Иностранный русский

Татьяна Шахматова, 2019

Студент Саша по протекции своей тетки, эксперта-филолога Следственного комитета Виктории Берсеневой, устроился преподавать русский язык иностранцам в военный институт связи. Конечно, он готовился к тому, что афганцы – люди абсолютно другой культуры. Однако, пообщавшись с ними поближе, Саша начал считать их чуть ли не инопланетянами! Не успел он наладить контакт с учащимися и включиться в рабочий процесс, как стал одним из подозреваемых в деле об исчезновении заведующей кафедрой, Каролины Сергеевны Ивановой! У нее было много недоброжелателей, под подозрением все преподаватели и некоторые студенты. И чтобы выяснить, куда пропала Каролина, Саше придется применить все навыки, что он получил, работая вместе с Викторией над самыми запутанными делами, ведь она умеет вычислять преступников, даже не выходя из дома, по одним только текстам…

Кафедра

Наконец я увидел кафедру в полном составе. До этого дня кроме самой Каролины я общался только с Ольгой, лаборантом Женечкой и преподавателем Эльвирой Руслановной Камаловой. Преподаватель Эльвира, как ее называли наши студенты, была женщиной непонятного возраста. В одной из почетных грамот Эльвиры Руслановны, висевших на стенде рядом с кафедрой, значилось: «за 60 лет педагогического стажа». Однако на вид женщине трудно дать больше шестидесяти пяти. Ну хорошо, семидесяти, но никак не больше. Даже если бы ей было семьдесят пять, что категорически невозможно, то начать преподавать в пятнадцатилетнем возрасте все равно довольно проблематично. Тем не менее, сомневаться в подлинности наград Эльвиры Руслановны не было никакого повода.

Описать ее педагогическое мастерство с помощью тех скудных знаний по методике, что успел приобрести за первые месяцы моей работы, я не в состоянии. Эльвира Руслановна категорически не использовала интерактивную доску и компьютер, зато обычная доска к концу ее урока покрывалась таблицами, разрисованными цветными мелками, где каждое окончание было прописано собственным цветом, примеры выведены аккуратным почерком, синтаксические связи обозначены тонкими стрелками. Как ей удавалось мастерить эти методические шедевры, не отрываясь от объяснений, я не представлял.

Эльвира Руслановна окончила в свое время знаменитый РУДН — Институт дружбы народов имени Патриса Лумумбы в Москве, преподавала в Африке, в Европе, на Востоке и была единственным человеком, с которым Каролина советовалась всерьез. Сейчас Эльвира Руслановна вела занятия на старших курсах.

Помимо названных дам на кафедре работал «старый эшелон», как выражалась острая на язык Каролина. «Старый эшелон» — это трое преподавателей, которых набрала еще предыдущая заведующая и с которыми за три недели моей работы я ни разу и не столкнулся ни в коридорах, ни на самой кафедре. Сегодня я понял почему.

Каролина начала представлять нас всех по порядку.

— Зарина Андреевна Попеску, — сказала заведующая, показав на бледного вида даму лет сорока.

Что? Попеску? Это фамилия или обзывательство? Однако ни Ольга, ни Эльвира Руслановна, ни остальные присутствующие никак не отреагировали на столь странное имя.

— Зарина Андреевна Попеску ведет язык специальности на втором и третьем курсах.

И все-таки мне показалось, что Каролина не случайно произнесла ее фамилию немного вычурным манером.

Следом за Попеску сидела молодящаяся пенсионерка Валентина Петровна, тоже со странной фамилией — Эрнандес. Эта дама вела у капитанского состава основы культуры речи и делового этикета.

— Анна Владимировна Куликова.

«Жена начальника отдела кадров», — шепнула мне на ухо Ольга.

Анна Владимировна, очень красивая молодая женщина, на вид ей двадцать шесть — двадцать восемь лет, вела русский язык у продолжающих, а также историю культуры и литературы для общего развития.

«Старый эшелон» поглядывал на меня с подозрением и без всякой дружелюбности. Когда нас представляли, ни одна из дам не удостоила меня даже кивком.

В жизни каждой отдельно взятой кафедры всегда, как в капле воды, отражается жизнь всего водоема, то есть вуза в целом. Полного химического состава этой водички я пока не знал, так что придется затаиться и понаблюдать.

Недавно я выяснил, через ту же вездесущую и всезнающую Ольгу, что Эльвира Руслановна, например, тоже из блатных: она была замужем за другом отца Каролины, и они дружили своими генеральскими семьями уже очень давно. Муж Эльвиры Руслановны скончался несколько лет назад.

— На повестке заседания у нас сегодня балло-рейтинговые показатели оценки работы преподавателей, — начала Каролина и, не делая паузы, обратилась к Попеску: — Зарина Андреевна, вот у вас по показателям получается девяносто пять баллов из ста, а у меня тут жалоба на вас от студентов.

И без того бледная Зарина Андреевна побледнела еще больше и широко раскрыла сонные глаза цвета вылинявших васильков на старой ситцевой простыне. Дама молчала, и Каролина продолжила:

— Зачем вы заставили студентов из Афганистана на разговорной практике петь три занятия подряд песню «На поле танки грохотали»?

— Для патриотического воспитания, — ответила Зарина Андреевна с обидой в голосе.

— Нулевиков-то?! — делано изумилась Каролина. — Они же чуть с ума не сошли! Какое патриотическое воспитание, если мы с ними звуки едва научились выговаривать!

— Но… — начала было Попеску, только Каролина не дала ей договорить.

— Пожалуйста, дамы… и господа! Давайте без самодеятельности! Давайте действовать согласно методическому плану! Имя, откуда приехали, где учатся. Где живут. Падеж номер шесть, падеж номер четыре, немного падеж номер два. Поиграйте в страны, города, имена. И все, хватит пока. У нас масса учебных пособий. И, кстати, Зарина Андреевна, перестаньте испанцам объяснять русский язык через латынь.

— Но испанский язык и латинский имеют много общих корней, — немного растягивая слова, начала Зарина Андреевна. — Вы же знаете, я специалист по латинскому языку. Моя диссертация…

— Я знаю про вашу диссертацию. И про любовь к латыни знаю, но здесь не филфак. Зачем испанцам-связистам латынь? Они не понимают ваши объяснения.

Каролина выдержала паузу и добавила, смягчаясь:

— Не нужно, Зарина Андреевна, не усложняйте.

Зарина Андреевна подняла брови, но раздумала отвечать, опустила голову, молча показывая, что с заведующей она совершенно не согласна.

— Анна Владимировна! — переключилась Каролина.

— Да, — нежно улыбнулась хорошенькая, фигуристая Анна Владимировна, похожая на дорогую арабскую лошадку. Длинные темные волосы женщина собрала в пучок за затылке, и ее гладко зачесанная голова блестела, словно от воды.

— На вас тоже жалоба.

— Кто? Что случилось? — ахнула Анна Владимировна, чуть выпятив пухлые губки.

— Иранцы, продолжающие. Говорят, вы объясняете некрасиво, как будто сами не знаете.

— Например? — нахмурилась Анна Владимировна.

— Например, поговорку «Сизифов труд» вы объяснили буквально так: был такой мужик Сизиф, он катил на гору камень, камень каждый раз падал вниз. Короче, это означает бесполезные усилия. «Авгиевы конюшни» — был такой мужик Авгий, и был такой мужик Геракл… «Нить Ариадны» — была такая баба Ариадна, а у бабы был мужик…

— И что, вы хотите сказать, что я где-то погрешила против истины?

— Нет, но что это еще за «мужик», «баба»? Сизиф, Геракл, Ариадна — это герои греческой мифологии. Геракл — вообще только наполовину мужик, как вы говорите, а наполовину бог. Ариадна — дочь царя.

Анна Владимировна поджала губы.

— Каролина Сергеевна, я веду курсы истории культуры как у наших российских курсантов, так и у иностранцев. Уже три года. И я вам доложу, если бы вы видели, с каким страданием эти доблестные военные произносят слова «публицистика» или «тавтология». Как грустно после десяти минут письма они просят отдыха, потому что у них голова болит. Да, да, вы не ослышались: кирпичом по голове — это не болит, это нормально, а десять минут ручкой пописать — это сразу мигрень… Поверьте, Каролина Сергеевна, есть у меня опыт общения с простыми ребятами и упрощения сложного в простое. Я уверена, что эта была жалоба не от студентов.

— Нет, не от студентов, вы правы. Я сама слышала ваше занятие — мимо проходила, — тут же парировала Каролина. — С русскими студентами делайте что хотите и упрощайте как хотите. Это их родной язык, разберутся. А иностранцам извольте преподавать на литературном русском языке. Не путайте мне студентов. «Баба» — это в платочке на завалинке, «мужик» — в ушанке и в валенках, герой городецкой росписи. И не опаздывайте, пожалуйста, Анна Владимировна.

— Я прихожу вовремя, можете посмотреть мои отметки на проходной, — запальчиво ответила Куликова.

— Я знаю, что по отметкам вы приходите вовремя. Но это не значит, что вы вовремя начинаете занятия, — не собиралась сдаваться Каролина, оставляя последнее слово за собой.

Куликова опустила глаза, но смирением это молчание и не пахло.

Каролина продолжала:

— Простите, уважаемые дамы, но я вынуждена снизить ваши общие показатели, а также просить учебный отдел поставить ваши занятия одновременно с моими. Так нам будет легче «согласовать» нашу работу.

Каролина сделала ударение на слове «согласовать», но думаю, что всем и без того было ясно, что на самом деле значит это слово.

— На сколько вы снижаете нам баллы? — подняла брови Анна Владимировна, но Каролина не успела ответить, потому что в этот момент, с шумом отодвинув стул, со своего места поднялась Валентина Петровна Эрнандес.

— Да хоть на сколько… понижайте! — воскликнула женщина. — Каролина Сергеевна, а можно вам вопрос?

Валентина Петровна высоко задирала ярко накрашенное лицо. Сквозь пудру проступала старческая краснота, со лба стекали мутноватые, перемешанные с пудрой капельки пота.

Вместо ответа Каролина смерила Эрнандес удивленным взглядом из-под очков. Кстати, очки Викина приятельница надела сегодня впервые, видимо, для солидности.

— Вы что-нибудь слышали про интерактивные методы опережающего обучения? — спросила Валентина Петровна, краснея и волнуясь. — Мне не хотелось бы трясти тут своими регалиями, но я обучалась в свое время в школе славистики в городе Лодзь, это в Польше, и мы изучали там подходы, сходные с теми, что применяет Зарина Андреевна. Такие методы существуют, и их никто пока не запрещал. Каролина Сергеевна, каждый преподаватель думает по-своему, и я считаю, что вы не можете сбавлять наши показатели только из-за того, что мы не идем по вашей методике!

Валентина Петровна села, голова ее немного подрагивала: этот выпад дался ей нелегко.

— При чем тут моя методика? Разве я кого-то принуждаю? — наконец произнесла Каролина, старательно разделяя слова. В голосе заведующей зазвенел металл.

По тому, как глубоко женщины были в теме, я понял, что предыстория у разговора долгая и бьются они не первый день.

— У каждого преподавателя свое видение предмета, — прошелестела Зарина Андреевна. — Вы должны понимать, что мы не можем все как одна преподавать одинаково. Вы, конечно, делаете свою методику, это замечательно, но есть и другие…

— Что это еще за термины «свое видение предмета», «каждый думает по-своему»? — проговорила Каролина устало. — Если бы каждый преподаватель думал по-своему, мы бы никогда никого ничему не научили. И друг друга бы не понимали. Мы думаем согласно тем методам и технологиям обучения, которые прописаны в образовательном стандарте. Точка. Свою методику я никому не навязываю, но требую разумного подхода к языку. Ра-зум-но-го. Песни они и без вас попоют, и потанцуют, и в ночной клуб сходят. А сейчас поставьте им фонетику! — Каролина снова начала разгоняться, и Валентина Петровна перебила ее:

— Каролина Сергеевна, ставить фонетику — это ваша задача, вы основной преподаватель на группе, а Зарина Андреевна лишь шлифует то, что дали вы…

— Кстати, прошлый год показал, что результаты наших групп оказались на уровне, — вступила жена начальника отдела кадров. Тон ее был приторно нежен, что наводило на мысль о большом количестве скопленных, но отложенных до поры ядовитых боеприпасов. Куликова поколебалась и все-таки добавила: — Ничуть не хуже, чем ваши результаты, Каролина Сергеевна. Вы уж извините, но коль скоро в ход пошли претензии…

Каролина вскинулась при словах об экзаменах и проговорила негромко, но с явным раздражением:

— Потому что мои группы сдавали государственные тесты, а ваши — внутриинститутский экзамен, который вы сами принимали у студентов.

— Ну и что? Оценки-то одинаковые! Отчитались мы с вами на равных. Ну почти на равных, если не считать некоторых репутационных потерь с вашей стороны.

Анна Владимировна изобразила на своем хорошеньком личике сладкую улыбку и сделала особое ударение на словах «почти» и «потерь». Что она имела в виду, мне было неясно, но Каролина явно повелась: глаза ее вспыхнули, щеки порозовели, заведующая раздувала ноздри и молча с преувеличенным интересом разглядывала столешницу на кафедральном столе.

Да, это был скандал. Первое же заседание кафедры подтвердило предположение моей тетки о том, что Каролина умеет наживать себе врагов. Теперь оставалось выяснить, каким образом она это делает и как не наступить на те же грабли. Судя по полемическому задору, с которым Каролина вела заседание, сдерживать свой гнев она не привыкла и учиться не собиралась. Ни Ольга, ни Эльвира Руслановна в ход заседания не вмешивались. Каролина билась одна и была похожа сейчас на льва с вишневой, переливающейся на закатном солнце гривой.

— Каролина Сергеевна, а можно еще вопрос? — пропела Анна Владимировна и, не дожидаясь согласия, продолжила: — У нас, кажется, скоро появится новый преподаватель?

Весь вид Куликовой говорил о том, что муж уже шепнул ей на ушко: информация прошла через кадры и дело это решенное. Фактически вопрос Куликовой являлся не вопросом, а утверждением, посягательством, грубым нарушением субординации. Куликова держала удар и моментально отомстила за понижение своего рейтинга.

— Мне такая информация не поступала. На сегодня заседание окончено, — сухо ответила Каролина и вышла, не попрощавшись с коллегами.