Потустороннее

Улана Зорина, 2022

Вновь Североуральск-19 открыл нам свои двери в Потустороннее.Чем обернётся невинная шалость сестёр двойняшек на чердаке старого дома? Есть ли связь произошедшей трагедии в прошлом с непонятной чередой несчастных случаев в школе сейчас?И сможет ли бывший чекист Кирилл Ступин разгадать эту страшную тайну?

Глава 3

— Вставайте, лежебоки. Опоздаете в школу, — вырвал из сна её громкий крик матери и звон посуды внизу.

Подруги заворочались, сладко потягиваясь и нехотя охая. Никому не хотелось вставать. Но делать нечего, и уже через несколько минут девчонки наперегонки мчались на кухню.

Мать, тихонько покачивая на руках кряхтящего Тёмку, чмокнула Эльвиру в макушку и, пожелав удачи подругам, ушла к себе в комнату. При взгляде на то, как нежно мама прижимает к себе крошечное существо, в груди Эльвиры завязался тугой узелок. И чем больше она думала о том, что когда-то вся ласка доставалась лишь только ей, тем сильнее разрастался внутри горький ком, впитывая в себя всю обиду и злобу обделённого материнской любовью подростка. Предательская влага затопила глаза, и, нервно смахнув слёзы с ресниц, Эльвира стиснула челюсти.

Конечно же она тоже любила своего младшего брата, и откуда взялась сейчас эта жуткая ревность, не понимала. Жгучее чувство обиды отступило так же резко, как и нахлынуло. Растерянно дёрнув плечом, Эльвира отправилась за подругами.

Спешно перекусив, школьницы вышли из дома. Уже не такое жаркое, но всё ещё яркое солнышко всё норовило попасть в глаза смеющимся подругам. Задорно играл с опавшими листьями озорной ветерок. Трепал косы, щупал под юбками стылыми пальцами, пробирался под лёгкие курточки. Подруги поёжились и, ускорив шаги, понеслись в тёплую школу.

— Да что же так холодно, — шмыгая носом, заканючила Ксюша. — Я так в сосульку превращусь.

— Ага, — не осталась в стороне Ника. — Скоро зима..

— Ой, давайте не будем о снеге, — взмолилась Эльвира. Несмотря на безоблачный день, уральская осень не радовала теплом, заставляя кожу под одеждой покрываться мурашками.

— Смотрите, кто там… — загадочным тоном шепнула Ксюша, косясь на Эльвиру, но та уже тоже заметила. Уши девочки вспыхнули, а лицо пошло алыми пятнами.

— Опять она вертится возле него, — фыркнула Ника. — Неужели ему это нравится?

— Значит, нравится, — буркнула посмурневшая Эльвира и отвернулась от парочки.

Пашка был самым первым, кто осмелился подойти к новенькой, когда та пришла к ним учиться. Она очень волновалась. Ведь перейти в другую школу в выпускном классе — такое себе удовольствие. Лезть из кожи и кому-то что-то доказывать она не собиралась и уже приготовилась к колким насмешкам, как появился он. Рыцарь в сияющих доспехах, как ей показалось тогда. И на виду у всех двадцати пар настороженных глаз он смело, с улыбкой ей протянул раскрытую ладонь.

— Привет, я Паша.

— Эльвира, — сконфузилась девушка. Щеки её предательски вспыхнули.

— Какое интересное имя, прям как из фильма, Эльвира, повелительница тьмы… — с пафосом изрек парень, и они вместе рассмеялись. За ними грянул и весь класс. Напряжение спало, и нервозность новенькой потихоньку совсем улетучилась.

Затем пару раз, пока Эльвира не подружилась с девчонками, Пашка проводил её до дома.

Казалось, вот-вот, и их отношения перерастут во что-то большее, как на сцену вышла она. Первая красавица класса и заносчивая кокетка.

Марина исподтишка наблюдала за тем, как новенькая охмуряет добродушного Пашку, и недобро щурилась. Хоть недостатка в мужском внимании она не ощущала, всё же ей не хотелось терять ни одного из своих давних поклонников. А тем более позволять новенькой выскочке увести самого видного в классе парня. До сих пор не замечавшая его одноклассница внезапно воспылала к подростку непостижимой тягой. И, польщённый таким страстным вниманием, Пашка по уши увяз в закулисных интригах. Не сознавая, что сам и является наивным объектом тонкой игры.

Эльвира надеялась и ждала, когда же он опомнится. Поймёт, сам разберётся во всём. Но дни вереницей тянулись уже второй месяц, а Маринка всё не отпускала из своих цепких когтей очередную игрушку. Она, как кошка, опутала Пашку клубком тонких нитей и небрежно тянула к себе, стоило ему лишь только взглянуть на Эльвиру.

***

Как ни старались, подруги так и не смогли избежать стычки с высокомерной особой. Прижав к подоконнику смущенного Пашку, Маринка тёрлась об него спелым телом и ласково ворковала. Слов Эльвира уже не услышала, в ушах зажужжало, словно тысячи пчёл, на глаза опустилась жёлтая пелена.

— Чего уставилась, ущербная? Топай себе. Никак не поймёшь, что не нужна ему. Правда, Пашенька? — и, не позволив ему ответить, Маринка впилась в его рот поцелуем.

— Пошли, Эль, — потянула за рукав её Ника.

— Да ну её, не связывайся, — поддакнула Ксюша.

А Эльвира застыла. Она не видела и не слышала сейчас никого, лишь жёлтый туман клубился в глазах, а в груди разрастался колючий ком. Вот он конвульсивно дёрнулся и, воспылав огненным янтарём, раскинул вокруг хозяйки тысячи протуберанцев. Затем успокоился и снова втянулся в невзрачный клубочек.

— Ненавижу! Сдохни! — сквозь зубы прошипела Эльвира и позволила нервным подругам себя увести. А Маринка победно смотрела ей вслед, кривя тонкие губы в злорадной ухмылке.

— Зачем ты так с Эльвирой, Марин? — тихо спросил её Пашка. — Она же тебе ничего не сделала.

— Что ты, Пашенька, — картинно округлила свои большие глаза девушка, отчего они стали казаться ещё огромнее и прекраснее. Пашка стушевался и потупился. Маринка ему и правда нравилась, ей бы только характер получше. Но и черноволосая Эльвира тоже заставляла бешено стучать сердце. Спокойный и нерешительный по натуре, Пашка боялся обидеть и ту, и другую, вот и болтался, куда сильней потянут. Про таких говорят: ни рыба ни мясо.

— Разве я её трогала? Просто мне неловко под её чёрным взглядом. Ещё сглазит нас… И вообще, некрасиво так на людей пялиться, разве нет?

Тонкие пальчики скользнули по поясу, зацепив неловко ширинку. Пашка вздрогнул и поспешно кивнул. Влажные губы Маринки коснулись его холодной щеки, и парень судорожно выдохнул.

Когда они вошли в класс, Эльвира уже спокойно сидела на своём месте и старательно не смотрела в их сторону. Маринка усмехнулась, а Пашка печально вздохнул.

Началась биология.

***

Уже прошло больше половины урока, когда Маринка внезапно вскинула руку и с побледневшим лицом что-то промямлила. Затем вскочила и под изумлёнными взглядами одноклассников выбежала из класса.

А через некоторое время уже вся школа гудела, словно растревоженный улей. Старшеклассница посреди урока выпрыгнула из окна женского туалета на третьем этаже.

Испуганных учеников, конечно же, отпустили по домам, оставив лишь класс той самой самоубийцы. Вдумчивый седовласый следователь, сверля каждого взглядом, подолгу осматривал учеников, что-то помечая в блокноте.

— Значит, вы не знаете, почему одноклассница решила покончить с собой? — в который уж раз повторял он, надеясь услышать другой ответ, кроме общего «Нет».

— Так-так… — стучал он по столу пальцами, приглаживал усы, чесал подбородок и снова отбивал по парте чечётку. — Значит, говорите, весёлая была, беззаботная? А парень у неё был? — и, заметив энергичные кивки, аж расплылся в улыбке, однако, не предвещающей ничего хорошего этому самому парню. — И кто же?

Пашка робко поднялся, щёки его пылали, а вспотевшие пальцы мяли школьный пиджак.

— Так, молодой человек, вы, пожалуй, останьтесь, а остальные могут быть пока свободны!

Учительница с некогда горделивой осанкой нервно вздрагивала и выглядела сейчас согбенной старухой. Закрыв дверь за гомонящими учениками, она обречённо вздохнула и жалостливо покосилась на Пашку. Тот, вжав голову в плечи, так и остался стоять, не глядя в хитрые глаза дотошного следователя.

***

— Вот это да… — протянула Ксюша, всё ещё не до конца сознавая случившееся.

— Как? З-зачем? — голос Ники срывался, а зубы отбивали мерную дробь.

Волосы на затылке Эльвиры зашевелились. Ведь она совсем ещё недавно пожелала однокласснице смерти, и вон что случилось… Конечно же, это была просто случайность, нелепое совпадение. Кто мог знать, что у той в голове. Однако отчего-то девушка ощущала вину. Будто бы сама, своими руками, столкнула Маринку с окна. И если бы не железный частокол ограды внизу, одноклассница бы осталась жива.

— Почему именно это окно? — дрогнули губы, и Эльвира поморщилась.

— Что? — встрепенулась Ксюша, отвлекаясь от своих тягостных мыслей.

— Окно, — чуть твёрже произнесла Эльвира. — Спрыгни она с любого другого, и осталась бы жива, а тут..

— И впрямь, — подхватила с удивлением Ника. — Только там эта ограда у палисадника и осталась. Везде давно убрали.

— Кошмар, девочки, — наконец осознала весь ужас произошедшего Ксюша, пряча в ладонях лицо. — Я теперь не усну.

— Да уж, — в унисон протянули подруги и, распрощавшись на перекрестке, сгорбившись побрели по домам.

***

Дома, закрывшись у себя в комнате, Эльвира пыталась разобраться в своих чувствах и ощущениях. Раз за разом вспоминая ухмыляющееся лицо ненавистной Маринки, она с ужасом понимала, что не грусть и отчаяние шевелятся в глубине её чуткой души, а наоборот, странная радость и удовлетворение.

Цепочку тягучих мыслей прервала мама. С хныкающим малышом на руках она тихонько постучала в дверь.

— Элечка, дочь, у тебя всё в порядке?

— Да, мам, всё хорошо.

— Как дела в школе?

— Нормально.

Рассказывать маме о трагедии не хотелось ещё и потому, что внезапно Эльвире она перестала казаться настолько ужасной, как в самом начале. Первые эмоции схлынули, оставив в душе лишь тянущее чувство отмщения.

— Ужинать будешь? — не уходила от комнаты мать.

— Не хочу. Может, позже, — Эльвира раздражённо поморщилась.

— Тогда сама разогреешь, а то Тёмка сегодня особенно неспокойный. Пойду отдохну, может, и он успокоится, — девушка слышала, как капризно кряхтит младший брат, и жгучая ненависть вновь поднималась в душе.

Как же он надоел, это мерзкий ребёнок… И мама… Конечно, теперь ей совсем не до дочери. Всё время она занята малышом, а ведь раньше…

Эльвира прикрыла глаза, и светлые воспоминания отогрели холодную ярость. Ресницы дрогнули, и солёная влага скользнула по бледным щекам. «Мама… Ах, мамочка… Я так люблю тебя…» — шептали бескровные губы, а ком злости в груди стянулся в ничтожный клубок. «Почему же ты разлюбила меня…» — глухие рыдания сотрясли юное тело. Вся боль и напряжение последних месяцев выплеснулись наружу, оставив после себя гнетущее опустошение.

Так, прижав мокрое лицо к влажной подушке, стискивая в кулаке янтарный кулон, Эльвира и провалилась в тревожный сон.