Циркуляр. Воспоминания о настоящем

Терентiй Травнiкъ

В новой книге российского писателя-публициста и поэта Терентия Травника «Циркуляр» собраны статьи, эссе и очерки, написанные автором за последнее время, широко освещающие не только положение в современном мире, но и в нашей стране. Часть материала традиционно посвящена теме человека, его духовным и нравственным поискам. Книга рассчитана на глубокого и вдумчивого читателя.

Поэт молчащий

Я никогда не использовал поэтическую площадку для выплёскивания различного рода недовольств, для сетования и жалоб относительно собственных неудач в личных отношениях и упрёков в чей-либо адрес. Я не расставался и не прощался через стихи, не произносил через них слов сожаления, назидания и нравоучения. Я не упаковывал строфы в розовые и голубые конверты с высохшим осенним листочком, пропитанным французским одеколоном. При этом я старался избегать излишних восторгов, обходить стороной слова, призванные вести читателя к ним, не ставил по три восклицательных знака в конце строки и не выделял всё слово заглавными буквами, дабы в еще большей степени насадить читателю собственную эмоцию. А потому мое творчество по-прежнему пахнет мхами, смолой и струганой доской с делянки, пахнет речной паводью и чем-то таким, что сам я называю гарью от августовских падающих звёзд.

Я пишу, по крайней мере мне так кажется, просто и незатейливо, подчиняя сказанное легкому темпу и ритму, уделяя максимум внимания тому, чтобы не оставить в стороне собственную душу. Мои стихи — это не мой ум и не желание кого-либо удивить, а просто моя душа с её знаниями и взглядами на жизнь. В них нет ни одного слова, которое было бы не от меня, а потому я был и остаюсь готовым ответить за всё написанное мною.

Может, когда-нибудь у меня получится написать ещё проще и естественнее, и тогда найдутся самые простые слова о самом красивом и великом, что и позволит мне в конечном счете замолчать. Именно поэт молчащий для меня был и остается эталоном стихотворного искусства, недосягаемой гранью его наивысшего совершенства, предваряющей саму любовь. И это не слова, но знания и опыт, потому как находясь на самом пике своих чувств, я не написал ничего более или менее путного, за что и был навсегда исключен из рядов любовных сластопевцев. С той поры, коли и влюбляюсь, то всегда откладываю в сторону и перо, и бумагу, не позволяя обнаженной и готовой любить душе прикрываться цветастой, неописуемо выразительной, но все-таки тряпицей, пусть и поэтической.