Никому тебя не отдам

Тиана Тон, 2007

Четыре героя столкнулись не просто с трудностями, они тонули в трясине предательства и боли. Каждый из них бежал от прошлого, но упрямо хранил в памяти свою историю. Аня – убежденная ненавистница красивых женщин, и Алёна – ранимая девушка, уверенная, что лучшее ждет её впереди. Дмитрий – человек гордый и независимый, живущий одним днем; и Кирилл – замкнутый и загадочный. Их клубки судеб распускаются, выпуская наружу неприглядные подробности. Зависть, ревность, коварство. Всё это придется пережить, не теряя веру в себя, чтобы получить в награду любовь. Только она способна отразить каждую из сторон жизни, стремления, надежды, мечты.

Глава 2

— Алёнка, ну рассказывай, — упрашивала подружка.

Девушка суетилась вокруг Алёны, которая сидела на качелях на детской площадке и тихо раскачивалась, задевая ногами о землю.

— Что рассказывать? — Удивилась девушка, устало потирая глаза, моментально наполнившиеся солёной влагой.

— Как что? Ты рассказала Мишке о беременности?

— Сказала, — ответила подружка. Она нахмурилась и вытерла слёзы.

— И что?

— И ничего! — звонко ответила Алёна.

— Как? Совсем ничего? Он не рад? — Удивилась подружка. Она ухватилась рукой за металлическую цепь и, остановив качели, присела перед собеседницей на корточки.

— Нет. Его это не интересует. Да ещё и роман новый наклюнулся у него.

— Да ты что? Вот сволочь! — покачала головой бойкая девчонка. Она не могла понять, почему её подруга — девушка, пышущая жизнерадостностью, любящая движение и веселье, не привлекла этого громогласного гуляку.

— А ты, Насть, думала, что из детдома рыцари выходят? Эти парни любить не умеют.

— Алён, ты не права! Ну, ведь есть и хорошие ребята. Вон, Юрка прямо хвостом за тобой ходит. Не теряйся, переспи с ним, и всё… ребёнок при папке будет.

— Ты дура, да?

— Чего обижаешь меня? Я, между прочим, о тебе глупой забочусь. Ты отучишься, получишь аттестат, и детдом с тобой распрощается. Он свои обязательства выполнил, дело сделано. И что потом? Тебе учиться нужно, а у тебя пупок на нос полезет. Или ты думаешь, что пьющей матери нужна? А может, к бабке отправишься? Считаешь: ей легко? А ещё ты на голову свалишься с довеском. Ребёнку хороший дом нужен, правильное питание. Что ты ему дашь? Делай аборт.

— Нет! — решительно произнесла Алёна. — Послушай, Настя, это моё личное дело, и я не хочу его ни с кем обсуждать, даже с тобой.

— Делай что хочешь, — кивнула подруга. Она поднялась на ноги, развернулась и ушла.

В тот вечер, после беседы с подругой, Алёна проплакала часа три, но решение не приняла. Любимый парень, которого она боготворила, предал её. Она считала, что никому в этом мире не нужна, кроме крохотного существа под сердцем.

«В нём и есть моё спасение. Ради маленького нужно жить дальше! — мысленно пришла к выводу обманутая девушка. — Оставлю всё как есть, и решать задачи буду по мере их поступления».

Дни тянулись медленно. В детском доме, где жила и воспитывалась Алёна, готовились к выпускному балу. А любимый Мишка на глазах у всех крутил любовь с её бывшей подругой Лилей.

Самочувствие Алёны ухудшалось день ото дня. Девушку мучили головокружения и тошнота, и она постоянно находилась у себя в комнате, не решаясь выходить на улицу. В один из предпраздничных дней девчонки из соседней комнаты пришли навестить её, и угостили компотом из крыжовника, поболтали с ней о всяких пустяках и отправились на прогулку. Спустя час Алёне стало дурно. Тугие спазмы охватили девичий живот, а через минуту по её бёдрам потекло что-то тёплое. Острая боль уже пронзала всё тело снизу вверх, и прекратилась только после того, как девушку накрыла спасительная темнота обморока.

Очнулась Алёна много позже на больничной койке. Она сфокусировала зрение и взглянула на пустую капельницу, затем медленно перевела взгляд на расплывчатое пятно сбоку от узкой кровати, на которой лежала. На стуле, нахохлившись как продрогший под ледяным дождём воробышек, сидела её верная подруга Настя.

— Что случилось? — Осипшим голосом поинтересовалась девушка, подтягиваясь на локтях, чтобы сесть.

— Алёна, ты только не волнуйся, всё уже позади. Только пока нельзя тебе сидеть. Ты лучше полежи, отдохни пока.

— Что позади? Насть, где я? Что в больнице, это я поняла, но почему? — Попыталась вскочить с постели Алёна.

Девушку тут же опоясала тупая боль внизу живота, и она присела на краешек койки, застеленной серой, грубой на ощупь простыней, с сине-зелёным клеймом в виде нескольких букв и цифр на выбившемся из-под тонкого матраса кончике.

В коридоре послышался шум и голоса медработников, спешащих по коридору с каталкой. Следом раздался скрип тележки и звон посуды.

Алёна напряглась, вслушиваясь в суматоху за дверью. Она перевела вопросительный взгляд с неплотно прикрытой двери на подругу.

— Ты в гинекологии, Алён. И тебя чудом спасли, — пояснила подруга после того, как шум немного стих, и в замешательстве поёрзала на неудобном пластиковом стуле.

— Только меня? — Алёна недоверчиво вперила затравленный взгляд на подругу, сползая с койки на колени.

— Ребёнка спасти не удалось. Ты что-то приняла, да? Ты послушалась моего совета?

— Насть, да ты что?! — Едва ворочая сухим шершавым языком, возмутилась Алёна. Она стояла перед подругой на коленях, согнувшись от боли душевной и физической, в надежде на её понимание, но при этом не смотрела на неё. — Ты же знаешь, как я ждала этого ребёнка!

— Тогда тебе помогли, — предположила подруга, поднимая Алёну с пола. Она осторожно усадила её обратно на койку и сжала горячие узкие ладошки своими холодными пальцами. — Что-то подсунули, я уверена! Тебя угощал кто-нибудь в тот день?

Алёна задумалась, сгорбившись и опустив взгляд. Мысли путались и перескакивали одна на другую. Было трудно уловить их суть.

— Кажется, компот был странный на вкус. Мне его Даша принесла, — прошелестела сухими губами Алёна, поднимая влажный взгляд на подругу.

— Ты выпила его! — воскликнула Настя, всматриваясь в бледное лицо собеседницы.

— Да, — кивнула Алёна, вынимая свои ладони из пальцев подруги. Глядя в сторону, она обхватила себя за плечи дрожащими руками, почувствовав холод, и вдруг — неимоверную усталость.

— Зачем, Алён? — Скорее выдохнула, чем произнесла Настя. — Ты же знаешь, что они подруги Лильки.

— Откуда же я знала, что они способны на такую подлость. Меня тошнило с утра, так хотелось кисленького. Вот они и подвернулись с угощением, — произнесла Алёна, и расплакалась. Её плечи сотрясались от озноба и беззвучных рыданий.

Настя смотрела на подругу, как на затравленного зверька, попавшего в ловушку. Ей хотелось как-то утешить и облегчить страдания Алёны, но она понимала, что пока та не выплачет все слёзы, облегчение, и даже опустошение, — не придут.

— Эх, Алёнка, — шепнула подруга, погладив Алёну по спутанным волосам. — Теперь мы уже ничего не докажем. Врачи сказали, что самопроизвольный выкидыш случился. Такое часто происходит на ранних сроках беременности. А ты ещё последнее время на нервах вся была.

— А врачи не сказали: у меня ещё дети будут? — Спросила Алёна, всхлипывая. Она обессилено прилегла на краешек сетчатой продавленной кровати, которая жалобно скрипнула даже под таким худым телом.

— Да. Я слышала, как медсёстры болтали, что-то типа того, что молодая, и ещё родишь. А это значит, что будут у тебя, подружка, ещё дети.

— Только этого кроху уже не вернуть. Не уберегла я малыша. Я ведь его уже сильно любила! — воскликнула Алёна, стиснув кулачки. Она осторожно приподнялась и снова села. От сладковатого запаха лекарств у неё пересохло во рту, а к горлу подступила тошнота. Схватившись за горло, она судорожно сглотнула образовавшийся там сухой ком.

— Алён, мне очень жаль, что такое произошло. Только не вини себя. Надо жить дальше.

— Как, Насть? — Неожиданно закричала Алёна. — Как дальше жить среди лжи, предательства, разврата и грязи?

— Алён, не кричи, — подруга подскочила со стула. Она наклонилась и нежно погладила Алёну по мокрой щеке. — Я ещё кое-что хочу тебе сказать: тебя выгнали из детдома. Сказали, что тебе есть уже восемнадцать, ты закончила обучающую программу, а значит, пора на вольные хлеба. К тому же, им нужно было как-то уладить дело с твоей беременностью. Они быстро всё устроили. Твой аттестат у меня.

— Подожди, Насть, но это же несправедливо. Ты меня окончательно добила. Сначала ударила судьба, теперь ты, — грустно произнесла Алёна, вытирая слёзы. — Куда мне идти?

— Подружка, прости, но прошу тебя, пожалуйста, не расстраивайся, — Настя отошла от подруги, чтобы налить ей воды. — Всё ещё наладится. У тебя жизнь впереди.

— Ага, только вдребезги разбитая жизнь. Насть, спасибо, что навестила. У меня к тебе будет одна просьба…

— Что ты хочешь? — Поинтересовалась Настя, обернувшись, когда наполнила стакан водой. Она подошла ближе и протянула его Алёне.

В этот момент дверь в палату распахнулась и на пороге показалась тучная фигура невысокой женщины в запачканном свекольными пятнами застиранном сером халате. Она деловито посмотрела на пациентку, свела тонкие нарисованные бровки в одну линию, скривила свои ярко напомаженные губки и резким окриком скомандовала, чтобы та готовила тарелку и стакан, но Алёна тихо ответила, что обедать не будет. Женщина невозмутимо пожала плечами, колыхнула пышным бюстом и покатила нагруженную кастрюлями и ведром с чаем тележку дальше. Настя подошла к двери и прикрыла её.

— Сможешь принести мои вещи и все документы? — Спросила Алёна. Она сделала большой глоток воды и возвратила стакан подруге, когда та подошла к койке. — Я буду тебе очень благодарна.

— Будет сделано.

Алёна кивнула и отвернулась к стене, тем самым давая понять, что разговор окончен. Настя вздохнула, поставила стакан с водой на низкую шаткую тумбочку, немного посидела в тишине за спиной подруги, и, понимая, что той нужно время, чтобы совладать с собой, ушла.