В шаге от тебя

Татьяна Яковцова

В романе «В шаге от тебя» автору удалось легко и с юмором описать глубокие истины на примере жизни главных героев – венгерской журналистки Ники и итальянского бизнесмена Микеле. Молодые люди взрослеют, влюбляются, страдают и совершают ошибки; они меняют города и страны, то удаляясь, то приближаясь к самим себе и друг другу. Но в этот раз даже их ангелы бессильны, они, как и читатель, просто наблюдают за своими такими неоднозначными героями, переживают за них и с нетерпением ждут…

Глава 5

Через полгода мне будет тридцать три. Я уже давно планирую сделать себе татуировку к этому дню. Но пока меня хватило только проколоть ухо. Мой друг Дани, перуанец, притащил мне на днях книгу о шаманских символах. И вот уже третий день я не могу от нее оторваться: нашел там столько оригинальных рисунков для своего тату. Наверное, сделаю символ бога солнца. Хотя мне понравился и символ плодородия у древних инков, но я немного стесняюсь его делать: уж очень он похож на настоящий член. Все-таки остановлюсь на Инти. Я и место выбрал: на предплечье, покрупнее, чтобы она всегда была видна. Наверное, даже не стану ждать дня рождения. Заеду к нему завтра, пусть пробный рисунок сделает.

Мысли о дне рождения напомнили мне о том, что я уже три с половиной года не был дома. Вот так приехал на остров пожить пару месяцев и немного задержался. Да, со свадьбы Стефа я не летал в Италию. Хотя Эли сколько раз просила меня прилететь, чтобы познакомиться с ее родителями. Наверное, именно поэтому я и не летал больше. Хотя теперь, когда мне больше ничего не мешает, когда мы больше не вместе… нужно будет все-таки съездить домой. Вот мама обрадуется.

Покидая курортную зону, я выехал на шоссе и повернул на север — встречать туристов в аэропорту. Сегодня у меня было два трансфера: один сейчас рано утром, самолет из Рима и второй поздно вечером — из Будапешта. Вспомнив об Эли, я опять почувствовал знакомый неприятный привкус во рту. Почему мое тело так реагирует на каждое воспоминание о ней?

«Мое тело намного умнее меня, тупицы», — вздохнул я.

Я посмотрел на себя в зеркало заднего вида, последние недели я собой доволен. Точнее не так, мне хорошо, я чувствую себя свободным. Или даже не так… Я никак не мог подобрать слова, чтобы описать свое приподнятое настроение. Я снова чувствую, что живу, будто какая-то пелена сошла. Неужели это от того, что мы с Эли расстались?

Глянув опять в зеркало, я подумал: «Почему я так рано начал седеть? Может, Лала права и это просто гены? Или я слишком много думаю?»

В этот момент я представил, как Стеф стоит рядом и кривляется: «Слишком много думаешь? Это ты о себе, дядя?»

Я засмеялся и сказал вслух:

— Стеф, придурок, мне тебя не хватает.

Вот уж кто стал жертвой брака. Разве могли мы подумать, что Стеф станет таким семьянином? За все это время он ни разу ко мне не приехал. Хотя на свадьбе кричал, что они с Лореной договорились летом встретиться опять и все равно не прилетел. А вот Лорена прилетела. Я поморщился от этого воспоминания. Хорошо, что Стеф после свадьбы о ней никогда не спрашивал. Я даже не знаю, смог бы я ему соврать или нет. Я вспомнил тот вечер, когда мы с ней случайно встретились в Тако. Я заехал после того, как отвез туристов в аэропорт, минут на двадцать: выпить пива и поболтать с барменом Али. И первый человек, которого я увидел за барной стойкой, была она. Опять в белом полупрозрачном платье, опять без лифчика, с теми же торчащими сиськами, как из порножурнала, черт бы их побрал. Утром я конечно прекрасно понял, почему Стеф тогда умолял меня дать ему провести с ней еще хоть пару часов. Как хорошо, что я больше никогда ее не видел, я бы опять не удержался, и мне опять было бы стыдно.

Зачем я тогда сказал ей, что Стеф женился? Я с укоризной посмотрел на себя в зеркало заднего вида. Три года прошло, а мне до сих пор не по себе. Лорена тогда сразу спросила меня про Стефа, я просто ответил, что он не прилетал. Она равнодушно пожала плечами и пошла танцевать. Я просидел там часа два, наблюдая за ней. Но она так и не подошла больше. А потом я сам нашел ее у другого бара и сказал, якобы между прочим, что Стеф женился. Зная ее характер, я был уверен, что это даст результат. Черт, я вроде бы никогда не считал себя каким-то уродом. Зачем тогда мне понадобилось вести себя, как придурку, чтобы затащить Лорену в койку?

Я конечно не ошибся, Лорена сразу мной заинтересовалась и поехала ко мне, как только я ей намекнул, и трахалась со мной, как сумасшедшая, всю ночь, так, будто Стеф наблюдал за всем этим.

«Зачем я вообще об этом думаю?» — я тряхнул головой, пытаясь переключить внимание на дорогу, которая в этом месте сужалась, переходя в серпантин.

Я сбавил скорость, хотя знаю тут каждый поворот. «Совсем как дома», — вздохнул я, вспомнив Италию. Я совсем прижился здесь, особенно сейчас, когда туристов с каждым годом становится все больше. Я продолжаю учить детей серфингу, это мое самое любимое занятие. Я обожаю детей, это я уже давно понял. Когда они попадают ко мне на занятие, я теряюсь во времени, и вместо часа мы часто занимаемся по три. Я никогда не беру с родителей за это больше денег, максимум можем потом пойти поесть где-нибудь все вместе. А когда детки итальянцы, я просто счастлив.

Еще я вожу туристов на экскурсии по островам, и тут я в числе самых востребованных гидов. Нас тут столько! Мы хоть и конкуренты все между собой, но дружим. Мне всегда отправляют всех итальянцев. Я тоже не жадничаю, французов и немцев никогда не беру, отдаю другим. Только вот с англичанами мы работаем все, а как иначе, если большая половина острова — они. И если бы их здесь столько не было, я бы, может, остался жить на Тенерифе, даже и маму уговорил бы сюда переехать. Но из-за них не хочу. Как только я узнал, что Элина мать англичанка, то сразу понял, откуда ее зажатость и чопорность. Хотя, если понаблюдать за толпами пьяной британской молодежи, Европа отдыхает. Куда деваются их пуританские нравы, когда они отрываются на дискотеке? Ни с одной из них не спал и не буду никогда.

У меня перед глазами возникла семья итальянцев с малышом, которых я утром отвозил в аэропорт. Я не мог оторвать глаз от Мины всю дорогу: длинные темные волосы, густые ресницы, высокие скулы, а голос… Лоренцо тоже приятный парень, но она… Я даже стеснялся к ней обращаться, такая она красавица.

«Я хочу такую жену, — подумал я и тут же возразил себе: — И что потом? Стать как Стеф? Уйти с головой в бизнес и забыть обо всех радостях жизни? Хотя, если ради такой, как Мина, все возможно».

Мы теперь со Стефом по телефону говорим только о недвижимости, экспорте сырья или импорте пшеницы. Лишь иногда, вспоминая былые годы. Куда делся беззаботный веселый парень? Я бы сейчас все терпел от этого клоуна, все его дурачества, если бы он опять стал таким, как раньше, и вообще если бы он просто приехал. Мне вдруг стало грустно и одиноко. Может, это я отстал в развитии? Не строю никакой бизнес, до сих пор мечтаю вернуться домой в Тоскану, жить в горах и написать книгу о ее истории. А ведь раньше я думал, что в этом возрасте я буду уже известным автором, и меня все будут узнавать… Но я все еще тут: по утрам я озабочен тем, где буду обедать, а после обеда — где проведу вечер, с Лалой или в Тако. При этом я люблю все, чем я тут занимаюсь, но не думаю же только о работе и о деньгах с утра до вечера. Мне и так хватало моих подработок, но год назад меня уговорили устроиться официально в «Ислас Канариас» гидом. И то, я согласился только потому, что хорошо знаю Рауля, хозяина фирмы. Я ему сразу сказал, что ни в каком офисе я не высижу и смогу работать только без всякого графика.

Но тут все сложилось отлично. Мне нужно только встречать туристов в аэропорту и отвозить в отель. А с Рауля за это машина, бензин и небольшая, но стабильная зарплата. Еще Рауль был не против, когда я предлагал клиентам покататься со мной на серфе. И все это только ради того, чтобы я рассказывал приезжим о том, как здесь хорошо жить, какая тут дешевая пока еще недвижимость. А если кто-то заинтересуется, отправлять всех сразу к нему. Конечно, Рауль пообещал мне процент от продаж. Благодаря этому я уже немного накопил, думаю, дальше еще лучше пойдет.

Вообще-то он мне предлагал бросить все и заниматься только недвижимостью с ним. Но не уверен пока, все-таки я привык к полной свободе. Вот Эли была бы рада, если бы я пошел к нему работать, надел белую рубашку и сидел в офисе. В ее понимании — это и есть успех в жизни. Она все время намекала, так, как только она одна умеет — без лишних слов, но с таким укором во взгляде, что пора возвращаться в Италию, что я уже не мальчик, а у меня даже пиджака нет, зато есть загар, как у портового грузчика, и волосы, постоянно пахнущие водорослями, которые давно можно было бы обрезать. Я пытался себя переубедить, что она не это имела в виду, что я просто себя накручиваю. Но все равно за каждым ее многозначительным взглядом мне слышалось именно это. Пока я не хочу ничего менять. Конечно, когда-нибудь я напишу бестселлер, и тогда все изменится, но до этого еще далеко. А вернуться сейчас Италию и стать скучным работягой, ходить каждый день в офис или даже стать богатым, но задерганным ипохондриком, как Стеф, я точно не хочу. Мне кажется, Стеф стал таким еще из-за детей. С самого дня свадьбы Ирэна хочет детей и папа Ирэны хочет, а значит, и Стеф очень хочет, а у них ничего не получается. Стеф мало говорит об этом, а вот Ирэна с Эли обсуждают постоянно. Они были у сотни врачей: и во Флоренции, и в Риме. И все как один говорят, что они полностью здоровы. А детей так и нет. Стеф даже к какой-то цыганке ездил, боялся, что кто-то из его бывших подруг навел на него порчу. Но та сказала, что у него будет трое детей. Двое совсем скоро и один гораздо позже. Теперь Стеф повторяет это Ирэне каждый день, как заклятье, а она все равно не успокаивается. Я опять засмотрелся на горы, это место всегда напоминало мне горы Тосканы: невысокие, пологие, равномерно поросшие зеленью.

«Интересно, что сейчас делает Эли», — вдруг подумал я.

Она улетела три недели назад после нашей ссоры, и я все это время вообще не думал о ней. А сейчас вдруг вспомнил… Перед моими глазами тут же всплыл наш последний разговор и меня передернуло. Я никак не мог понять, почему именно с ней я становился самым ужасным воплощением себя. Я же вроде бы нормальный: у меня куча друзей, меня обожают дети, у меня по работе со всеми прекрасные отношения. Женщины, с которыми я сплю, тоже всегда мне рады, кажется, даже очень рады. Но рядом с Эли я всегда какой-то подавленный, даже злой. Рядом с ней я будто постоянно ловлю себя на мысли, что нельзя радоваться жизни. Но самое ужасное, что в постели с ней я иногда становлюсь садистом, и мне потом безумно стыдно. Но в тот момент, когда я вижу, как она лежит подо мной и не моргая смотрит своими почти прозрачными голубыми глазами, не произнося ни звука пока я вхожу в нее, мне хочется ее ударить. И тогда, чтобы этого не сделать, я просто изо всех сил сжимаю ее узкие бедра и трахаю еще сильнее. Сколько раз я думал потом, что лучше бы у меня член не стоял в эти минуты. Так нет, я наоборот по несколько часов не мог кончить, когда впадал в это состояние. Только с ней в постели со мной такое творилось. Я даже как-то у Лалы спросил, все ли со мной в порядке.

— О Мике, только что с тобой все было более чем в порядке. Или ты что-то другое имел ввиду? — Мы только закончили трахаться, и теперь голова Лалы лежала у меня на животе, пока она ловко сворачивала косяк. — Или ты где-то курил уже сегодня?

— Нет, я же тебе говорил, что уже больше года не курю эту дрянь. — Я раздраженно потянулся за сигаретой, придерживая ее голову, чтобы она не вздумала убрать ее. Мне так нравилось чувствовать ее горячий затылок и жесткие завитушки волос на своей коже.

— Я имею в виду: все ли в порядке со мной в сексе?

— А, я поняла, — Лала перевернулась и устроилась на одном локте внизу моего живота. — Что кто-то не кончает с тобой? Так вот передай ей, что она просто фригидная дура, и бросай ее к черту.

Лала сделала затяжку и протянула мне косяк.

— Только не говори мне, что это твоя англичанка.

Я отодвинул ее руку и молча затянулся своим Мальборо.

— Давай уже рассказывай, что тебя волнует.

Лала конечно знала про Эли. Когда она впервые увидела нас в «Меркадонне», то сделала вид, что не знает меня. В Лале я никогда и не сомневался. Я часто думаю, найду ли такую, когда уеду отсюда. Как-то после очередного потрясающего секса я спросил ее, поедет ли она со мной в Италию.

— Конечно нет, — ответила тогда она.

Я опешил, ведь в глубине души все-таки был уверен, что Лала влюблена в меня.

— Я уехала из Колумбии, бросила свой дом и родителей. Теперь мой дом здесь. Тут друзья и моя сестра с детьми. Я никогда отсюда не уеду. К тому же ты, Микеле, из тех мужчин, которые влюбляются раз и навсегда. С тобой будет счастлива только та самая единственная женщина, с которой вы будете любить друг друга по-настоящему. А всех остальных ты с ума сведешь своей отстраненностью. Это ведь только с виду ты душа компании, а на самом деле очень далек от всех. Поэтому только ей разрешено бросать все и ехать за тобой хоть на край света.

Иногда, когда Лала говорила такие вещи, мне становилось страшно от мысли, что она знала меня лучше, чем я сам.

Тогда после нашей встречи в супермаркете, когда я сразу после отъезда Эли пришел к ним в бар, Лала мне прямо с порога сказала:

— Ты не мучай бедную девочку. Лучше придумай что-нибудь и брось ее прямо сейчас. Она пострадает годик-другой и встретит такого же зануду, как она сама. Если дольше с тобой потянет, то шансов у нее немного останется.

Убедившись через год, что я ее не послушал, Лала стала в шутку передавать Эли приветы. Хотя отлично понимала, что я этого не сделаю. И вот теперь, когда я рассказал ей о своих садистских желаниях, она молча меня выслушала, сделала затяжку, затушив почти целую сигарету и серьезно посмотрев на меня своими огромными почти черными глазами, произнесла:

— Мике, а как ты хотел? Ты почти три года с женщиной, которую не любишь. И не говори мне, что ты сейчас не с ней. Она прилетает к тебе каждые два-три месяца, ты наверняка каждый день с ней созваниваешься или, по крайней мере, переписываешься, пока она в Италии. У вас точно есть общие друзья, вы о них разговариваете, за эти годы у вас появились любимые места, куда вы ходите, у вас уже есть общие воспоминания. То есть в твоей жизни, которую ты считаешь такой свободной, есть часть, давно не принадлежащая тебе одному. Ты делишь ее с женщиной, которую не любишь. Понимаешь — не любишь! Если бы ты был расчетливым и холодным, ну или просто серьезно задумался об этом, то давно женился бы на ней как на хорошей матери для твоих будущих детей и продолжал бы жить своей жизнью. А иначе тебе нужно понять, что рано или поздно она сама тебя на себе женит, и станешь ты тогда непутевым, вечно находящимся в поиске мужем. Ты, Микеле, романтик и никакого расчета в чувствах не признаешь, но ты же не идиот. Не такой ты конченый эгоист, чтобы не понимать: нельзя жить не со своей женщиной, особенно такому человеку, как ты. Так вот, пока ты не признаешь этого, твое подсознание будет творить все эти странные вещи с тобой. Твой садизм — это способ наказать себя и ее за то, что ты по какой-то причине смирился с китайской подделкой вместо «мэйд ин Итали». Понимаешь?

— Ты что об этом раньше уже думала? Обо мне и Эли, — Я погладил Лалу по голове.

— Конечно думала, придурок. Или ты считаешь, что я со всеми подряд трахаюсь?

Я провел пальцем по ее пухлым губам, по высоким скулам.

— Иди ко мне, хватит об этом…

Как-то само собой получилось, что после этого разговора Эли не приезжала месяцев пять. У нее было много работы, болела мама и я постепенно забыл о словах Лалы. Хотя, выйдя в тот вечер от нее, я пообещал себе прямо с утра подумать серьезно обо всем этом. Не вспоминал я об этом разговоре до последнего приезда Эли. Он всплыл в моей памяти, когда я получил от нее сообщение, что она завтра прилетает. У Эли была идиотская манера предупреждать меня о своем прилете максимум за день, когда у нее уже были куплены билеты. Я уже как-то свыкся с этим. Но в тот раз я опять завелся из-за этой странной привычки.

Все не заладилось с самого начала. Она по ошибке указала в сообщении не тот аэропорт, я отменил экскурсию и поехал в столицу, а она прилетела прямо на побережье, в южный аэропорт, который находится почти у меня под домом. У нее не включился роуминг, и она не смогла меня набрать. Решив, что я забыл о ней, идиотизм конечно, учитывая, что ни разу за все годы такого не случалось, Эли поехала ко мне домой на автобусе. Меня там, конечно, не было, ведь я был за двести километров, в Санта-Крус, ходил по аэропорту, пытаясь понять, куда делся самолет «Алиталии» из Рима. Хорошо, что знакомая гид из «Долфин тревел» сказала, что по пятницам «Алиталия» из Рима прилетает в Южный аэропорт. Мы позвонили туда, и конечно самолет уже два часа как приземлился. Телефон Эли все это время был вне зоны. Я подумал о потерянных пяти часах, отмененной экскурсии на семь человек, а это почти месяц арендной платы за квартиру, и об идиотской манере сообщать о прилете за день.

Домой я приехал по-настоящему злой. Эли с несчастным видом сидела на ступеньках в длинном полосатом платье и каких-то страшных пыльных тапочках.

Вообще, если вначале нашего знакомства она ходила в коротких платьях, и я даже засматривался на ее длинные ровные ноги, то последний год она вдруг перешла на длинные юбки и какие-то бесформенные платья. Я даже поехал сам по магазинам и купил ей несколько коротких сарафанов и юбок, но это все так и лежит с этикетками у меня в шкафу.

Обычно после того, как мы не виделись по три-четыре месяца, Эли бросалась мне на шею, целовала и в первый вечер всегда говорила мало, зато слушала меня с восторженным видом. В тот вечер на шею мне никто не бросился. Я тоже конечно немного вспылил вначале, но как всегда быстро отошел и уже изо всех сил пытался все сгладить. Но я все равно не смог вытащить из нее ни слова. На все вопросы о Флоренции, родителях, Ирэне — она отвечала односложно. В конце концов, я бросил попытки ее разговорить, понимая, что как всегда бывает рядом с Эли, я уже чувствую себя во всем виноватым. Эли сосредоточенно мыла холодильник. Посмотрев на нее, я понял, что сегодня не хочу секса, по крайней мере, точно не с ней. Я всего два дня назад провел всю ночь у Лалы, так что, зевнув, пошел смотреть Лигу чемпионов. Играли французы с немцами, я так увлекся, что вообще забыл, что не один дома. Эли я нашел уже спящей в кровати, как обычно на самом краю. Она всегда старалась занимать как можно меньше места в моей постели. Понятно, что секса у нас в тот день так и не было. То, что у нас его не было в ближайшие пять дней, я вдруг понял, когда проснулся от эрекции под утро и, машинально сжав член рукой, вспомнил, что я все-таки не один. Мы уже нормально общались, но о сексе я в эти дни не вспоминал, а Эли никогда не проявляла инициативу первой. Я повернулся на бок и посмотрел на нее, лежащую ко мне спиной. Я откинул с нее простынь, нащупал трусики, послюнявил палец и сдвинул их в сторону. Эли, как ни странно, была теплая и влажная. Обычно мне требовалось постараться, чтобы мой член мог войти в нее. Почувствовав, как легко все получилось сегодня, я возбудился еще сильнее. Я слегка отодвинулся, чтобы видеть, как вхожу в нее. Эли не поворачивалась, но через несколько минут я услышал, что она начала стонать, в тот же миг я почувствовал, как мой член сжался от содроганий ее влагалища. Я начал двигаться еще быстрее, поняв, что она только что кончила, как мне кажется, первый раз за все время со мной. И почти сразу я почувствовал, как ее сиреневая футболка начинает плыть у меня перед глазами. Я впился пальцами в ее бедра, и меня накрыло волной удовлетворения, я даже не успел спросить, куда мне можно кончить. Мне было так хорошо, мой член продолжал содрогаться, что я и не думал выходить из нее. Прижавшись к ее влажному затылку, я поцеловал его. Я был абсолютно счастлив в то утро. После этого с Эли что-то произошло. Вечером она надела короткое нежно-розовое платье и так игриво улыбалась мне, когда мы гуляли по Лас-Америкас, что я, пообещав ей ужин дома, посадил ее в машину и повез назад, всю дорогу в машине гладя ее через трусики.

Дома мы начали трахаться, как только зашли в квартиру. Я взял ее прямо в коридоре на комоде, и она опять была мокрая. У нас опять был прямо фантастический секс. Так продолжалось целую неделю. Такое впечатление, будто после первого оргазма в ней что-то открылось. Я наконец видел, что она тоже хочет меня. Эли сама начинала меня трогать, ласкать, когда я вел машину. Один раз это даже закончилось сексом на парковке для серфингистов, прямо возле пляжа. Эли стала увереннее, ее вечная зажатость куда-то делась. Мы много смеялись, я опять заметил, какие красивые ямочки у нее на щеках и какие ровные белые зубы. Пару раз я даже увидел, как незнакомые парни на улице смотрят на ее ноги. И я был рад, что у меня больше не возникало желания сделать ей больно, наоборот, всю неделю мне хотелось наслаждаться сексом с ней. Хотелось попробовать что-то новое, чтобы она стала еще раскованнее.

В один из вечеров, лежа в постели после секса и уже почти засыпая, я вдруг вспомнил, как мы когда-то занимались сексом с Лалой и ее подругой втроем. Это был единственный раз, когда я был с двумя девушками. Иногда я спрашивал Лалу, не хочет ли она это повторить, но та всегда отнекивалась. От этого воспоминания я опять возбудился. Прижавшись к уху Эли, я прошептал:

— Представь, будто сейчас за нами кто-то наблюдает, какая-нибудь девочка… давай представим, что она, например азиатка, такая аккуратненькая, с маленькой грудью, с гладкой кожей. Она сейчас наблюдает за нами, и ей тоже хочется, она уже мокрая вся от возбуждения. А теперь представь, как она сейчас послюнявит свой пальчик и начнет трогать себя…

С этими словами я начал ласкать ее.

Конец ознакомительного фрагмента.