Опасное лето

Туве Янссон, 1954

Лето выдалось тревожным – наводнение пришло в долину и затопило дом муми-троллей. Семья отправилась искать новое жильё. На их удачу, волнами к берегу прибило вполне подходящий дом, который, правда, вёл себя немного странно. У него была крыша, похожая на створку раковины, и вращающийся пол, а если дёрнуть за шнурок – с потолка упадёт картина. Или польёт дождь. Или зажгутся сотни разноцветных огней. Едва семейство немного прибралось и село пить чай, как из тёмного угла появился один из прежних обитателей и заявил, что весь дом – театр. Тогда почему бы муми-троллям не стать актёрами? И Муми-папа берётся за постановку пьесы собственного сочинения!

Глава третья

О доме с привидениями

Муми-мама сидела на крыше, прижимая к груди сумку, корзинку с шитьём, кофейник и семейный альбом. Вода поднималась всё выше и выше, и Муми-мама то и дело отползала подальше: ей не хотелось, чтобы хвост болтался в воде, особенно сейчас, когда у них гости.

— Весь гостиный гарнитур нам не спасти, — сказал Муми-папа.

— Дорогой, — ответила мама. — Какой прок в столе, если нет стульев, и в стульях, если нет стола? И зачем нужны кровати, если нет бельевого шкафа?

— Ты права, — согласился папа.

— Трюмо тоже очень полезная вещь, — с нежностью сказала Муми-мама. — Сам знаешь, как приятно поглядеться утром в зеркало. А ещё диван, — продолжила она, помолчав, — на нём так хорошо лежать после обеда.

— Нет, только не диван, — отрезал Муми-папа.

— Как скажешь, дорогой, — ответила Муми-мама.

Мимо проплывали выдранные с корнем кусты и деревья. Целые флотилии тачек, квашни, коляски, рыболовные садки, мостки и изгороди — порожние и с пассажирами, спасающимися от стихии. Но все эти вещи были слишком малы — гостиный гарнитур на них никак не погрузишь.

Вдруг Муми-папа сдвинул шляпу на затылок и напряжённо вгляделся в даль. Со стороны моря в устье долины вплывало что-то очень странное. Солнце светило прямо в глаза, и Муми-папа не мог оценить, насколько опасен этот предмет. Вне всяких сомнений, это было что-то большое, настолько большое, что вместило бы десяток гостиных гарнитуров и гораздо более многочисленное семейство, чем семья Муми-троллей.

Сперва папе показалось, что это огромная полузатонувшая банка. Потом — что это морская раковина, стоящая на ребре.

Муми-папа повернулся к своим и сказал:

— Думаю, всё будет хорошо.

— Конечно, всё будет хорошо, — ответила Муми-мама. — Я просто жду, когда подплывёт поближе наш новый дом. Это только у злодеев всё кончается плохо.

— Ах, если бы! — воскликнул Хомса. — Я знаю злодеев, которые живут припеваючи и не ведают никаких опасностей.

— Вот бедолаги, какая же у них скучная жизнь! — удивилась Муми-мама.

Странный предмет тем временем подплыл ближе. Вероятно, это был чей-то дом. На крыше, напоминавшей створку открытой раковины, крепилось золотое украшение в виде двух гримасничающих лиц: одно плакало, другое смеялось. Внизу была большая полукруглая комната, тёмная и снизу доверху затянутая паутиной. Одной стены не было: видно, её смыло волной. По бокам от зияющей на её месте дыры висели красные бархатные шторы, концы их печально волочились по воде.

Муми-папа недоумённо вглядывался в сумрак комнаты.

— Есть кто-нибудь дома? — осторожно спросил он.

Никто не отозвался. Только хлопали от качки двери да шарики пыли катались по огромному пустому полу.

— Надеюсь, они спаслись, — взволнованно проговорила Муми-мама. — Бедное семейство. Интересно, кто они были? Какой ужас, что мы вынуждены вот так занять их дом…

— Дорогая, — сказал Муми-папа. — Вода прибывает.

— Да-да, — ответила мама. — Ничего не поделаешь, придётся переселяться.

Она шагнула в свой новый дом и огляделась. Да, за порядком прежние жильцы не очень следили, Муми-мама это сразу заметила. Но подумаешь, с кем не бывает. Столько старья скопили. Жаль, конечно, что стена отвалилась, но летом тепло…

— Где поставим стол? — спросил Муми-тролль.

— Вот здесь, посередине, — ответила Муми-мама.

В окружении собственной изящной мебели, обтянутой тёмно-красным плюшем с кисточками, Муми-маме стало намного спокойнее. Странная комната сразу показалась уютнее, и Муми-мама радостно уселась в кресло-качалку и принялась размышлять о занавесках и небесно-голубых обоях.

— А от моего дома остался только флагшток, — мрачно сказал папа.

Муми-мама погладила его по лапе.

— У нас был красивый дом, — сказала она. — Намного лучше этого. Но поверь мне, мы скоро привыкнем и всё станет как обычно.

(Дорогие читатели, Муми-мама сильно заблуждалась. Никакого «как обычно» быть не могло, потому что дом, в котором они очутились, не был обычным домом и прежние жильцы не были обычными жильцами. Но больше я пока что ничего не скажу.)

— Хотите, я сниму ваш флаг? — предложил Хомса.

— Нет, пусть висит, — ответил Муми-папа. — Есть в нём что-то гордое.

Новый дом медленно плыл по долине. Они уже вошли в пролив, ведущий к Одиноким горам, а флаг всё ещё маячил вдалеке весёлой точкой.

Пора было пить чай. В большой чужой гостиной их стол выглядел немного сиротливо. Вокруг него, словно стражники, стояли стулья, трюмо и бельевой шкаф, но дальше, за ними, очертания комнаты растворялись в темноте, тишине и пыли. Самым странным был потолок. Вместо привычной любимой лампы под абажуром с кисточками наверху играли таинственные тени, что-то трепыхалось и двигалось, что-то большое и бесформенное раскачивалось из стороны в сторону, вторя плавным движениям волн.

— Сколько вокруг непонятного, — сказала Муми-мама сама себе. — Но, с другой стороны, кто сказал, что всё должно быть именно так, как мы привыкли?

Она пересчитала чашки и поняла, что они забыли джем.

— Досада какая, — огорчилась мама. — Муми-тролль так любит джем к чаю. И как я могла его забыть…

— А вдруг прежние жильцы тоже забыли джем? — пришёл ей на помощь Хомса. — Может, его было трудно упаковать? Или в банке оставалось так мало, что брать её с собой не имело смысла?

— Но как мы его найдём? — усомнилась Муми-мама.

— Я могу попробовать, — сказал Хомса. — Ведь где-то же должна быть кладовка.

И он шагнул в темноту.

Прямо перед ним, сама по себе, без стены, стояла одинокая дверь. Для порядка Хомса прошёл через неё и удивлённо отметил, что дверь — бумажная, а на обратной стороне нарисована изразцовая печь. Потом он взобрался по лестнице, которая никуда не вела, а обрывалась прямо в воздухе.

«Кто-то решил надо мной подшутить, — подумал Хомса. — Но это не смешно. Двери и лестницы должны куда-то вести. Что же это будет за жизнь, если миса станет прикидываться мюмлой, а хомса — хемулем?»

Повсюду валялось старое барахло. Причудливые незаконченные поделки из картона, полотна и дерева или надоевшие вещи, которые хозяева поленились снести на чердак за ненадобностью.

— Что ты ищешь? — спросила Мюмлина дочь, неожиданно выскочив из шкафа, в котором не было ни полок, ни задней стенки.

— Джем, — ответил Хомса.

— В этом доме полно всякой всячины, — сказала Мюмлина дочь. — Наверняка и джем найдётся. Очень странные тут были жильцы.

— Одного мы видели, — важно сообщила малышка Мю. — Он не желает выходить на свет!

— Где он? — спросил Хомса.

Дочь Мюмлы указала в тёмный угол, заваленный хламом до самого потолка. У стены стояла пальма и уныло шуршала бумажными листьями.

— Это злодей! — прошептала малышка Мю. — Ждёт не дождётся, чтобы с нами расправиться!

— Спокойно, — сказал Хомса слегка дрогнувшим голосом.

Он приблизился к распахнутой дверце и осторожно понюхал воздух.

Конец ознакомительного фрагмента.