Отелло, венецианский мавр

Уильям Шекспир, 1622

«Нет, Яго! Нет, ты что ни говори, А больно мне, что ты, располагавший Моей казной, как собственной своею, Про это знал…»

Акт II

Сцена 1

Приморский город на Кипре. Терраса. Входят Монтано и два офицера.

Монтано

Не видно ли чего на море с мыса?

Первый офицер

Нет, ничего. Сердито ходят волны,

И паруса ни одного не видно

Между водой и небом.

Монтано

Ветер сильно

На суше здесь шумел, сильнее рева

Не слышали еще бойницы наши.

Когда он так и в море свирепел —

Не выдержать никак дубовым ребрам

От натиска громадных гор воды.

Ну, что-то мы услышим?

Второй офицер

Что рассеян

Турецкий флот. Чтоб убедиться в том

Взгляните-ка на пенящийся берег —

Ревущие валы как будто бьются

С толпою туч; бичуем грозным ветром,

Чудовищную гриву океан

Всю разметал и точно хлещет влагой

В Медведицу сверкающую, с тем,

Чтоб загасить блестящих сторожей

У полюса, недвижного от века.

Да, признаюсь, такого возмущенья

Я не видал еще на бурном море.

Монтано

Да, если флот турецкий не успел

Куда-нибудь укрыться в гавань — верно,

Он утонул. Бороться с этой бурей

Никак нельзя.

Третий офицер (входя)

Синьоры, новость, новость!

Конец войне. Отчаянная буря

Так турок угостила хорошо,

Что планы их совсем перевернулись.

С венецианского узрели корабля

Крушение и гибель большей части

Флотилии турецкой.

Монтано

Это верно?

Третий офицер

Так слышал я. Корабль вошел к нам в гавань.

Он из Вероны, и на нем приехал

К нам лейтенант воинственного мавра,

Микеле Кассио; а сам Отелло,

Назначенный правителем на Кипр,

Еще плывет сюда.

Монтано

Я очень рад

Такому назначенью: он правитель

Достойнейший.

Третий офицер

Но тот же лейтенант,

Доставивший нам радостную весть

О гибели турецкой, очень грустен

И молится он о спасенье мавра,

Которого отбила от него

Свирепая, безумнейшая буря.

Монтано

И я молю: «Спаси его, Творец!»

Когда-то я был под его начальством,

И, признаюсь, он истый полководец.

Пойдемте-ка на берег посмотреть

На тот корабль, что только что причалил,

И, может быть, бесстрашного Отелло

Мы различим хоть где-нибудь вдали,

Где сходится вода с лазурным небом.

Третий офицер

Пойдем, пойдем! Ведь каждое мгновенье

Теперь нам ждать приходится гостей.

Входит Кассио.

Кассио

Благодарю всех доблестных мужей

Воинственного Кипра за признанье

Достоинства Отелло. О, пусть небо

Пошлет ему защиту от стихий!

Я потерял его на бурном море…

Монтано

На крепком ли плывет он корабле?

Кассио

Да, у него корабль построен прочно,

И опытный, искусный кормчий с ним.

Вот отчего мои еще надежды

Не умерли, а исцеленья ждут.

Голоса за сценой

Корабль! Корабль!

Входит четвертый офицер.

Кассио (четвертому офицеру)

Что значат эти крики?

Четвертый офицер

Весь город пуст; на берегу собрались

Толпы людей, и все кричат: «Корабль!»

Кассио

Предчувствие мне говорит, что это

Правитель наш.

Пушечные выстрелы.

Второй офицер

Там, слышно, салютуют:

То — дружеский салют.

Кассио

Синьор, прошу вас,

Узнайте, кто приехал, и сейчас

Нам дайте знать.

Второй офицер

Иду и все исполню.

Уходит.

Монтано

Что, лейтенант, женат наш генерал?

Кассио

И очень счастливо: он взял девицу,

Способную собою оправдать

Излишества молвы и описаний,

Способную собою превзойти

Каракульки хвалебно-громких перьев:

Она — краса Творения, и в ней

Все чудеса его соединились.

Возвращается второй офицер.

Кассио

Ну что? Кто там приехал?

Второй офицер

Некто Яго,

Поручик генерала.

Кассио

Каково!

Как счастливо и скоро путь свершил он!

Сам ураган и бешеное море,

Ревущий ветр, подводные утесы

И отмели песчаные — враги,

Изменники, сокрытая преграда

Безвинным кораблям — теперь, как будто

Уразумев всю силу красоты,

Губительный характер свой смирили,

Позволив путь свершить благополучно

Божественно прекрасной Дездемоне.

Монтано

А кто она?

Кассио

Та, о которой я

Вам только что рассказывал: над нашим

Начальником начальник. Храбрый Яго

В проводники ее назначен был

И наши ожидания неделей

Опередить успел он. О Юпитер,

Великий бог, спаси Отелло! Вздуй

Дыханием твоим всесильным парус

Его, чтоб мог он гордым кораблем

Скорее осчастливить эту гавань

И утолить в объятьях Дездемоны

Любовь свою, и наш упавший дух

Воспламенить, и острову всему

Спокойствие доставить. Но смотрите!

Входят Дездемона, Эмилия, Яго, Родриго и свита.

Кассио

Смотрите — вот богатство корабля

На берегу явилось. Мужи Кипра,

Склоните же колена перед ней!

Приветствуем, синьора, вас! Да будет

Небес благословенье перед вами

И сзади вас: да окружит оно

Отвсюду вас!

Дездемона

Благодарю от сердца!

Но, храбрый Кассио, какие вести

Дадите вы мне о моем супруге?

Кассио

Не прибыл он еще; но смею верить,

Что он здоров и скоро будет здесь.

Дездемона

Ах, я боюсь! Как с ним вы разлучились?

Кассио

Великая борьба небес и моря

Виной тому. Но, чу! Там крики «парус!»

Голоса за сценой

Парус! Парус!

Пушечные выстрелы.

Второй офицер

Вы слышите — вон крепость салютует:

Вновь, стало быть, приятельский салют.

Кассио

Узнайте-ка!

Второй офицер уходит.

А, здравствуйте, поручик!

(Эмилии.)

Синьора, здравствуйте.

(Целует ее.)

Мой добрый Яго,

Не гневайся за эту вольность; мне

Моей страны обычай позволяет

Любезности такие.

Яго

О, синьор,

Когда б она губами угощала

Вас точно так, как языком — меня,

Вы скоро бы умаялись!

Дездемона

Помилуй!

Она совсем не говорлива.

Яго

Нет,

Уж слишком говорлива. Каждый раз,

Ложась в постель, я в этом убеждаюсь.

При вас она, я знаю, прячет в сердце

Свой язычок и мысленно со мной

Ругается.

Эмилия

К такому обвиненью

Я повода тебе не подала.

Яго

Ну да, ну да! Вы все за дверью дома —

Картиночки, а в спальне у себя —

Колокола; в домашних кухнях — кошки

Вы дикие; святые вы, когда

Ругаете другого, и чертовки,

Когда другой самих вас оскорбит;

Шутихи вы в хозяйстве и хозяйки —

В постелях.

Дездемона

Фи! Бесстыдный клеветник!

Яго

Нет, это так — иначе будь я турок.

Встаете вы затем, чтоб забавляться,

Ложитесь же, чтоб делом заниматься.

Эмилия

Ну, уж тебя не попрошу я, верно,

Похвальное мне слово написать.

Яго

И не просите!

Дездемона

Что ж ты написал бы,

Когда б тебе пришлось меня хвалить?

Яго

О добрая синьора, не просите

Меня о том: я только и умею,

Что осуждать.

Дездемона

Нет, нет, прошу тебя.

Пошел ли кто на пристань?

Яго

Да, синьора.

Дездемона

Я все грущу, но обмануть себя

Притворною веселостью стараюсь.

Ну, что ж бы ты мне в похвалу сказал?

Яго

Я думаю об этом, но моя

Фантазия пристала к мозгу плотно,

Как птичий клей к сукну; я вместе с ней

И мозг, и все могу, пожалуй, вырвать.

Но трудится беременная муза,

И, наконец, вот что родит она:

Если ум соединился в ней с телесной красотой,

То от первого ей польза — и погибель от второй.

Дездемона

Прекрасно! Ну, а если бы она

Была умна и вместе некрасива?

Яго

Коль умна да не красива, то красавец уж найдется,

Для которого по сердцу дурнота ее придется.

Дездемона

Час от часу не легче!

Эмилия

А ежели красива и глупа?

Яго

Нет, красавица быть дурой никогда, поверь, не может:

Добывать себе потомство глупость ей всегда поможет.

Дездемона

Это все старые глупые парадоксы, придуманные для увеселения глупцов в трактирах. Какую же жалкую похвалу найдем мы для той, которая и дурна, и глупа?

Яго

Нет такой дурной и глупой, чтоб безумного того же

Не творила, что творится и разумной, и пригожей.

Дездемона

О, какая нелепость! Худшей ты воздаешь лучшую похвалу. Но что же ты сказал бы о женщине, действительно стоящей восхваления? О женщине, которая, сознавая свое достоинство, могла бы заставить само злословие похвалить ее?

Яго

Та, которая прекрасна и при этом не горда

И, владея даром слова, не болтает никогда;

Та, которая богата, но простые носит платья,

И немногого желает, говоря «могу желать я»;

Та, которая и может за обиду отомщать,

Но умеет оскорбленья и сносить, и забывать;

Та, которая настолько здравым смыслом обладает,

Что башку трески на семги хвост никак не променяет;

Та, которая все мысли скрыть умеет от людей

И не смотрит на влюбленных, поклоняющихся ей —

Ну, создание такое, если только есть такое,

Может быть пригодно…

Дездемона

На что?

Яго

На то, чтоб выкармливать глупцов и записывать, сколько вышло пива в доме.

Дездемона

О, какое слабое и несостоятельное заключение! Не учись у него, Эмилия, несмотря на то, что он твой муж! Как вы думаете, Кассио, разве он высказывает не бесстыдное и нахальное мнение?

Кассио

Он говорит без обиняков, синьора. Вы полюбите его больше как солдата, чем как ученого.

Яго (в сторону)

Он берет ее за руку! Хорошо, шепчитесь! Даже такою тонкою паутиной можно запутать такую большую муху, как Кассио. Да-да, улыбайся ей! Я свяжу тебя твоею же любезностью. Да, это так: ты поступаешь, как должно… Если такие шутки, как эти, отымут у тебя твое лейтенантство, лучше бы тебе не целовать так часто твоих трех пальцев; но ты опять делаешь то же самое, чтоб разыграть роль светского человека. Отлично, славный поцелуй, отличная любезность, право! Что это, опять пальцы к губам? Желал бы я, чтоб они сделались для тебя клистирными трубками.

Трубы.

Вот и мавр! Я узнаю звук его труб.

Кассио

Да, правда.

Дездемона

Пойдем к нему навстречу.

Кассио

Да вот он сам.

Входит Отелло со свитою.

Отелло

О милая моя воительница!

Дездемона

Милый

Отелло мой!

Отелло

Дивлюсь и восхищаюсь,

Что ты меня опередила здесь.

О счастие души моей, когда бы

За каждым ураганом наступало

Спокойствие такое — пусть бы ветры

Ревели так, чтоб даже смерть проснулась,

И пусть суда взбирались бы с трудом

На горы волн, не ниже гор Олимпа,

И с них опять летели в самый низ,

В глубокие, как самый ад, пучины!

Когда б теперь мне умереть пришлось,

Я счел бы смерть блаженством высочайшим,

Затем что я теперь так полно счастлив,

Что в будущем неведомом боюсь

Подобного блаженства уж не встретить.

Дездемона

Конец ознакомительного фрагмента.