Взрослые игры

Тереза Тотен, 2016

Жесткие законы выживания закрытой школы. Кейт пытается притворяться «своей», рассчитывая вызвать интерес богатых наследниц. Похожая на «барби», Оливия становится ее очередным «орудием» и средством подняться выше по социальной лестнице. Пока сама Оливия не становится жертвой другого «хищника».

8 октября, четверг

Кейт и Оливия

Девушки двигались, словно в танце, каждая — с телефоном в руке, каждая — на своей сцене. Оливия купалась в свете, Кейт — в темноте. Первая сцена была просторной и элегантной, вторая — тесной и сырой. Но этот танец, как и другие их диалоги, сближал их. Начало дружбы — своего рода ухаживание. Ритуал представления себя другому с лучшей стороны. Каждый учился не давить слишком сильно и слишком быстро. В этих разговорах девушки обнаруживали общие черты, сознательно игнорируя отличия. У них вошло в привычку долго болтать по телефону.

— Как мне нравится, что ты не любишь эсэмэски! — воскликнула Оливия. — Это такая скука. Двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю ты находишься в плену у множества идиотов. Я так не играю.

— Совершенно согласна, — эхом отозвалась Кейт. — И не только. Всё это остается в твоем телефоне навсегда. Подобная цифровая ерунда может вернуться и цапнуть тебя за задницу.

— Ага, — подтвердила Оливия. — Мой папа постоянно говорит мне ровно о том же.

Чистая правда. Равно как и то, что все средства связи у пациентов Хьюстона изымались, да и в последующей терапии не приветствовались. Хьюстон.

— Слушай, а ты молодец, что не стала выпытывать у меня, почему я учусь в выпускном классе второй год.

— Нет, дорогуша. Ты мне сама скажешь, когда будешь готова. — Вся обратившись в слух, Кейт сконцентрировалась на тоне Оливии, оттенках ее голоса.

— Спасибо, это много для меня значит. Не хочу углубляться, но тебе стоит знать, что я болела и провела несколько месяцев в клинике. Обойдемся для начала этим?

— Конечно. И говорить не о чем. Как там твой результат по последним стихам Плат?

Оливия вздохнула.

— Твоими стараниями три и восемь балла. А что насчет лабораторной по физике?

— Четыре! Берегись, Йель, я иду!

— Йель?! — Оливия плюхнулась на кровать. — Не шутишь? Йель?

— Йель — это всё, Оливия. Главный приз, единственно значимая вещь. Я пообещала матери, когда она… до того как, она… э-э… умерла. Можем мы не говорить об этом сейчас?

— Конечно! Но, Кейт, это идеально! Я тоже собираюсь в Йель. Ну, если не перегорю. Все мои знакомые… то есть мамины знакомые — оттуда. Мои родители познакомились там.

Кейт забыла дышать. Может, Господь Бог все же развлекался где-то поблизости?

— Я даже не думаю об альтернативах, Оливия. Или Йель, или ничего.

— Ты поступишь туда. Мы — сила! — Это было прекрасно. Оливия раскидала все подушки, разрушив созданное Анкой совершенство. Кейт была лучше ативана.

— Это точно. — Кейт осторожно опустилась на кровать. Она была вынуждена садиться осторожно, иначе пружины возмущенно скрипели, этот звук выворачивал ее наизнанку. — Завтра у меня следующая лабораторная.

— Отлично. Хочешь, встретимся утром, вместе позавтракаем, и я тебя погоняю?

— Хотелось бы, но я работаю, помнишь?

— Точно, прости. Я забыла. Но послушай, мой папа приедет на выходные. Не хочешь зайти? Я просто жажду вас познакомить.

Липкая сырость подвала пропитала все. Простыни и подушки не просыхали от влаги.

— И это не получится.

— О. — У Оливии скрутило живот. А все шло так хорошо. Она вскочила с кровати и постаралась, чтобы голос ее звучал бодро. — Что-нибудь случилось?

— Нет. Да. Слушай. — Кейт подготовилась к этому. У нее был план. У Кейт всегда был план. Просто сейчас, в этой канаве, ей было трудно сосредоточиться. И все же она решила перейти к нему. Она уже подготовила Оливию, но в эти игры следовало играть именно так. — Слушай, — повторила она. — Ты не должна никому говорить об этом. Или я вылечу. Это секрет. У меня есть секреты, Оливия.

— Можешь на меня положиться, Кейт. Господь свидетель, у меня самой есть пара секретов. — Ее дыхание замедлилось, но кручение в желудке никуда не ушло.

— Я и в выходные работаю.

— Но…

— Да, стипендиатам это строго запрещено. Предполагается, что я должна отрабатывать не больше семи часов в неделю в офисе, но, кроме того, я работаю на китайском рынке. Две смены по одиннадцать часов на выходных, а теперь еще, когда пошли осенние овощи, и в ночь на четверг.

— Это так нелепо, и это ужасно. — И все же Оливия почувствовала облегчение. — Но твоя тетя… извини, но все знают, что ты живешь со своей тетушкой.

Кейт улыбнулась. Она сама лично «разгласила» этот секрет.

— Моя тетка — жадная сучка, которая ненавидит меня до печенок. — Ну, это было действительно так, если тетушка была бы еще жива, где бы она ни находилась. — Она заставляет меня платить за проживание, а если в школе узнают об этом, я вылечу.

— С ума сойти! Как ты вообще можешь столько работать там, а потом — в школе, а потом еще и учиться? Как ты живешь? Как ты готовишься к поступлению в Йель?

Кейт вздохнула в трубку:

— Так и живу, понимаешь? Я не могу… Я не хочу говорить об этом. Хорошо?

— Да, конечно. — Как Кейт могла получать те оценки, которые она получала? Как она вообще проводила свой день? Оливия вдруг поняла, что о своей новой подруге она не знает практически ничего. Кажется, что они говорили обо всем, но только не о личном. — Хорошо. Тогда поужинаем с моим отцом в субботу вечером. Так поздно вечером, как тебе будет удобно. Я зарезервирую столик в «Ле Цирк».^[6] Тебе там понравится. — Тут девушка запнулась. — Если тебе, может быть… ну, если тебе нужно платье, у меня их миллион.

— Спасибо, у меня есть платье. Ну, если ты пообещаешь притворяться всякий раз, будто видишь его впервые. Это миленькое платьице от «Кейт Спейд». Я нашла его в Чайна-тауне. У моего парикмахера есть… ну, скажем, связи.

— Обещаю восхищаться всякий раз, как увижу его. Восемь — достаточно поздно?

— Идеально. — Кейт была бы готова и руку себе отгрызть, лишь бы успеть к восьми. — Просто идеально.

— Хорошо. Тогда увидимся на английском. Лэнгстон Хьюз.^[7] — Она застонала.

— Легкотня. Обещаю.

— Ну, раз ты так говоришь. Увидимся. — Все еще чувствуя облегчение, Оливия разгладила одеяло и взбила подушки. Все шло как надо.

Кейт встала, и кровать издала стон. От одной стены подвала до другой было десять футов. Стол мешал ей расхаживать туда-сюда, так что она придвинула его к стене, отбив от нее несколько кусков цемента. Кейт снова принялась вышагивать, обняв себя за плечи в попытке укрыться от холода и пыли.

— Хорошая работа, Кейт. Хорошая работа.

Примечания

6

Сеть ресторанов французской кухни.

7

Хьюз, Лэнгстон (1902–1967) — американский поэт, прозаик, драматург. Первооткрыватель «джазовой» поэзии.