Бездна. Рассказ

Тора Эйферт, 2023

Прошлое и вспыльчивый характер могут сыграть злую шутку с любым взрослым человеком. Мужчина и женщина всегда прекрасны в своей любви, если не ставят на кон свои амбиции, которые могут привести к печальным последствиям. Тем более в опасном путешествии. Кавказ принимает, но отпускает ли? Это зависит от правильности принимаемого решения. И так ли прав тот, кто не уступил? И так ли прав тот, кто поддался?

Многие спокойные реки начинаются шумными водопадами, а ни одна не скачет и не пенится до самого моря. Но это спокойствие часто признак великой, хотя скрытой силы; полнота и глубина чувств и мыслей не допускает бешеных порывов: душа, страдая и наслаждаясь, дает во всем себе строгий отчет и убеждается в том, что так должно; она знает, что без гроз постоянный зной солнца ее иссушит…

М. Ю. Лермонтов

Сухая каменистая дорога извиваясь уходила всё выше. Каждый новый поворот возникал так же неожиданно, как внезапное пробуждение ото сна. По сводке — дальше в ущелье прошёл дождь. Старенький внедорожник скрипел от страха каждый раз, когда Руслан прибавлял газу. Он старался ехать аккуратно, но всё же неоправданно торопился. Марго молча наблюдала за его неловкими движениями, за дорогой и гнала прочь навязчивые мысли.

В сотый раз она себя ругала за очередную авантюру в которую ввязалась. Да была бы ещё веская причина, а это всего лишь поездка на пик. «Зачем?» — спросила она себя вцепившись в пожухлое кожаное сиденье обеими руками так, что костяшки на тонких пальцах побелели. Слишком сосредоточенно-неуверенное лицо Руслана выдавало плохого водителя. За руль он её не пустил. Хотя она была очень опытным водителем по бездорожью. Сослался, что она не знает гор, а Сибирь это ей не Кавказ. Она сдалась.

Дорога снова резко вильнула вправо. Из под шин, громко стуча о днище, вырвался сноп крупного гравия. Они вписались в поворот. Впереди показался небольшой участок ровной дороги, а слева открылся потрясающий вид на ущелье. Антрацитовое небо вдали и лазоревое — прямо над головой, смешиваясь, образовали зловещее пушисто-атласное одеяло. Откуда-то слева проглядывали яркие жёлтые лучи осеннего восходящего солнца. Ближе к обеду планировали оказаться на пике.

Руслан повернулся на несколько секунд:

— Ты в порядке? — и его рот расплылся в широкой улыбке, образовав на щеках две полукруглые глубокие складки напоминающие обезьянью мордашку.

— Это потрясающе, — кивнув головой, спокойно произнесла Марго, глядя мимо чеченца на горы противоположной стороны ущелья. Сердце билось ровно. Но она злилась.

Она понимала, что отобрать у такого мужчины игрушку всё равно что лишить его чести, а Руслан так много о ней говорил, холил, лелеял, заботился и трепетал над ней. Но будь она уж совсем девчонкой несмышлёной, так и поверила бы в постоянно разыгрываемый никчемный эмоциональный спектакль. В сорок пять лет вера — недопустимая роскошь. Может быть кому-то и нужная, да только не Мартинике Сальер, француженке русского происхождения.

— Я хотел, чтобы ты это увидела, — гордо произнёс мужчина, а весь салон потрёпанного автомобиля наполнился какой-то высшей святостью. Марго хихикнула про себя, мельком глянула на покрытое короткой щетиной лицо Руслана и переключила внимание на дорогу. Всё дребезжало и лязгало будто в рыцарском поединке сошлись два всадника — кавказец и Кавказ. Марго даже начала уставать от наблюдаемого ею в последние несколько дней патриархального шествия. Кто теперь скажет за какой авантюрой она поплелась в этот раз. Всю жизнь её тянет на странные приключения. Определённо надо было родиться мальчиком.

— Я вижу. Это очень красиво, — наконец она выдохнула и улыбнулась.

— Мне нравится, когда ты улыбаешься, — его энтузиазм был вознаграждён и он снова заторопился вдавив педаль газа в пол, — подожди, — заговорщецким тоном произнёс он, — ты обалдеешь от видов на самом верху!

— Давай-ка помедленнее, гусар, — хихикнула Марго.

— Эээ, жэнщина! Не гусар, а джигит, да! — с акцентом выпалил Руслан.

— Никакой разницы, — хмыкнула Марго, — ты на этой шушлайке, как на старом муле, пытаешься заниматься эквилибристикой, будто он молодой мустанг, и у нас ровное поле под ногами.

— Не боись, прорвёмся, — басисто захохотал мужчина.

— Ты прорвался уже. Где тебя не просили, — недовольно буркнула Марго. Салон вновь наполнился громким мужским, слегка скрипучим, смехом.

— Ещё нет, — наконец выпалил Руслан, — вот выйдешь за меня замуж и узнаешь, где раки зимуют!

— А хорошего чего-нибудь ты для меня не припас, недожених, — снова насупилась Марго.

— А хорошее это я! — воскликнул мужчина.

— Да уж. Когда спишь, — Марго оглядела серо-изумрудную красоту ущелья и в миллионный раз, как ей показалось, громко медленно повторила, — я никогда не выйду за тебя замуж.

— Ты на Кавказе, детка! — снова засмеялся Руслан, — Никуда теперь не денешься. Это тебе не Москва.

— Рано радуешься, барабашка, — Марго внимательно осматривала оба фланга. Дорога сужалась.

То лето было жарким. Но она умудрилась добавить простуду к имеющейся травме. И уже довольно давно никуда не выходила. Угораздило же так нелепо навернуться на Набережной. Несколько месяцев она то рисовала, то лекции смотрела, то в мессенджерах общалась. Иногда приезжали друзья.

Несчастный от безделья фотоаппарат томился в прихожей в ожидании, когда же он с хозяйкой снова ринется в погоню за свежим необычным кадром. Но неделя за неделей пролетала, а с него стирали пыль только для того, чтобы не грязный лежал себе всё на том же месте. Изредка Марго порывалась выйти на улицу, но травма ещё давала о себе знать, было страшновато.

Позвонил Роберт и напросился в гости с товарищами, новой девушкой и тортиком. Марго с радостью согласилась принять всех. Кто же откажется от торта. А уж поболтать про жизнь тем более. Они приятельствовали около года и даже успели перейти границу, периодически жалуясь друг другу на свои неудачные любовные приключения, не забывая при этом делать замечания о неправильности поступков. Естественно, не своих.

Очередной настырный поклонник-проповедник, которого ненароком притащил с собой Роберт, взял у Марго номер её телефона и, периодически названивая, пытался уговорить, что быть атеистом невозможно, нельзя и неправильно, не забывая при этом настойчиво напрашиваться в гости. Она немного устала от его напористости и однажды хамски послала восвояси. Но он оказался странным и, вместо того, чтобы исчезнуть, подползал всё ближе. Симпатичный, неглупый совсем, зеленоглазый сорокадвухлетний чеченец Руслан Саламов. Марго относилась к своему новому знакомому, как чудаковатому забавному персонажу, прибившемуся к её берегу на короткое время дабы перекантоваться и отчалить до следующего порта. Она всё знала заранее, всех видела насквозь. Ведьма.

Он её не понимал. Только влюбился по уши. Маленькая, худенькая, но с невероятно боевым характером. Он был вне себя от восхищения той дьявольской силой, что крылась в этом крохотном создании. Она постоянно с ним спорила. И его это заводило. Правда, он предпочитал не замечать, что все перепалки начинались с его желания вывести её из себя, чтобы насладиться яростью, в которую влюблялся безумно с каждой минутой всё больше. И он желал обладать ею полностью. Спустя пару месяцев он уже настаивал, чтобы она вышла за него замуж. Марго отшучивалась.

Он уехал в столицу, а через месяц вернулся. И они буквально на третий день уже разругались в пух и прах. Но Руслан ни за что не хотел отдавать её кому-то другому. Он страдал всем сердцем и разумом, чувствовал, что не будет она всецело его. Он пытался давить на Марго. Но этот мелкий крепкий орешек только зубы обломал честолюбивому капризному кавказцу.

Беспредельно ласковый и столь же наивный мужчина нравился Марго, но от него постоянно веяло какой-то угрозой. С ним она чувствовала себя в опасности. Слишком активный, слишком опрометчивый в поступках, решениях, иногда через Чур резкий, насквозь пахнущий страданием. Артист. Слов лишних было не нужно. Она понимала как сконструировался по деталькам, по событиям, его характер, образ жизни и стремление к тоске. И её это всё не устраивало. Два тоскующих человека рядом — слишком грандиозный объём горя на двоих в одной маленькой части Вселенной. Это перебор. Он не давал сосредоточиться. Даже отдыхая он воспроизводил кучу бесполезной суетливой энергии, что очень напрягало не только ум Марго, но и её тело. Его беспокойность, будто тончайшими иглами прокалывала каждый участок кожи и мышц. Становилось больно даже дышать рядом с Русланом.

Ранним утром, что было абсолютно несвойственно для Марго, но очень привычно для Руслана, они сидели в кухне и, встречая желтеющий рассвет, который тихонько крался из-за дома напротив, стремясь одарить своей тёплой щедростью тех сумасшедших, кто разрешил себе немного побыть счастливыми, готовились пить кофе.

Чайник громко щёлкнул сообщив, что он ещё здесь, а вода для хозяйки и гостя вскипела. Руслан нехотя оторвал свои сильные руки от тоненькой талии Марго, налил кофе в две чашки, не забыв долить сливки в чашку для любимой. Поставил на стол и сел на диванчик напротив.

Она улыбалась, а на её мягких щеках гуляли ямочки. Зелёные глаза Марго блестели, точно молодая листва берёз после тёплого весеннего дождя. Он восхищенно смотрел на её оголённые плечи, на хорошо очерченную небольшую грудь, маняще выступающую из под лёгкой, почти прозрачной маечки, её влекущие к страстным поцелуям ровные алые губы, пытаясь снова и снова восстанавливать и удерживать в памяти её аромат, подаренный ему прошедшей ночью.

— Ты ведь любишь меня, — с надеждой то ли спросил, то ли заключил мужчина.

— Хм… нет, — она беззлобно хихикнула. Но она сказала правду. И он знал, что лгать она не станет. А ему так хотелось услышать, что она уже влюблена. Грёзы. Бездна грёз.

— Но ты была так, — Руслан помолчал, — нежна этой ночью. Днём ты другая. Обычно ты совсем другая.

— Мне нужно время. Ты же знаешь. Мы это обсуждали. Мне нужно много времени, чтобы попробовать тебе доверять. Если ты не будешь давить на меня, то всё может статься, — спокойно произнесла Марго, — ты мне нравишься. Но не торопи меня.

— Да, — он наклонил голову и снова настойчиво произнёс, — но я думал, что уже хоть немного…

— Давай не будем всё портить, — всё так же спокойно оборвала его Марго. Но уже внутри живота образовался крошечный комок ярости. Она слишком любит свободу, чтобы не позволять хоть кому-то и подумать посягнуть на её границы. И решения она всегда принимает сама. Это ни хорошо, ни плохо, а всего лишь самовоспитание. «Спасибо, папа» — подумала в этот момент Мартиника Сальер, вспомнив неприятный инцедент. Когда-то давно, ещё в юности, ей перестало нравиться, что её имя постоянно путают или коверкают и она предпочла имя попроще. Оказалось, что имя Марго запоминается легче для окружающих. И многие позже удивлялись, что у неё в паспорте написано совсем иное. Но так было удобнее. И объяснять ничего постоянно не нужно. И по характеру подходящее. Да и какая разница в конце концов, как твоё имя. Важно ведь совсем не оно, а то, кто ты есть и что ты делаешь.

Конец ознакомительного фрагмента.