Сянци. Паук в хризантемах

Тим Волков, 2020

Над Провинцией сгущаются черные тучи, предвещая грозу. Император мертв, но вместо объединения в тяжелый час, бывшие друзья и союзники устраиваю между собой безжалостную грызню за трон. Им нет дела до того, что творится вокруг. А в стране хаос. Пробудившееся древнее зло не уничтожено. Змеелицые вышли на новую охоту. Кровавые восстание обретают лидера, который ведет свою армию к стенам Провинции. Мартену, простому подростку, волею судьбы попавшему из нашего мира в это ад, остаться в стороне не получится. Его душа стала вместилищем зла. И выбор не прост: освободить древние силы, которые поглотят мир и спастись самому или уничтожить зло, убив себя. Есть и третий путь – самому стать злом… Какой же выбор сделает Мартен?

Глава 2. Золото и песок

Отряды Уэна двигались быстро. За день удавалось пройти до сорока ли. Предводитель, делегировавший своим дружинникам командовать группами людей, уже в который раз похвалил себя за такое решение, потому что сейчас не отвлекался беготню по всем ротам, чтобы выровнять ряды и подтянуть отставших. Со всем этим теперь справлялись его помощники. За счет чего отряды и двигались так быстро.

Люди спустились с пригорка, прошли небольшую ложбину, усыпанную колючками, и поднялись на возвышенность, откуда отрылся им великолепный вид. На западе горизонта возвышалось несколько гигантских холмов, между которым уместилась величественная Провинция, представшая перед ними словно на ладони. Величественная. Недосягаемая. Божественная.

Была она белой из-за своих мраморных стен и путникам показалась красивейшим чудом из виденного когда-либо ранее. Оно и понятно. Никто не видел до этого Провинцию собственными глазами, все родились и росли в деревеньках, где кроме грязи ничего и нет. Некоторые из солдат не сдержали эмоции и начали восторгаться городом.

— Какая красота!

— Сколько же камня ушло на ту башню?

— А дома! Дома какие крепкие, не то, что наши хибары!

— И на каждом доугуны, посмотри, из ясеня или дуба! Сколько же древесины!

Уэн повернулся к своему отряду, загадочно улыбнулся, но не проронил ни слова, пока все не оторвали взглядов от созерцания города и не обратили внимание на него.

— А теперь представьте, — начал предводитель Великого Красного Похода. — Что все это — будет нашим! Все эти дома, амбары, храмы, каждая улочка, каждый ее камешек — будет нашим! По праву! Смотрите и восхищайтесь, раз не можете понять главного — все это, каждый кирпич и балка, каждый гвоздь и скрепа, сделаны на наших деньги. Пока мы гнем спины, чтобы взрастить урожай, который почти весь уходит им, эти люди тратят полученное на украшения своих жилищ. Посмотрите на храм огненной магии.

Бойцы стали растеряно глядеть вдаль, пытаясь угадать среди богатых домов нужный.

— Он стоит вон там, в стороне от остальных строений, рядом с императорским домом. Видите? Посмотрите на его крышу. Думаете это медь блестит на крышке в лучах полуденного солнце? Нет! Это золото!

По толпе прошелся удивленный шепот.

— Чистое золотое, которое можно было использовать иначе. Например, купить на него здоровых мулов. Или запасы семян. Или построить хорошие ирригационные системы. Но нет. Они выплавили из него пластины и украсили ими крышу храма.

Отряды начали выкрикивать проклятия.

— У меня отец всю жизнь на золотодобыче работал, постоянно в холодной реке стоял, мыл песок месяцами, а когда его медведь подрал, так никто даже с дольменом не помог, пришлось самому последнего мула продавать и строить! — захлебываясь от рвущейся наружу ярости, прошептал чернобровый солдат. Глаза его блестели и сквозь этот блеск пробивалось мягкое голубое свечение. С каждым произнесенным словом свечение становилось темнее, переходя из синего в совсем темное.

— Я лично сорву это золото с крыши! — крикнул один из дружинников, и остальные солдаты поддержали его одобрительными возгласами.

— И это только малая видимая часть того, как они используют, то, что принадлежит нам и что создали и добыли мы.

— В который раз убеждаюсь в своей мудрости! — произнес парнишка из отряда Жикуна, поправляя не по размеру большой шлем, который видимо стянул с убитого солдата императорского отряда.

Уэн вопросительно посмотрел на парня.

— Мудрость моя в том, что я выбрал идти путь вместе с тобой, господин Уэн!

Толпа затаила дыхание, глядя на вожака.

Уэн вскинул брови, а потом звонко рассмеялся. Остальные тоже загоготали.

— Вы все мудрые! — успокоившись, проговорил Уэн. — Раз решили скинуть цепи и выбрать дорогу свободных людей, но не рабов! Провинция будет нашей!

Толпа с ликованием начала выкрикивать имя предводителя «Красных кулаков», но тот быстро их успокоил, сославшись на то, что нельзя выдать себя раньше времени.

Вдохновленные такими обещаниями, солдаты с трудом замолчали, готовые ринуться в бой прямо сейчас. В толпе отчетливо почувствовался пьянящий хмельной запах предстоящего боя. Ни с чем несравнимое чувство будущего сражения, где прольется кровь, и победу в которой конечно же возьмут «Красные рукава».

— Господин Уэн! — проскрежетал старик Лиан, впервые за все время похода спустившийся с повозки и подошедший к вожаку.

По началу несколько опечаленный таким поворотом событий, видящий вскоре ощутил все прелести нового своего положения. Его кормили, обращались с почестями, по первому требованию приносили холодной воды и курительных трав. И даже идти не надо было — везли на телеге. И все только ради одного — чтобы он предупреждал их о возможных опасностях и засадах, которые могу попасться на пути. Но никого по пути Черного Тракта не повстречалось и Лиан окончательно перестал беспокоиться и начал получать удовольствие от своей новой жизни. Для него она уже началась.

Сейчас же голос старика был наполнен тревогой.

— Господин Уэн! Вижу у самых ворот! Опасность!

— Что видишь? — спросил Уэн подойдя к видящему ближе. — Стражники?

— Да, они! — закивал головой старик. — Отряды. Девять… нет! Десять отрядов. В каждом по двести человек, может, чуть больше, отсюда точно не могу разглядеть, все как один, не отличить. И еще один отряд необычный какой-то. Там нет солдат. Какие-то люди, в мантиях, кто с посохом, кто с какими-то камнями в руках.

— Что за камни? — удивился Ли, услышав тревожную речь старика.

— Маги, — проскрежетал зубами Уэн. — Нас ждали. Видимо слухи дошли быстро.

— Что будем делать? — спросил старик.

Уэн задумался. Вновь начал осматривать Провинцию. Отряды терпеливо ждали дальнейших указаний своего предводителя, но тот молчал и лишь продолжал смотреть вдаль.

— Будем атаковать? — наконец насмелился нарушить молчание дружинник Ли, подойдя к своему командиру.

— Нет — внезапно ответил Уэн. — Только людей потеряем. Нас уже встречают, а значит ждут такого шага. Атаковать не будем. Разобьем здесь лагерь. Место хорошее, на возвышенности, отсюда хорошо все видно. Увидим сразу если они захотят напасть первыми. Отдавай команду людям.

— Вас понял, — кивнул Ли и скрылся в толпе, раздавая распоряжения.

— Жикун! — позвал второго своего помощника Уэн.

Дружинник выскочил их толпы, вытянулся по струнке.

— Слушаю, господин Уэн.

— Ты говорил, что в твоем отряде много охотников есть.

— Так точно!

— Насколько они хороши в своем деле?

— Любую дичь поймают, господин Уэн! Прикажете перепелок набить для трапезы?

— Нет, — скривился предводитель. — Трапезничать будем позже, сейчас надо делом заняться.

— Тогда что же?

— Выбери двух самых опытных людей, пусть звериными тропами как можно ближе проберутся к стоящим у стен города воинам и выяснят все, что получится — точное количество людей, их планы, слабые точки, какое оружие и прочее. Сгодится любая информация. Чтобы нападать на врага, надо разузнать о нем как много больше. Задачу понял?

— Понял! — выдохнул Жикун.

— Тогда иди.

— Есть!

Дружинник резко развернулся и убежал прочь, оставляя Уэна наедине со своими мыслями.

«Вот я и здесь, отец, — подумал парень, глядя на ослепительно белые стены города. — Пришел туда, куда ты так сильно стремился попасть всю свою жизнь, но так и не смог дойти. Мне удалось сделать то, о чем ты мечтал. Я добрался до Провинции, не один, со своим, пусть и не таким большим, но все же войском. И у меня есть артефакт, с помощью которого я закончу наше дело. Я думал, что сделать первый шаг будет очень сложно. Но я ошибался. Первый шаг — самый легкий. Гораздо труднее идти вперед, не останавливаясь и совсем невыполнимое — закончить начатое. Нас встречают солдаты, отец. А значит будет битва и будут жертвы. Видят боги, мы не хотим крови. Но иначе поступить невозможно. Император слишком уперт и глуп, чтобы поступить иначе. Он готов жертвовать сотнями человеческих жизней, лишь бы удержаться на один день дольше в своем троне. Дурак! Ему невдомек, что мы не отступим. Пора завершить то, что ты начал множество лет назад. Во имя отмщения твоей смерти, во имя новой жизни. Да будет так».

Уэн смахнул навернувшуюся слезу, еще раз глянул на город и пошел к солдатам, которые начали воздвигать палатки и укрепления — отсиживаться вожак Великого Красного Похода не собирался и принялся помогать таскать бревна.

* * *

— Так значит тебя зовут Эхуанг? — спросил мохнатоголовый, представившийся Сюэ.

— Я… точно не помню, — внезапно признался мальчик. — Первое имя, что пришло мне в голову, было этим. Не уверен.

— Х-м-м… — задумался Сюэ. Произнес по слогам, словно пытаясь распробовать слово на вкус: — Эхуанг. Странное какое-то имя. Не из этих краев, точно тебе говорю.

Мальчик пожал плечами.

— Я даже не знаю где я и как тут оказался. Словно выбелило все.

— А чего тут знать? — не весело усмехнулся Сюэ. — Ты на Тропе Смерти. Известное место. Не слышал о таком?

Мальчик покачал головой.

— Только никто не знает когда встретит ее, эту Тропу Смерти. Говорят, Тропа эта все время меняет свое местоположение. Сегодня здесь появится, завтра — там пройдет. А так бы давно ее уже на все карты занесли и обходили стороной за сотни ли.

— Тропа Смерти? — переспросил мальчик.

— Верно. Говорят, что она всегда следует за погонщиками. Мол, демоны создают ее одним усилием мысли.

— Как это? Разве такое возможно? — удивился мальчик.

— Я множество раз ходил в здешних местах — и ничего, даже намека, чистая местность, никакого тебе песка, только хвойные поляны. А вчера решил поохотиться — и вдруг песок под ногами захрустел. Запоздало я понял, что случилось. Сознание помутнело и все — я теперь тут. Белокрылые опять сцапали.

— Кто? — удивился мальчик. — Какие еще белокрылые?

— Не знаешь кто такие белокрылые? — выпучил и без того жуткие глаза Сюэ. — Да ты парень явно не из этих мест. Хотя это и по одежде твоей сразу заметно. Белокрылые — это самое страшное, что может быть на всем белом свете. Они грабят деревни, берут в плен всех и продают в рабство — на рудники, на галеры, на бои, просто на корм тиграм.

— На корм?!

Казалось, что удивляться больше не чему. Но каждая последующая сказанная фраза Сюэ заставляла парня еще больше покрыться потом и неприятно поразиться. Понятно было одно — попал он в такой переплет, что хуже просто и быть не может.

— Ну да, на корм, — кивнул Сюэ. За деланным спокойствием легко угадывался страх. — Известная история. Животноводы дрессируют диких тигров на охрану домов богатеев, и чтобы звери стали еще более жестокими, дают им вкусить человеческой плоти. Эти твари уже потом никакое другое мясо не хотят есть. Человечину только им и подавай. Если кто-то из воров сунется в такой дом — ничего от него не остается, кроме тапок.

Сюэ зафырчал, начал хрипеть.

— Ты чего? — спросил мальчик, поддерживая идущего чтобы тот не упал.

— В горле совсем пересохло, — прошептал спутник. Выглядел он замучено и устало — сказывался долгий путь. — Уже который час идем, а реки все нет.

— А мы к реке идем? — оживился мальчик.

— Ходит по толпе такой слух, — кивнул Сюэ. — Там и торговля основная будет.

— Какая еще торговля?

— Известно какая — продавать нас будут. Всякие купцы придут, и животноводы, и с приисков, и корабельщики. А там как повезет.

Переваривая сказанное, мальчик некоторое время молчал. Потом спросил:

— А разве так можно? Людей продавать. Они же не товар какой-то.

Сюэ грустно улыбнулся.

— В моем клане много чего нельзя делать — например убивать себе подобных, воровать, предавать, — но что с того? Белокрылым на это наплевать. Их суть — водить по Тропам Смерти пленников и продавать их.

— А ты откуда про них так много знаешь?

— А я уже бывал на таком базаре! — улыбнулся Сюэ не без гордости. — Повезло тогда. Меня белокрылые на галеру продали. Я без малого полтора года веслом греб. Столько всего повидал! И смерть товарищей, и безжалостных пиратов, и кракенов, и голод… Голод вообще постоянно преследовал. А потом, как только выдалась возможность, как причалило наше судно к берегу, так я и убежал. Вот в чем было, цепях и веревка и дал деру. Погоню, конечно, пустили, да быстро отстали — не до того было, товар с судна нужно было срочно разгружать. Бежал я, вернулся к семье. И вот теперь опять схватили, гады!

— Много эти белокрылых тут, которые нас ведут? — спросил мальчик, оглядываясь.

— Да кто же его знает? — пожал плечами Сюэ. — Может двое, а может двадцать. На то они и белокрылые — махнули своими перьями и исчезли.

— Они что, могут быть невидимыми?

— Конечно. Не долго правда, но могут. Вот мы идем сейчас с тобой, а он, возможно, рядом топает и нас подслушивает.

Мальчик начал оглядываться.

— Так что будь осторожнее, — предупредил спутник.

— Нам надо бежать! — быстро выдал мальчик мысль, к которой пришли практически все идущие и которую так же быстро все и откинули.

Сюэ беззвучно рассмеялся.

— Разве я не прав?

— Эта первая мысль, которая приходит всем, кого пленят белокрылые. Бежать. Да, бежать как можно скорее. Но не так все просто. Белокрылые не такие дураки, все предусмотрели. Смотри, — Сюэ кивнул в сторону. — Видишь вон там облачко?

— Ну, — кивнул мальчик, высматривая сквозь бесконечные молчаливые ряды идущих, омертвевших от усталости и зноя, белый туман, стелящийся параллельно строю.

— Едва ты отойдешь дальше десяти шагов в сторону от основного потока идущих — как тебя шарахнет молния. Прямо из этого облака вылетает. Вон, видишь, козлоголовый впереди хромает с опаленным боком? Вот он один из таких, кто бежать хотел. От второго его спутника ничего не осталось — испепелило.

— Что же тогда делать? — в бессилии промычал мальчик.

Иссушающий зной, до этого немного стихший, вновь с удвоенной силой начал пронизывать собой все и стало казаться, что все плывут в море огня.

— Идти, — буднично ответил Сюэ. — И молиться, чтобы тебя не продали животноводам. Если с галеры или рудника есть возможность, хоть и маленькая, бежать, то от животноводов один только путь — прямиком в печь. Говорят человеческие кости, которые только и остаются после тигриного завтрака, хорошо горят, а из пепла можно сделать черную краску для стен.

Такой ответ не устроил мальчика. Но рисковать пацан пока не стал, решив осмотреться и выяснить ситуацию. Оставалось непонятным, как же произошло пленение белокрылыми и как он вообще оказался в этом краю. Чутье подсказывало — он совсем не из этих мест. Но вот откуда?

Мальчик напряг разум, пытаясь выковырять из черноты хотя бы крупицы воспоминаний, которые ему бы сейчас очень сильно помогли бы.

На удивление чернота откликнулась истошным криком старика, который прозвенел в ушах. Мальчик сморщился, схватился за голову.

«Я… пытался… прости…» — эхом разнеслись в голове слова незнакомца.

Мальчик принялся судорожно вслушиваться в голос, тот начал что-то быстро и неразборчиво говорить, запинаться, кричать. Потом резко оборвался и повторил:

«Я… пытался… честно, пытался… спасти всех… не удалось… прости…»

— Кто ты? — прошептал мальчик и сам удивился что произнес это в слух.

— Что? — переспросил Сюэ, тяжело покачивая головой словно это была и не голова вовсе, а чугунный шар.

— Когда будет река? — спросил мальчик, растирая красные от зноя и слепящего солнца глаза.

Жажда затмила собой все. Стянув горло, оно не пыталось задушить.

— Эх, если бы я знал… — вздохнул спутник, облизывая пересохшие губы. — Неужели бы…

— Река! — прокатился рокот в толпе, совсем далеко впереди.

А потом кто-то истошно, сдирая горло в кровь, закричал:

— Река! Река!