Богова делянка. Повесть

Татьяна Шевченко

У Ивана Ожешко всё было нормально. Ну, почти. Он ходил в школу, работал на кладбище, подкармливал прилетающего голубя – ничего особенного. И его мама тоже работала, экскурсоводом на том же кладбище. А потом врачи сказали, что у неё рак, и всё пошло по кукареку. А тут ещё вокруг кладбища – на минутку, единственной достопримечательности городка! – стали шастать странные личности, желая то ли прибрать его к рукам, то ли просто сравнять с землёй.Но случится чудо и спасёт всех.Или нет?

***

Небо стало нежно-перламутровым, засияло, засверкало. Заискрили в траве крошечные жемчужинки росы, заставив меня вспомнить про греческую Зарю, которая на небе, а сама состоит из пены морской. Потому, говорят, и похожи капли на жемчужины, а не на слитки золота или огранённые бриллианты: потому что с неба Заря кидается этой водой.

Щёлкали и звенели птицы, соревнуясь, кто вычурнее воспоёт картину. Первенство было за соловьями. Я поднял голову и разглядел три пернатых тельца. Одно перескочило с ветки на ветку, и та тяжело закачалась.

Я сидел на своей куртке, накрывшись плащом Джоджо. Иногда я высвобождал руку и тянул её к костру, напевая «Иль-ма-ре… мы ждём Ильмаре» на заевший в памяти мотив. Пламя с трудом боролось с сумраком, живя только тем, что заря уже показалась, и скоро должен был настать день. Рядом дрых на расстеленном плаще мокрый взъерошенный Дрон, а из кустов доносились звуки, сигнализирующие, что Джоджо хоть и стало лучше, но по-прежнему не фонтан. То есть, наоборот, фонтан.

Дрон резко поднялся на руках. Я ухмыльнулся и посоветовал ему:

— Спи уж, охотник…

Дрон посмотрел на светлое небо, покачнувшись, опустил голову, оглядел окружавшие нас берёзки и спросил:

— А где мы?

— А в лесу, — пошутил я.

Джоджо в кустах вырвало, и Дрон сел, глядя уже более осмысленно.

— Кто это рычит в кустах?!

Я засмеялся.

— Медведь-чернобурка!

В этот момент кусты затрещали. Дрон с воем подскочил на ноги, тут упал на задницу и стянул с ноги мокрый кроссовок. На полянке, надевая анимешную кепку, появился Джоджо, и засиял улыбкой:

— Ик! Проснулся!

Тут в Джоджо прилетел кроссовок: Дрон стопроцентно попадал в цель даже в таком состоянии. Джоджо разразился бранью. Дрон заныл и затребовал кроссовок обратно. Никто его, конечно, не подал, и он допрыгал до своей обуви сам.

— А чё я такой мокрый? — поинтересовался Дрон, обуваясь. С первого раза завязать шнурки у него не вышло.

— И почему мы как бы не на вписке? — добавил Джоджо. Оба с интересом уставились на меня. Я продолжал греться у огонька, храня таинственное молчание.

Ну что сделаешь — алкоголь меня почти не берёт. Я помню всё и исполняю роль няньки для тех, у кого башня едет. Не очень-то весело, если задуматься.

Пусть помучаются.

— Иван! — заорал Дрон, и я сжалился.

— Потому что мы пришли туда, а Кристинка с другим. Нас она даже не заметила. Мы там потусили, прихватили бутылку и отправились гулять на наше кладбище. Ты, — я ткнул пальцем в Дрона, — прыгал с моста в Стикс. Тебе было жарко, ты купался. А тебя, — я ткнул пальцем в горделиво подбоченившегося Джоджо, — я успел схватить за ворот. Ты б его окончательно оторвал, а то выглядит укропочно.

Джоджо нерешительно подёргал висевший на сопле воротник.

— А в школу не пора?

Тут его скрутил спазм, и, изящно взмахнув рукой, Джо исчез в кустах.

— Не знаю. У меня мобила разрядилась, — сказал ему я вслед. Дрон полез в рюкзак за временем и завопил:

— Ёп! Это что?!

Он достал оттуда зайца с торчавшей из тельца самодельной стрелой.

— Я думал, ты уже протрезвел, — удивился я. — Ты так уверенно рассказывал, какие ветки выбирать для стрел. Да и потом я тебя убеждал не запихивать его в рюкзак, но ты очень говорил, что мама будет рада мясу и шкурке, и пихал его туда…

— Из чего я его подстрелил?

— Из лука.

— Откуда,…, лук?!

— Да хэзэ. Когда мы шли на кладбище, он у тебя уже был. Мб у Димыча стащил.

Дрон застонал.

— У меня теперь рюкзак в крови, — он отшвырнул зайца в кусты.

Тем временем Дрон докопался до дна рюкзака, достал телефон, оттёр его об траву. Жемчужинки росы сыпались и исчезали.

Андрей включил экран, прищурился.

— Сколько там?

— Ещё не в школу. Но скоро будет. Меня ж маманя убьёт…

Когда я выпиваю, во мне просыпается недобитый стендапер. Вот и сейчас, вместо того, чтобы угомониться, я повернулся к кустам:

— Джоджо! Ты б там поосторожнее. Ильич рассказывал, что в священной роще у каждого есть своё дерево судьбы, типа душа. Наблюёшь на своё дерево — век не отмоешься. Или на мировое попадёшь, тоже так себе…

После минутной паузы Джоджо появился. Протянул руки за плащом, и я на всякий случай поинтересовался:

— Чё, домой? Не зальёшь потоками благодати?

— Уже нет, — и Джоджо объяснил Дрону: — Меня мои сожрут, если плащ запачкаю.

— А за рубашку нет, — проворчал Дрон. — Мажоры.

Спотыкаясь о насмешливо выставленные корни, мы побрели туда, где, как мне казалось, осталась цивилизованная часть кладбища.

Так мы и шли: Дрон бесился, пытаясь вернуть воспоминания, Джоджо периодически отдавал мне плащ с кепкой и исчезал в кустах, я спрашивал у Дрона время каждые пять минут. В конце концов он завопил, что я его заколебал, и отдал мне телефон. Тут я, как самый гений, догадался включить геолокацию, и уже через двадцать минут мы вышли к забору, отделявшему рощу от цивилизации. Я перелез, открыл ворота своим ключом и впустил мужиков.

Ночью наш парк-музей «Кладбище» особенно красив. Силуэты домов Старого города, мощёные улочки, свет от уличных фонарей, танцующий в фонтане на площади, затаившиеся в тенях деревья. Изредка прямо по улицам пробегает белка, лиса или наше любимое Чудовище. Идёшь — и словно всё прошлое, которое было здесь, спрессовалось и осталось жить в таком причудливом виде.

Но и по утрам здесь ничего: по-прежнему стоит особая, вневременная тишина. Только небо заново обретает краски, начиная с розовой и зелёной. Дома под ним похожи на стариков, которые скорее унесут свои секреты с собой в могилу, чем расскажут кому-либо. Особенно деревянные: краска крошится, резные украшения трескаются, множат возрастные морщины. Правильно, кремов, как те, которыми мамка пользуется, только для зданий, ещё не придумали.

Чтобы не особенно бесить сторожей, мы вышли через ворота, смотревшие на мой дом. Дрон начал ныть, что не помнит, где его тазик. Я оставил Джоджо выслушивать его, а сам поднялся в квартиру.

Мамы там, конечно, не было. Вернулась бы она в такую рань, как же.

Я отправился в душ, совсем забыв, что горячей воды нет — и зашипел, когда тот встретил меня ледяным шквалом.

Конец ознакомительного фрагмента.