Обернись моим счастьем

Тереза Тур, 2022

Дом артефактора хранит много тайн. С самого рождения мне приходится играть роль близнецов. Брата и сестры. Мир рухнул в одночасье, когда отца не стало, а к нам в дом явился зеленоглазый оборотень-аристократ и обвинил папу в государственной измене. Ну, теперь держитесь! Я не позволю! Докажу этому облезлому коту и всему и миру, что отец невиновен. Я верну его доброе имя, чего бы мне это не стоило. И нечего так сверкать глазами, господин оборотень!

Глава девятая

Алекс

Я удрала в мастерскую. В подвал! Спасительный и любимый! Устала я от всех этих разговоров, «охов» и «вздохов». Работать хочу! Заодно и мысли в порядок придут.

Довольна мной была лишь госпожа Клай, потому как я хорошо покушала, — остальное лучшая в мире экономка считала вполне решаемым и не смертельным. Жаль Ариадна и Морган так не думали. Дворецкий и адвокат разошлись не на шутку:

— Безмозглая! — это Морган, цитирует герцога, предатель…

— Алекс, подумай… — это уже Ариадна.

Адвокат быстро поняла, что слыша подобные высказывания, я лишь еще больше упрямлюсь. Поэтому пытается добиться своей цели мягкостью. Не львица — лиса! И тут же, в виде тяжелой артиллерии, к ней присоединяется госпожа Клай, с молитвенно сложенными руками:

— Девочка моя! Не надо.

Я устало мотаю головой, массируя заломившие виски́.

Девочка.

Отец привез меня в королевство Шерлидан из своих двадцатилетних странствий. О самих странствиях никогда не рассказывал, сколько бы я ни просила. Девочку-найденыша он, недолго думая, объявил мальчиком. Ну, и девочкой заодно. Питер Марлоу, используя свои связи (о которых он, кстати говоря, тоже особо не рассказывал), сделал документы на приемных близнецов.

Алекс Марлоу и… Алекс Марлоу.

«У меня не было уверенности, что тебя не будут искать, Алекс. Поэтому я привез найденышей-близнецов. Чуть помладше. На пару месяцев. Тогда мне это показалось удачной задумкой».

Голос отца. Его лицо. Вот он сидит у камина. Потягивает коньяк. Улыбается, рассказывая в сотый раз эту историю по моей просьбе.

Папа. Воплощение безопасности и предусмотрительности. Он всегда, каждую минуту жил в ожидании какого-то подвоха от судьбы. И он всегда был к нему готов.

«Честно говоря, я думал, что со временем Алекс Марлоу, который сын, просто-напросто уедет и останется только дочь. Когда ты вырастешь, и все уляжется… Я имею в виду, вырастешь настолько, что скрывать подобное не будет возможности. Но потом ты зачаровала свой первый камень, гальку на море. Чтобы стать невидимкой! Тебе было… что-то около пяти лет, Алекс».

Я помню эту гальку. Море. Переполох, который поднялся, когда меня не могли найти… А когда нашли, никто безмозглой меня не называл. Отец даже ругаться не стал. Только вздохнул и проговорил свое любимое: «Надо хорошенько подумать, что нам теперь с этим делать, Алекс…»

Затухающий камин, вспыхивая, освещает в полутьме призрак отца. Родные черты. Простые, какие-то нарочито неприметные…

Папа… Какая счастливая звезда привела тебя на ту дорогу? Где какие-то твари, не пощадив никого, уничтожили путешествующую семью. С тех пор… Столько вопросов! Кто были мои родные? Как они смогли спрятать меня, полугодовалого младенца? Почему отец запретил что-то узнавать о той трагедии? Что он знал? Кого боялся?

Отец запретил, а я… я послушалась. Питера Марлоу слушались все. Всегда. Отец терпеть не мог, когда кто-нибудь проявлял, как он любил говорить: «излишнее любопытство».

Я, Ариадна, Морган, госпожа Клай — все мы хранили свои тайны и знали друг о друге только то, что ты позволял. Все остальное — вредно и не нужно. Такие были правила в доме Марлоу.

А… сейчас? Что мне делать сейчас? Остановиться? Не проявлять «излишнего любопытства»? Или взяться за разгадку тайны своей семьи и… будь, что будет?

Ладно. До утра время еще есть. У меня целая ночь на то, чтобы «хорошенько подумать».

Пустыня… На грани сна и бодрствования мне привиделась пустыня. Обжигающий ветер, золотой песок. Отблески, бьющие по глазам. Пятна крови. Чья это кровь? Моя? Чужая? Не знаю. Не понятно.

На бархане, на самом верху, словно повелитель, стоит золотой лев. Ветер играет пышной гривой зеленоглазого зверя. Я знаю, кто это! Лев тревожно всматривается вдаль, водит бархатным носом. Оглушающий рык, прокатившись по пустыне, заставляет меня дрожать.

Я дернулась, едва не снеся тигль, набор инструментов и прочие радости артефактора со стола. Надо же… Заснула в мастерской! Такого еще не бывало.

Крадучись, я тихонько пробиралась к себе в спальню. Не хватало еще поднять кого-то из домашних, чтоб выслушивать нотации глубокой ночью! Я уже почти поверила в успех, когда заметила свет в гостиной. Застыла. Прислушалась. Какое… знакомое бульканье…

— Морган? Добрый вечер.

Я с любопытством уставилась на нашего дворецкого. И что это ему, интересно, не спится?

— Добрый, — проворчал друг отца. — Хотя, скорее, доброе утро. Скоро четыре. И не доброе. Если уж на то пошло, Алекс.

— Почему?

— А потому! Был я у нотариуса. Вот с этим.

Я мельком взглянула на документ. Завещание отца, написанное собственноручно. С личной печатью. И подписью, которую невозможно подделать. Тот факт, что Морган умеет писать точь-в-точь как отец, нисколько не удивил. Скорее я бы удивилась, если бы было наоборот. Каким образом Морган смог проникнуть в весьма защищенный кабинет нотариуса, тоже вопросов не вызывало. Наш дворецкий был существом с многими талантами.

А вот его настроение очень и очень настораживало.

— Ты знаешь, Алекс, я против этой вашей задумки. Не за чем тебе ввязываться в это расследование и рисковать жизнью.

— Но, Морган…

— Не перебивай. Дослушай. Потому что сдается мне, тебя уже втянули в эту историю. И ничего уже, боюсь, не изменить.

— Я не понимаю. Объясни. Что случилось?

— Случилось, Алекс! Случилось… У нотариуса в сейфе УЖЕ лежит подделанное завещание.

— Этого просто не может быть.

— Если бы не видел собственными глазами, Алекс, я сказал бы то же самое! Слово в слово! «Не может быть». Однако…

Я села в соседнее кресло. Обхватила голову руками.

— Морган, может, папа и правда посчитал, что все лучше оставить Нимертии и Филу. Все-таки по крови…

— Глупости не говори, — посоветовал дворецкий. — Ты — ребенок Питера. И к тому же, я тебе сразу скажу: завещание — подделка. Практически безупречная. Сделанная еще ДО смерти Питера.

Я выругалась и вскочила.

— Рот с мылом вымою, — меланхолично пообещал дворецкий.

— Я найду эту тварь!

— Или эта тварь найдет тебя. И, поскольку, нападающий имеет преимущество перед обороняющимся, мы… принимаем предложение этого оборотня.

Я кивнула.

— Я сам отправлюсь ко льву. Надо обсудить условия сотрудничества. Особенно условия твоей безопасности.

— Морган, я должна исследовать артефакт, которым пытались воздействовать на Его Величество.

— Хорошо. Я сам доставлю тебе его. Обещаю. А теперь иди спать. Дни всем нам предстоят не простые…

Ральф

— Герра…!

Вот ведь… Мерзкое льяррское насекомое! Куда? Куда она подевалась?

— Герра?!

Собственный голос пугал и не нравился. Вместо жизнеутверждающего, всепобеждающего рыка, а именно так должен гневаться с утра пораньше уважающий себя оборотень, из груди вырывалось жалкое блеяние. Его измотали сны. Он стал как неврастеническая барышня. Еще немного и придется обращаться к докторам. На секунду герцог Арктрур представил себе эту картину:

— Ах, доктор! Меня мучают ночные кошмары. Я просыпаюсь в слезах, а мое бедное израненное сердечко колотится от ужаса…

Нет. Это уже слишком! Никуда не годится!

— Герра! Показывайся немедленно, синий таракан!

Ну, вот. Уже лучше. Теперь это похоже на рык.

Оборотень был прав. Рык был что надо, а потому пробудившиеся слуги вздрогнули. Их хозяин — высший лев-аристократ. Это, конечно, хлопотно, но очень выгодно. Однако совсем другое дело — спятивший лев-аристократ… Это плохо. Это… бежать надо.

Наверху стукнула дверь, и в холле появился хозяин. Строгий и торжественный. Черная пара, галстук, трость и цилиндр.

— Велите закладывать, — рыкнул он на переполошившихся слуг.

А времени только пять утра. И к кому он с визитом собрался в воскресенье в такую рань?

…

То, что для визитов время не самое подходящее, герцог Арктур понял, когда вслед за сонным дворецким увидел сдержанный, но все-таки прорвавшийся зевок ректора столичной Академии Артефакторики. Тоже, кстати, оборотня-льва.

Ральф бросил взгляд на кабинетные часы: шести еще нет.

— Чем могу быть вам полезен, герцог Арктур? — хозяин кабинета, кутаясь в теплый уютный халат, был любезен, несмотря ни на что.

— Служба, — герцог пожал плечами и продолжил, правда, неожиданно для себя спросил он почему-то совершенно не то, что собирался. — Скажите, как так получилось, что глава Академии Артефакторики — лев?

Гостеприимный хозяин улыбнулся, зевнул еще раз, уже не сдерживаясь, позвонил в колокольчик, велел принести кофе и ответил:

— Отец нашего короля, храни Предок Его Величество, решил, что за артефакторами, особенно молодыми, не грех и приглядывать. Практически вся администрация в любых учебных заведениях — оборотни. Не артефакторы. Я очень надеюсь, вы присоединитесь ко мне за завтраком? Пожалуйста, не отказывайтесь! Не мучайте старика. Мне будет трудно вести беседу с утра на голодный желудок, а судя по раннему визиту в воскресный день, дело важное и отлагательств не терпит, я прав?

— Совершенно правы. Именно поэтому я не приношу извинения за ранний визит, но и отказываться от угощения тоже не буду, завтракал дома впопыхах. Так что пойду вам навстречу.

— Рад, что мы столь скоро пришли к полному взаимопониманию, герцог Арктур! Прошу. Присаживайтесь!

— То есть возмущения нет? — герцог сел и внимательно посмотрел на ректора, что занимал свою должность уже не первое десятилетие. — Я имею в виду среди студентов? По поводу столь однозначного взгляда властей на то, кто именно руководит в учебных заведениях?

— Возмущение в той или иной форме, особенно в молодежной среде, есть всегда, — пожилой оборотень склонил голову набок. — Это только в документах и прессе утверждают, что конфликтов между оборотнями и артефакторами не бывает. Такова политика. И не мне вам об этом напоминать…

— То есть?

Ректор посмотрел на главу службы безопасности как на нерадивого ученика. Герцог Арктур почувствовал себя молодым глупым щенком, которого выпустили порезвиться, ненадолго и под присмотром.

Что делать, он действительно молод. Не так давно в ранге начальника службы безопасности. Начинал простым оперативником, дослужился до начальника отдела, занимающегося обеспечением безопасности артефакторов, работающих за пределами границы и других миров. И со своей работой, между прочим, он справлялся. Во всяком случае, нареканий не было. А потом это назначение. Лично от Его Величества. Ральф недавно на посту, и когда складывалась ситуация, напоминающая ему об этом, это задевало за живое. Видимо, его собеседник что-то такое почувствовал:

— Простите. Но… Мне казалось, вы должны быть в курсе.

— Конечно, — герцог кивнул. — Отчеты за последний год по работе с недовольными предоставьте, — и добавил, — пожалуйста.

— Хорошо, — чуть улыбнулся ректор. — Однако это не все, полагаю? — оборотень жестом указал на принесенное слугой угощение: бутерброды и кофе.

— Нет. Спасибо. Что вы знаете о Питере Марлоу?

На этот раз хозяин улыбнулся еще шире, словно вспомнил о чем-то приятном.

— Много. И горжусь этим. Питер Марлоу — гений.

Герцог скривился. Покойный «гений» его порядком раздражал. Он все время сталкивался с восхищенной оценкой, при чем не только относительно старшего, но и младшего Марлоу, что раздражало еще больше! Почему, кстати, раздражало, на этот вопрос он не смог бы себе ответить.

— Вы знаете, что каждый артфактор специализируется лишь на одном направлении? — продолжал ректор, прихлебывая кофе.

Этот человек герцогу нравился. Он все делал уютно, с удовольствием. А какая выдержка! К нему явились с расспросами в единственный выходной, ни свет ни заря! Ни недовольства, ни раздражения. Удивительный человек. Еще ему вспомнился дворецкий Дома Марлоу…

— Уже просветили, — Арктур вздохнул и взял бутерброд.

— Замечательно. Так вот, Питер… Как бы так объяснить…

— Сумел обойти это правило?

— Нет. К сожалению или к счастью, это невозможно. Это как то, что лев-оборотень никогда не будет волком. Или псом.

— Продолжайте, — рука с не донесенным до рта угощением зависла в воздухе.

— Он ко всему подходил с точки зрения защиты. Вот, например, болезнь…

— Бешенство, — сорвалось у герцога с губ.

— Бешенство, — согласно кивнул ректор. — Что это такое?

— Бич наших родов.

— Для нас — безусловно. А для защитника это возможность не дать возбудителю болезни пробить защиту.

— И?

— Питер дал возможность организму оборотня защитить самого себя! Это при том, что специализирующиеся на целительских артефактах ничего не смогли сделать! Лучшие из лучших! По приказу короны, при условии более чем щедрого финансирования! Понимаете? Это даже не был его заказ. Но он не смог пройти мимо сложной задачи! Питер Марлоу искренне предан своему делу.

— Был, — герцог посмотрел собеседнику в глаза.

Сейчас не время и не место. Он бы и не стал об этом говорить, но почему-то не смог. Искренняя симпатия, которую он ощущал по отношению к хозяину дома, не позволила это сделать. Тем более, что все равно он узнает. В интересах дела они стараются не афишировать, конечно, но скоро оглашение завещания, и информация, так или иначе, просочится в газеты. Он вспомнил о завещании. Вспомнил их план. Нахмурился. Как все сложно! И Герра куда-то пропала, что его сильно беспокоило.

— О чем это вы? — ректор побледнел.

— Питер Марлоу скончался. Сердце.

— Храни нас Льярра… Какое несчастье! Какая… потеря для всех нас! А ведь я не терял надежды когда-нибудь уговорить его почитать спецкурс или хотя бы взять одного из аспирантов вести проект. Но что уж теперь. Да…

Ральф задумался. Слова ректора не давали покоя. Если так рассуждать, то артефакт, созданный для того, чтобы Его Величество не мог обернуться, также можно рассматривать как защиту от чего-нибудь. И тогда…

— Да… Питер Марлоу был гением. С парадоксальным мышлением. Ох… Светлая ему память…

Голос ректора мешал. Казалось вот-вот, еще немного, и глава службы безопасности королевства поймет, как оно все было и разберется, наконец, с этим непонятным делом.

Он будет спокойно спать. И Герра вернется!

— Алекс, его сын — такой же, — голос ректора не утихал. — Мальчишка мальчишкой, а ум такой же…

Они еще немного поговорили, и герцог Арктур покинул гостеприимный дом ректора, оставив последнего в растрепанных чувствах. Неприятно сообщать подобные вещи. Однако что делать?

Итак, он должен идти дальше. В дом Марлоу. А не прогуляться ли ему пару кварталов пешком? Погода, вроде бы, ясная, да и мысли не мешало бы привести в порядок, чему прогулки по утреннему Хомерсетту очень даже способствуют. Настроение, вопреки не очень радостному недавнему разговору, поднялось. Внутри было тепло от плотного завтрака, солнце золотило крыши, он как раз подходил к храму.

Коренными жителями королевства были маги, проявляющие свои способности в артефакторике, однако далеко не у всех магический потенциал позволял создавать волшебные вещи. Большинство имело уровень, позволяющий их разве что эффективно использовать. В основном жители Хомерсетта были добрыми, трудолюбивыми, добропорядочными гражданами. Просили защиты, не устраивали восстаний и разбойных нападений.

Сильные артефакторы создавали конкурирующие Дома, остальные же пользовались их услугами, включая оборотней. К счастью, конфликта между магическими потоками этих двух видов не возникало, что, безусловно, было очень удобно и выгодно обеим сторонам.

Звон колоколов прервал его мысли. Артефакторы в королевстве поклонялись некому высшему существу, что, по их мнению, сидело в небесах на облаке и очень строго следило за тем, насколько добродетельно ведут себя живущие на земле. Ерунда, на его взгляд. Тем не менее, он не мог не признать, что… Что-то в этом было. Он заходил в храм пару раз. Огромные, уносящиеся в небо прекрасные здания белого камня, цветные витражи, звук колоколов. Это умиротворяло. Украшало город. А потому никто никогда не был против местных традиций. Да и среди самих жителей, насколько он знал, посещение храмов было делом вовсе не обязательным. Скорее добровольным.

— Ах!

— О…

— Простите. Я… задумалась.

Ветер взметнул вуаль на скромной, но кокетливой шляпке. Черное платье, затянутые в перчатки руки, неестественно белое лицо и запах…

Герцог вздрогнул. Алекс… Марлоу? Нет. Душу сковал страх, в котором было что-то иррациональное. Чего он испугался? Неподвижного, будто посмертный слепок с мальчишки, лица? Девушка — сестра-близнец Марлоу. Это же очевидно. Более того, он об этом знал! Просто… не был готов к случайной, неожиданной встрече. Ощущение усиливалось еще и тем, что он почувствовал ее состояние: удушливый запах ужаса бил в ноздри. Что он ей сделал? Она что оборотней не видела?

— Вы не ушиблись? — он сделал попытку поддержать девушку за локоть, но та отшатнулась, словно от привидения.

— Нет. Простите. Не стоит беспокоиться, — тонкие пальчики поймали край невесомой вуали и потянули вниз, закрыть лицо. — Простите. Простите меня…

Звон колоколов еще таял в воздухе. Все произошло… Так быстро! Неожиданно. Он задумался. Девчонка, видимо, шла из храма. Хрупкая фигурка скрылась в карете подоспевшего кэбмена и унеслась.

Если бы герцог Арктур не был уверен в том, что видит сестру Алекса Марлоу впервые, он бы решил, что она его… узнала. Хотя… Женщины, как правило, реагируют на него с интересом. Вот только его это жалкое недоразумение не привлекает. Не его тип. Бледная, как смерть. Худая. Безжизненная. Бррррр…..!

Сердце билось как бешеное. Слегка кружилась голова. Что это с ним? Все-таки есть что-то в двух совершенно одинаковых лицах, принадлежащих разным людям… Что-то пугающее. Необъяснимое. Тем не менее, сказать, что он испугался, было бы преувеличением. В конце концов, он и не такое видел!

— Кэб!

…

В дом Марлоу герцог попал как раз к завтраку. К обычному воскресному завтраку. Третьему завтраку за сегодняшнее утро, если быть точным. В холле восхитительно пахло свежей выпечкой! Кругленькая экономка, госпожа Клай, любезно пригласила гостя отзавтракать вместе с ними.

— Вы же голодный? — спросила женщина с такой надеждой, что герцог просто не смог признаться несчастной в том, что уже завтракал.

В конце концов, позавтракает еще. У львов отменный аппетит, день предстоит долгий и трудный, так что лишняя чашечка ароматного кофе с булочкой ему не повредят.

Он вдруг осознал, что ему не хочется допускать в этот странный, натерпевшийся за последнее время дом некую госпожу Ниметрию с ее планами захватить наследство. Вспомнилось бледное лицо под черной вуалью. Интересно, она уже приехала? Где будут все они жить? Экономка с ее булочками, дворецкий, близнецы эти, в конце концов? Найдет он выходы на артефакторов. Найдет. Были среди них и те, что обязаны ему лично жизнью. Вот с ними он и поработает. А мальчишка пусть идет в мастерскую делать что-нибудь гениальное. Раз уж такой талант. И пусть дворецкий хорошенько присматривает за своим подопечным, чтобы тот никуда не влезал.

А он… он, герцог Арктур, будет напрашиваться в гости к этому странному семейству. Выпить с дворецким. Поговорить с мальчишкой. Отведать угощений госпожи Клай. И… увидеть сестру. Как же он мог… Десять лет. Десять лет потерять. Зачем? Ради чего?

Служба забирала все его время, но он вдруг понял, что кроме Герры ему и поговорить не с кем. И…

— Ваша Светлость, вам не хорошо?

Голос Моргана, с которым там здорово выпить коллекционного коньяку, — только надо объяснить, что нельзя делать это залпом, вкус же пропадает, букета не ощущаешь… Голос плыл, исчезал, растворялся в запахах дома, что кружили, сводя с ума…

И вдруг мир исчез…