Ворон

Таша Танари, 2019

Черные крылья ворона режут воздух, приближая ведьму и беса к свободе. Судьба подкидывает монету жизни адептки Дакасты: любовь или ненависть, надежда на будущее или смерть. Ощущение неизбежного прокрадывается в сердца людей, когда культисты нарушают покой ушедшего бога. Университет Чароплетства по-прежнему хранит свои тайны, а каждому из героев приходит время сделать непростой, но окончательный выбор. И убедиться, что тьма сгущается перед рассветом.

Глава 3

Мартинити

Оставшиеся дни в лечебнице выдались невероятно унылыми. Я выспалась на год вперед и уже не знала, чем себя занять. Мастер Леуш строго-настрого запретил любое чароплетство, книг здесь не было, а попросить принести оказалось некого. Правда, одно интересное событие перед самой выпиской все-таки произошло, заставив меня выползти из раковины оцепенения.

Сразу после обеда, когда я разрабатывала поврежденную руку — единственное доступное развлечение, в дверь постучались. На пороге смущенно переминался с ноги на ногу Дилаэль Карриди — мой одногруппник и по совместительству самый красивый парень на курсе.

Пока я изумленно и не особо вежливо на него таращилась, он улыбнулся и спросил:

— Не помешаю?

— К-конечно нет, входи, — выдавила я и сделала приглашающий жест. — Не ожидала просто.

— Я забегал раньше, но ты тогда еще в себя не пришла. Вехель сказала, у тебя магическое истощение.

Я неопределенно повела плечами, не желая вдаваться в подробности. Дилаэль пристроил на тумбочке пакет, перевязанный атласной лентой. В движениях парня проскальзывала неловкость, чего за ним никогда не водилось.

— Это тебе. Подумал, тоскливо одной тут торчать.

Заинтригованная еще больше, я внимательнее посмотрела на гостинец. Характерный серебристый узор на ленте сообщил о многом: всем известные вензеля кондитерского дома Лиаранских одним своим видом вызывали повышенное слюноотделение. Безумно вкусные и ужасно дорогие сладости я пробовала лишь однажды, зато запомнила на всю жизнь. Видимо, мой вид оказался красноречивее слов, потому что Дилаэль заметно расслабился и хитро улыбнулся.

— Значит, не прогадал, — сделал он совершенно правильный вывод.

Я приложила руки к груди, активно подтверждая его мысли.

— Спасибо! Это бесконечно мило и… я могла бы сказать, что слишком, — парень тут же бросил на меня встревоженный взгляд, — но не скажу.

Он выдохнул и картинно утер со лба несуществующий пот. Я захихикала, распустила ленту и сунула нос в пакет. Мм-м, соблазнительный запах заставил зажмуриться от предвкушения.

— Будешь? Мне одной не осилить.

— Это только кажется, ты постепенно, — усмехнулся Дилаэль, в его зеленых глазах светилась искренняя радость.

— Ой, ты садись, — спохватилась я, откладывая сладости в сторону. — Не знала о твоем увлечении целительством.

— Отец настоял на выборе специальности, сказал, что одного целителя нам в семье достаточно, — вздохнул парень, — а мне всегда нравилось лечить. Так что по мере возможностей стараюсь заниматься тем, к чему лежит душа.

Я хотела озвучить свои соображения по поводу суровых отцов, но вовремя прикусила язык. Семейство Карриди из тех, где превыше всего долг роду, в среде аристократии подобные отношения не редкость. Да и вообще, мне ли раздавать советы? Поэтому я лишь улыбнулась.

— Ты молодец!

— Не настолько, как старший брат, — хмыкнул Дилаэль своим мыслям, — но стараюсь держать планку.

Я смущенно промолчала, не представляя, что еще сказать. Раньше мы редко общались, и, как правило, все темы крутились вокруг учебы. Дилаэль тоже спрятал взгляд и комкал край светлой формы целителей.

Пауза затягивалась, он первым решился нарушить неловкое молчание:

— Марти, хотел спросить, почему ты не уехала домой на праздники?

Застигнутая врасплох подобным вопросом, я мучительно подбирала слова, когда Дилаэль сбивчиво добавил:

— Ты не подумай, я не то чтобы… Не хотел лезть не в свое дело, просто… ну-у-у, долгов у тебя нет и других причин торчать в ШтУЧКИ вроде бы тоже. Вот и удивился, когда увидел, а еще говорят, — он понизил голос до шепота и заговорщически подмигнул, — ты вырубила какого-то сильного мага.

Я непроизвольно поморщилась при воспоминаниях.

— Болтают все, наверняка преувеличили. Сама я плохо помню, что и как было, — уклончиво ответила на его ждущий взгляд.

— У меня друг на бал ходил и видел, какой мощный щит ты поставила и как атаку вела. Сказал — очень впечатляюще, он с четвертого курса материалистов.

— Не знаю. Посмотри, во что мне вылились впечатления, — я красноречиво обвела руками палату.

— А что случилось? Тот маг на тебя напал? Шифу Лао обязательно разберется с этим. Удивительно, как его пропустила охрана.

— Ты прости, но мне не очень приятно говорить о случившемся, тем более я почти все забыла.

Дилаэль кивнул с видом «я притворюсь, что поверил» и покаянно произнес:

— Извини, конечно, проехали. Так что с каникулами, ты остаешься в универе?

— Да.

Я с напряжением ожидала новых вопросов, но их не последовало.

— Тогда приходи к нам на финальные тренировки перед соревнованиями по Драконьим бегам. Я вернусь раньше начала учебы.

— Да? Можно было бы, почему нет?

— Отлично! Значит, скоро увидимся.

Дилаэль поднялся и, прежде чем я сообразила, что происходит, осторожно взял мою руку и поцеловал. В следующий миг его лицо исказилось от боли, он отшатнулся, хватаясь за грудь, будто ему стало трудно дышать. Перепуганная я вскочила на ноги, однако не успела сделать и шага, как все прекратилось. Парень выпрямился и посмотрел на меня со смесью удивления и недоверия.

— Что? — поинтересовалась севшим голосом.

— Не ожидал… не знал, прости.

— За что? Что это было?

Дилаэль чуть нахмурился и качнул головой, словно отгоняя дурные мысли.

— Все нормально. Я признаю за тобой право держать свою личную жизнь в секрете. Мне известны правила — наш род всегда чтил традиции. Но… ты все равно приходи на тренировки, просто так, тебе понравится.

Я растерянно хлопала ресницами, решительно ничего не понимая, кивнула. Он в три шага оказался у дверей, обернулся и махнул рукой.

— Поправляйся, Марти. И хорошо провести праздники.

Его щеки вспыхнули, он смутился, почему-то пряча взгляд.

— Я, правда, даже не подозревал, если бы знал… Пойду, в общем, до встречи.

Когда за Дилаэлем закрылась дверь, я наконец-то вышла из безмолвного ступора. Что тут, бездна побери, только что произошло?

С сомнением покосилась на оставленные сладости и, плюнув на все, выудила из пакета самое красивое пирожное. Стоило признать: мне определенно не везет с поклонниками. Придется утешаться едой. В любом случае неожиданное внимание Дилаэля было очень приятно, а приглашение на тренировки факультетской команды — своевременно, появится чем заполнить свободное время.

И вот теперь, по прошествии нескольких дней, я навела в комнате порядок и размышляла, как именно встречать Единый оборот. Вариантов виделось несколько. Первый и самый простой: сделать вид, что сегодня обычный вечер, и, не мудрствуя, лечь спать. Беда заключалась в том, что после лечебницы сама мысль о сне вызывала протест. Во втором варианте я могла бы накрыть стол исключительно для себя, в полночь выйти на улицу и посмотреть традиционное огненное представление в небе. Возможно, повезет встретить таких же «счастливчиков» из адептов и обменяться поздравлениями. Ну и наконец, пойти в город, там наверняка будет шумно и весело. Однако третий вариант выглядел наиболее опасным. Здравый смысл нашептывал, что я вновь могу с легкостью вляпаться в приключения, и пока он побеждал, хоть и с небольшим перевесом.

Сложную внутреннюю борьбу прервал громкий стук. Общежитие окончательно опустело еще два дня назад, кроме меня и бессменного коменданта во всем корпусе никого не осталось. Я поспешила открыть, терзаясь любопытством.

На пороге стоял Асти с огромным букетом белоснежных мирай. Некоторое время я глупо пялилась на мужчину мечты, застигнутая врасплох неожиданным явлением и нелепостью ситуации, которую и в самой дикой фантазии не вообразила бы. Поэтому даже не попыталась посторониться, он тоже молчал. Затем, видимо, ему это надоело. С едва уловимым недовольством в голосе Асти заметил:

— Мотылек, отчасти я разделяю твое недоумение, но, может, ты уже возьмешь цветы? Или мне отнести их Лепорту, как самому пострадавшему?

При упоминании о ненавистном блондине я непроизвольно скривилась и махнула рукой, приглашая декана боевиков войти внутрь. Принимать букет не спешила, настороженно изучая лицо Асти и пытаясь разгадать, зачем он пришел.

Маг хмыкнул и сам поставил мираи в воду, прищелкнул пальцами, снимая защитные чары с цветов, сберегшие их от зимней стужи. Комнату быстро заполнил приятный, чуть сладковатый аромат. Асти по-хозяйски осмотрел помещение, будто искал нечто одному ему известное, затем удовлетворенно кивнул своим мыслям и позволил себе короткую улыбку.

— Как ты?

Простой вопрос окончательно добил, поставив в тупик. Какого демона он приперся? Считает, что имеет право заявляться как ни в чем не бывало? Я демонстративно сложила руки на груди и красноречиво промолчала.

— Вижу, не слишком расположена к общению, — сделал очевидный вывод Асти. Шагнул в моем направлении.

— Стой где стоишь, — предупредила я. — Зачем пришел?

Он протяжно вздохнул, на его лице читалась смесь досады и сожаления. Интересно, о чем именно?

— Ты изменилась.

Я не удержалась и фыркнула:

— Целиком и полностью твоя заслуга.

— Мотылек, прости. Я понятия не имел, что Лепорт настолько превратно истолкует мой приказ и так обнаглеет. Это, конечно, не оправдание, я должен был предвидеть, но… Прости.

Он приблизился еще на шаг.

— Стой! Я не шучу, — справившись с охватившим душу трепетом, как можно холоднее произнесла я.

Однако предательский жар, разлившийся по телу, выдал меня — я чувствовала, как вспыхнули щеки. Взгляд Асти сразу изменился: из настороженного стал ласковым, совсем как тогда, на кухне шифу Лао. Я с трудом сглотнула, разозлившись сама на себя. Этот мужчина столько раз обходился со мной как с вещью, демонстрируя силу и власть над беспечным мотыльком. И сейчас эта власть по-прежнему никуда не исчезла: глупое сердце в его присутствии разгонялось до сумасшедшей скорости. В темных глазах Рантара я видела отражение своей слабости.

— Мотылек…

— У меня есть имя! Ты не ответил, зачем пришел?

Асти сжал кулаки, явно подавляя какое-то ругательство, глубоко вдохнул.

— Мартинити, сегодня праздник. Я не хочу, чтобы ты сидела одна в этой комнатенке и скучала. Давай хотя бы на один вечер забудем о разногласиях.

Я вскинула бровь и уточнила:

— С чего ты взял, что я не найду способа себя развлечь? А вот с тобой как-то раз я уже забылась на один вечер. Напомнить, чем кончилось дело?

Асти отвел глаза.

— Подобного больше не повторится.

— Уж конечно! Больше я не буду такой доверчивой дурочкой. Мало ли, вдруг у тебя найдется еще парочка друзей, которым ты захочешь одолжить надоевшую игрушку. Разумеется, из наилучших побуждений. Как там?… «После пятой бутылки мы решили, что я лучше тебе подойду», — процитировала я Лепорта.

— Что-о-о?! — Асти удивленно моргнул, затем зло скрипнул зубами. — Я его точно над каминной полкой приколочу. Плешивый кошак!

— Мне не интересны особенности ваших отношений. Оставь, пожалуйста, их при себе. Все, что мог, ты уже сделал.

— Мо… Марти, прошу, меньше всего я хотел тебя обидеть.

— Однако у тебя это неплохо получилось! Я одного не пойму, за что? Почему было не сказать прямо все, что думаешь? Я настолько жалко выгляжу в твоих глазах, что недостойна правды? Зачем эти игры? Это такая изощренная месть за нашу первую встречу?

Против воли я покраснела, вспомнив обстоятельства нашего знакомства и последующее его развитие. Рантар от души врезал кулаком по столу, я вздрогнула. Он решительно пересек разделяющее нас пространство и легонько меня встряхнул.

— Смотри! Посмотри мне в глаза, Марти, — жестко приказал глава боевого факультета.

Поколебавшись несколько мгновений, я резко вздернула подбородок, намереваясь с достоинством встретить все, что он собирался сказать. Наивная. Стоило оказаться в опасной близости от мужчины, прочно завладевшим моим сердцем и мыслями, как вся решительность тут же испарилась, наплевав на доводы рассудка. Я тонула в мечущем молнии взгляде, чувствуя себя истинным мотыльком, мечтающим сгореть в непреодолимо манящем пламени, испытать его губительную ласку, пусть единожды, пусть зная, что погибну. Медленно из глаз Асти исчезал гнев, ему на смену приходило понимание чего-то важного, но закрытого от меня.

— Марти… — выдохнул он, придвигаясь ближе, — я виноват, чертовски виноват. Я не привык думать о чувствах других, забыл, как это. Слишком долго в моей жизни не было места ничему, кроме работы. Прости. Согласись встретить со мной Единый оборот, я постараюсь больше не допускать прежних ошибок.

Сознание вопило: «Откажись!» Умом я понимала, что это неправильно и у меня нет причин доверять Асти, снова рискуя обжечься, но зачарованному красотой стихии мотыльку так хотелось станцевать с огнем. Я прикрыла веки, сознавая, что терплю поражение. Губы шевельнулись в беззвучном:

— Хорошо.

Осторожный поцелуй в уголок рта едва не заставил всхлипнуть. Светлые боги, какую цену я заплачу за это согласие? Асти отстранился. Я собрала волю в кулак, открыла глаза и на удивление ровным голосом уточнила:

— Это ничего не изменит, только один вечер.

Ведьма и бес

— Смотри-смотри, чего творит! Бесстыдник, — возмущался бес, тыча пальцем в сторону профессора Зигисоля.

Он-то его сразу узнал, стоило зельевару подойти к дереву. А вот поведение вредной вишни заставляло рогатого озадаченно чесать лысину. Предательница ластилась к профессору, как кошка. Зато когда бес с ведьмой пытались спрятаться в ее корнях, то только защита Тьмы спасла книгу. Рогатый искренне недоумевал, а Зигисоль тем временем вылил под ствол какую-то резко пахнущую жижу, отчего дерево радостно зашелестело листьями.

— Чувствует, — напряженно сказала Шэдар.

Бес перевел внимание на ведьму и поперхнулся. Она выглядела страшно: глаза заволокла чернота, черты лица заострились, ногти на руках превратились в когти. Женщина напоминала хищную птицу. Хвостатый не видел ее такой никогда и потому чувствовал себя неуютно. К нему со спины подобрался пень, одна из веток постучала по плечу, привлекая внимание. Но бес отмахнулся:

— Не лезь, не знаю.

Обеспокоенно посмотрев на Шэдар, он произнес:

— Дари, что происходит?

— Происходит, — проскрежетала она.

Бес гулко сглотнул. У Шэдар даже зубы заострились.

— Я чувствую изменчивую.

— Мм-м… а можешь для пня пояснить? Он молодой и зеленый, ничего не понял, — быстро сориентировался хвостатый.

Возмущенный шелест ветвей бес проигнорировал.

— Это Алая.

— Что? — опешил бес, всматриваясь в лицо Зигисоля. — Шэдар, золотце, ты, наверное, переутомилась? Давай приляжешь, а? — ласково произнес он, заискивающе заглядывая в глаза ведьме. После чего обернулся к Проглоту: — Давай работай.

Тот заскрипел и разросся, формируя из ветвей ложе. Он даже нарастил зеленые почки, чтобы Шэдар было мягче лежать. Бес тут же забрался внутрь и, потянувшись, предложил:

— Дари, давай ко мне под бочок.

Ведьма не заметила его слов, прожигая взглядом фигуру зельевара. Тот, в свою очередь, деловито раскапывал яму меж корней. Когда углубление, по его мнению, стало достаточным, он опустил в него небольшой сверток. Бес икнул: от вещи нестерпимо несло смертью и болью. Даже для порождения пекла это было слишком.

— Что там?

— Голова ребенка, вырезанного из чрева еще живой матери. Мощная по силе вещь, и применение ее различно. Что именно затеяла Такара, я не знаю, — пояснила Шорох. — Алая в своем безумном стремлении не видит очевидного: Зогард никогда не даст ей того, что она желает получить всей душой. Сначала она изменила тело, стремясь к могуществу, теперь ее разум окончательно поглотил хаос.

— Дари, я вообще не понимаю, о чем ты, — жалобно признался рогатый.

— Когда-то мы с Такарой дружили и знали многое друг о друге. Она мечтала обрести семью и завести детей. Этот зельевар полюбил ее, но подарить ребенка не смог, не потому что в нем не нашлось мужской силы, нет. Алая забыла, что могущество в покорении материи всегда оборачивается проклятием. Слишком сильно покорежив тело, она потеряла возможность зачать дитя. С того рокового дня, как она поняла это, магия, как отрава, разъедала ее личность. Могу поспорить, к Зогарду она пришла ради своей мечты.

— Что-то не верится, что он подарит ей ребенка, — скептически хмыкнул бес. Он-то как выходец из пекла прекрасно знал, к чему приводят подобные сделки.

— Она безумна и потому слепа в своей вере. Меня больше вот что интересует: принять чужой облик и проникнуть в университет… Зачем?

— Но кто может копировать других? Старый черт, мой наставник, рассказывал о запретах творцов этого мира. Только иллюзия — и ничего больше.

— Ты забыл о доппельгангерах.

— Проклятых убийцах? — ужаснулся хвостатый. — Она совсем дура, да?

Этих прихвостней Тьмы даже в его мире считали мерзким отребьем. Живые, которые сняли свою кожу и провели множество обрядов с единственной целью — иметь возможность принимать облик другого разумного существа.

— Она давно свихнулась.

— Но зачем закапывать всякую погань здесь? — брезгливо поморщился бес.

— Ты еще не понял? Мы залезли не в просто местную достопримечательность; пока ты занимался ерундой, я провела кое-какие вычисления. По всему выходит, вишня не только измененное дерево, ее превратили в один из артефактов, поддерживающих защиту университета. Ишидан ловко отвел всем глаза — коряга играет совсем другую роль.

— Глупость размещать на виду подобную вещь!

— Не скажи. Лао поступил верно. Проводимые на поле игры подпитывают артефакт без дополнительного вмешательства ректора, а если он и проявит к дереву внимание, никто ничего не заподозрит. Никому и мысли в голову не приходит об истинном назначении дерева. Возможно, Такара ставит на то, что Ишидан уверен — вишня никого не подпустит.

— Вот же хитрая змея, — восторженно произнес хвостатый, чужой ум он ценил.

Только бес пока не определился, кто умнее, Такара или ректор. Поразмыслив, он решил, что все-таки Лао, потому что гении всегда забывают о мелочах.

— А почему бешеное дерево благоволит этой… этому… короче, ты поняла.

— За профессора я тебе не скажу, видно есть повод. Скорее всего, он удобряет зельями почву под особенным деревом. А вот с Алой все ясно. Доппельгангеры полностью копируют сущность, даже аура с метками становится идентичной жертве. Представляешь, как удобно? Можно ходить под носом у ищеек и не вызывать подозрения, если, конечно, не вступать с ними в разговоры.

— Надеюсь, ты не станешь нападать? — обеспокоенно уточнил бес.

Он прекрасно понимал, чем закончится эта битва.

— Нет, счет пока равный, — глядя в спину уходящего профессора, проговорила Шэдар. — Беда в том, что время не на нашей стороне. Скоро мы станем частью небытия, и потому нужно помочь культистам ускорить дату ритуала жертвоприношения. Я почти уверена: Такара лично захочет заменить сердце Дакасты на Кинжал Бытия.

— А?… Э-э-э…

— Во время ритуала она потратит много силы, ее защита ослабнет, и тогда, — в глазах ведьмы вспыхнули безумные огоньки, — Проглот справится с чарами книги. И уж вырвавшись на свободу, я позабочусь, чтобы сумасшедшая стерва сдохла.

— Ты уверена, что получится? Если Зогард доберется до девчонки, конец и нам. — Осмелев, бес обвиняюще закончил: — Зря ты нас с ней связала. Я не хочу погибать.

Шэдар презрительно скривилась:

— Тогда ответь, зачем ты перехватил контракт, когда я, будучи в силах, вызывала высшего демона? Я бы вырвалась из книги еще тогда, а ты бы в ней не оказался. И вообще, я хоть что-то делаю, а от твоего пятака одни проблемы!

Бес мужественно проигнорировал и вопрос, и камень в свой огород.

— Что ты хочешь сделать?

— Поможем Алой. Найдем оставшиеся артефакты, ослабим их и просевшей защитой университета откроем дорогу культистам.

— А нам не повредит кулек по соседству? — с сомнением глядя на закопанный «подарок», поинтересовался бес.

— Не сомневаюсь, Проглот прикроет нас от его тлетворного влияния. Лучше подумай, где оставшиеся артефакты?

— Это успеется. Давай проследим за ней?

— С чего вдруг такое рвение? — с подозрением спросила Шэдар.

— Ну, надо же знать, как она пробралась в университет и все такое. Явно не в центральные ворота прошла.

— Про «все такое» хотелось бы узнать подробнее.

— Я знаю одного коллекционера в пекле, — шаркнул копытцем хвостатый, — он отдаст с десяток душ хотя бы за клочок шкуры доппельгангера.

Ведьма внимательно посмотрела на беса, а потом громко рассмеялась. У нее на глазах даже слезы выступили.

— Кто о чем, а рогатый о выгоде. Если удастся урвать кусок ее кожи — он твой.

Шорох хитро ухмыльнулась, но опьяненный жаждой наживы бес ничего не заметил.

— Ох, Дари, — промурлыкал он, радостно обнимая ведьму за ногу, — ты такая хорошая, когда дело касается твоих заклятых врагов.

— Ладно, отойди.

Шэдар царственно села на трон, заботливо сплетенный Проглотом. Бес с неудовольствием заметил, что пень заполнил собой весь их мирок. И если для ведьмы создавались удобства, то ему теперь лишь иногда разрешалось кататься верхом. Хвостатый настолько увлекся, выискивая то, в чем его обделили, что не заметил, как птица взлетела. Благодаря поддержке Проглота, ворон смог отрастить новые перья и теперь легко парил над землей, оставаясь незаметной тенью.

Преследователи держались вне поля зрения Алой, прячась за статуями на фасадах зданий и деревьями. Такара уверенно шла к самой отдаленной части университетского городка.

— Куда ее несет?

— Туда, где спрятано тело любовника, — хмыкнула Шорох.

— Да брось! Зачем ей труп?

— Не думаю, что она убила его. Их любовь я бы назвала мучительной — для каждого из них она оказалась проклятием.

Бес с удивлением отметил правоту Шэдар: Такара забралась внутрь полуразрушенного здания, используемого боевиками для тренировок. Сцена воссоединения любовников изрядно позабавила хвостатого. Женщина, точнее лже-Зигисоль, забралась верхом на настоящего и впилась ему в губы. Тот не реагировал, находясь в бессознательном состоянии.

— Вот затейница! Смотри, как присосалась, — восхищенно прицокнул хвостатый.

Пальцы Такары путешествовали по телу мужчины, то терзая его, то лаская.

— Ох ты ж! — присвистнул бес и запрыгнул на пень впереди Шэдар для лучшего обзора.

Ведьма не возмутилась, наоборот, откинулась на спинку импровизированного трона. Хвостатый закусил губу, наблюдая за горячей сценой. Лже-Зигисоль добрался до штанов профессора и…

Тело двойника выгнулось, а в следующий момент с противным хрустом, разрывая одежду, превратилось в тварь, лишенную кожи. Существо покрывала непонятная слизь, которая довольно быстро испарилась.

Столь резкие изменения в предмете наблюдения застигли беса врасплох. То ли он обладал более тонким нюхом, то ли просто не выдержал разочарования, однако алчный сын пекла зажал рукой пятак и поспешно спрыгнул в ближайшие кусты, чтобы опорожнить желудок.

— Насмотрелся? — саркастически уточнила Шорох.

— Да, — прохрипел бес. — Ты знала, что так будет?

— Я же говорила про безумие. Для превращения ей нужна похоть или кровь того, в кого она превращается.

— Она бы выпила его, если бы не возбудилась? — изумился хвостатый.

— Еще как. Не передумал заполучить ее кожу? — засмеялась Шэдар. — Пока ты полоскал кишки, Такара ушла. Ушла подземными переходами, университет-то полон сюрпризов.

— А что с зельеваром?

— Да что с ним будет? Вон бредет куда-то.

— Интересно, он помнит, что с ним произошло?

— Хочешь догнать и спросить?

Бес напыжился и обиженно выкатил нижнюю губу, посмотрел исподлобья.

— Я, может, за него волнуюсь. Чисто из мужской солидарности. Давай проследим?

— Что-то тебя тянет сегодня за всеми следить. Неужели мало впечатлений?

Хвостатый скривился: лучше бы он остался в неведении, чем такие зрелища.

— Ладно, — снизошла ведьма.

Ворон спорхнул с потолочной балки. Через некоторое время Шорох выругалась.

— Ты чего? — заволновался бес. Проглот согласно зашелестел ветвями.

— Я чего? В последний раз я тебя послушала! Он прямехонько привел нас к Лао.

Бес огляделся. Ворон сидел на том самом флюгере, с которого они видели кабинет ректора в прошлый раз. Потрепанный Зигисоль, стоя напротив окна, что-то рассказывал своему руководству.

— И ничего не слышно, — простонала ведьма, ударив рукой по подлокотнику.

— Можешь приблизить? Я умею читать по губам, — гордо известил хвостатый.

У Шэдар загорелись глаза, совершив несколько пассов руками, она приказала:

— Работай!

— Он говорит про Алую…

— Удивил.

— Да погоди ты. О, теперь про книгу… Что-то может разрушить ее чары.

Ведьма подалась всем телом вперед.

— Та-а-ак, кровь Дакасты… Опять Алая.

— Хотелось бы поточнее, — нервно намекнула Шорох.

— Извращенка ему все губы искусала, он кривится от боли, — оправдался бес.

— Хорошо, а Лао?

— Гончар говорит… говорит, что Дари должна отдаться бесу!

— Что?! — яростно прокричала Шорох, хватая наглую морду за рог.

— Что-что! — не пожелал остаться в долгу бес. — Он же спиной повернулся, женщина!

— Все пламя пекла, — простонала Шэдар, заметив, что Зигисоль уходит. — Почему ты раньше не сказал, что умеешь читать по губам? Мы могли бы это использовать.

— Ну, раньше мы были хоть и в одной лодке, но гребли в разных направлениях, — пожал плечами хвостатый.

Ведьма тяжело вздохнула:

— Пора улетать.