Сторож Академии ведьм

Тоня Ивановская, 2019

В сторожке при академии тепло, глинтвейн и много кошек. Здесь можно подождать поезд, а заодно сделать домашку. Только главный в уютном гнездышке – жутковатый сторож. Как ни пытайся, не проронит и слова, всегда в зачарованных доспехах, из-под которых можно разглядеть лишь глаза. Студентки шепчутся, что он психованный неудачник, но что-то тянет Юнни в сторожку. Не такой уж и страшный этот блюститель порядка и тишины. Если попытаться, может даже получится с ним подружиться. Ведь всем нужен друг, даже загадочному одиночке.

Глава 2

Юнни приехала в понедельник утром. За час до первой лекции. И в первую очередь она помчалась не в свою комнату готовиться, а в сторожку. Хотела поздороваться и заодно угостить пушистиков.

— А я кое-что привезла! — она достала из сумки керамический термос деревенского вида, и сонная братия потянулась к ее ногам. — Всю молочку, оказывается, везут аж с Аурульских равнин. Наверняка вам не достается. — Юнни обратилась к сторожу. — Простите, у вас не найдется какой-нибудь мисочки?

Сторож сходил к своему продовольственному шкафу и принес большое блюдце.

— Спасибо, — кошки принялись прыгать вокруг Юнни, нетерпеливо мяукая. — Знаю, знаю. Чуток подождите.

Она налила из термоса густые сливки и отдала его сторожу.

— Мне на учебу пора. Я перед поездом заскочу.

Юнни встала и зашагала в сторону двери, но затем обернулась.

— Вы знаете, было бы проще, если бы на них ошейники с именами висели. Хотя я понимаю, что животные такое не любят. Но никак не могу придумать, как мне узнать их имена.

Сторож молчал. Только сверлил ее чернющими глазами. Юнни вздохнула.

— Я пойду.

В это мгновение дверь распахнулась, и в сторожку влетела еще одна вернувшаяся с выходных студентка. Это была третьекурсница, и сторож поморщился, припоминая ее стервозный характер.

— О, извини, — улыбнулась вломившаяся. — Не задела?

— Все в порядке.

— Хорошо, — девушка осмотрела Юнни с ног до головы. — Новенькая? Судя по загару — издалека.

— Ага.

— И как?

— Хорошо, — Юнни хотела уже уйти, но потом спросила: — Слушай, а ты не знаешь, как их зовут?

Она показала на кошек, но девушка только пожала плечами.

— Наверное, никак. Это животные нашего психа. Не думаю, что ему в голову могло прийти, что кошкам нужны имена.

Юнни посмотрела на сторожа, который был в паре метров от них.

— Мне кажется, немного невежливо так говорить о человеке в его присутствии.

Девушка смерила взглядом сторожа и скривилась.

— Человеке? Да ладно… Кстати, человек, или кто ты там под шлемом, мне должны были посылку оставить. Было такое?

Он медленно пошел в сторону стеллажей и, пока открывал одну из дверец, девушка взяла Юнни под локоток и тихо продолжила:

— В корпус четвертого курса как-то на выходных забрались парни. Ночью, в смысле. К девушкам своим. Так вот этот, — она презрительно ткнула в плетущегося к ним сторожа, — вместо того, чтобы выдать предупреждение, наложил обледенение, и пришлось им, замороженным, дожидаться начала учебной недели. Потом в госпитале еще долго с пневмонией лежали. И ведь знал, гад, что против него никакая самооборона не действует.

— Я не знала, что он владеет магией, — удивилась Юнни.

— Он? Ха! — девушка засмеялась, а сторож уже подошел с посылкой. — Ну что? Владеешь ли ты магией, чудище? — она забрала коробку и вновь обратилась к Юнни. — Не бойся, в этом смысле он совершенно безобиден. Однако имеет в доступе охранные зелья. Может пакость сделать какую-нибудь. В общем, — она похлопала Юнни по плечу, — мой тебе совет: держись подальше. Тем более что все равно толку от него никакого. Подай-принеси. Не больше.

Девушка вышла из сторожки, а Юнни посмотрела на сторожа.

Он неотрывно наблюдал за ними, все слышал. Как же сильно ей захотелось узнать, что он сейчас чувствует.

— До свидания, — сказала Юнни и выбежала из сторожки.

Догнала свою собеседницу и спросила:

— А почему он не разговаривает? Это запрещено? Я в постановлении и указах ничего не нашла.

— О, ты прямо в документах ради этого рылась. Любопытная, — улыбнулась третьекурсница. — Запрета прямого нет. Просто не разговаривает. Может, мозгов не хватает? Сама посуди: круглый год сидеть в этой конуре. За окном дрянная погода, из общения только четвероногие. Должность никакая. Перспектив нет. Разве может разумный человек на такое согласиться? Да любой дурак способен найти место получше. А этот здесь. Значит, он… — она выразительно посмотрела на Юнни, но та молчала. — Хуже, — ответила за нее девушка. — А вот и мой корпус. Удачи, новенькая.

Она убежала, а Юнни начала размышлять.

“Он точно человек. Это я еще по глинтвейну поняла. Бабушка всегда говорила: то, что делается искренне, получает частичку души. Сможешь почувствовать ее, почувствуешь и владельца”.

Юнни в тот вечер долго смаковала напиток, пытаясь разобрать, что на душе у сторожа. Но ощутила лишь то, что он человек. Очень одинокий человек. И от этого стало грустно. Может, потому Юнни решила хоть как-нибудь подбодрить сторожа. Скорее всего, одиночество его рукотворное, но даже если уединение кажется отличной идеей — это не так. Человеку нужен человек.

“Надо получше у бабушки расспросить про диагностику на напитках. И потренироваться. Все-таки хорошо, что я решила не забрасывать нашу деревенскую магию”, — она улыбнулась и поспешила на занятия.

***

Как и обещала, Юнни зашла к сторожу перед поездом. На месте его не было, зато ждал термос и графин, обложенный хлопковым полотенцем и теплым шарфом. Рядом стоял бокал. Бормотало радио.

— Как мило, — улыбнулась Юнни и налила себе глинтвейн.

Времени было не очень много, и она озиралась на каждый шорох, надеясь, что это сторож. Правда, он, по всей видимости, не собирался с ней встречаться. Радует, что через несколько минут ее посетили кошки. Они ласково размурлыкались на диване, а по капелькам воды на шерсти Юнни поняла, что кошки пришли с улицы. Может, и сторож там? Допила и, быстро одевшись, вернулась на улицу.

По платформе гуляла поземка, но сегодня было теплее, чем на прошлой неделе. Как и обещали, с каждым днем весна отвоевывала по несколько градусов. Ещё недели три — и от снега останутся лишь небольшие холмики в тени деревьев. А там, глядишь, и солнце выглянет из-за вечной удушающей облачности.

Позади Юнни громыхнуло знакомое перетоптывание. Она обернулась и увидела стряхивающего с себя снег сторожа.

— Здравствуйте, — подскочила к нему Юнни. — Я хотела поблагодарить за глинтвейн.

Он молча зашел в сторожку. Юнни бегло посмотрела на фонарный столб с часами. Оставалась только пара минут.

— Успею, — сказала она и зашла внутрь.

— Я…

Не договорила, увидела протянутую тетрадку.

— Это мне?

Он кивнул, и неловкую паузу прервал протяжный гудок.

— Мне пора.

Он кивнул.

— До свидания.

Забравшись в один из пустующих вагонов — не самый популярный маршрут — Юнни бросила на пол сумку, подготовила к ночевке нижнюю полку и раздвинула занавесочки.

За окном проплывали широкие стволы гигантов Чернолесья, в них терялся колючий северный ветер, а за поворотом ждал транспортный портал, в котором уже проступали хрустальные озера Инадены. Еще несколько прыжков по регионам, и поезд доберется до юга. Утром она будет дома.

Юнни забралась под плед и открыла тетрадку. Внутри обнаружились рисунки с подписями.

— Кошки. Так вот как их зовут!

На каждой странице были расписаны время, день и месяц рождения, все особенности характера и внешнего вида питомцев сторожа. А дополнительно к каждой особе прикладывался эскиз.

— Значит, Мартин, Эйприл, Мэй, Джун, Джул, Огюст, Септа, Окулус, Норби, Декарт, Янина, Ферди. Двенадцать. Погоди-ка… Это же месяцы! — она еще раз посмотрела на даты рождения. — Но почему они не совпадают?

Юнни все перепроверила. Это точно не могло быть случайностью. Тем более все животные рождались шестого числа.

“Но почему имена даны совсем других? И ведь даже не обратный порядок. Тут вообще нет закономерности. Какой-то бред! — червячок сомнений шевельнулся где-то глубоко в подсознании. — А может, он реально псих? Одержимый, решивший, что обладает силой и тайным знанием. Я ведь видела таких. Если повезёт, они собирают собственную секту. А если нет, сидят в глуши и молча творят какую-нибудь дичь. Хорошо если безобидную”.

Поезд качнуло, из окна полился искрящийся сиреневый свет, но Юнни не обратила никакого внимания: уже привыкла к скачкам через порталы — а сейчас чувствовала в руках нечто более удивительное. Зачем он отдал ей тетрадь? С такой дотошностью прописал все параметры. Ведь знал, что она заметит.

Юнни опять вспомнила разговор с третьекурсницей, но вскоре отбросила в сторону ее доводы. Скорее сторож скрывает что-то или скрывается сам. Он не похож на слабоумного. Обстановка в сторожке была выверена до мелочей. Никакой захламленности или хаоса. Если подумать, то вся мебель была расставлена по принципу “золотой” спирали. Она закрыла глаза и восстановила в памяти обстановку комнаты.

“Тетрада. У него все укладывается в четыре цвета. И никаких лишних тонов. Вот зараза!” — прикусила губу Юнни и стала вспоминать дальше.

В самом темном углу припрятан стеллаж с книгами, но все они стояли страницами в комнату. А значит, или сторож не хотел, чтобы кто-то видел, что он читает, или сохранил привычку, приобретенную в древних библиотеках, где корешок считается тыльной стороной книги. В этом случае, правда, сторож должен быть очень образованным человеком. Доступ в такие места строго регламентирован.

— А может ли он быть образованным? — спросила сама себя Юнни.

Вспомнила, каким отточенным движением, несмотря на ужасные рукавицы, он взмахнул указкой.

— А что у него вообще делает указка?

Тут ее прошиб пот. Казалось, что вот-вот она поймет что-то очень важное. Ведьмовское чутье так и пульсировало, разгоняло кровь, заставляло разум соображать еще быстрей. Она вцепилась в тетрадку. Идеальный почерк. Только мелкий, что говорит о скрытности владельца.

“Кто бы сомневался”, — ухмыльнулась Юнни.

Она всмотрелась в рисунки и только сейчас обратила внимание, что они нарисованы пером. Сама Юнни художественным даром не обладала, но рисовали ее школьные подружки.

В изобразительном искусстве главными и наиболее характерными элементами считаются линия и штрих. В работе пером эти элементы наиболее выражены. Но это рисование наверняка. Никаких исправлений и неуместных движений: такое простительно при работе с карандашом или углем. Перо — инструмент не для новичков.

“А для тебя это явно не большая проблема. Двенадцать эскизов, ни одной кляксы и кривости. Даже не заметил, как набросал”.

Ее внимательный взгляд вдруг остановился на небольшой крошке, прилипшей к одному из изгибов. Юнни тут же полезла в сумку и разложила на столе имеющиеся у нее инструменты. Осторожно отслоила катышек от бумаги и, подцепив пинцетом, переложила на стекло. Потом долго размышляла, чем снять чернила и не растворит ли это вещество улику. Чертыхнулась и просто капнула воды. Все равно с собой ничего особенного не было. А интуиция требовала провернуть все прямо сейчас. Не обманула. Чернила быстро вымылись, не повредив при этом спрятанное. Юнни промокнула стекло и достала глазную лупу.

— Химеры Чернолесья, перо!

Она уже поняла, что именно пером сторож писал в своей тетрадке, но ей и в голову не приходило, что оно может быть самым настоящим гусиным. А теперь Юнни разглядывала скомканный мокрый луч и недоумевала:

— Где он вообще его нашел?

А все дело в том, то с тех пор, как один из изобретателей запатентовал металлическую перьевую ручку, перьями птиц потихоньку перестали пользоваться. Зачем? Металл гораздо удобнее. Кроме того, далеко не все перья подходили для письма. Имело значение даже то, с какого крыла взято перо. Естественно, как только появилась замена, вся беготня за бедными пернатым сошла на нет. И если на юге кое-кто еще держался, в графство Фэртон лет сорок перья для письма не поставляли.

— Что же ты скрываешь, сторож академии? — бессильно спросила Юнни и забралась под плед.

***

В понедельник она не зашла, и всю неделю сторож находился в странном для себя состоянии. Раздражал любой пустяк, особенно сволочные студентки. И все время хотелось язвить. Наконец, наступил вечер пятницы. А до поезда на юг оставалось не более часа. Этот факт отчего-то заставлял постоянно посматривать на часы. Норби забралась на колени, но даже ее тарахтение не успокаивало. Он переложил кошку и стал варить глинтвейн. Рано, и он может остыть, но сторож надеялся, что Юнни придет с минуты на минуту.

Глинтвейн остывал, ее не было. Больше всего он боялся, что Юнни последует совету и решит держаться от него подальше. Это правильно. Даже для него. Но разумный итог тащил за собой пожирающую изнутри тоску.

“Неужели не придет?” — носилось в мыслях у сторожа.

Кошки начали стекаться на диван.

— А вот и она! — обрадовался сторож, и вместе с тем отворилась дверь.

— Добрый вечер, — поздоровалась Юнни и подошла к дивану погладить кошек. — Привет, Мартин, Эйприл, Мэй, Джун, Джул, Огюст, Септа, Окулус, Норби, Декарт, Янина… А где же Ферди? О, вот ты куда спрятался. Привет, привет, — она вытащила серого из-под дивана и обняла. — Ты у меня самый таинственный. Никогда не встречаешь и не мяукаешь. Почему? — она посмотрела в глаза коту и широко улыбнулась. — Копия хозяин.

Сторож еле сдержался, чтобы не засмеяться. Не потому, что это было невероятно остроумно, просто наконец-то с него спало напряжение. Налил в бокал глинтвейн и протянул Юнни. Она подошла и молча выпила. Смотрела так пронзительно, что впервые за много лет сторожу показалось, будто его доспехи неподъемны и прямо сейчас он под ними рассыплется.

— Спасибо, — наконец сказала Юнни. — Вы знаете, вы очень предупредительны. И, кажется, пить глинтвейн по пятницам у меня входит в привычку. — Она поставила бокал и стала собираться. — Еще раз спасибо. Я пойду.

Юнни вышла из сторожки, а он долго не мог пошевелиться и только спустя какое-то время спросил:

— А как же “до свидания”?