Быть собой

Татьяна Эдельвейс, 2009

Однажды на авиабазу приземляется самодельный летательный аппарат без опознавательных знаков. У его обладателя нет при себе никаких документов. Откуда он, где научился строить самолёты и летать? Прибывший даёт бесхитростные ответы, но, похоже, всё не так просто. Знакомясь с работниками базы, он обнаруживает, что у каждого из них свои секреты, а некоторым нужна его помощь. У одного пропал дядя, другой отчего-то избегает разговоров об известном в их стране угонщике, а молчаливая незнакомка отказывается говорить о том, что её печалит.

Глава 1 — Ллойд

Вторая половина лета. Роларн — столица Эринианы — довольно крупный город на берегу моря, но не особо шумный, и кажется, в нём есть всего понемногу, а кое-чего особенно много — самолётов. В Роларне находится крупнейший на севере этой страны аэропорт, носящий имя её столицы. Здесь же, в Роларне, находятся крупный порт и железнодорожный вокзал, и прочие предприятия, занимающиеся перевозками. А за городом — леса, поля…

Есть здесь и некое место, называемое База. Основной аэропорт Роларна подчиняется её руководителю Антеру. Антер создал охранную организацию, действующую на всей территории страны. Основной корпус и аэропорт Базы стоял на берегу залива и, на чей-то взгляд, выглядел не очень-то приветливо, но ведь это и не место для развлечений.

Именно сюда туманным утром приземлился небольшой самолёт напоминающий истребитель, но не являющийся ни одной из зарегистрированных марок, не имеющий ни бортового номера, ни опознавательных знаков. Встречали его отнюдь недружелюбно: вели под прицелом и разрешили посадку лишь потому, что единственный человек находившейся на его борту настоятельно просил о встрече с начальником Базы.

Самолёт окружили вооружённые люди. Стекло поднялось, и из кабины непринуждённо выпрыгнул человек, как казалось в тумане, в серой форме. Через минуту он уже стоял в тихом кабинете Антера. Из мебели здесь были только стол и два кресла. Жалюзи на окнах находились в полузакрытом состоянии. Лампы, встроенные в потолок, светили мягким приглушённым светом. Антер — высокий темноволосый человек в чёрной форме, молча взглянул на посетителя — бледного светловолосого сероглазого незнакомца в белой запылённой одежде.

— Сам, значит, собирал? — спросил начальник Базы.

— Ну… — неоднозначно протянул посетитель.

— Хороший ответ при знакомстве, — грубо заметил Антер.

— В общем, да, — было заметно, что гость весёлого нрава.

— Сам назовёшься, или мне угадать?

— Угадайте.

— Ты со мной не шути, — предупредил начальник.

— Крайн Крэйз, — представился гость.

— Ты именно ко мне прибыл? — уточнил Антер.

— К вам, — подтвердил Крайн.

— Разговор, видимо, намечается длинный?

— Видимо.

— Тогда, может быть, присядем?

— Как скажете, — Крайну и стоя нравилось говорить. Начальник сел, он тоже.

— Ну, рассказывай.

Крайн многое собирался сказать и не намеревался ничего утаивать от Антера. Про Антера говорили разное: кто-то что он очень справедлив, кто-то что очень суров. Крайн выбрал его именно по этим двум причинам: «Вы не спешите? — начал он, — Тогда я расскажу всё по порядку. У меня нет дома, я обосновался на закрытой фабрике. Там груды металлолома и чего ещё там только нет. Она больше похоже на бесхозный склад — неприятное место, но аппарат я собрал именно там. До этого, ездил по стране, собирал запчасти и книги. Я считал и считаю своим долгом охранять порядок, но ещё мои мысли заполнены самолётами и полётами — это очень важно для меня. Я не понимаю, как можно быть безразличным к этому. Возможно, это моя сущность. Как выразить её словами глубже, я пока не знаю. Слова есть, но их сразу не найти. И вот я решил найти работу, чтобы польза была и мне, и другим. Я побывал в разных местах, но везде мне отвечали одно и то же: без документов об образовании соваться нечего. Они даже не захотели проверить мои навыки, и им всё равно, что аппарат я собрал сам. Не предложили мне никаких вариантов. Я слышал, что те, кого не желают понять, идут к вам. Именно поэтому я здесь».

— Да, они идут сюда, — подтвердил Антер и спросил, — А ты знаешь, что происходит с ними здесь?

— Нет, — Крайну этот вопрос не мог не показаться подозрительным.

— Я думаю, у тебя будет возможность спросить об этом их самих, — начальник задумался на секунду и добавил, — Если бы те, к кому ты ходил, видели какие кренделя ты выписываешь на своём аппарате… Документы да — это важно, но я дам тебе возможность проявить себя, — он встал. Крайн тоже. Антер объявил условие: «В ангаре напротив стоит пассажирский С-113. Если подымешь его в воздух, будешь работать на нём… А если не подымешь. Нет-нет, прочь не отправлю. Если нет, придётся тебя обучить».

— Вы не пожалеете, — обрадовался Крайн, — У меня летало и то, что называют хламом.

— Я понял, но не торопись, осмотри его пока. Испытания назначим на вечер. И кстати, в любом случае будешь работать с Ллойдом Лоусом, — сообщил начальник, — Он сейчас там. Можешь идти, — разрешил он.

— Один вопрос: мне можно осмотреться?

— Я сообщу охране, чтобы тебе выписали пропуск.

Крайн в приподнятом настроении вышел из кабинета. Чтобы добраться до ангара, нужно было пройти через полздания: «дорога» шла по второму этажу, вдоль больших окон. Отсюда хорошо было видно лётное поле с самолётами на нём. Крайн, ещё не выходя на улицу, заприметил ангар. Ангар с той стороны поля стоял только один, и самолёт возле него — тоже только один, не особо большой.

Туман уже, почти, рассеялся. Выйдя на улицу, Крайн почувствовал, что вокруг уже не так пахнет сыростью, начинает появляться свежая прохлада. Однако, солнце ещё оставалось скрыто за пеленой облаков. Вокруг было довольно тихо.

Крайн пошёл к самолёту напрямую. Тот стоял носом к зданию, дверь была открыта, подведён трап, а к двигателю приставлена лестница. На верху приставной лестницы стоял и ковырялся в двигателе, не обращая ни на что вокруг внимания, среднего роста темноволосый человек в чёрной, как и у многих здесь, одежде, с одним лишь только значком на левом кармане (как позже заметил Крайн).

Крайн поднялся по трапу до его уровня и сказал: «Привет, что ли». Незнакомец взглянул на него пронзительным суровым взором, но перевёл взгляд на детали уже более смягчённо и отозвался не слишком мягким голосом: «Здорово».

— Я помешал?

— Нет.

— А не видел ли ты здесь Ллойда? — спросил Крайн, хотя догадывался, что незнакомец он и есть. Незнакомец повернул к нему голову и поинтересовался: «А ты кто?»

— Теперь его сослуживец.

— Ну, я — Ллойд, — уже обычным для себя тоном ответил незнакомец.

— Я — Крайн. Антер сказал, что если сегодня вечером подыму в воздух этот самолёт, то буду работать на нём, — объяснил причину своего визита гость, — Он сказал, что пока я могу осмотреть его. Ллойд стал ещё более задумчив: «Вот как?» — он усмехнулся, посмотрел на турбину и захлопнул крышку.

— Что такое? — Крайну показалось, что в этом деле явно что-то не так, — Он неисправен, да?

— Вечером, говоришь? Ты только сегодня поступил?

— Ну, да.

— Знаешь, давай зайдём внутрь, — предложил Ллойд.

— Давай, — Крайн уже давно хотел это сделать. Иллюминаторы в салоне были занавешены светлыми шторами, сиденья тоже были светлыми.

— Весьма уютно, — заметил Крайн Ллойду, — Тихо так. В самолётах есть какой-то свой запах, он идёт от всего.

— Пожалуй, у всего есть запах, — ответил ему тот.

— Мне он навевает мысли о дороге, — признался Крайн.

— Дорога… Почему же такие грустные мысли? — поинтересовался Ллойд, хотя вряд ли ему нужен был ответ.

— Что ты, дорога это здорово.

— Пройдём? — кивнул в сторону кабины Ллойд. Его голос звучал устало.

— Пройдём. Ещё бы не пройти, — Крайн наоборот был бодр. Зайдя в кабину, Ллойд сел на правое кресло, оставив свободным командирское. Крайн, не раздумывая, занял свободное место: «Красота, — сказал он, осматривая приборы, — Так ты не ответил мне: он исправен?» — вернулся к своему первоначальному вопросу Крайн.

— Ну, как сказать, я уже месяц работаю над ним.

— Скажи, где поломка, чтобы я мог подготовиться.

— Полагаю, он готов… Мне тоже назначено на сегодня.

— Постой-ка, получается я пришёл на готовенькое? — понял Крайн, — Извини, это не моя идея.

Ллойд повернулся к нему и сказал: «Не извиняйся. Я рад, что ты здесь. И если именно ты станешь работать со мной, я буду рад ещё больше».

— Рад? Правда? — негромко переспросил Крайн.

— Правда, — подтвердил Ллойд.

— Обычно мне почему-то не рады, но я спросил не поэтому. Ты смотришь на меня так, словно давно уже знаешь…

— В двух словах не объяснить, — Ллойд перевёл взгляд на то, что находилось за окном.

— Мы можем болтать до вечера, или ты занят? — у Крайна тоже возникло чувство, что он словно бы знаком с Ллойдом, словно встретил друга, которого давно не видел.

— Может, сначала ты о себе расскажешь? Ты можешь? — попросил и посмотрел на Крайна с надеждой Ллойд.

— Конечно, — тот рассказал ему то же, что и Антеру. Говорить всё это Ллойду оказалось проще, чем тому. Ллойд же слушал всё это молча и, казалось, глубоко ушёл в свои мысли. Когда Крайн замолчал, он спросил: «У тебя нет дома, а где он находился? Или это слишком грустный вопрос?»

— Нет, вопрос не грустный, только я не смогу ответить тебе точно. Мне казалось, что он где-то совсем рядом и, по-моему… он здесь. Дом это ведь не просто постройка. Кому-то и лес без крыши над головой — дом. Это такое место…

— Где ты чувствуешь себя защищённым от невзгод… — досказал за Крайна Ллойд.

— А у тебя есть?

— Ну, в общем, да.

Крайн заметил во взгляде и голосе Ллойда тоску: «Ллойд, что с тобой такое?» — осторожно спросил он.

— Всё в порядке, — ответил тот, взглянув на него.

— Да? Но ты так печален…

— Нет, я счастлив…

— Разве?

— Да. Я здесь — где и хотел быть, значит, счастлив.

— Мне кажется, это не вполне так.

— Возможно, ты и прав, но… — Ллойд решил рассказать Крайну о себе и начал со следующего, — Меня считали дураком и ничтожеством. В какой-то момент мне начинало казаться, что у меня, и правда, ни на что нет сил, но я напоминал себе, кто я на самом деле. Там я один, здесь другой, но это не притворство. Обе эти части во мне: спокойствие и ярость. Я не думаю, что ярость — это так уж плохо. Если ты можешь ей управлять, она переходит в нечто другое и помогает тебе.

— Может быть, в смелость? — Крайн предположил вслух, что Ллойд говорит о ней, хотя не хотел перебивать его.

— Может, — Ллойд задумчиво замолчал.

— А радость? Ты похож на тень, — продолжая беседу, спросил Крайн.

— Не знаю. Я не пойму, есть она у меня или нет, — Наверно, должна быть, смотря как понимать это слово.

— Ллойд, я хотел бы тебя понять, но если мне это не удастся, ты несильно на меня рассердишься? — Крайну не хотелось вот так сразу испортить отношения со своим первым и, как ему отчего-то казалось, уже лучшим другом.

— Нет, я совсем не рассержусь, — ответил тот. Крайну казалось, что он видит в Ллойде самого себя, разная внешность, но внутри… А тот продолжил свой рассказ: «Хочется рассказать сразу всё, но я постараюсь говорить по порядку», — Ллойд отчётливо помнил всё то, о чём хотел сказать.

В его воспоминаниях это выглядело так… Серый пасмурный вечер в городе. Здесь, в небольшом доме, находилась квартирка Ллойда. Приходя домой, Ллойд иногда не включал свет, как и в этот раз. Он лежал на диване и чувствовал, что его снова одолевает усталость. Комната погрузилась в полумрак, лампа была включена только в коридоре.

Ллойду не с кем было поговорить ни дома, ни там, куда ему приходилось ходить каждый день. Его дядя Джозеф работал таксистом в одном из крупных городов страны и каждый месяц присылал ему немного денег и письмо. Общаться с ним Ллойд мог только так — с помощью ручки и бумаги. Он не имел возможности позвонить Джозефу. Друзей у Ллойда не было, не потому что он не хотел ни с кем знаться, а потому что его окружали недоброжелатели, считавшие ненормальными таких как он.

Ллойд думал, стоит ли ему завтра идти на занятия. Его обучение не имело никакого отношения к авиации. Оно мало что давало, но он понимал, что если бросит его, то может вообще никакого не получить и лишь напрасно довести себя. В выходные он обычно вообще не выходил на улицу, в остальные дни у него был, примерно, один и тот же маршрут — на учёбу и обратно.

Ллойд привык к одиночеству, даже находясь в толпе он оставался наедине с собой. Однако, его глаза и слух ловили всё, что его окружало. Он чувствовал приближение к себе, замечал больше, чем другие. Ллойд выглядел расслабленным или утомлённым, но всё в нём было наготове. Только дома Ллойд мог расслабиться, и-то это получалось не каждый раз. Порой напряжение и оскорбления полученные за день не давали ему уснуть или хотя бы полежать спокойно. Порой всё в теле болело. Но бывали минуты, когда Ллойду становилось довольно спокойно и легко.

Конечно, находясь дома, он не лежал на диване с утра до вечера, у него было много увлечений. Он считал, что его увлечения это те маленькие радости, которых он не должен лишать себя из-за тех, кто считает, что он обязан работать, как машина, и не сметь «ломаться». Но иногда эти радости куда-то пропадали, и Ллойду становилось так тоскливо, что порой он не мог сдержать слёз, и неважно какая стояла погода — пасмурная или солнечная.

Он прекрасно знал от чего эта тоска: от того, что он не сможет попасть туда, куда его так тянет. На это было две причины. Первая: было много мнений о том, что таким, как Ллойд, там не место. Вторая: в нём самом — страх. Иногда Ллойд думал, что, возможно, этот страх — та неуверенность в себе, которая впиталась в него за время обучения. Однако, один случай заставил Ллойда рискнуть.

Он на минуту сделал отступление в своём рассказе: «Возможно, я не вполне точно выражаюсь. Надеюсь, это не исказит суть. Я недавно говорил про ярость. Наверно, правильнее было бы сказать «Решимость»…»

— Иногда сложно передать чувства словами, — словно успокаивая его, согласился Крайн.

— Да… Я не люблю спорить, даже когда кто-то передо мной выгибается, как может. Хотелось бы врезать ему, но нельзя начинать драку первым. Надо ловить момент. Сдержанность очень важна, но иногда твои чувства оскорбляют так сильно… В общем, не стоит будить во мне зверя. Иногда ты даже сам не представляешь, сколько в тебе сил, — Ллойд ненадолго замолчал и затем продолжил свой рассказ.

К тому моменту, как Ллойду пришлось принять очень важное для себя решение, наступила весна. В тот день произошло несколько неприятных событий, хотя начинался он не так уж плохо. Оставалось чуть больше месяца до завершения обучения в учреждении, которое, казалось бы, выжала из него всё, что можно. Ллойд был рад, что скоро вырвется из его лап, хотя это так же значило и то, что ему придётся решать сложный вопрос — «Где работать?».

В тот день, кто-то очень сильно оскорбил его. «Кто-то» — это человек десять, имена которых Ллойд уже забыл. Он сдержал себя, но почувствовал, как его охватило некое сильное чувство. Оскорбляли его, почти, каждый день, но сегодня обидчики узнали, что значит Ллойд в гневе. Хотя они могли и не узнать этого, если бы не продолжили заедаться. Ллойд не начинал драк первым, но её некстати начали другие. Они не ожидали, да, может, не ожидал и сам Ллойд, что в нём столько силы…

Вызвали за учинение беспорядка к директору заведения именно Ллойда.

— Это начали они, — сказал он.

— А вы не придумали ничего лучше, чем отломить от стола ногу и орудовать ей, — ответил на это директор.

— А что же, мне надо было дать им побить меня? — Ллойд хотел добавить, что он и так терпит всяческие оскорбления с самого начала обучения, но не стал. Директору всё равно было неинтересно его слушать: «Мы выдадим вам справку, что вы у нас обучались, и сюда больше ни ногой».

— Но осталось только сдать экзамены.

— Нет, ступайте.

Ллойду всё-таки удалось уговорить директора не выгонять его. Однако, после этого сдать всё, что требовалось, ему удалось с большим трудом, и не в силу слабых умственных способностей, хотя ему и казалось, что он скорее отупел, чем приобрёл какие-то знания.

Но это было уже через месяц, а в тот день, придя домой в смятении чувств, Ллойд обнаружил в почтовом ящике письмо от Джозефа далеко не радостно содержания. Джозеф писал о том, что он хотел накопить денег для Ллойда, но из-за аварии должен возместить ущерб и сменить место работы. А работать ему придётся далеко, так как в этом городе его репутация подорвана, и его вряд ли возьмут на работу. Джозеф не указывал точного адреса новой работы, но говорил, что связь там плохая, однако, он постарается передать Ллойду весточку. Извинялся и в завершении написал: «Я тебя найду».

Ллойд сложил лист в несколько раз. Обычно он не хранил письма, но на этот раз положил лист в блокнот. К своему удивлению, Ллойд заметил, что не чувствует ни грусти, ни обиды, ни чего-либо ещё подобного, кроме пустоты внутри. Казалось, что вокруг ничего не изменилось, но Ллойд знал, что это не так и, не желая об этом думать, лёг на диван и вскоре заснул. А потом вести от Джозефа больше не приходили. Ллойд полагал, что, скорее всего, у того всё относительно неплохо, только денег мало.

Ллойд уже дня три не выходил из дома — ему не надо было никуда идти, да и к тому же он не мог. Ллойд то сидел у окна по часу, то лежал — ему было плохо. Не то что бы он чем-то заболел, хотя и это можно было назвать болезнью, плохо было морально. Ему и раньше бывало не особо хорошо, но сегодня особенно. Хотел он или нет, но ему вспоминался тот день, когда внутри словно всё перевернулось. Но заметил он эти изменения только сейчас.

Ллойд сидел за столом, перед ним лежало письмо Джозефа, которое он сохранил. Он ещё раз прочитал его, с первого попавшегося места: «Я хотел бы тебе помочь, но, прости, не могу. Как только у меня появится возможность, я дам тебе о себе знать. Я найду тебя. Я понимаю, тебе нелегко, но я знаю, ты можешь позаботиться о себе. Ты многое можешь, только, мне кажется, ты недооцениваешь себя. Иногда бывает страшно начать делать что-то, чего прежде не делал. Я не хотел бы, чтобы из-за этого ты бросил свои замыслы. Со мной ведь, честно говоря, было такое, но я сделал то, что хотел. Ты не говорил мне, где и кем думал работать, но, когда ты приступишь к своей работе, я, наконец-то, узнаю, какое же у тебя призвание. Не сомневаюсь, что оно у тебя есть…» — Ллойд не стал дочитывать.

Он подумал: «Вряд ли узнаешь… Только если я тебе скажу. А уж где мне придётся работать…» — внутри у него словно всё сжалось. Ллойд подумал, что надо что-то решать, помощи и поддержки ему теперь ждать не от кого. Если бы Джозеф мог быть сейчас здесь, многое стало бы проще.

Ллойд представил себя за какой-нибудь рутинной работой, за которую всё же немного платят: с утра, хочешь не хочешь — на работу, вечером — домой. Чем это отличается от того, от чего он недавно освободился?

— Может, тогда я забуду о своих мечтах? — подумалось ему, — Нет, я не должен о них забывать, — Ллойд понимал, что не став тем, кем он себя ощущает, он не когда не сможет почувствовать, что такое счастье. Сейчас он не то что счастья, он не ощущал ни радости, ни лёгкости, но его держал страх. Ллойд мог бы работать на каком-нибудь маленьком самолёте, летая над тихими полями и лесами, но дорога к нему шла через Базу. Примут ли там? А если примут, то куда в итоге попадёшь?

Ллойд мог бы пройти обучение, чтобы работать в малой авиации, и в других городах, но они находились далеко отсюда, а он не мог покинуть дом. Его держали и страх перед незнакомыми местами, и привязанность к дому. Однако, Ллойду пришла и такая мысль: опасно не только там, но и здесь. А разница в том, что там ему хоть кто-то поможет, а тут вряд ли. «Там» — это на Базе, а «Тут» — это за её пределами.

Ллойда терзали сомнения, мысли и чувства. Он больше не хотел сомневаться и думать о том, правильно поступает или нет; о том, что получит, на радость или не беду туда пойдёт. Ллойд встал из-за стола: «Всё, нельзя больше медлить», — собрал документы и вышел из дома…

— И что, потом стало лучше? — спросил Крайн, когда Ллойд сделал паузу в своём повествовании, — Тебя ведь приняли.

Ллойд помотал головой и продолжил: «Нет, потом моё дурное состояние продлилось…»

Он решил, что на этот раз, если его отправят восвояси, он выскажет всё, что думает. На месте выяснилось, что решение о приёме принимает начальник Базы. Тот сказал: «Пусть попробует». Около месяца Ллойд проходил различные проверки, смысл которых он даже не сразу понимал. И вот наступило время решающего испытания. Как оказалось, решение о поступлении должен был вынести сам Ллойд.

— Меня посадили в небольшой самолёт, как пассажира, и что только ни вытворял пилот в воздухе. Я думал, меня на изнанку вывернет. А страху натерпелся — мне казалось, ему наплевать, врежемся мы во что-нибудь или нет. На высоте он ввёл самолёт в пике, убрал руки со штурвала и сказал мне: «Ну, лети». Что я мог сделать? Я тянул самолёт вверх, как мог, как хватало сил и рассудка. А он взял, да и пустил в штопор… Приземлились мы, у меня такое состояние было, не знаю, как и описать… а мне в руки ручку пихнули и говорят: «Хочешь к нам поступить — подпиши». Наверно, думали, откажусь. А я ответил: «Хочу», — и подписал… — сказал Ллойд с улыбкой.

— И всё наладилось? — спросил Крайн.

— Нет. Испытательный срок: задание за заданием, проверка на стойкость. Думал, забуду, как и зовут. А когда это прекратилось, когда мне можно стало хорошенько отдохнуть, мне казалось, что мутить перестанет и рассудок на место вернётся не раньше, чем через неделю. Потом я сидел в каком-то профилактории. Там сказали, что я здоров, как конь. Ну, и вот, теперь я здесь и сижу, — поведал то, что собирался Ллойд, — Даже не знаю, зачем я всё это тебе рассказываю. Обычно, я никому ничего не говорю о себе. Сам понимаешь, кому попало не скажешь. Если тебе смешно — смейся, я, и правда, просто жалкий трус.

— Тут ничего смешного нет, и ты вовсе не жалкий трус, наоборот, ты — сильный человек, — высказал свои мысли Крайн.

— «Сильный»… Да стоит посмотреть на меня…

— С тобой каждый день происходило то, что далеко не каждый стал бы терпеть. Да и поборот в себе ярость и страх порой сложнее, чем выплеснуть их наружу и драться или скрываться. При этом ты остался самим собой.

— Нет, тот человек, которым я был и которым должен был быть, теперь глубоко внутри меня, а снаружи то… то, что ты и видишь, — Ллойд чувствовал, что ему чего-то не хватает, чтобы стать самим собой, может быть, немного смелости, а, может, чего-то другого, — Что ты видишь? — ему было весьма интересно услышать ответ Крайна.

— Что-то хорошее, но ты прав, большая часть этого почему-то скрыта внутри тебя… И… у тебя печальный взгляд, — получил он ответ.

— Знаешь, мне словно чего-то не хватает, но чего мне ещё желать?

— Ясное дело, чего — быть собой. Ты думаешь, не получится? Получится. Ты уже наполовину ты. Я думаю, тебе скоро станет лучше, — был уверен Крайн.

— Да, мне, правда, стало получше… с твоим появлением. Знаешь, успокаивать себя и утолять боль мне помогали фантазии. У меня в них был друг, но я понимал, что найти такого вряд ли удастся. Однако, это невероятное сходство, но ты такой как он и внешне, и внутренне, — признался Ллойд. Крайн тоже признался: «А ведь у меня было то же самое».

— Здорово.

— Может быть, мы — астральные близнецы?..

Оба замолчали. Вскоре Крайн сказал: «А этот Антер, как видно, очень умный человек, раз такую Базу создал. А воли сколько надо… А за нами наблюдают… И наверно, думает, что её не видно».

— Кто? Где? — уточнил Ллойд.

— В том коридоре, по которому я шёл сюда, — Крайн вёл себя так, словно никого не заметил, чтобы не вспугнуть наблюдательницу. Ллойд кинул взгляд в указанном направлении: там, возле окна, стояла светловолосая особа, почти с него ростом, в светло-голубой кофте: «Не так-то всё просто», — он собрался идти.

— Ты о чём? — уточнил Крайн. Ллойд встал: «Помогать себе и другим одновременно. Я пойду».

— А если мне надо будет тебя найти?

— Спроси у кого-нибудь, где комната Мэтьюза.

— Мэтьюза? А не твоя?

— Нет. Мэтьюза, — Ллойд с усталым видом вышел на улицу и направился к зданию, где его ждали. Зайдя в коридор, он сказал: «Нолина, я же говорил, заходи в любое время».

— Я не хотела мешать, — ни грустно, ни весело ответила эринианка.

— Ты мне не мешаешь.

— Ты был не один.

— Наверно, я буду с ним работать, — сообщил Ллойд, — И кстати, тебе будет интересно с ним поговорить.

— Я что-то не хочу ни с кем говорить, — состояние Нолины было схоже с его, — Самолёт готов?

— Теперь готов, — Ллойд полночи с ним работал, — Ох, и трясёт меня что-то. Волнуюсь вообще дико. Боюсь.

— Я тоже боялась бы, но если бы полетела с тобой, то нет.

— Думаешь, я всё умею?

— Достаточно.

— А если он сломается?

— Ты же его сам ремонтировал.

— А если вдруг чего? — Ллойд думал «Скорей бы уже в полёт», чтобы поскорее приземлиться и выйти уже из этого состояния.

— Про «Если» можно много говорить. Ты бы лучше поспал, — посоветовала Нолина.

— Да, хорошо бы, — согласился Ллойд, — Ты не против, если я в твоей комнате вздремну, а-то ведь Мэтьюз мне покою не даст.

— Конечно, — не возразила Нолина.

— Ну, пойду я. Хотя, ты чего хотела? — остановился Ллойд.

— Я просто так зашла, здесь спокойно.

— Ну, если что — буди, — Ллойд поплёлся по коридору. Крайн видел их в окно и решил поговорить с незнакомкой, но, войдя в коридор, обнаружил, что её здесь уже нет, как и Ллойда: «Ну, что делать? — подумал он, — Пройдусь вдоль этой стены, — и пошёл».