Периферийные устройства

Уильям Гибсон, 2014

Впервые на русском – новейший роман автора трилогии «Киберпространство» и «Трилогии Моста», «Машины различий», «Распознавания образов» и «Страны призраков». Главный визионер современности вернулся наконец назад в будущее! Бертон служил в корпусе морской пехоты, в элитном подразделении Первой гаптической разведки. Когда он вернулся с войны, посттравматического синдрома у него не нашли, но пенсию по инвалидности дали. А тут у него и тайная подработка появилась: испытывать новую компьютерную игру. Но однажды ему понадобилось уехать в соседний город, и он попросил свою сестру Флинн подменить его на очередном сеансе бета-тестирования. Ничего, мол, сложного: патрулируешь на квадрокоптере периметр трех этажей высотки и отгоняешь стрекоз-папарацци. Но Флинн не была готова к тому, что там увидит, – то ли это просто игра, то ли настоящее убийство. И где это – там?

2. Конфетка со стрихнином

Недертона разбудила эмблема Рейни, пульсирующая за веками с частотой сердцебиения в состоянии покоя. Благоразумно не поворачивая головы, Недертон убедился, что он в постели, один. И то и другое в данных обстоятельствах радовало. Он медленно приподнял голову от подушки. Одежды на полу не было. Очевидно, уборщики ночью вылезли из своего гнезда под кроватью и все утащили, чтобы соскоблить незримый слой отшелушенных клеток кожи, секрета сальных желез, атмосферных частиц, остатков еды и прочего.

— Грязная, — хрипло произнес Недертон, на миг вообразив таких уборщиков для души, и снова уронил голову на подушку.

Эмблема Рейни замигала стробоскопически, настойчиво.

Недертон осторожно сел. Встать было бы свыше его сил.

— Да?

Мигание прекратилось.

— Небольшая проблема, — сказала Рейни.

Он зажмурился, но так осталась только эмблема. Уж лучше с открытыми глазами.

— И это твоя звездатая проблема, Уилф.

Недертон скривился, не ожидая, что гримаса отзовется в голове такой болью:

— Давно ты заделалась ханжой?

— Ты — пиарщик. Она — знаменитость. Это зоофилия.

В глаза словно насыпали песку, к тому же они не помещались в глазницах.

— Они, наверное, уже близко к пятну, — произнес он, рефлекторно стараясь показать, что бодр и владеет ситуацией, а не мучится диким и совершенно неожиданным похмельем.

— Они уже над пятном. И твой звездец с ними.

— Что она учудила?

— Один из ее стилистов по совместительству — татуировщик.

— Она же этого не сделала?

— Сделала.

— У нас была совершенно четкая устная договоренность.

— Придумай выход. Прямо сейчас. Все человечество смотрит. По крайней мере та часть человечества, которую мы убедили смотреть. Люди гадают: удастся ли Даэдре Уэст заключить мир с мусорщиками? Стоит ли поддержать проект? Нам нужен положительный ответ на оба вопроса.

— Двух предыдущих послов они съели, — сказал Недертон. — Галлюцинируя синхронно с дебрями кода, в убеждении, что их гости — шаманские звериные духи. Я трое суток кряду ее натаскивал. Месяц назад в «Коннахте». Три антрополога, два эксперта по неопримитивизму. Никаких татуировок. Нулевый, абсолютно чистый эпидермис. И тут здрасте.

— Отговори ее, Уилф.

Он проверил, сможет ли встать. Получилось. Прошел в туалет, голый, пописал как можно громче.

— От чего отговорить?

— Она намерена спуститься на параплане без…

— Так и запланировано.

— Без ничего. Если не считать ее новеньких тату.

— Шутишь?

— Какие уж тут шутки…

— На случай если ты не заметила, красота, в их понимании, ассоциируется с доброкачественными кожными новообразованиями, избыточными сосками и тому подобным. Традиционные татуировки однозначно сигналят имиджем гегемона. Как явиться на аудиенцию к папе римскому с генитальным пирсингом напоказ. Даже хуже. Какие они из себя?

— Постчеловеческая гнусь, по твоим же словам.

— Да нет, татуировки!

— Что-то с круговым течением. Абстрактные.

— Посягательство на культурное достояние. Класс. Хуже не придумаешь. На лице? На шее?

— По счастью, нет. Если ты уговоришь ее надеть комбинезон, который мы сейчас печатаем в мобиле, проект еще удастся спасти.

Недертон взглянул на потолок. Вообразил, как крыша разверзается и он сам уплывает вверх. Неведомо куда.

— И еще наши саудовские спонсоры, — продолжала Рейни. — Видимые татуировки они бы пережили, хоть и с трудом. Женскую наготу — нет.

— Они могут воспринять это как приглашение к сексу, — сказал Недертон. Сам он именно так и воспринял.

— Саудовцы?

— Мусорщики.

— Или как ее готовность стать их обедом, — заметила Рейни. — Последним в любом случае. Она — конфетка со стрихнином. Любого, кто хотя бы чмокнет ее в щечку, хватит анафилактический шок. Там еще что-то с ногтями, но мне толком не объяснили.

Он обмотался вокруг пояса белым махровым полотенцем. Подумал, не выпить ли воды из графина на мраморном столе, но его замутило от одной мысли.

Возникла незнакомая эмблема.

— Лоренцо, — сказала Рейни, — подключаю к тебе Уилфа Недертона, в Лондоне.

И тут Недертон чуть не блеванул от входящей картинки: яркий просоленный свет Мусорного пятна, ощущение полета.