Сверхъестественное. Мифотворец

Тим Ваггонер, 2021

Двадцать два года назад Сэм и Дин Винчестеры потеряли мать, которую погубила таинственная злая сила. Когда они выросли, отец рассказал им о демонах, которые таятся во тьме и бродят по проселочным дорогам Америки. А еще он рассказал им о том, как с ними бороться… Юная художница Рене Мендес живет в маленьком городке в Иллинойсе. Девочка-подросток любит рисовать странных существ из своих сновидений. Рене не знает: все, что она изображает на бумаге, оживает в реальном мире. Новые, нарисованные ею, а теперь материализовавшиеся боги ищут свою паству среди обитателей городка и борются за превосходство, убивая людей и друг друга. Их схватки продолжаются до тех пор, пока в живых не остаются двое. Эта пара наделена фантастической силой. Сэм и Дин приезжают в Иллинойс, чтобы разобраться с «чудесами», сотворенными новыми идолами. Впереди – битва двух мощных богов за право властвовать единолично, и братьям нужно остановить их, пока боги не стерли с лица земли целый город. Действие романа разворачивается во время десятого сезона сериала, между эпизодами «Полиция Хиббинга спешит на помощь» и «Что осталось после нас».

Глава 3

Обычно Винчестеры старались не прибегать к помощи властей. Полиция, пожарные и парамедики не были готовы иметь дело с тем, что Сэм называл про себя «семейным бизнесом». Кроме того, они задавали слишком много вопросов, отвечать на которые братьям было, мягко говоря, неловко. Но учитывая тяжелое состояние выживших, Сэм не рискнул выкапывать их и везти в ближайшую больницу, до которой, как подсказал телефон, насчитывалось почти шестьдесят километров. С согласия Дина он позвонил в службу спасения, сообщил диспетчеру очень урезанную и сильно измененную версию случившегося, продиктовал адрес Карсонов, предупредил о необходимости взять лопаты и сбросил вызов. Братья закопали останки гулей и ждали до тех пор, пока не появились огни приближающихся служебных и полицейских машин. После этого они удалились тем же путем, каким пришли, не забыв заверить женщину — единственную из выживших пребывавшую в полном сознании, — что всё будет хорошо.

Теперь братья сидели в «Импале» и по шоссе 70 направлялись к Канзасу и бункеру Хранителей Знаний, служившему им оперативной базой, а также домом — в каком-то смысле единственным настоящим домом почти за всю их жизнь.

Дин, как всегда, вел машину и смотрел на убегающую перед ним дорогу.

Сэм хотел спросить, сильно ли Метка давила на Дина во время столкновения с гулями, но не был уверен, что прямо сейчас это хорошая идея. Впрочем, в том, что в какой-то степени Метка повлияла, он не сомневался. Магию такого уровня нельзя просто стряхнуть силой воли, по крайней мере, не полностью. Сэм думал о том, как Дин убил четырех гулей. Дин был опытным бойцом, что чертовски неудивительно после стольких лет охоты и уничтожения монстров. Но скорость и свирепость, с которыми он обезглавил гулей, внушали ужас, пусть и не такой, как улыбка, игравшая на губах Дина в мгновения убийства. Дин убеждал брата, что держит Метку под контролем, и Сэм, хоть и мучился некоторыми сомнениями, не видел никакого доказательства обратному.

— Интересно, что подумает местный судмедэксперт, если тела гулей все-таки найдутся, — проговорил Дин.

Сэм пожал плечами.

— То же, что и всегда. Он упомянет в отчете анатомические отклонения, подумает, не написать ли о своем открытии научную работу, а потом решит, что коллеги сочтут его психом, и все забудет. Или хотя бы попытается забыть.

Одним из самых больших преимуществ монстров — возможно, даже главным — было то, что люди не хотели в них верить. Всякий раз, когда кто-то сталкивался со сверхъестественным созданием и оставался в живых после этой встречи, органы правопорядка ему не верили, и бедолагу в лучшем случае высмеивали, а в худшем — запирали в дурдом. Большинство очевидцев держали рот на замке и изо всех старались уснуть по ночам с тем знанием, которым теперь обладали. А если они все-таки решались рассказать свою историю, то делали это посредством желтых газет, сайтов о паранормальных явлениях или собственных блогов. То, что Винчестеры не уничтожили останки гулей, не значило, что весь мир узнает о существовании чудовищ. Самое большее, что получат четыре отчета о вскрытии, это загадочные комментарии, которые прочтет горстка людей и не обратит на них никакого внимания.

Дин включил радио, и из колонок громко заиграла «Flirtin’ With Disaster» группы «Молли Хатчет». Покачивая головой в такт, Дин барабанил ладонями по рулю. Сэм, откинувшись в кресле и не обращая внимания на музыку, смотрел в боковое окно и думал.

Во время встречи с гулями Дин пошутил, что диета тварей — монструозный вариант еврейской концепции кошерной еды. Ничто не указывало на то, что поедание мяса жертвы, умершей естественной смертью, имеет под собой какую-то религиозную подоплеку, однако Сэм предполагал, что такое возможно. Не так давно Винчестеры узнали, что некоторые вервольфы почитают Фенриса, гигантского могучего волка из скандинавских легенд. Возможно, у монстров собственные религии встречались чаще, чем полагали Сэм и Дин. В конце концов, многие твари прикидывались людьми или были ими однажды. Почему бы им не жаждать наставления, одобрения и особенно любви каких-нибудь высших сил?

За историю своего существования люди описали сотни, если не тысячи религий, и многие включали в себя поклонение могущественным монстрам, которые именовались богами. Эти монстры использовали своих почитателей в качестве пищи — физически, духовно или обоими способами. За время охотничьей карьеры Сэм и Дин повстречали уйму «богов». Убить этих существ было на порядок сложнее, чем их более заурядных собратьев, но все-таки можно было. Ближе всего к настоящему богу из всех встреченных ими был Бог — тот самый, которого почитают иудеи, христиане и мусульмане, — да и то они общались лишь с Его слугами, ангелами. Проклятье, да сам Кастиэль — близкий друг и союзник Винчестеров — был ангелом. Ангелы существовали на самом деле, как и Рай. Братья знали это точно, потому что попадали туда пару раз. Но Большой Босс отсутствовал: уже тысячи, если не миллионы лет его не было на месте. И, тем не менее, Винчестеры не знали, как относиться к Богу. В самом ли деле Он высшее существо, создатель Вселенной, как утверждается? Или же Он что-то иное?

Как-то вечером, вскоре после того, как Метатрон скинул ангелов с Небес, они с Дином допоздна пили и пытались сообразить, что делать дальше со всем этим бардаком. В какой-то момент Дин предположил, что если боги с маленькой буквы на самом деле монстры, то, возможно, Бог с большой буквы — просто самый первый и самый здоровенный монстр. Сэм тогда не нашел эту мысль особенно утешительной.

Сэм поразмышлял на эту тему еще несколько минут, а потом в памяти внезапно возникла их с Дином первая встреча с богом, пусть тогда они и не поняли, что это было.

— Чувствуйте себя как дома, мальчики.

Сэм и Дин, переглянувшись, дружно улыбаются. Сэм еще на всякий случай добавляет: «Спасибо». Женщина улыбается в ответ, но смотрит выжидательно. Сэм вспоминает, как папа однажды сказал, что охотника всегда можно узнать по глазам. «Охотники постоянно настороже, — говорил Джон Винчестер. — Они никогда не теряют бдительность».

У Джули Андервуд определенно глаза охотника, и от ее оценивающего взгляда Сэму становится неуютно. Не то чтобы она видит их в первый раз — она забрала их из больницы и привезла к себе домой. Но кажется, будто она все еще пытается составить себе мнение о них, будто не доверяет им полностью. Возможно, Сэм это просто придумывает. Папа сказал, что она друг и вдобавок чертовски хороший охотник. Он сказал, что Сэм и Дин будут с ней в безопасности, и у Сэма нет причин сомневаться в этом. И все-таки ему не хочется встречаться с ней взглядом.

Джули немного за сорок, она чуть выше полутора метров ростом, ее непокорные короткие каштановые волосы напоминают гнездо. У нее круглое добродушное лицо, на котором глаза кажутся чужими. На ней расстегнутая коричневая фланелевая рубашка, накинутая поверх светло-серой футболки, джинсы и коричневые ботинки. Никакой косметики, никаких украшений, да они ей и не нужны. Сэм считает, что она и без них красивая.

Сэм и Дин стоят на пороге дома Джули. Ее гостиная довольно обычна на вид: диван, телевизор, пара кресел, занавески на окнах, ковер на полу. По крайней мере, Сэм думает, что комната обычная. Они с Дином нечасто бывают в чужих домах, а своего у них нет. Большую часть года они проводят в дороге с отцом, а значит, часто живут в мотелях. Сэму сейчас семнадцать, и охотничьи странствия — как и многое другое — начинают ему серьезно надоедать.

У братьев с собой потрепанные рюкзаки со сменой одежды и туалетными принадлежностями. Сумки — отнюдь не заполненные — вмещают все их пожитки.

Джули живет здесь не одна. У нее двое детей, оба примерно ровесники Сэма и Дина. Они стоят в гостиной, разглядывая гостей со смесью любопытства и подозрительности. Глаза не выдают в них охотников. Вот в Дине выдают, уже некоторое время. Сэм гадает, какие глаза у него самого. Он не удивлен тому, что испытывает двойственные ощущения при этой мысли. Сколько Сэм себя помнит, он противоречиво относится к охоте, и с возрастом это противоречие в нем только крепнет. Ни Стюарт, ни Гретхен Андервуд не особенно похожи на мать. Оба выше ее и светловолосые. Как и мать, они коротко стрижены. Стюарт носит очки, Гретхен нет. У них более узкие лица, а черты резче. Сэм решает, что они похожи на отца, но того рядом нет, нет даже семейных фото в рамочках на стенах. По крайней мере, в этой комнате. Возможно, их папа на охоте или в разводе с Джули. Но Сэм подозревает, что тот мертв. Охотники обычно не от старости умирают. Как правило, люди считают хорошим тоном справиться о здоровье семьи при встрече с другом, но в среде охотников такие вопросы считаются грубыми и бестактными. Все охотники кого-то потеряли, и никто не хочет бередить старые раны. Сэм их хорошо понимает. Хоть в момент смерти мамы он и был всего лишь младенцем, он не любит разговоры об этом. Он не любит даже думать об этом. Поэтому он не будет гадать, что же случилось с мистером Андервудом. Если Джули, Стюарт или Гретхен посчитают нужным, они сами расскажут.

На Стюарте футболка с изображением группы AC/DC, которую, уверен Сэм, Дин оценит, а Гретхен одета в белую футболку с длинными рукавами и глубоким вырезом, но не настолько глубоким, чтобы открыть ложбинку между грудей. Гретхен симпатичная, но по-другому, она не такая, как мать, а именно такая, как нравится Сэму.

Андервуды, все трое, с трудом стоят на одном месте. Они переступают с ноги на ногу, трогают лица, приглаживают волосы, скрещивают на груди руки и снова их опускают. Энергия настолько переполняет их, что они словно вибрируют. Сэм думает, что, если закрыть глаза и прислушаться, от них будет исходить гудение электричества. Они разговаривают чересчур быстро, широко открыв глаза, и слишком часто моргают. Как будто вся чертова семейка накачалась кофе, а теперь страдает от передоза кофеина. Сэму не нужно смотреть на Дина, чтобы проверить, заметил ли тот странное поведение Андервудов. Он знает: Дин заметил.

Джули разворачивается к детям.

— Ребята, это Сэм и Дин Винчестеры. Их отец, Джон, мой друг.

Стюарт и Гретхен дружно хмурятся, услышав это «друг», и Сэм не может их винить. Мэри Винчестер умерла давно, и, хотя Джон ни разу не заикнулся о том, чтобы снова жениться, Сэм знает, что папа не святой. Он не любит думать и об этом тоже, и рад, что мысль о близких отношениях Джона и Джули точно так же не по нраву Гретхен и Стюарту.

— Джона привели в Западную Виргинию следы стаи вервольфов, которые покинули свои охотничьи угодья в Огайо. Почему этот идиот не обратился ко мне за помощью, ума не приложу.

— Может быть, потому что он крутой парень, — вступается за отца Дин.

— И теперь этот крутой парень в больнице, — парирует Джули.

Дин сердито зыркает на нее, но Сэм не может сдержать улыбку. Джон Винчестер настаивает на том, что все, что можно, он должен делать сам, и, хотя Сэм знает, что он поступает так ради безопасности других людей, и своих сыновей в первую очередь, все же приятно видеть, что не его одного это раздражает.

— Как бы там ни было, — продолжает Джули, — он отыскал стаю и умудрился убить большую ее часть, но в процессе его знатно подрали когтями. Хорошо хоть не укусили. Пара дней в больнице, и он снова будет на ногах.

«Скорее, неделю», — думает Сэм.

Так сказал доктор. Но учитывая упрямство отца, тот выпишется пораньше, не заботясь о том, достаточно ли здоров.

— Они останутся у нас на несколько дней, пока Джон отлеживается, — заканчивает Джули.

Сэм думает, что Стюарт и Гретхен встретят новость без энтузиазма. Никто не радуется незваным гостям. Однако ребята улыбаются и протягивают братьям руки. Сэм удивлен такому церемонному, а тем более взрослому, приветствию, поэтому неловко пожимает руку Стюарту, потом Гретхен. Рука у нее неожиданно теплая, но не вызывает неприятных ощущений. Пальцы сильные, а кожа нежная, и Сэм невольно удерживает ее кисть даже после того, как с рукопожатием покончено. Осознав, что он делает, Сэм слишком резко отдергивает руку, смущенно краснея. Гретхен весело улыбается, и в ее взгляде только тепло и сочувствие.

Дин наклоняется к Сэму и шепчет:

— Ловко.

Сэм хочет стукнуть брата по руке, но не желает выставлять себя еще большим ребенком. Стюарт смотрит на Джули:

— Они нам помогут?

— Если захотят.

— С чем? — хмурится Дин.

— С охотой, конечно, — отвечает Стюарт.

Гретхен улыбается:

— Мальчики, вы когда-нибудь слышали о шипсквоче?

Из воспоминаний Сэма вырвал вибрирующий в кармане телефон. Вибрация короткая, значит, пришло сообщение или электронное письмо. Сэм выудил телефон из кармана, провел пальцем по экрану и увидел уведомление о новом письме. Войдя в электронную почту, он молча принялся за чтение.

Спустя минуту Дин поинтересовался:

— Чего хорошего пишут?

— Просто обычные странности, — отозвался Сэм. — Я просматриваю ссылки, но пока не вижу…

На экране появился заголовок большими буквами: «СВЯЗАНЫ ЛИ КУЛЬТЫ С УБИЙСТВАМИ?»

«Звучит многообещающе».

Сэм быстро прочел статью, а потом вкратце пересказал ее Дину. Тот немного подумал и переспросил:

— Город называется Коринф? Типа как та коринфская кожа^[5] для богатеев?

— Коринф — это город в Греции, — поправил Сэм, постаравшись скрыть раздражение.

Скорее всего, Дин шутил, хотя, может быть, в самом деле не знал, откуда взялось это название.

— В статье говорится про тот Коринф, что в Иллинойсе. У них проблемы. За эти две недели появилась масса религиозные культов, десятки. А в последние несколько дней на улицах находят трупы. Причем причины смерти странные: у кого-то посреди абсолютно сухой улицы легкие полны воды, кого-то многократно ударило молнией.

— Гнев Бога, а? — спросил Дин.

— Скорее, богов, — уточнил Сэм. — В статье говорится, что сейчас в Коринфе пятьдесят три отдельных и совершенно разных культа. В одних состоит только по одному человеку, в других — десятки и больше.

— Кто-нибудь официально интересовался, что это за культы такие?

— Может и интересовался, но в статье про это не сказано. Если читать между строк, складывается ощущение, что, хотя городская газета очень хочет, чтобы между смертями и культами была связь…

— Так они куда больше номеров продадут, — вставил Дин.

–…нет никаких веских доказательств, что это так.

Братья помолчали, переваривая информацию. Потом Дин вздохнул.

— Даже и не знаю, Сэмми. Как по мне, неубедительно.

— На подозрительные смерти всегда стоит обращать внимание, — не согласился Сэм. — И потом, нам все равно сейчас заняться нечем.

— И то верно. — Дин бросил взгляд в зеркало заднего вида, и Сэм понял, что брат смотрит на отражение багажника. — Не считая того, что нужно заскочить в Бункер и забросить Игги в хранилище.

Сэм улыбнулся:

— Итак, сначала в Бункер…

— Потом в Коринф, — закончил Дин.

* * *

— Ну как?

Джеффри стоял рядом с Адамантиной, но не слишком близко. После того, как у него на глазах эта серебряная женщина одним прикосновением убила Джимми, он пообещал себе, что будет держаться подальше. Адамантина сидела за металлическим столиком возле кафе «Остынь», в котором подавали замороженный йогурт. Перед ней стояла картонная плошка с названием и логотипом кафе. В плошке красовалась розовая кучка, которая словно вылезла из-под хвоста северной собаки, чью последнюю трапезу вымочили в розовом пищевом красителе. Но это наблюдение Джеффри решил оставить при себе. Он не хотел расстраивать женщину, способную убить его электричеством, просто к нему прикоснувшись. И потом, судя по тому, что она рассказала, это была ее первая еда, если можно так выразиться, за всю жизнь, так зачем портить удовольствие?

Был непоздний вечер, но в это время года темнело рано и уже сгущались сумерки. Свет ближайшего фонаря освещал Адамантину, и от ее серебристой кожи исходило неземное сияние. Зрелище было зловещее, но по-своему красивое. Прохожие таращились на странную женщину, но никто не пытался приблизиться. Джеффри их в этом не винил.

Адамантина держала на уровне глаз пластиковую ложечку с йогуртом и рассматривала его так, будто намеревалась увидеть всю суть вплоть до молекулярного уровня. Кто знает, может, и пыталась. Пока она не проглотила ни капли, только слегка потрогала йогурт языком.

— Я… пока не понимаю, — ответила она на вопрос Джеффри.

Джеффри не хотел, чтобы она решила, будто он над ней смеется, но не сдержал улыбки.

— Это просто десерт. Он вас не укусит.

Адамантина бросила на него озадаченный взгляд.

— Конечно, не укусит. У него же рта нет. И тем более зубов. — После чего она снова уставилась на йогурт.

Джеффри не особенно жаловал замороженный йогурт. Он предпочитал мороженое, но в такой холодный декабрьский вечер не стал бы есть ни то, ни другое. От одного вида йогурта — замороженного йогурта — его начинала бить дрожь. Но холод, очевидно, Адамантину не беспокоил. Ее пока вообще ничего не беспокоило. Убив Джимми и заполучив Джеффри в качестве последователя — на данный момент единственного, — на велела ему показать ей город.

«Хочу поближе познакомиться с владениями, которыми вскоре стану править», — пояснила она.

Итак, Джеффри как мог устроил ей обзорную экскурсию по Коринфу. Несмотря на громкое название, смотреть в Коринфе было особенно нечего. Но поскольку он был единственным городом, который видела Адамантина, Джеффри полагал, что и так сойдет. Она вертела головой, обращая внимание на всё — прохожих, транспорт, магазины, — но выражение ее лица не выдавало ни мыслей, ни чувств.

«Может, их в самом деле нет, — предположил Джеффри. — Может, она просто приобретает опыт».

Очередное кафе привлекло ее внимание, и Адамантина, остановившись, спросила, зачем оно нужно. Джеффри попытался объяснить, что такое замороженный йогурт, но она с трудом понимала саму концепцию еды, не говоря уж о лакомствах. И тогда Адамантина приказала ему зайти внутрь и «раздобыть» ей йогурта.

Когда Джеффри вошел в кафе, в пустом животе заурчало от голода. Он взял плошку со столика около фризеров, наполнил ее клубничным йогуртом, прихватил с прилавка рядом с кассой ложечку и — так как денег у него не было — просто направился к двери. Место за прилавком пустовало: работающий на кассе подросток объяснял пожилому покупателю, как пользоваться фризером. В кафе было немного народу, люди ели за столиками или стояли перед фризерами, выбирая йогурт, и никто не обратил на него никакого внимания. Джеффри не нравилось воровать, но мысль о том, что сотрудник кафе его остановит, после чего Адамантина пожелает узнать, что его так задержало, не нравилась ему еще больше. Она разозлится, начнет швыряться электричеством налево и направо и, возможно, поджарит всех присутствующих. Джеффри испытал облегчение, когда ему удалось незаметно выскользнуть из кафе.

Адамантина нерешительно поднесла ложку ко рту и на этот раз в самом деле попробовала ее содержимое. Она съела всего ничего, крохотную каплю, но этого оказалось довольно. Адамантина поджала губы, и ее передернуло.

— Весьма неприятное ощущение.

Она бросила ложечку в плошку и встала из-за стола. Джеффри последовал за ней, но прежде схватил плошку и жадно проглотил йогурт, вздрогнув, когда холодная масса скользнула по горлу. Не пропадать же добру. Быстро расправившись с едой, он бросил плошку и ложечку в урну и поспешил за Адамантиной. Она снова начала оглядываться, но у Джеффри создалось впечатление, что она уже не рассматривает город, а что-то ищет. Или кого-то. Он уже хотел было задать вопрос, но тут Адамантина резко остановилась и повернулась лицом к дороге. На другой стороне улицы стояла странная женщина — еще причудливее, чем Адамантина, — в окружении пяти мужчин и женщин. Она и ее спутники замерли, пристально на них глядя.

«Нет, — подумал Джеффри. — На меня им плевать. Они смотрят на Адамантину».

Женщина была выше Адамантины как минимум сантиметров на тридцать и казалась гигантом по сравнению с сопровождавшими ее людьми. У нее были мускулистые руки и ноги, широкие плечи и грудь. Она носила кожаный жилет со шнуровкой и кожаные же шорты, доходящие до середины бедра. В левой руке она держала белое копье, похожее на костяное. На улицах Коринфа это уже выглядело странно, но в довершение всего женщина была с головы до пят покрыта золотистой шерстью, а на пальцах ее рук и ног виднелись угрожающие на вид когти. Ее голова и лицо были скорее кошачьими, чем человеческими, а вместо волос на голове тоже росла шерсть. Джеффри решил, что она похожа на львицу, которой внезапно вздумалось прогуляться на задних лапах. И все же никто не осмеливался подойти к ней или сфотографировать ее на телефон.

Внезапно глаза Адамантины вспыхнули, а по серебристому телу пробежали искры. Женщина-кошка в ответ издала утробное горловое рычание, перехватила копье двумя руками и шагнула на проезжую часть. Двое компаньонов попытались последовать за ней, но она, обернувшись, рявкнула:

— Знайте свое место!

У нее был низкий гортанный голос, но слова прозвучали достаточно четко. Ее последователи вернулись на обочину и пристыженно опустили глаза.

Адамантина направилась к женщине-кошке. Она никак не дала понять, должен Джеффри идти следом или нет, поэтому он решил, что выбор остается за ним, и предпочел наблюдать со стороны. Дураку ясно, что женщина-кошка была таким же созданием, как Адамантина, и, судя по их, мягко говоря, недружелюбной реакции друг на друга, казалось разумным держаться подальше.

Машины притормозили, и напуганные сердитые водители принялись отчаянно сигналить. Обе женщины будто просто не замечали их присутствия. Они смотрели в глаза друг другу, казалось, остальной мир для них перестал существовать. Когда они остановились посреди дороги под светом уличных фонарей, их разделяло метра полтора.

— Я Адамантина.

— Я Уайлд.

Обмен именами прозвучал сухо и без эмоций, будто какой-то необходимый ритуал.

— В конце концов останется лишь один, — проговорила Адамантина, и Уайлд повторила ее слова.

Замолчав, женщины впились друг в друга взглядами, будто оценивая возможности соперницы. А потом Уайлд атаковала без предупреждения. Она сразу нанесла смертельный удар, целясь кончиком копья в горло Адамантины, но та блокировала его наручем, прежде чем острие успело воткнуться ей в шею. Кость громко царапнула по металлу, но следов на наруче не осталось. Адамантина ударила Уайлд в грудь раскрытой ладонью левой руки, одновременно выпустив электрический разряд. Сила стремительно вырвалась из ее ладони и окутала Уайлд коконом пляшущей серебристой энергии. Женщина-кошка застыла и взревела от боли так громко, что Джеффри, поморщившись, зажал уши. Последователи Уайлд сделали то же самое, и так же поступили ближайшие к ним водители. Взорвались фары, треснули автомобильные стекла. Джеффри заскрипел зубами. Такое ощущение, что в уши вогнали раскаленные добела лезвия. Застонав от боли, он упал на колени. Возможно, рычание для Уайлд — то же, что электричество для Адамантины, звуковое оружие, куда более разрушительное, чем копье. Из носа и ушей заструилось что-то теплое. Джеффри понял, что это кровь, и испугался, что еще немного — и его мозг превратится в кашу.

Оглушительный рев Уайлд задел и Адамантину: отдернув руку, она отвернулась и зажала уши. Электрические разряды, пронизывающие тело женщины-кошки, тут же исчезли, оставив дымящиеся подпалины на шкуре и черный отпечаток ладони на кожаном жилете. Рычание оборвалось влажным щелчком. Уайлд поморщилась и сглотнула. Быть может, использование звукового оружия как-то повредило ей горло. Джеффри бы не удивился, учитывая громкость рычания. Уши у него болели адски, и в них стоял такой звон, что Джеффри ничего не слышал.

Глаза его, однако, остались в порядке. Выпрямившись и убрав руки от ушей, он увидел, что Адамантина все еще стоит спиной к Уайлд, зажимая уши. Пусть она была сильнее человека — наверное, намного сильнее, — она стояла ближе всех к женщине-кошке, и вся мощь звука пришлась на нее. Воспользовавшись моментом, Уайлд поудобнее перехватила копье и метнулась вперед, намереваясь вонзить его Адамантине между лопаток. Однако та почувствовала движение за своей спиной, круто развернулась и стремительно взмахнула рукой в когтистой перчатке. Металлические когти ударили по копью и отбили его в сторону. Уайлд, однако, не выпустила копье из рук, поэтому чуть не потеряла равновесие. Она отшатнулась влево, а Адамантина позволила инерции развернуть себя и атаковала снова, только на этот раз острые когти вонзились в левое плечо женщины-кошки. Адамантина опять выпустила электрический разряд, вырвав из глотки Уайлд рев, который был все еще оглушительным, но гораздо слабее. И все-таки уши болели жутко — Джеффри снова закрыл их ладонями. Он ожидал, что последователи Уайлд сделают то же самое, однако они опустились на колени, сцепив руки перед собой, склонив головы и оставив кровоточащие уши незащищенными. Поначалу Джеффри не понимал, что они делают, но затем его осенило. Они молились. За Уайлд или ей самой? Может, и то и другое.

Именно в этот момент Джеффри понял, что за существа Уайлд и Адамантина, почему они обладают странными способностями и ищут последователей. Они боги или существа столь на них похожие, что разницы почти и нет.

«Я адепт психопатки с металлической кожей, — подумал Джеффри. — Чего только жизнь не выкинет».

Уайлд продолжала рычать, но ее голос звучал с надрывом, а из уголка рта начала сочиться кровь.

«Она повредила что-то внутри», — подумал Джеффри и представил, как ее голосовые связки расслаиваются подобно переваренному мясу.

Адамантина сжимала зубы, а из ее ушей и носа хлынуло темное серебро, которое, очевидно, было у нее вместо крови. Должно быть, она испытывала сильную боль, но даже если так, не обращала на нее внимания, продолжая отправлять электрические разряды в тело Уайлд. Женщина-кошка билась и дергалась, от ее шерсти и изо рта поднимался дым, словно она поджаривалась изнутри. Рычание стихало и в конце концов стало не громче мяуканья котенка. Из ее голоса ушла вся сила, и Джеффри, сообразив, что звуковая бомбардировка окончена, опустил руки. Адамантина выдернула когти из тела Уайлд быстрым яростным движением, разорвав плоть, и из раны хлынула кровь. Уайлд перестало сотрясать разрядами. Она рухнула на асфальт и осталась лежать неподвижно, тяжело дыша и полуприкрыв глаза, будто вот-вот готова была потерять сознание.

Адамантина с широкой улыбкой взирала на поверженную соперницу.

— Прости, сестра моя, но, как тебе известно, в конце концов останется лишь один.

Она выдернула костяное копье из безвольных пальцев Уайлд, перехватила его обеими руками и без колебания вонзила женщине-кошке в грудь. Уайлд пронзительно взвизгнула, а ее последователи вскрикнули в отчаянии. На губах Уайлд запузырилась кровь, она схватилась за копье и попыталась выдернуть его, но Адамантина налегла на оружие всем телом, и шансов у Уайлд не осталось. Спустя несколько секунд ее руки безвольно упали, глаза остекленели, а дыхание остановилось.

Адамантина вынула копье из груди Уайлд и подняла его над головой. С наконечника капала кровь.

— Я осталась в живых! — провозгласила она.

Будто в ответ тело у ее ног начало излучать белый свет, который становился все ярче и ослепительнее, пока труп женщины-кошки не перестал быть виден. А потом, так быстро, что Джеффри едва разглядел движение, вся энергия собралась в сферу размером примерно с футбольный мяч и метнулась к Адамантине. Шар света ударил ее в грудь, но не сбил с ног, а исчез, будто поглощенный ее телом. Труп Уайлд тоже исчез, и теперь ничто не напоминало о том, что женщина-кошка вообще существовала, даже крови на асфальте не осталось.

Глаза Адамантины на мгновение вспыхнули ярким бело-голубым светом — они засияли даже ярче, чем бывало, когда она злилась, — а после того, как свет угас, Джеффри заметил, что ее уши и нос больше не кровоточат. Вся серебряная кровь бесследно исчезла.

Он не знал наверняка, что случилось, однако похоже было, что, убив Уайлд, Адамантина как-то вобрала ее в себя. Интересно, ее силу тоже?

Пятеро последователей Уайлд — некоторые утирая слезы — вышли на дорогу и подошли к Адамантине. Трое — двое мужчин и женщина — упали на колени и склонили головы. Двое — пожилая женщина и юноша, почти подросток, — остались на ногах.

— Госпожа, — хором проговорила стоящая на коленях троица, приглушенно и благоговейно.

Адамантина посмотрела на тех двоих, которые не склонились перед ней, и подошла к ним вплотную.

— А вы? — поинтересовалась она. — Вы тоже присягнете мне в верности?

Женщина и молодой человек, переглянувшись, посмотрели Адамантине в лицо. Они оба выглядели напуганными — по щекам парня катились слезы, — но все же помотали головами.

— Мы принадлежим Уайлд, — сказала женщина. — Навсегда.

— Д-да, — поддакнул, всхлипнув, юноша.

— Я ценю вашу преданность, — проговорила Адамантина. — И вашу искренность. Теперь обретите покой.

Когтистая перчатка мелькнула в воздухе, и двое рухнули с почти до конца оторванными головами, заливая асфальт кровью.

Адамантина вернулась к преклонившим колени людям. С ее наруча капала кровь. Она взглянула на них, словно раздумывая, что с ними делать. В ее глазах блеснули электрические искорки, и на мгновение Джеффри испугался, что она убьет и остальных. Но Адамантина шагнула вперед и, даже не стерев кровь с наруча, по очереди положила ладонь на голову каждому из троицы. А потом приказала им подниматься и следовать за ней. Они беспрекословно подчинились. На их волосах начала запекаться кровь погибших спутников.

Адамантина вернулась к Джеффри. Она принесла с собой копье и привела новых последователей. Хотя сражение двух богинь посреди дороги закончилось, машины не трогались с места. Некоторые водители тоже пострадали от звуковой атаки Уайлд, остальные таращились на два брошенных трупа с открытыми ртами, будто не могли поверить увиденному.

Копье Уайлд засияло тем же светом, что ранее ее тело. Адамантина впилась в него взглядом и сосредоточенно нахмурилась. Спустя несколько мгновений свет погас, а копье осталось. Улыбнувшись, Адамантина удовлетворенно кивнула. Джеффри заметил, что она изменилась, но не мог понять, как именно. Внешность тут была ни при чем: Адамантина выглядела точно так же, как при первой встрече. Но теперь ее харизма была ярче, а расходящиеся от богини волны властности ощутимы физически. Она казалась более реальной, ее присутствие чувствовалось сильнее. И она была великолепна.

Адамантина улыбнулась и кивнула на копье:

— Это я сохраню. Пусть служит напоминанием о моей первой победе.

— И далеко не последней. — Джеффри улыбнулся своей богине.

Новые последователи стояли поодаль, опустив глаза, будто боялись Адамантину. Джеффри не мог их за это винить.

— Апофеоз начался, Джеффри, — проговорила Адамантина. — Знаешь, что означает это слово?

Он порылся в памяти, но не смог вспомнить ничего похожего.

— Нет, моя госпожа.

— Это процесс возвеличения до божественного состояния. В новую эру рождаются новые боги, Джеффри, но только один из нас выживет, чтобы остаться здесь навечно.

Он вспомнил, что произносили они с Уайлд перед битвой. В конце концов останется лишь один.

Адамантина продолжила:

— Мы сражаемся друг против против друга в смертельной битве, и победитель получает силу проигравшего. Чем больше битв мы выигрываем, тем больше набираемся сил, и все это продолжится, пока не останутся двое самых могущественных. И тот, кто победит в последней битве, получит силу всех богов, рожденных во время Апофеоза, и главный приз — бессмертие. — Она устремила сияющий взор вдаль. — Этот приз достанется мне, Джеффри, и ради этого я сделаю все возможное.

В этом он не сомневался. Он подумал о Джимми, о мертвых женщине и мужчине. Интересно, после окончания Апофеоза в Коринфе останется хоть один живой человек или бог, помимо Адамантины? Или она будет в одиночестве расхаживать по залитым кровью улицам, оставшись единственной выжившей богиней?

Искорки в глазах Адамантины потухли, и она повернулась к Джеффри.

— Теперь, когда я одержала первую победу, пришло время для следующего шага.

— И какого же?

— Разве это не очевидно? В мою честь должен быть воздвигнут храм.

Джеффри бросил взгляд на троих новых «рекрутов».

— Нам понадобится больше строителей.

Примечания

5

Коринфская кожа — так называют дорогую обивку салонов некоторых роскошных автомобилей марки Chrysler.