Антропологические путешествия

Татьяна Щербина, 2019

Глобализация и гугл – вот два главных слова последних лет. Бумажные карты, путеводители, неторопливое знакомство с «местным колоритом» превращаются в анахронизм, исчезающую натуру. Но именно сейчас, в век унификации, сетевых отелей и «олл-инклюзив» хочется остановиться, сойти с этого конвейера на узкую улочку маленького города – и пойти туда, где ничего этого нет. И если вы это сделаете – возьмите с собой книгу Татьяны Щербины «Антропологические путешествия». В книгу вошли эссе и стихи писательницы, вдохновленные ее многочисленными путешествиями. Это – путевые заметки в прозе и стихах. Это элегия, посвященная тихим, не затоптанным улицам, где можно посидеть в небольшом уютном ресторанчике (но с мишленовской звездой!) и выпить бокал хорошего вина. И за неспешной беседой с друзьями вспомнить, что такое настоящее, не загнанное в туристические шаблоны путешествие.

Путник

Поскольку я исповедую субъективный реализм, то и путник у меня тоже — знакомый. Это человек, у которого картинка запечатляется лучше цифры, его открытия происходят в джунглях поселений, а не в дебрях схоластики. Путник никогда не был талмудистом и начетчиком. Он любит ром, звезды, его любимые картины — это подробные разноцветные карты, гиды Michelin, он мореплаватель и автолюбитель. Он — Колумб, который открывает америки для себя, потому что это раньше человечество жило по частям, и белые люди ничего не знали о красных, а желтые — о черных. Теперь мы собрались, и каждый сам по себе и сам для себя ищет пути. Мой знакомый путник искал их в симбиозе книг и секса, а теперь — в туристических агентствах. Настала эпоха великих географических открытий на новом этапе.

Разумеется, у путника нет семьи. Кто ж таскает по штормам жену и детей! В отличие от sedantaire, путник осваивает землю не последовательно — от египетских предков через греческих, латинских, израильских к галльским, кельтским и русским, например. Путник нетерпелив, он не может ждать, пока века сделают свое дело. А может, ему просто не достает внутреннего зрения разглядеть в своих генах пирамиду, ядовитую змею, средневековый замок и наскальные иероглифы. Ему нужна картинка, но не кино, снятое чужим дядей, а индивидуально подзорная труба, передающая вкус и запах. Он, собственно, в этом чужом — экзотике — ищет себя, и так прихотливо выискивает, совершенно не интересуясь веткой сакуры, но живо откликаясь на болтовню жако в баобабьих рощах.

Я тоже путник, но другой. Меня тянет к козлам и верблюдам, к готическим городам и Атлантическому океану. Но путник всё равно лучше понимает путника, чем радетеля коллективного разума. Причем, это с детства. У нас были пятерки по географии, а они непонятно из чего извлекали квадратные корни.