Долг платежом красен

Татьяна Чебатуркина

Рано или поздно жизнь ставит перед каждым такие вопросы, ответить на которые порой нужно особое мужество. Главная героиня повести, получив наследство в северной столице, попадает неожиданно в мир загадочного прошлого своих родственников, разгадка которого спряталась за таинственным словом «реинкарнация». Верить или не верить? – вот в чем вопрос. Вспыхнувшее обоюдное чувство любви помогает героям обрести веру в возможное счастье.

Глава 3. Наследство

Утром, основательно промерзнув под порывами северо-западного беспокойного ветра, Нина стремительно летела по Невскому проспекту в толпе, вся отутюженная, в современном светлом костюме, с выигрышной длиной юбки в стиле Шанель, чуть-чуть закрывающей колени, с вьющимися до плеч от мягкой воды без всякой завивки волосами.

И эта ее внезапная перемена в облике за одну ночь очень явно отразилась удивлением на лицах обоих мужчин, когда Нина открыла дверь. Нотариус снял очки, видимо, страдая в своем возрасте старческой дальнозоркостью и имея возможность без линз разглядеть приятную внешность вчерашней посетительницы. Денис Иванович приподнялся и предупредительно подвинул Нине тяжелый стул.

— Вы имеете возможность сегодня или завтра заплатить государственную пошлину в установленном размере? — нотариус вновь водрузил очки на нос, раскрыв папку с документами.

— Если Денис Иванович не передумал за ночь и готов мне помочь, то «Да!». А если передумал, то «Нет!», и мне потребуется некоторое время, чтобы получить нужную сумму в государственном банке.

Денис Иванович снова встал:

— Я очень рад вашему решению, Нина Сергеевна! Утро точно мудрее вечера! Думаю, что с помощью нашего уважаемого нотариуса эта процедура не займет много времени.

Он открыл небольшую, но вместительную кожаную спортивную сумку на длинном ремне, и неторопливо выложил перед нотариусом приличную кучу запечатанных в пачки купюр разного достоинства. И опять вся эта процедура пересчета денег нотариусом, оформление и подписание расписки, раскрытая жадно пасть большого старинного многопудового сейфа, проглотившая и деньги, и документы, напомнила эпизод какого-то криминального детективного фильма, в который она добровольно попала в качестве, возможно, главной героини.

Ровно через полчаса нотариус вручил Нине файлы с документами и плотный белый запечатанный конверт, в котором оказался большой, похожий на отвертку с острым концом, металлический ключ от квартиры.

Молоденькая секретарша принесла на подносе три миниатюрные чашки из тончайшего фарфора с кофе. Мужчины заговорили о каком-то общем знакомом, а Нина почувствовала напряжение, словно она опять оказалась в непривычной роли на сцене какого-то театрального спектакля, где вынуждена говорить чужие, кем-то продиктованные слова, и делать вид, что она в восторге от непривычной горечи обжигающего напитка без сахара и молока или сливок.

«Ломаю комедию — мелькнуло в сознании, когда она постаралась с самой любезной улыбкой попрощаться с нотариусом, понимая, что он просто на отлично выполнил свою работу, получив в общую копилку конторы приличный взнос и закрыв очередное дело».

Отделаться так же просто от Дениса Ивановича не удалось. По адресу квартиры, записанному в документах и на конверте с ключом, она могла свободно добраться на метро до нужного района. Но на пороге нотариальной конторы Денис Иванович так предупредительно-любезно взял ее под руку, что, почувствовав силу накаченной мужской руки, ненавязчивый запах незнакомой, парфюмерной, мужской воды, сразу вспомнила, что вот уже семь лет никто из мужчин не прикасался к ней.

После того, как доблестный бывший муж, однокурсник, растаял на просторах необъятной страны после развода. Тогда они оба поняли, что эйфория юношеской влюбленности и студенческой непритязательности жизни ничего не имеет общего с постоянным топтанием друг около друга, приобретением подряд двух дочек-погодков, нехваткой денег из нищенской учительской зарплаты на съем маленькой квартиры и элементарную еду в большом промышленном городе.

Сгоряча переехала в небольшой приволжский городок домой, к матери, потому что в одной из двух средних школ нашлись часы по русскому языку и литературе. Сразу решился жилищный вопрос. Старый бабушкин дом никто не желал покупать, ведь молодежь замахивалась на строительство двухэтажных современных коттеджей со всеми удобствами, и он ее дождался. Дочек сразу же записали без очереди по льготе для учителей в прекрасный новый, детский сад. Все со временем устаканилось, кроме личной жизни.

Разведенный с матерью отец, приехав однажды из Норильска, еще до создания новой семьи, помог благоустроить под жилье своей любимой, единственной дочери, бывший кулацкий дом бабушки, а потом, попав в сети новой пылкой любви к юной красавице, быстренько поставил крест на старой семье и больше не появлялся.

Мать, привлекательная хохотушка и умелая хозяйка, отдыхая в круизном путешествии по Волге, увлеклась пожилым военным и переехала к нему в Краснодарский край, продав свою квартиру в пятиэтажке.

— Нина Сергеевна! Моя машина ждет нас в переулке. Вам, наверное, не терпится своими глазами увидеть загадочное наследство? Думаю, что некоторые подробности жизни ваших родственников, о которых вы сможете узнать только от меня, вас несколько удивят. Итак, мы едем?

— Хорошо, я согласна. Но, если честно, мне просто неудобно вас опять напрягать. А вы не боитесь, что я, получив наследство, благодаря вашим деньгам, просто, как выражаются мои продвинутые старшеклассники, кину вас? И вам придется разыскивать меня по всей нашей огромной стране с помощью судебных приставов. Или рвану с миллионами за границу.

Денис Иванович рассмеялся:

— Нет, вы совсем не похожи на отчаянную авантюристку! Знаете, что в вас поражает? Вы удивительным образом улетучиваетесь из общества своего собеседника, растворяетесь в своем воображении или мечтах. Вроде вы стоите рядом, смотрите вдаль, вас держишь под руку, но вдруг чувствуешь, что вас нет! Разве я не прав?

Нина покраснела:

— Извините, пожалуйста, но мне не хочется злоупотреблять вашим временем и вниманием! Если бы получить сегодня в банке и отдать вам эту колоссальную сумму, которую вы мне заняли, я бы сразу успокоилась! Но это будет возможно только завтра, как сказал нотариус. Я согласна. Действительно, нужно хоть одним глазком глянуть, как жили тетя Ира с сыном! Если это не сон, то поехали!

Денис Иванович привычно и уверенно вел свою светло-серую импортную машину непонятной марки, изредка указывая на мелькающие за стеклом старинные здания. Он был хорошо знаком с достопримечательностями города, по-видимому, любил его, и Нина, откинувшись в удобном кресле, вдруг почувствовала невольное притяжение к этому незнакомцу, словно улетающие под колесами километры асфальта и время, проведенное совместно, прессовали невидимую клейкую ленту, закручивающую их судьбы в неразделимый кокон.

Город отдыхал от вчерашнего беспощадного ветра и дождя, нежась в лучах негорячего северного солнца, и, когда машина остановилась, наконец, под разросшимися липами у старинного трехэтажного особняка явно дореволюционной постройки, Денис Иванович, повернувшись вполоборота к Нине, сказал: «Приехали!», она вдруг испугалась.

Прошло всего полгода, как умерла Ирина Александровна, но все равно любое жилище, вещи помнят своих хозяев, хранят тепло их прикосновений, звуки их голосов, тайные и явные помыслы и свидетельства их любви и привязанности. И сейчас она, чужачка из дальних родственников, должна перешагнуть порог в неведомую запретную территорию, где прошли чьи-то детство, отрочество, юность, зрелые годы.

Наверное, поэтому при покупке любой квартиры новые хозяева обязательно затевают грандиозный ремонт, меняют окна и двери, натягивают дорогие потолки, безжалостно выбрасывают оставшуюся мебель на мусорку, чтобы только избавиться от неявного присутствия бывших жильцов.

— Денис, мне почему-то страшно! — прошептала Нина.

Они поднялись на третий этаж по широкой деревянной лестнице со старинными чугунными перилами, остановились перед двухстворчатой вишневой дверью с необычной, литой из металла ручкой. И Нина в растерянности схватила своего спутника за запястье правой руки, забыв об отчестве, словно они уже давно и уверенно перешли от притворно — дипломатичной манеры общения к обычному диалогу двух старых знакомых.

Денис Иванович первым шагнул в прихожую, нашарил в полной темноте выключатель, но лампочка в настенном бра только на секунду осветила узкое пространство на стене и, сиротливо пыхнув, погасла. И опять в узкой полоске света с лестничного пролета в прихожей замерла только фигура мужчины.

— Нина, подождите меня на лестнице! Я сейчас открою окна и проветрю все комнаты! — но Нина шагнула за ним в черноту, почему-то опасаясь, что неизвестная пустота квартиры вдруг проглотит ее спутника навсегда.

Спертый, застоявшийся воздух нежилого помещения долго не желал улетучиваться из просторной гостиной, даже когда Денис Иванович торопливо раздвинул тяжелые бархатные шторы и распахнул створки неожиданно современных пластиковых окон.

В обстановке большого зала царила явная привязанность бывшей хозяйки к сохранению старины. Высокая коробка напольных часов с большим металлическим маятником соседствовала с дубовым элегантным стеклянным шкафом, так называемой горкой для посуды, где были выставлены хрустальные изделия и старинный фарфоровый столовый сервиз с вычурной супницей.

В углу чернело большое пыльное пианино. Необычную высоту комнаты подчеркивала достаточно массивная хрустальная люстра. Диван, накрытый обычной льняной простыней, тоже вблизи поражал своими изящно изогнутыми спинкой и боковыми кресельными ручками. На полу поперек комнаты лежал свернутый в громоздкий рулон напольный ковер. Дальше обзор пришлось прекратить, потому что Денис Иванович взял Нину запросто за руку и потянул к открытому окну:

— Посмотрите, какой отсюда открывается прекрасный вид! Дом находится практически недалеко от устья Большой Невки, почти на берегу Финского залива! Здесь такие штормовые ветры гуляют в непогоду, что ночью чувствуешь себя иногда, как на малом судне в открытом океане. Как вы относитесь к живописи?

Денис Иванович стоял рядом с ней у открытого окна. Сквозь тонкую ткань рукава она чувствовала разгоряченную кожу его плотно прижатой к ее руке слегка мохнатой с рыжинкой руки. И эта обособленность их в пустой квартире, где никто не услышит ее криков о помощи, если вдруг этот чужой сильный мужчина задумает и попытается осуществить какое-нибудь насилие, ее смутила.

«Чертова деревенская кукла, никогда и никем не пуганная в своем захолустье, где до сих пор ученики, не боясь, ходят с учителями без охраны в многодневные походы по родному краю, родители отпускаю ребятишек одних купаться на речку только в обществе ровесников, а девушки отдаются любимым только по взаимному согласию. Рви ты свои коготки назад в гостиницу и сиди там безвылазно. Или скройся на экскурсии по Царскому Селу, Эрмитажу или Русскому музею, но без общества Дениса Ивановича. Бог с ней, с квартирой! Ведь это знакомство так неожиданно вывернулось во взаимную симпатию, точно ты знакома с ним тысячу лет, и уже спокойно подчиняешься всем его предложениям. Просто невероятно, но он мне сразу понравился! А это может привести к непредсказуемым последствиям! Извинись и скройся!».

Нина решительно шагнула к большому круглому, полированному столу на середине зала под люстрой:

— Почему вы спросили о живописи? Меня ждут еще какие-то сюрпризы?

Денис Иванович потер в задумчивости лоб, а потом пробормотал еле слышно в глубокой растерянности:

— Пока для меня главный неожиданный сюрприз — это знакомство с вами.

— А мне уже пора на экскурсию в Эрмитаж! — Нина решительно направилась к входной двери.

— Вы не хотите закончить осмотр квартиры? Но ведь я не успел показать и рассказать вам самое главное.

— Извините, но мне не хочется менять свои планы на сегодняшний день. И у меня от всего напряжения очень сильно разболелась голова! Нужно выпить таблетку цитрамона и крепкого сладкого чая! А осмотр квартиры закончим завтра утром, если у вас найдется время!

Они отчужденно молчали в машине до самого отеля. Денис Иванович протянул похожий на отвертку металлический ключ, но Нина отрицательно покачала головой:

— Без вас я в квартиру не пойду!

Она полдня потом ругала себя за эти слова, но, рассматривая бессмертные сокровища Эрмитажа, понимала, что остаться одной в чужой квартире, которая ей теперь принадлежала, страшнее, чем боязнь насилия от такого, ставшего внезапно почему-то близким, симпатяги Дениса Ивановича.