Терра неизведанная

Сборник, 2023

Сколько вокруг нас неведомого, волшебного, странного. Новый сборник «Терра неизведанная» откроет вам дорогу в неизведанные миры. Эти миры могут походить на наш, могут отличаться от него как небо от земли. Эти миры могут быть сказочными или фантастическими. В них может причудливо смешаться волшебство и наука. Но объединяет их одно – стремление человека постичь неизведанное. Пройтись по дорогам Вечности, заглянуть в окно тайны и открыть загадку Мироздания. Всё это и многое другое вы найдёте в этой книге.

Ирис Аполло

Волшебная флейта 1

Моему мужу

« — Мне кажется, на свете нет ничего прекраснее любви, — продолжал вдохновенный голос из глубины мраморной плиты. — Если ты любишь, ты будешь жить вечно, потому что, даже если ты умрёшь, любовь все равно останется в твоих воспоминаниях. Она не может надоесть, от неё нельзя устать. Пожалуйста, скажи мне ещё раз, что ты любишь меня…

— Я люблю тебя! — сказал я.

— Ну вот, а теперь, — тихо сказала она, — можно Поговорить о чем-нибудь другом. Когда мы общались с тобой в последний раз?»

Рей Бредбери

— Ella, ты в библиотеке? Гелион, поднимись ко мне в кабинет, детка!

— Ella! Но я в Александрийской библиотеке! Только что нашёл полное собрание Гая Петрония Арбитра! Я его обожаю. Уже конец рабочего дня! Можно мне остаться, а?

— Александрийская библиотека всегда к твоим услугам. А Гай плохо на тебя влияет… и у меня к тебе срочное дело. Прости, baby! Жду.

И отключился. Но ослушаться я не решаюсь и с сожалением откладываю свитки.

Библиотека на 30 этаже нашего Института Экспериментальных миров, а кабинет Директора на 35.

Мне можно и не стучаться.

Да он при параде: элегантный костюм стального цвета очень к лицу. И золотая роза в петлице!

Герман выдаёт авансом самую обаятельную свою улыбку. Значит, точно что-то нужно! Я понимаю, что нарядился он вовсе не для меня, но все равно показываю большой палец в знак одобрения. И, когда дверь захлопывается, я сразу целую мужа в губы.

— У нас с тобой сегодня был запланирован поход в Оперу и ужин со спонсорами, но переигралось. Я ознакомился с требованием наших гостей из Азии и хочу предложить им купить один из старых проектов, висящих на балансе Института мёртвым грузом. Прежний хозяин этого мира недавно умер. Проект, сам по себе, очень энергоёмкий и очень красивый. Лично мной разработан и построен в восточном стиле. Я когда-то потратил на него много сил. Очень жалко его, но, если не купят — он автоматически аннулируется: больше не будет возможности содержать его — чисто энергетически. Все сталкеры сейчас заняты. Малыш, ты должна помочь!

— Ну-у-у-у, почему я? — проявляю недовольство. — Вечер пятницы! И я хочу отдыхать… С тобой!

— Откровенно говоря, Гел, большинство старых проектов запаролено на имя моей жены. Так или иначе… придётся тебе, детка! Заодно прямую трансляцию с места обеспечишь. У тебя всегда такая красивая съёмка. Пусть гости посмотрят! Может, их и проймёт?! И купят… Да, возьми мой Перегрин! — Герман передаёт мне ключи от вертушки: Перегрин, самый быстрый геликоптер между всеми десятью мирами, наша разработка и гордость Института.

— Можно мне поехать мальчиком? Как сейчас, — сжимая ключи в кулаке, упрашиваю я, — Переодеваться так неохота! Да это и удобнее!

— Я уже точно не помню условий. Можно, наверное, и так. Не принципиально. Поезжай мальчиком. Ловчее выйдет.

— А что мне за это будет, если купят?

— Что?! Да что захочет моя королева! — и Герман награждает меня увесистым шлепком, — И гарнитуру не забудь! Я на связи.

— А инструктаж?

— Сообразишь по месту! Там все, в основном, будут тебе подчиняться. Центр силы — сокровище — рубиновый мини-ноутбук… в ларце.

— Рубиновый ноутбук?!!! Почему-то меня это не удивляет. Ты как Маугли! Но как мне его дадут? Или обменять его… А на что?

— Я же сказал: «Тысяча и одна ночь» вперемешку с индийским эпосом! Так отдадут… Или введёшь новые параметры или выключишь. И все!

— Ок! А поцелуй на счастье? Пожалуйста!

— Только один! Ведь задание совсем не сложное! — Директор чмокает меня в щеку, подталкивая к выходу из кабинета, — Может, ещё в Оперу успеем. Сегодня, вроде бы, дают «Севильского Цирюльника»… первый спектакль нового сезона. Возвращайся быстрее. Я люблю тебя, Гел, в любом образе! До вечера!

Перегрин летит сквозь розовеющие облака! Сначала над пустыней, потом над морем. А вот и сити: постапокалиптический пейзаж… война у них была, точно! Это уже не продашь… видно, что мир давно стоит без хозяина.

Штурвал на себя! Пусть все шесть камер геликоптера и мой регистратор снимают эти безмятежные поля облаков цвета зефира на светло-салатовом предзакатном небе!

В гарнитуре слышно, как Герман неспешно беседует за столом со своими заказчиками. Я не понимаю по-арабски… или это не арабский? Издали слышен звон приборов и фужеров, одобрительный смех… это предварительные переговоры. Пока что, кажется, всё хорошо.

— Детка! Сколько ещё до места? Мне пора начинать презентацию, — это уже мне.

— Любимый, пять минут по приборам. Это гора?

— Осторожно, малыш! Это — летающий остров, внушительных размеров. Садись аккуратно!

Три минуты до места. Перегрин проходит сквозь густые облака, клубящиеся вокруг него кольцами ароматного дыма. Кабина на какое-то время заполняется запахом благовоний: сантал, амбра, ароматические масла волнами сменяют друг друга… Я сейчас чихну!

Две минуты. Сплошная стена зелени. Сразу! Винт срезает плети кустовых роз. Цветы летят брызгами во все стороны. Массаракш! Но я успеваю выровнять машину. Ещё сто метров вверх: впереди, из моря цветных облаков и висячих садов, величественно встаёт Тадж-Махал.

Конечно же, этот дворец несравнимо больше индийской усыпальницы. Его ажурные башни устремляются в небо вокруг центрального большого купола, который венчает скульптура Создателя миров — самого Вишну, верхом на белом драконе. Архитектура и сложный декор дворца просто завораживают. Как Герман всё это придумал, уму непостижимо! Ещё один кружок по периметру!

— It’s a miracle, baby! Я на месте. Можешь начинать.

— Спасибо! Не отвлекайся, darling!

Я сажаю геликоптер у бассейна перед главными воротами.

Герман всегда уделяет большое внимание входу: «Портал — лицо проекта!». Резные многоуровневые и многофигурные врата просто великолепны. Их ярусы каскадом поднимаются всё выше и выше. Я медленно запрокидываю голову, что бы камера регистратора в моем венце зафиксировала каждый фигурный фриз, каждый золотой орнамент, в который вплетены фигуры людей и животных. Пусть посмотрят заказчики!

Может купят, хоть с дисконтом. Жаль аннигилировать такую красоту.

Вход, конечно, охраняется. И очень надёжно. Трубы Иерихона! Шесть боевых ифритов с разными видами оружия! Невероятно, что я ещё цела! Необходимо снять охранное заклинание, обычно оно общее у всех наших порталов.

Насколько я помню, нужно встать строго по центру: сначала запретительный жест, потом ограждающий. И принимающий.

Ифриты склонили головы, их длиннющие бороды одновременно коснулись золотого гравия дорожки. Оружие опущено. Значит, сработало. И двое из них, с ятаганами, собираются сопроводить меня к Владыке. Как-то мне эта идея не очень близка! Вот надо было зарядить оба глока серебряными пулями!

— Проблемы, детка? — приглушённый голос в гарнитуре.

— Не-е-ет, ифриты! Страшные…

— А, это охрана! Для тебя — они декоративные. Иди, давай! Не трусь. Нужен внутренний вид дворца. Мы все смотрим твоими глазами! Работай, baby, работай! И Лорд Вишну уже ждёт тебя, я уверен!

Внутреннее убранство можно передать одним словом: роскошь! Нет, не так. Роскошь, роскошь и ещё раз: восточная роскошь. Лётные ботинки по щиколотку утопают в ворсе ковров, на потолке золотые павлины, цветы и зеркала, бесконечно расширяющие пространство. Анфилады комнат с витражными окнами заполнены сокровищами: драгоценной посудой, небывалыми цветами, статуями, изящной мебелью… всего не разглядишь!

Стены главного коридора расписаны сценами местного эпоса: от сотворения мира Лордом Вишну, до событий последней войны.

Самое начало мира: из плоского чечевичного зерна сотворил Вишну свой мир, играя на золотой флейте. И земля, возникла из его дыхания, как слетает мелодия с губ флейтиста…

Ярче других написаны сцены битвы и покорения Белого Дракона, впоследствии ставшего другом верховного божества. Будто бы Белый Дракон проглотил местную Луну или Солнце… а Вишну заставил его вернуть светила на небеса, и приручил монстра. Фрески выполнены на красном и золотом фонах, богато инкрустированных драгоценными камнями. Вишну, как обычно, синего цвета. Но так виртуозно нарисовано! Весь интерьер на десять с плюсом!

Мимоходом смотрю на себя в одно из зеркал. Какой же я несерьёзно маленький, в чёрной форме Института, которая перестала казаться мне нарядной на фоне этого великолепия. Длинные рыжие волосы неаккуратно перехвачены в нескольких местах, чтоб не мешали. Заморыш.

И стволы выпирают с каждой стороны. Мне хочется модифицировать свою внешность!

— Ничего, ничего, — утешаю я себя, — вот пойдём в Оперу — и причешешься. И каблучки оденешь. И, правда, когда идёшь под руку с Германом, никаких украшений и не нужно!

Просто побыстрее закончить сейчас дела, и все! Это конец рабочего дня. Надо собраться!

В следующем зале весело гремит музыка: ситар, тамбурин, флейты и бубны. Много красивых женщин, кто-то под покрывалом, а некоторые полностью обнажены и прикрыты лишь драгоценностями, да какого качества! У меня таких и не было никогда!

Действительно, затратный проект!

Ифриты выводят меня на большую террасу, освещённую множеством факелов. Облака лежат у самых перил балюстрады, перемешиваясь с клубами ароматного дыма благовоний из больших курильниц. Здесь Музыка ещё ритмичнее и веселее. И прекрасные девушки танцуют, непрерывно сменяя одна другую. Украшения на их телах колеблется от каждого движения…

— Девушки — это хорошо! — включился Герман, — Давай общий вид и опять девчонок. Гостям они всегда нравятся!

Ему, как и его заказчикам видно то же, что и мне. А проект нужно представить максимально выигрышно…

— Будет сделано.

В дальнем конце террасы — великолепный резной трон из золота и слоновой кости. В виде розы. И на нем восседает Владыка, Страж этого мира — Лорд Вишну.

Он лениво покачивает кубком, перемешивая вино, и оглядывает меня из-под ресниц, длинных на грани возможного… золотые украшения ярче переливаются на синей коже. (Да, это классика. Я знаю. Но вживую вижу впервые). Он настолько прекрасен, что я теряю дар речи. Обнажённый торс перевит жемчугом и золотыми цепями. На узких запястьях и стройных щиколотках не счесть золотых браслетов, звенящих при каждом движении хозяина. Вороные косы настолько длинны, что стекают волнами по ступеням трона.

— Зачем делать Стража столь выразительным?! Его же почти никто не видит!

— Это старый проект, где Стражем является тень самого Демиурга.

Я во все глаза смотрю на живой автопортрет Германа. В восточном стиле, да!

Потрясающе! Крупный, хорошо очерченный рот, нежный, как роза, произносит слова приветствия. Я молча продолжаю изучать его лицо — какая же выразительность! Сама жизнь! Мне начинает приоткрываться смысл творчества Демиурга как художника: желание создать мир вокруг копии своей личности, отразиться в нем, как в зеркале, и потом следить за совместным развитием обеих составляющих системы. Автопортрет во времени и пространстве — можно и так сказать. И в развитии, да!

— Герман! Это потрясающе! Какая красивая, тонкая работа!

Я слышу, как он довольно хмыкает в микрофон.

— Кончай уже меня рассматривать, то есть, его! Детка, не залипай, пожалуйста! Ты на работе!

И все же я понимаю, что ему приятна похвала.

Вишну выгибает одну бровь:

— Чужеземец с Прекрасного Запада не понимает наш язык?! Так я перейду на наречие вашего народа. Что привело тебя сюда, в Страну Восхода, к подножию моего престола?

Английский тоже очень хорош. Только звонкое «Р» выдаёт акцент. Он певучий, скорее приятный. И такой ласковый взгляд…

И тут же строгий голос Германа в гарнитуре: «Гел! Время, baby! Задавай вопрос уже! Я хочу, сегодня, ещё успеть послушать Моцарта».

— О, Совершенный! Я прибыл с Запада, чтобы увидеть величайшее Сокровище — Алый Рубин. Прошу тебя, покажи мне его!

— Рубин? Тот, что в моем венце?

— Нет, тот что в ларце.

— Ты говоришь о Сердце Востока?! Самое главное сокровище этой стороны Света. То, что ты проделал столь долгий путь ради него, воистину достойно похвалы. Гость всегда посланник Всевышнего. Но, вижу, ты утомлён и голоден. Разве сможешь ты оценить игру света на гранях этого камня по достоинству, когда сам ты в таком состоянии? Прекрасным наслаждаются неспешно, не так ли? Сначала отдых и приятная беседа.

Усталость, действительно, накатывает как-то сразу: идти никуда не хочется, и на завтрак были одни мюсли… да и когда это было-то? Перекусить не помешает. Полчаса ничего не решит!

— Можно мне присесть? У ног Владыки Востока?!

Туфля с загнутым носом, вся расшитая камнями, подталкивает мне подушку. Значит, можно.

Откуда-то появляется столик со щербетом и аппетитными фруктами. То, что нужно!

Я пристраиваю свой венец на краешке стола, регистратором в сторону девушек. Пусть презентация станет чуть поживее! Мне надоело любоваться на танцовщиц, я хочу лучше рассмотреть это существо с синей кожей и такими темными карими глазами, что ирис почти сливается с радужкой. Голубоватые белки поблёскивают из-под длинных ресниц. А улыбка подобна полумесяцу в ночном небе!

Подушка мягкая, фрукты необычно большие, но, главное, его магия! Энергия, расходящаяся тугими волнами от всей фигуры Стража настолько позитивная, густая и… вкусная, что ли, хоть ложкой ешь! Мне удаётся подзарядить свои внутренние батарейки.

Как уютно сидеть у его ног! (И дома, около Германа, часто так сижу). Хозяин наблюдает, хорошо ли я ем. Шербет сладкий, но неожиданно крепкий. И, напрочь забыв, что передо мной не сам Герман, я привычно опираюсь затылком об острое колено.

Ну, не знаю кому как, а мне комфортно. Золотой поток живительной энергии пронизывает меня насквозь, когда он, невзначай, проводит рукой по моим волосам и лицу. И это тоже угощение. (Краем глаза я замечаю, что ладонь гораздо светлее и розовее остальной кожи).

— Нравится?

— О, да.

Тогда Вишну протягивает мне свой кубок, я, не задумавшись, что за это обычно дисквалифицируют, осушаю его.

Какое странное чувство: голова идёт кругом и в то же время я готова смеяться от счастья, остаться здесь навсегда, и, вообще, чем я могу быть полезна Его Величеству?

— Побеседуем? Сядь поближе! Расскажи мне последние новости. Я так давно не видел никого с Той Стороны.

— В хорошей Империи нет новостей, Владыка! Что конкретно тебя интересует? — я роюсь в карманах в поисках сигарет. Наконец то! — позволишь закурить?

— Marlboro!

Я затягиваюсь, и тут же изящная рука забирает мою сигарету. Из его тонко прорезанных ноздрей выходят две струйки дыма. Вздох неподдельного наслаждения! И таким знакомым голосом, почти без акцента:

— Детка, я не был на Прекрасном Западе тысячи лет! Пожалуйста, расскажи мне… про осень в Лондоне! Скажи, правда, что сезон в Опере все так же открывают Моцартом? Наверное, сегодня дают «Волшебную Флейту»? (Нет, «Севильского цирюльника»…) Скажи, правда ли, что все так же, как раньше, листья в Гайд-парке сразу краснеют после 5 сентября? А туман под утро густой, как молоко, так что даже дым своей сигареты совсем не виден. И, если дождь зарядил с утра, то это до вечера, и от тоски спасает лишь глинтвейн в кувшине на каминной решётке и томик Шекспира. Или совсем ничего не спасает, когда в ноябре уже выпал снег, сын не звонит, а жена ушла к другому.

Я ошалело смотрю на него: когда же Герман его… создал? Кажется, я знаю…

— Я так хочу снова пройтись под зонтом по Пикадилли, заказать виски на три пальца в Янтарном Грифоне, и вернуться к ужину домой, в Кенсингтон, шурша бумажным пакетом со свежими булочками. И, когда ключ повернётся в замке, я хочу, чтобы на руки мне прыгнула не большая трёхцветная кошка, а моя любимая… Что же ты плачешь?! (Боги Олимпа! Трёхцветная кошка! Я отчётливо слышу звук, с которым моё сердце раскололось пополам, прямо сейчас! О, тот ноябрь! Встать на колени перед ним, целовать руки, умолять о прощении! Бесполезно).

— Сегодня играют «Дон Жуана»! — не кстати выпаливаю я и резко встаю, поспешно отхожу к перилам балюстрады. Ночной ветер разогнал облака и высушил слезы. Под бесконечно высоким звёздным небом чужого мира я снова, как Маленький Принц, думаю только о своей Розе…

— Соберись, Гел! — говорю я себе, усаживаясь на перила, — это просто алкоголь и очень сильная магия! Я же в центре силы этого мира. Надо скорее сделать дело и двигать отсюда. Но Герман пока что отключил гарнитуру. Значит, идут основные переговоры.

Скоро всё решится. И тогда…

Он подошёл совсем неслышно. Терраса опустела. Мы одни. Его губы нерешительно шепчут у самого лица:

— Скажи, тебе когда-нибудь хотелось быть… женщиной?

— Зачем это?

Горячее дыхание на щеке:

— Что бы тебя любил мужчина. Понимаешь? Любил. По-настоящему. Раз и навсегда! Тебе хотелось бы? (Такой, как ты?! Ты?! Да, о да! Да, хотелось, всегда… — больше всего хочу сказать я). Но вместо этого резко отворачиваюсь, чтобы успеть скрыть слезы, хлынувшее сразу очень сильно. Какая-то струна ещё раз больно лопнула в душе, отчего смена моего облика происходит произвольно, на эмоциях.

В следующую минуту к Вишну поворачивает голову не Гелион, а заплаканная рыжая женщина.

— Послушай, зачем эти разговоры? Я видела сегодня сотни прекрасных гурий твоего сераля! Они так прекрасны, что заставят забыть и собственное имя!

— Поначалу девушки меня развлекали, вздохнул Лорд Вишну, — Со временем стало казаться, что передо мной танцует одна и та же красавица… а теперь я их просто не замечаю: есть они или нет, сколько и какие на них украшения — всё равно. Изо дня в день одно и то же. Те же звёзды, те же луны, и те же самые красивые девушки. Я пробовал отвлечься созиданием, потом развлечься войной… Что бы я не делал: охотился, музицировал, занимался другими искусствами… ничто не приносило удовлетворения. Некому оценить результат! Ведь в моей бесконечно совершенной жизни не было того, что придаёт смысл творчеству и приносит удовольствие от создания чего-то нового — не было Любви.

— Но ведь для того, чтобы создать целый мир из чечевичного зерна, нужен Замысел. А чтобы он удался нужна энергия… Любовь, — говорю я.

— Что может выйти из чечевичного зерна, сама подумай? Только простой плоский мир! С двумя сторонами света: Лучезарным Востоком и Прекрасным Западом. Море… и песок пустыни. С редкими оазисами, которые получились, когда настроение было чуть-чуть получше.

— Ты же играл на флейте…

— Да, играл на своей золотой флейте всего один раз. И снова хочу взять её в руки… Сейчас.

Слышно, как Лорд Вишну набирает в грудь больше воздуха для первой музыкальной фразы. Мелодия как-то сразу вырывается из пасти миниатюрного золотого дракона на конце флейты, заполняет собой всё пространство, и проходит сквозь меня, подобно радиации.

Какое вдохновенное лицо!

Прикрытые ресницы трепещут как крылья бабочки. Дыхание становится звуком, формулой и формой, золотыми цветами, звёздами в небесах, музыкой созидания и разрушения, единой волной целого моря, цунами, которое, обрушившись на барханы и отхлынув, теперь превратит пустыню в благоухающий сад:

«Ты наконец со мной, Лакшми! Я ждал тебя тысячи лет!

Ты всегда была в моей груди, о, роза моего сердца, Лакшми!

Я дождался! Мне ничего не надо — только смотри на меня!

Пророчество исполнено. И умирать не страшно. И жизнь прекрасна.

Лакшми! Прожитые годы перестали казаться дурным сном, когда ты пришла за мной!

Музыка вновь рождается в моей душе, и флейта снова обрела свой голос, потому что рядом ты — птица Сирин на краю чаши фонтана в моем саду. Как же радостно видеть тебя, слышать тебя. Сейчас взмахнёшь крыльями — и улетишь, Любовь моя!

Даже если звезды прольются на землю огненным дождём, и мой мир погибнет, даже в конце времён, я буду благословлять тебя, моя Лакшми!

Потому что в завершении пути я заглянул в твои глаза, Гел!»

— Гел! Я на связи! — раздаётся в гарнитуре.

— Слушаю тебя… — шмыгая носом.

— Почему в нос говоришь, а?! Аллергия на благовония, что ли?

— На щербет!

— Если будешь ещё там есть, пить и это… короче, дисквалифицируют! И снова будешь дома сидеть, ужин мне готовить! Поняла?! Слушай, детка, ничего не вышло. Старый проект не берут. Новый заказывают. Сворачивайся. Finis mundi набираешь, как обычно.

— Ок. Герман!

— Да.

— А ты уверен… уверен, что они не настоящие, Стражи твои?! Вдруг будет как тогда с Драконом? Тебе же потом и было очень нехорошо, когда мир закрыли.

— Не уверен! Я знаю! Это всего лишь проекция — срез личности Демиурга на момент создания il mondo… мне что, вводный курс построения миров заново читать тебе сейчас?!

Делай дело, и домой! Я уже освободился. В Оперу, хотя бы, ко второму акту успеем.

— Хорошо, — всхлипываю я.

— Эмоционируешь! В женщину перекинулась, поди? Я так и предвидел. Закругляйся, давай.

— О, Совершенный! Покажи мне своё сокровище, как обещал, — собравшись силами, произношу я стандартную фразу завершения. Общую для всех старых миров.

Сквозь слёзы вижу: нежная улыбка Вишну в форме полумесяца сразу же погасла.

— Все-таки хочешь увидеть Сердце Востока? Что же, пойдём.

Высокие арочные окна сокровищницы обращены в сторону моря, плещущегося о берег далеко внизу. Две Луны этого мира — одна подобна кошачьему глазу, вторая классическая, — встают над побережьем, озаряя воду и песок пустыни неверным двойным светом…

— Вот ларец, смотри, — буднично говорит Лорд, — я подарю его тебе, если понравится…

Эта заученная формула подтверждения доступа к панели управления окончательно отрезвляет меня. Теперь можно сделать то, зачем я здесь. Я открываю крышку ящичка, инкрустированную золотом и слоновой костью. Внутри — красный пластиковый мини-ноутбук очень старой модели. То, что нужно.

Клавиатура с полустёртыми кнопками… доступ подтверждён… как бы не промахнуться.

Finis mundi. Пароль введён. Готово. Я захлопываю крышку.

— Спасибо, дарить не нужно! Мне только хотелось посмотреть на него и всё.

— Finis mundi, — тихо повторяет он, прижимая руки к груди.

В следующее мгновение сильный порыв ветра заставляет оглянуться. Море с безумной яростью обрушивается на берег.

— Пророчество исполнено. Лакшми вернулась, но не приняла в дар величайшее сокровище, предложенное ей — Сердце Востока, — пауза, — и моё сердце! Теперь она уйдёт, — хрипло выговаривает Страж Вишну. — Должна уйти обратно. И мир погибнет, лишённый Любви.

Собственно, так и было задумано. Просто посмотрела. И всё!

Я в смятении поднимаю на него глаза.

Герман собственной персоной, как всегда элегантен, в приталенном костюме стального цвета. С золотой розой в петлице.

— Дорогой! — я не верю своим глазам.

— Неужели тебе никогда не хотелось любить меня — мужчину, который так любит тебя?! Любить: по-настоящему. Всеми силами души. Почему ты тогда ушла от меня? Скажи хотя бы сейчас, почему ты отвергла моё сердце?! Объясни это как-нибудь! Сейчас! В конце мира! Я жду!

— Герман! — тщетно стараясь перекричать усилившийся ветер, — Я же вернулась!

Новый порыв ветра бросает горсть украшений и золотых монет между нами, на узкие ботинки Германа, и с силой толкает меня в его объятия.

Герман невозмутимо смотрит в окно за моим плечом. Сильный вибрирующий гул перекрывает шум ветра.

— Это идёт цунами, детка. Аннигиляция началась! Через десять минут мощный смерч опрокинет этот мир, — он крепко прижимает меня к себе. И тут же отталкивает прочь, — где вертолёт?! Бегом, слышишь!

— Нет, нет, не-е-ет!

— Бегом, я сказал! Сразу включай обратный отсчёт, когда запустишь винт. А то не успеешь проскочить назад. Это срочная аннигиляция, Гел!

Перегрин уже над куполом Тадж-Махала, всё выше! Ветер такой сильный, что я серьёзно опасаюсь за целостность винта. Когда одна минута обратного отсчёта завершится меня выбросит из этого мира, как пробку из бутылки шампанского!

А пока что я смотрю вниз, где в самой середине гигантского смерча танцует тень самого Демиурга — Лорд Вишну — под мелодию золотой флейты, слышную лишь ему одному. Это тоже классический сюжет — танец созидания и разрушения в единый момент времени. Но слезы почему-то застят глаза. Страж так похож на Германа, мужчину, которого я пыталась любить всеми силами души… И у меня ничего не получилось.

Лучше включить автопилот. В последнее секунды обратного отсчёта смерч рассыпается алмазной пылью посреди Великого Ничто. И остаётся только чечевичное зерно…

Геликоптер снова в небе Лондона. Несанкционированный полет. Нужно скорее убраться с радаров.

Вертолётная площадка на крыше виллы Джелато к моим услугам. Наконец-то дома. Ночь.

На негнущихся от напряжения ногах спускаюсь по винтовой лестнице. Герман в красном домашнем халате смотрит на меня, снизу-вверх, запрокинув голову.

— Я так понимаю, ты сыта?! Сегодня давали «Дона Джованни»! Вечно ты опаздываешь!

Я рассеянно машу рукой:

— Сыта! По горло… Шёл бы в Оперу один! — добраться бы до кровати, это для меня сейчас задача максимум. Хорошо, что завтра суббота — на работу не идти, а сейчас в душ и спать!

Через четверть часа, покачиваясь, выхожу из ванны. В спальне абсолютно темно.

Босая нога наступает на что-то круглое и твёрдое. Массаракш! Да это же жемчужина! Ещё одна, ещё… вот ещё одна покатилась от окна к двери… и опять! Глаза привыкли к темноте.

Герман стоит у окна, распахнутого в ночной сад. Слышно, как очередная слеза, ставшая очередной жемчужиной, падает на пол и катится по паркету…

Я обнимаю его, прижимаясь щекой к непривычно синей коже предплечья:

— Мой Лорд Вишну! Я говорила тебе, что будет как в случае с Драконом! Не плачь! Всё хорошо, — я вспоминаю сколько жемчуга было перевито вокруг стана Стража. А я и не догадалась, что это слёзы. Думала, для красоты.

— Я так люблю тебя, darling!

— Правда? — очередная жемчужина катится по полу.

— Хочешь, я тебе поиграю?

И, не дожидаясь ответа, он подносит к губам золотую флейту.

P. S.

— Посмотри на себя! — недовольно ворчит Алик, когда мы на следующий день гуляем в парке, как всегда, держась за руки, — посмотри, на кого ты похожа?! Такая нервная. Синяки под глазами. Я не хочу, чтобы ты работала!

— А мне интересно работать! Дома сидеть скучно!

— Но посылать мою девочку одну на закрытие проекта?! Он, как, вообще? Избавиться хочет от тебя, что ли? Вот я с ним поговорю!

— Не надо… пожалуйста! Просто Герман хотел поговорить со мной — о Любви.

— Он будет о любви разговаривать, а я потом отпаивать тебя газировкой и кормить мороженым каждые выходные!

— И катать на карусели с лошадками! Обязательно.

— Ладно, пойдём! А то она ещё закроется!

2019–2021 год

Волшебная флейта 2

Глаз бури

— Алло, Алик! Не знаешь где твой брат?

— Мы же с тобой только что расстались! Откуда мне знать?

— Дома нет! В институте два дня уже нет. И там сильные перебои с энергоснабжением! Вся аппаратура виснет! ЧП! А его найти не могут.

— Странно. А по ощущениям? Ты искала его… мысленно? Отвечает хоть как-то?

— Когда я с тобой — я всегда закрываюсь от него, но при желании достучаться можно, он не звонил. По ощущениям… его вообще нигде нет, Аполло. Нигде, ничего… как-будто никогда и не было… такое впервые! Что мне делать?! Что делать?

— Подожди, не реви! Дай подумать, — Ал затягивается сигаретой, потом чуть слышно вздыхает, выпуская дым, — Когда ты закрыла Восточный проект, там не осталось чего-то незавершённого? Проблема выбора была?

— Вроде нет, — мне стыдно сказать Аполло что… что я хотела поцеловать Лорда Вишну, когда он назвал меня своей Лакшми. Но, он был так прекрасен, что я не решилась.

— А если сказать правду, Ирис?

— Ладно, ладно… мне кажется, я должна была поцеловать Стража, ведь он думал, что я его Лакшми, и он снова тогда играл на флейте, как при самом сотворении того мира… — и тут до меня медленно, но доходит, что был возможен перезапуск всей системы, — ему же не хватало любви!

— Ну вот, ты и пришла к нему. Во все миры Герман всегда ставит паролем имя своей жены, даже я об этом знаю, — тихо говорит Рыжий.

— Да, но… Я-то думала, потому что это удобно — слово, которое никогда не забыть! А это же основная составляющая творения — Любовь. Лакшми — это же воплощение творческой энергии самого Вишну. Какая же я дура!

— Гел, соберись! Мне кажется, случилось что-то неприятное. И я тебе здесь не помощник. Как хочешь, а придётся возвращаться назад… Сдаётся мне.

— Молчи! Я поняла где ошиблась!

Вращать лопасти колеса судьбы в обратном направлении очень сложно! Но возможно!

И, когда геликоптер снова садиться на покрывшуюся трещинами вертолётную площадку летающего острова, я совсем не уверена, успею ли вовремя!

Вибрации, такие мощные, проходят меня насквозь.

Так трагично гудит колокол этого мира перед распадом! Каждая часть его, каждая молекула входит в диссонанс с другими, разрывая ткань бытия.

Внутри воронки гул достигает своего апогея.

Каждая новая звуковая волна обещает стать последней. И я слышу их явственнее ударов собственного сердца.

Только бы добежать до сокровищницы, находящейся в главном куполе этого Тадж-Махала.

Только бы заглянуть в тёмные глаза Демиурга! И спросить:

— Герман, что же ты делаешь, а?!

Его длинные волосы треплет последний ветер.

Невозмутимое лицо высокого мужчины в костюме стального цвета повёрнуто к стрельчатому окну, до которого уже долетает солёная пена гигантских волн.

Поскользнувшись на рассыпанных по полу драгоценностях, я наконец подбегаю и обнимаю его со спины.

— Дорогой! — с облегчением выдыхаю, притиснувшись лбом между острых лопаток. Этот жест — наш секретный код: всё хорошо, потому что мы вместе.

Но Герман резко поворачивает меня лицом к себе:

— Зачем ты вернулась?! Зачем? Я сказал — уходи! Это конец. Ты сама набрала Finis Mundi.

В этот момент первая волна цунами, наконец, обрушивается на наш летающий остров, мы цепляемся друг за друга, чтобы не упасть.

— Значит, Прекрасного Запада и Лучезарного Востока больше нет. Остался только центр силы этого мира — сам дворец. И он не устоит. Бывает так, что любовь творит чудеса. Один шанс на миллион — один раз послушаться своего сердца! Один поцелуй…

— Но, значит, не в нашем случае. Я же говорил тебе — без любви всё не имеет смысла!

— Ты обманул меня, заставив закрыть проект, где Демиург ты сам, а не твоя тень! О, Лорд Вишну, Создатель миров! Это жестоко!

— Я ждал тебя, Лакшми, и дал шанс всё исправить. Но ты не поняла, не почувствовала! И не воспользовалась им… вот это жестоко! Впрочем, теперь всё равно!

Бросить Институт и меня на произвол судьбы?!

Заставить меня лично запустить его аннигиляцию?!

А о Лисёнке он вообще не подумал?!

Злость на мужа переборола страх.

Я с тобой ещё дома поговорю серьёзно, Маугли!

Вот только выбраться бы из этой западни! Я не собираюсь так просто сдаваться! Не будь я Ирис, Богиня Радуги! Остановить процесс полностью, конечно, не смогу. Но на то, чтобы затормозить его у меня силы хватит. И, заключив купол сокровищницы в сияющий всем спектром энергетический кокон, я обращаюсь к Герману:

— Не время выяснять отношения, детка! Мы погибнем. Аннигиляция прошла вторую фазу. Остались минуты! Сделай что-нибудь! — я с надеждой смотрю в бесстрастное бледное лицо. — Играй на своей флейте, Вишну! Ты, создающий и разрушающий миры в единый миг! Используй энергию разрушения старого для созидания нового!

— Не хочу, baby!.. — Герман равнодушно смотрит на радужные полосы, заполнившие мир за окном, — я не вижу смысла крутить Колесо Судьбы дальше. Баста. Силы мои уже начинают таять.

И, когда вторая волна цунами обрушивается на руины дворца, розовый перламутр купола идёт угрожающими трещинами.

Какой упрямый! Он нас погубит.

Нет, не то!

Он сам погибнет! Я так люблю его! И начинаю трясти его за рукав, плача и путая имена его аватаров от злости и отчаяния.

— Танцуй, мой Шива, танцуй! Ты должен! — собственный истеричный крик испугал даже меня, — Играй на золотой флейте. Играй же!

— Но я не могу: Нет основы! Нет точки отсчёта! Нет даже чечевичного зерна! — разводит руками Герман. Но по всему видно, что он решил окончательно.

— Смотри, сколько драгоценностей рассыпано под ногами, — я зачерпываю пригоршню камней и подношу к его лицу, — бери любую и начинай!

— Создать мир можно лишь из чего-то живого и настоящего! В нем как в зерне сразу должно быть заложено и начало, и конец. Здесь ничего нет… кроме нас. И мне жаль, что мы сейчас вместе… жаль тебя.

Значит, очередной приступ мрачного упрямства, уговорами мне не преодолеть.

И очень скоро алмазную пыль наших сущностей развеет ветер, а потом мы пройдёмся под руку по асфоделиевым полям в сторону причала с одной единственной лодкой.

И Харон на этот раз не поприветствует нас, как обычно: Гермес! Ирис! Как дела на Олимпе? Он потребует денег. За перевоз.

— Любовь моя! Если наше время истекло — что ж! Как считаешь нужным! Только позволь мне обнять тебя в последний раз, чтобы сесть в лодку Харона вместе. Прости меня. Я знаю, что это трудно, почти невозможно! Прошу! Один поцелуй. Я пришла за ним. Ты не можешь мне в этом отказать!

Когда я смотрю в его бесконечно красивое лицо, кажется, что сияют звезды над его головой. Хотя за спиной лишь разрушающийся шатёр купола.

Какие добрые глаза! Я даже не помню, чтобы на меня так кто-нибудь когда-нибудь смотрел…

Он берет моё лицо в тёплые ладони, наклоняет ко мне голову… Кажется, я опускаю лицо в цветущий розовый куст! Нет, это одна Роза. Она вокруг меня, во мне, её благоухающие пульсирующий лепестки заполнили пространство вселенной.

Энергия древней крови расходится от неё водоворотом. Колебания набегают на берег моего сознания, возвращаясь назад с неумолимостью океанских волн.

Единение с ним — это такое счастье, что больше ничего не имеет значения. Даже если этот мир рухнет и его двойные луны рассыплются над морем огненным дождём! Лишь бы видеть своё отражение в тёмных, как ночь, зрачках…

Но даже самый длинный поцелуй не может быть вечным.

— Ну, не реви, Гел! Видит Бог, я не хотел, чтобы ты была здесь, — говорит он, смягчившись.

Нежный палец проводит по моей мокрой от слез щеке.

— О, кажется, придумал! — Герман выгибает тёмную бровь.

Крупная слеза лежит каплей на подушечке его пальца. И он тут же отправляет её в рот.

— Ага, проверим состав: 10 % отчаяния, 15 % злости, 25 % жалости и 50 % любви! — со смехом изрекает он, — подойдёт! Живая слеза живой женщины — целый мир — с ней можно поработать. Давай-ка ещё одну!

В этот момент третья волна накатывает на наше хрупкое убежище, разрывая радужный кокон и разламывая купол над нами на части, как яичную скорлупу… но Лорд Вишну уже начал свою трансформацию, закручивая эту последнюю волну смерчем вокруг себя.

Теперь его уже не остановить.

И вот сам Демиург стоит неподвижно посреди воронки смерча, готовясь начать новый виток вечного акта творения — ещё одного танца в самом центре циклона.

Это Глаз Бури, неизменная константа среди бушующего хаоса!

Ведь Точка равновесия, необходимая для создания il mondo, находится в самом сердце Сотворяющего мир.

Его прекрасное лицо бесстрастно. Синяя кожа кажется ещё темнее от сияющего золота украшений. Глаза полузакрыты.

Одна пара рук подносит к губам золотую флейту, другая бережно поднимает вверх цветок лотоса, в чаше которого покоится слеза женщины, любившей его.

Я вижу подобное впервые, обычно мне показывают уже сам результат.

Но понимаю, что мне несдобровать.

— Эй, эй!!! Герман! А я?! Ты будешь танцевать посреди Великого Ничто! А что станет со мной?!

Он сразу открывает глаза. Зрачки цвета расплавленного золота на синем лике изумлённо расширяются:

— Я и не подумал, детка! О, конечно! — титаническая фигура наклоняется ко мне, протягивая ладонь, — иди сюда! Я посажу тебя за золотой обруч своего венца! Встань радужным ореолом вокруг моего чела, озари мою ночь своей любовью, Лакшми! Мне пора начинать!

Дыхание флейтиста рождает первые звуки… его движения плавны и размеренны. Первые такты танца совпадают с вращением кругов смерча, постепенно выстраиваясь в собственном ритме, задаваемом Лордом.

Мелодия творения нежна и непредсказуема, как соловьиная трель.

Музыка, возникшая среди хаоса и из хаоса, упорядочивает химические элементы нового мира, заставляет их звучать единой гармонией, подобно нотам мантры.

И когда прелестная планета, идеально ровная, чуть приплюснутая с полюсов, подобно жемчужине, наконец покрывается нежным флёром атмосферы, я позволяю себе выдохнуть и расслабиться, забившись за золотой венец Лорда Вишну. Все идёт по плану.

Теперь волноваться не о чем.

Хоры ангелов поют в моем сердце «Аллилуйя»! Слава Всевышнему, теперь всё позади и мы можем вернуться домой!

А Вишну играет всё быстрее и быстрее, увлечённый любимым делом. Пока наконец концентрические круги магической мелодии не замыкаются сами на себя в неимоверно быстром ритме творения.

— Никакой технологической цивилизации, никакого сложного оружия. Золотой век без конца, — слышу я обрывки мыслей Демиурга, — полное слияние разума с природой, погружение в себя… отсутствие верховной власти… постоянная медитация… утончённая простота религии… это ввод основных параметров для вершины местной эволюции.

Пускай этот мир и не совсем настоящий, но с разумными существами.

Как только Герман собирается просчитывать все его риски в уме и без институтского компьютера — для меня секрет!

И, засыпая под циклическую мелодию флейты, уже в тумане полусна прикасаясь к краю его сознания, я слышу, как серебристый звук льющейся воды смешивается со словами заклинаний, заполняя собой всё свободное пространство…

Бесконечные поля закатных облаков над идеально ровной гладью океана… самое прекрасное зрелище, виденное мной.

Я смотрю вниз, перегнувшись через балюстраду мозаичной веранды Тадж-Махала.

Одуряющий запах благовоний и аромат плетистых роз до отказа заполняет лёгкие на каждом вдохе.

Под нами Планета-Океан, водное пространство без материков. А какой ещё мир можно получить из слезы?!

Лишь наш остров парит высоко над натянутым шёлком вод, да стаи летучих рыб то и дело сверкают в воздухе, полном безмятежно льющимся звуком воды.

— Нравится, бейби? — улыбка Лорда Вишну вновь восходит надо мной, подобно молодому месяцу.

«Да, нравится снова видеть тебя весёлым и живым», — хочу сказать я. Но вместо этого:

— Конечно! It’s a miracle! Покой и умиротворение пейзажа говорит о том, что всё получилось?

— Конечно, а разве могло быть иначе?! Но нам здесь больше нет места, детка! Да и Дворцу тоже…

— А Страж?

— У них не будет Стража… И отдельного божества… Тем, над кем властен лишь Всевышний уже не нужен Страж.

— Так это система высшего уровня?! Невероятно! Кто же населяет этот мир? Разумный вид, надеюсь, человекообразен?

— Русалки и Тритоны. Ты же знаешь, что в полевых условиях можно досконально воспроизвести лишь то, что хорошо знаешь и любишь! Ведь это же твоя слеза, Ирис!

— Браво! Мне понравилось! Ты думал обо мне, дорогой… Ты устал?

— Самую малость! Но настроение очень улучшилось! — Герман улыбается шире, отчего на его щеках отчётливо проступают симметричные ямочки. — Надо возвращаться.

— Дома без нас уже, наверное, всё разваливается… Но восстановленный Дворец жаль… ты так старался, милый!

— Ну, я подумал об этом. Возьму его с собой и сделаю нашей основной резиденцией.

— Слишком велик! Перемещать такую махину не хватит сил!

— Решено! — упрямо говорит Герман, — И я в отличной форме, Ирис! Думаю, тебе в этот момент лучше держаться за мою руку!

Перемещение заняло мало времени, но отняло много сил! До обморока.

С трудом придя в себя, я пытаюсь осознать, где я, и что со мной? Голова просто раскалывается!

Я лежу на животе, распластавшись по нещадно сверкающей на солнце смальте веранды.

Снизу мне холодно, сверху жарко и тяжело!

Мозаика пола прохладна, а Герман, придавивший меня сверху, как всегда тяжёлый… и горячий… значит, жив.

Эта новость придаёт сил. Я с трудом выбираюсь из-под него, и ощутимо толкаю мужа в бок.

Герман открывает сначала один глаз, пытаясь осознать реальность, потом второй.

— Ну и похмелье, — говорит он, с трудом садясь и потирая затылок, — У меня был День Рождения, что ли? Где мы так надрались?! А?

— Ты не поверишь если расскажу, бейби! — говорю я, с пристрастием оглядывая своё сокровище. Всё в порядке. Вроде бы цел!

— А вот костюм непоправимо испорчен, — подвожу итог своим самым ворчливым тоном, пытаясь хоть как-то обозначить недовольство.

— Зато твой подарок уцелел! — говорит Герман, поглаживая золотую розу на разорванном лацкане пиджака.

— Обидно было бы потерять её. Ты путаешь, дорогой. Это подарок Аполло.

— Так я к нему и обращаюсь, женщина!

— Дети мои! Вы целы! Как я рад! Очень волновался.

Медленно поднимая голову, я вижу высокие сандалии на безупречных ногах, потом вышитую меандром голубую тунику, лиру-фибулу с сапфиром, и, наконец, водопад золотых кудрей, среди которого сияет кроткой улыбкой лик Аполло.

От его присутствия в сердце распускаются белые лилии, а в животе начинает порхать такая большая стая жёлтых бабочек, что если выпустить их наружу, боюсь, трепет крыльев заполнит всю веранду.

— Что? Откуда ты узнал? — как можно спокойнее спрашиваю я, но краска предательски заливает лицо под открытым взглядом голубых глаз.

— Столько шума и дыма! Ваше прибытие трудно было пропустить… — Алик протягивает Герману руку, помогая встать, — и левитирующий остров с восточным дворцом, с висячими садами я раньше что-то не встречал вблизи Олимпа. В ближайшее время кто-нибудь обязательно захочет рассмотреть диковину поближе. А ты не в форме, брат. Так что, я побуду с вами. Пока не восстановитесь. Как насчёт экскурсии по дворцу?

Теперь Ал поднимает и меня.

— Разве что завтра, бейби! — хрипло выговаривает Герман, сильно опираясь на плечо Аполло. Я повисаю на нем с другой стороны, — тебе не тяжело?

— Своя ноша не тянет, — невозмутимо изрекает Ал, — И где тут спальня? И ещё, хотел вам сказать — чтобы такие фокусы были в последний раз!

2023 год