключили на две недели. Можно сказать, это некоторое испытание на прочность духа: такая погода и холодная вода. Они с Мишкой не унывали, пока не наступил сегодняшний день. Юра держался, хотя внутренне передёргивался от предстоящего похода в магазин по дождю… Наверное, придётся жигулёнка заводить: так теплее, да и бачок не на себе же тащить.

— Юр… — сказал Мишка, — а помнишь, как в зоопарке горный козёл у нас хлеб выпрашивал?

— Ага, — Юра отвлёкся от невесёлых размышлений.

— Скажи, умора просто? И носом тёрся, и глазами так смотрел, будто его неделю не кормили! А как павлин мяукал? Я думал, это кошка!

— Помню, — улыбнулся Юра. — А чего ты его вдруг вспомнил?

— Ну так, просто… Вот бы ещё съездить!

— Понравилось?

— Ага…

— Ну съездим, раз понравилось. Вернемся из деревни и съездим.

— А давай Кольку возьмём с собой?

— Конечно, возьмём.

Мишка допил свой чай, сполоснул чашку и сел за стол, подперев кулаками подбородок.

— А с морем как, получается?

— Пока всё по плану.

— Колю отпустят? Ты говорил с его мамой?

— Говорил. Она не против.

— Ура, — прошептал Мишка.

— Будем надеяться… Ладно, поехал я.

Пока он шёл на стоянку за своим жигулёнком, думал о Наташе. Как она там одна? По голосу, по телефонным звонкам было понятно, что всё у неё в порядке. А вот он соскучился. По тонким ручкам и светлым волосам. По ней самой…

Надо отдать должное «Конструктору» — хоть Юрка и не любил торговые центры, купил он всё быстро и продавец магазина предложил ему установить бачок сегодня. Обратно он почти плыл по дорогам: снова полил дождь, дворники метались по стеклу и едва справлялись с потоками воды. Когда он подъехал к дому, дождь поуспокоился. Стало заметно светлее: гроза уходила. Вечер обещал быть хорошим для прогулок: из-за туч робко выглядывало солнце, превращая мокрый город в хрустальный умытый дворец.

Через час приехал мастер, и ещё час они возились с установкой. В ванной Юра моментально согрелся: от работы двоих там стало жарко. Поэтому он даже обрадовался, когда у него зазвонил телефон: повод выйти передохнуть. Юра взял мобильник и, подойдя к окну, распахнул его: он очень любил воздух после дождя — с запахом травы и свежих листьев.

Звонила Наташа. На этот раз голос у неё был тревожный. Или показалось?

— Юра, как вы там? Не звонишь, а я привыкла, жду уже. Вечер ведь! Вы не пошли сегодня на вокзал?

— Здравствуй, душа моя… Мы — отлично. Небольшие приключения, но всё уже сделали.

— Какие приключения? — забеспокоилась Наташа.

— Обыкновенные. Дождевые. Я тебе потом расскажу, — сейчас совсем не хотелось вдаваться в подробности. — Как ты, пушинка?

— Я бегемот, а не пушинка. Хотя, кажется, уже ненадолго…

Юра придержал телефон.

— То есть?

— Ты знаешь, мне кажется, наш человечек решил появиться чуть раньше…

Он осторожно выдохнул.

— Ты же говорила, в конце июля.

— Юр, ну бывает же, что раньше. Я не уверена… Может, ещё стихнет. Но… Может, вы потихоньку приедете?

— Понял, — сказал Юра. — Мы выедем через час. Дядя Саша твой на связи, если что? Довезёт тебя?

— На связи. Юр, я буду ждать тебя, сколько смогу. Я не хочу одна ехать, — здесь она была уже спокойна и говорила твёрдо. — Юр, до нас на поезде восемь часов.

— Так это на поезде.

— На машине чуть подольше. Ну и что? Здесь фельдшер есть. Я позвоню ей. И буду ждать тебя. Слышишь? Юр, чего ты молчишь?

— Понял, — коротко ответил он. — Еду. Только ты это, Наташ… Мы ведь, наверное, не успеем… Смотри там! Береги себя! И телефон рядом положи, слышишь?

Через паузу она тихо ответила:

— Слышу. Приезжай!

Он положил телефон в карман, упёрся двумя ладонями в подоконник. С минуту стоял молча, ни о чём не думая. Потом закрыл окно и позвал Мишку:

— Садись, поешь, а я отнесу вещи в машину. Поедем в деревню.

— Сегодня? — обрадовался тот.

Он только кивнул. Отвечать не было сил. Он очень хотел быть рядом с любимой.