Как стать Фениксом

Татьяна Форш, 2017

С муженьком своим я наконец-то разобралась, кто таков, как зовут, не будь я Василисой из рода Премудрых. И даже умудрилась его найти, но надо же было так случиться, что на самом интересном месте, у моего разлюбезного супружника обнаружился враг! Да ни какой-нибудь, а кровный. Который, страсть как, хочет лишить Никиту всего, в том числе и жизни! Но! Пардон! За какие прегрешения, и зачем начинать с меня??? Эх, придется и тут разруливать самой, не будь я Василиса Премудрая!

Глава вторая

Феникс

— Ну и долго мы будем под этим ненашенским солнцем слепней кормить? — остановился Борька, когда городская стена скрылась из виду. — Куда тебя в очередной раз понесло? А, мил друг?

— К Мафане! — признался я, чем заставил Борьку взбрыкнуть.

— Не-не-не! Я к этой ведьме с маниакально-агрессивным психозом не поеду! Чтобы она из меня какого-нибудь крокодила с перышками нарисовала?

— Не нарисует! — успокоил я его, но тут насторожился Захар.

— Мафаня? Марфа Премудрая?

— Точно. — Я взглянул на него. Парень покачивался в седле и как будто спал, настолько расслабленной была его поза. — Или ты тоже имеешь что-то против этого визита?

— Мафаня была другом, как тебе, так и мне, — хмыкнул попутчик. — Возможно, она изменилась, за то время пока я ее не видел, но я бы не отказался с ней встретиться.

— Эх, подведете вы меня под монастырь, причем женский! — вздохнул жеребец и решил надавить на совесть. — Если она снова лишит меня дара речи, обещайте не бросать на погибель!

— Не лишит! — Рискнул предположить я. — Боюсь, что Василиса ей этого не простит, и она это знает, поэтому, так рисковать не станет!

— Ага! Знает! Ты не в курсе, что она учудила в последний раз! — продолжал сгущать краски Борька. — Напугала Ваську до такой степени, что та, в чем мать родила, сбежала из дома, причем призвав на помощь кобылку-горбылку!

И вправду странно… Что такое между ними могло произойти? У кого бы узнать…

— Афон в курсе. Только, ты его где-то потерял! — прочел мои мысли коняга, и обреченно замолчал.

— Афон, говоришь…. — Я покусал губы. Знал бы…

— Кстати, ты обещал рассказать, отчего стал страшнее войны, а Пепельный превратился в красавца? — сменил тему Борька.

— Ты сам ответил на этот вопрос, — криво усмехнулся я. — Не находишь связи?

Борька даже остановился.

— Чую без страшного колдовства здесь не обошлось.

— Точно! — Я потрепал его по холке и спешился. — Чтобы не терять времени даром, предлагаю воспользоваться одной замечательной вещью.

Достал из мешка клубочек и задумчиво повертел в руках, пытаясь представить замок короля Еремея.

— Какой интересный артефакт… — заинтересовался клубочком Захар. — Никогда не видел такого перехода!

— Это переход открытого пути, — пояснил я, и крутанул шарик. — Сам выбирает короткую дорогу. Достаточно лишь увидеть конечную цель. Или представить…

— Значит, нам… туда? — Захар всмотрелся в проявляющиеся в знойном воздухе шпили царского дворца.

— Именно… — Я нахмурился, разглядывая стоявший у дворца народ. Кто с вилами, кто с топорами.

— Кажется в государстве Еремея переворот! — вставил веское слово Борька и решил. — Ну, раз надо, так надо! Пошли! Чего стоим — боимся?

Сказано-сделано!

Глубоко вдохнув, я первым шагнул в переход, держа Борьку за уздечку. Выйдя, мы оказались шагах в пятидесяти позади разгоряченной толпы. А когда появился Захар на жеребце, переход тут же закрылся, отрезая нам путь к отступлению.

До меня докатился гул возбужденных голосов, сквозь который пробивались угрожающие выкрики: «Спасем принцессу Василису!» и «Пепельного на мыло!».

— Ой, а чего это они там такого страшного орут? — насторожился Борька, навострив уши. — Ник, нам к ним ну никак низзя! Нахрена ты мне в виде мыла нужен?

Я натянул капюшон на глаза.

— Может, не узнают? Скажем, бродяги… Пепельного-то мало кто из простых смертных видел.

— Угу! А то по особым приметам не отличат! — «успокоил» конь, так насмешливо фыркнув, что я даже не стал спорить.

— А у меня идея! — оживился Захар. — Вы обойдите дворец. Если мне не изменяет память, с той стороны — конюшни, и там можно укрыться. А я найду Мафаню и вернусь к вам вместе с ней.

— А чего? Идея! — согласился Борька и уже собрался развернуться, чтобы начать воплощать в жизнь план Захара, как тут позади раздались зычные вопли.

— Стой! Кто такие?

— А ну-ка, руки за голову! — Для убедительности мне в спину ощутимо ткнулись зубцы вил. — А ты, на белом коне? Чего сидишь? Быстро спешился и медленно развернулся!

Захар замер, но приказа ослушаться не посмел, скатился по боку жеребца на землю, и… бросился бежать.

— Помни, что ты должен сделать! — выпалил я ему вдогонку, затем скинул капюшон, развернулся к двум бородачам-стражникам и, глядя на их побелевшие лица, мило улыбнулся. — Мое почтение. А мы вот забрели в ваше негостеприимное царство, чтобы лично засвидетельствовать уважение государю и Марфе Премудрой. Не проводите ли во дворец?

Какое-то время стражники пялились на меня разинув рты, затем в их воспаленном мозгу что-то щелкнуло.

— Пепельный! Здесь Пепельный! — срываясь на фальцет, завопил один и бросился бежать.

Второй, вспомнив, что у него есть вилы, хотел пришпилить меня к Борькиному боку, но тот, почуяв неладное, так врезал ему копытом в лоб, что бедняга закатил глаза и без звука рухнул на землю. Вилы брякнули рядом.

Вопли стражника были услышаны. Скандирующая толпа на мгновение замолчала. Все развернулись в мою сторону и, взревев как стадо бешеных быков, бросились к нам.

Я не стал терять времени даром, взлетел в седло и, гикнув, понесся на них, невольно сотворяя над головой жгут небольшого, но устрашающего смерча. Мужики явно не ожидали такого. Первые неуверенно остановились, разглядывая «великое колдунство», а те, кто бежал последними, развернулись, и, не дожидаясь встречи с обгорелым маньяком, с не меньшей скоростью бросились назад, к воротам дворца.

— Ну ты, блин, даешь! — выпалил Борька, когда я наконец натянул поводья, разглядывая жмущуюся к воротам армию. Кто-то изо всех сил колотил в деревянные брусья, кто-то, не сводя с меня глаз, неистово бормотал молитвы, а кто был потрусливей, уже лезли на высокий забор.

— Даю! А что делать-то? — Я успокаивающе потрепал его по холке. — Зачем хороших людей заставлять за собой бегать?

— Ну да! — фыркнул рыжик. — Гораздо лучше заставить их бегать от себя! И чего ты теперь с ними будешь делать?

— Для начала поговорим! — Я сделал движение, будто сматываю веревку, и кольца смерча над моей головой исчезли. Затем рявкнул. — Я хочу видеть Марфу Премудрую!

— Дык, не вопрос! Увидишь, когда ворота откроет! — вякнул еще совсем юношеский голосок, и тут же потонул в поднявшемся шуме. Наконец, вперед вышел плечистый дядька с остроконечным шлемом на седых волосах. Провел ладонью по длинной бороде и забасил.

— Чего тебе, вражина, надо в наших краях? Умыкнул Василису, а теперь еще и Мафаню ему подавай?

— Сам ты — вражина! — обиделся я. — Василису мне в законные жены отдали, а теперь еще чем-то недовольны? А с Марфой мне надо поговорить! — И тут меня понесло. От Борьки что ли нахватался? — Что я, не имею права к теще приехать? Так сказать на блины? Веселые старты тут устроили! Как маленькие, чесслово!

Мужики притихли.

— Так, в смысле… — Мужик снял шлем и старательно почесал макушку. — Ты, стало быть, законный муж принцессы?

— Стало быть! — Не стал отпираться я, радуясь такой догадливости.

— А какого… — Мой собеседник развернулся к толпе. — Братцы! Фуфел, все то, что ведьма придворная нам говорила! Чуть на войну не снарядила! Никто Ваську не похищал! Сама такого выбрала! Айда по домам! А завтра еще и неустойку за моральный ущерб стребуем в виде выходного дня!

Мужики, ворча и с опаской поглядывая на меня, как-то быстро разошлись, оставив нас с Борькой стоять перед запертыми воротами.

— Мож, копытом попробовать? — помолчав, предложил тот.

— Попробуй! — согласился я, спешиваясь. А чего? Попытка не пытка!

Борьке было бы сказано!

Он подошел к воротам, развернулся задом и пару раз врезал так, что ворота затряслись… но не поддались. А если увеличить силу удара? Я представил, что у Борьки не копыта, а чугунные гири, как с первого же раза створка дверей жалобно затрещала. Еще пару ударов, и она с грохотом рухнула на царский двор, оставив скрипеть проржавевшие, изогнутые петли.

— Ого! — Борька обернулся и уставился на дело ног своих. — Да я силач! Теперь любого затоптать смогу!

— Ага! — Я не стал его разубеждать. Зачем? Чем больше уверенности в сердце, тем меньше сомнений на деле! Прошагал по вздрагивающей створке ворот, как по красной дорожке и оказался на знакомом, заросшей травкой и ромашками дворе. Борька, не дожидаясь приглашения, потрусил за мной.

У крыльца мы остановились. Я от волнения, не зная как объяснять Мафане произошедшие со мной перемены, а Борька — за компанию. Точнее травки пощипать. Дворцовая дверь распахнулась внезапно, и из нее показалась виновница моих мыслей. В расшитом золотом платье в пол, в короне и собольей накидке, она с видом королевы вышла на крыльцо и, глядя на меня сверху вниз, заговорила.

— Как ты посмел прийти сюда, Бедорлаг? Где Василиса? Я знаю, у тебя большие планы на этого ребенка, а мне нужна моя дочь в целости и сохранности! Приведи мне ее. Я сама приму дитя и передам тебе.

Ух ты! Как она там его назвала? И ведь говорит так уверенно, будто знает что-то… чего не знаю я!

В душе заворочался червячок сомнения и вскоре вырос в дракона ревности.

— Рассказывай! — Я взбежал к ней по ступеням. Она попыталась поставить между нами незримую преграду, но я ее даже не заметил. — Чьего ребенка носит Василиса?

— Так, твоего! — Марфа отступила и даже оглянулась на распахнутую дверь, но я отсек ее мечты о побеге, просто махнув рукой. Дверь с треском захлопнулась. В нее тут же заколотили прибежавшие на помощь слуги. А может Еремей старается? Вряд ли такая умница как Мафаня выйдет без страховки пообщаться с таким монстром… как я. От творящейся на душе бури, я даже испытал удовольствие, действительно на миг представив себя Пепельным.

— Откуда ты знаешь? — Жаль не вижу своего лица, но потому как Марфа смотрела на меня, не отводя испуганного взгляда, могу с уверенностью сказать — зрелище еще то!

— Так она сама мне сказала! Когда приезжала, — залепетала она. — Я ей предложила остаться, чтобы быть под присмотром, но она сбежала….

— Из-за чего сбежала? — Вопросы вдруг стали короткими и острыми как сталь кинжала.

Марфа вдруг потупилась, пожала плечами и неискренне улыбаясь, заюлила.

— Так дура девка! Никиту своего вызволять пошла. Из твоего царства! Ну не дура ли?

— Запомни! Мое царство! И мой ребенок! И моя жена! — Ярость охватила огнем рассудок. Я вскинул руки, равнодушно заметив лижущее их пламя, не зная толи закрыть себе лицо, чтобы не видеть обезумевших от страха глаз Марфы, толи вцепиться в украшенную жемчугами шейку подруги, и наконец-то прекратить ее раболепное лепетание:

— Твоя! Конечно! Твое! Твой!

— А! Вот ты где, Никит! А я тебя ищу, — раздался за спиной голос Захара. — Чего шумишь? Привет, Марфуша! Долго я тут не был. Гляжу, у вас в чести такое бурное приветствие?

— Ни… ни… ни… Никита?! — делаясь пунцовой наконец выпалила Марфа, бесшумно сползла по стенке и закатив глаза, улеглась у моих ног, проваливаясь в спасительный обморок.

Я обернулся.

— Ты как всегда вовремя!

— Что-то не так? — участливо посмотрел на меня Веха и, не дождавшись ответа, поднялся по ступеням. Подошел к Марфе, присел рядом и взял ее руку пытаясь нащупать пульс.

— Все не так! — вздохнул я, взбежал на крыльцо, поднял Мафаню на руки, и приказал Захару. — Открывай дверь.

— Эй, а меня что, тут позабудете? — очнулся от подстрижки газона Борька.

— Нет, в королевские покои с собой возьмем! — Я шагнул к двери, но остановился на пороге от восторженного вопля этого мечтателя.

— Правда?! Давно мечтал побывать во дворце!

Шумно выдохнув, я шагнул под своды дворца, оставив Захару право сказать нашему любопытному средству передвижения горькую правду.

— Нет! Не правда! Никита изволил пошутить. А на твой первый вопрос я отвечу так: отдыхай. На заднем дворе есть конюшня. С барышнями. Сходи туда. Развлекись. Хоть весь королевский двор засыпь яблоками…

К их диалогу я больше не прислушивался. По лестнице спускался Еремей. Увидев меня с драгоценной ношей, он крепко выругался и бросился ко мне.

— Ты что, ирод! Страх потерял? Мало того что дочку мою заграбастал, так еще и жену заграбастать хочешь?

Я огляделся и, увидев диванчик, аккуратно сложил на него Мафаню.

— Страх? Потерял! Что верно, то верно! А жена твоя сама решила отдохнуть. Я ее всего лишь перенес в более комфортные условия. — И шагнув вперед, протянул ему руку. — Привет Еремей. Давно не виделись…

Он покосился на Мафаню и смерил меня возмущенным взглядом, в котором явно читался привычный страх.

— Во-первых, царь Еремей! Во-вторых…

— Да знаю я! И откуда ты царство это взял, тоже знаю. И кем был до женитьбы на царской дочке…

— Что тебе от нас надо? — Еремей побледнел.

— Узнать то, чего НЕ знаю. Ты пока приводи в чувство Мафаню, а я тебе представлю моего спутника. — Я поманил к себе топтавшегося в сторонке Захара. Он нехотя подошел и кивнул царю.

— Мое почтение.

— И тебе не хворать! — буркнул тот, похлопывая Марфу по щекам.

— Захар… Феникс…. — простонала та, приходя в себя. Открыла глаза и, отпихнув руку Еремея, нашла меня взглядом.

— Да где ты Феникса видишь, дурында! — Возмутился тот от такой неблагодарности. Еще бы! За зря, что ли, пощечин надавал от души? Вон румянец какой, во всю щеку, и свеклы не надо.

— Да вот же он, слепой ты тупица! — Не осталась та в долгу, поднялась с дивана и, отпихнув мужа, направилась ко мне. — Никитушка, прости меня! Бес попутал! Наговорила тебе всякой бредятины от страху.

— От страху? — Я скрестил руки на груди. — А не потому, что действительно считаешь, будто Василиса носит ребенка Пепельного? Или у тебя с ним какой-то свой уговор?

Та искренне помотала головой.

— От страху! — И сделав честные глаза, закивала, повторяя будто заведенная. — От страху, от страху!

— Кстати, а почему ты решила, что такое возможно? — Я сделал вид, что не заметил ее отговорку. В сердце снова плеснула злость.

— Так… э… — Мафаня пожевала губы, сопроводив это интеллектуальное занятие внимательным разглядыванием убранства зала. — Ну… Так оно….

— Никита?! — Еремей, наконец, сложил все не достающие его пониманию факты, и решил вмешаться в потуги жены.

— Он самый! — не стал я его разочаровывать.

— А чего такой… ну… — Он помахал руками, явно намекая на мой непрезентабельный вид.

— Пепельный замаскировал, да так, что даже старые знакомые не узнают.

— А Васька де? — нахмурился царь, решив все же призвать меня к ответу. — Я тебе лично ее отдал! Золотинку мою, ненаглядную! Думал, будет за тобой как за каменной стенкой, а что вышло?

— Вот вы мне и объясните, что вышло! — Нет, меня так просто не возьмешь! Или решил, что голос повысил, брови сдвинул — зять и испугался? — Почему Мафаня, приняв меня за Пепельного, предложила отдать ему моего ребенка в обмен на Василису? Или я чего-то не знаю?

Еремей бросил на замершую Марфу усталый взгляд и приказал.

— Расскажи ему!

— Царь батюшка, какие-то проблемы? — У двери нарисовался стражник. Наконец-то!

И тут Еремей не выдержал.

— Это у тебя проблемы и у твоего напарника! Собирайте вещички и геть со двора! Не нужны мне такие ротозеи, которые пропускаю во дворец кого не попади!

— Так, это… Там мужики из вашей сотни у ворот собирались! Митинги устраивали! Вот мы с Митюхой и сбежали ненадолго пивка дернуть по маленькой, — простодушно выдал страж, за что и поплатился.

— Эх, мать вашу, перемать! Дернуть они решили! — Царь подхватил расписанную цветами метровую вазу, стоявшую у диванчика, и рванул за незадачливым служакой. — Я тебе дерну! Я тебе так дерну! Все к едрене фене повыдергиваю!

Мы проводили их взглядом.

— Ладно… Пойдем… — Марфа посмотрела мне в глаза. — В библиотеке сподручно говорить.

Миновав небольшой коридор, мы шагнули в распахнутые Марфой высокие двери.

— Садитесь, гости дорогие! — Она указала на небольшой диванчик. Дождалась, пока мы с Захаром расположились, и уселась в кресло напротив. — Рассказ мой будет недолгим. Виной всему — проклятие. Оно висит над нашим родом уже очень долго. Я с малолетства знала, что в нашем роду рождаются лишь девочки и одна становится из поколения в поколение — ведьмой. Сильной ведьмой. Есть предсказание, что одна из нашего рода должна стать избранницей властелина Подземного мира и родить ему наследника, который потом захватит и Верхний мир. Об этом даже в книге Страха было написано. Захар подтвердит. Он мне сам рассказывал. Сперва я думала, что это — мой удел, когда нашла тебя, Феникс, там, на дороге. Полумертвого. Когда узнала про Султан желаний. Но боги послали мне Еремея, а вскоре и дочь. Тогда я решила, что это ее участь, и чтобы она могла избежать такой доли, я выдала ее за тебя. Потому что знала, сколько ты ее ждал. Знала, как ты ее любишь. Как будешь беречь! И надеялась, что за детками у вас дело не станет. А Пепельному не нужен порченый товар, ведь на меня, после того, как родилась Василиса, он так и не позарился.

— И ты решила, что ребенок, которого носит Василиса… от Пепельного?! — Боже, какой бред! — Тогда объясни, как такое могло бы случиться?

— А ты на себя давно в зеркало смотрел? — Она нахмурилась, буравя меня взглядом. — Или забыл, как тебя корежило, после того, как ты спер то проклятое кольцо? Как оборачивался, на время становясь близнецом Пепельного? Вася сама мне призналась, что не знает, кто был с ней в ту роковую ночь. Ты или Пепельный. Вот и подумай! Было ли такое, когда ты оставлял ее одну? Мог он воспользоваться случаем и выдать себя за тебя? Легко! Ты же вылитый он! Особенно теперь. К слову, давно это ты так изменился?

Но я ее не слушал.

— Исключено! Ты должна знать, что Пепельный сжигает все, к чему прикоснется. — Я поднялся, не в силах сдерживать переполняющий мою душу ад.

— Да! Так и было, до недавнего времени. А Избранная, на то она и избранная, что сможет принять его ласки и его семя!

— Ты ошибаешься! — Пришло время открыть мою тайну. Надеюсь, эта новость ее успокоит? — Если Василиса беременна, то она носит моего ребенка! Потому что ты — права! Пророчество — сбылось! Я — настоящий властелин подземного мира! Я, а не Пепельный! Он украл у меня царство. Забрал мою внешность! Но мой народ и мою семью он не получит!

— Ты — Властелин Лихомани? — Мафаня насмешливо фыркнула. — Ошибаешься! Ты — бродяга и никудышный колдун! Когда мы с тобой встретились, ты и колдовать-то мог через раз! А теперь я вижу, у тебя еще и мозги набекрень? Не мудрено, после каникул у Пекельного. Оставайся! Я тебя вылечу. А Василиса…. Если она сейчас не с тобой, значит она с ним. Вот и все. Пророчество действительно сбылось! — Она вдруг замолчала, всхлипнула, и протянула по-бабски: — Может, когда-нибудь я еще увижу мою деточку…. Смирись, Феникс, как я смирилась. Она теперь не твоя!

Я принялся мерить шагами комнату, затем остановился возле помалкивающего Захара, и, глядя в глаза Марфе, тихо произнес.

— Да. Он забрал ее, но он отпустит Василису, как только я вернусь в Лихомань.

— Отлично! — Марфа насмешливо хлопнула в ладоши, услышав мое признание. — И что ты намерен делать? Снова попасть в его рабство? Или быть уничтоженным?

— Мне все равно! — выдохнул я, опускаясь на диван. — Если для того, чтобы вернуть любимую, мне нужно будет на веки стать его рабом, я стану. А для начала… я намерен как следует испортить ему жизнь, поэтому, я и пришел к тебе. Мне нужно кое-что узнать.

— Спрашивай! — Глаза Марфы заинтересованно блеснули. Я уже было открыл рот, но тут дверь распахнулась от могучего пинка, и на пороге появился Еремей.

— Секретничаете?

— Ни боже мой, любимый! — Мафаня украдкой покривилась и тут же елейно попросила. — А не сходишь ли ты на кухню? Попроси повариху подать обед сюда. И обязательно возвращайся. Хотя тебе, наверное, будет скучно от наших разговоров…

— Еда! Эт хорошо! Сам пожрать, гм… — Он оглядел нас и поправился: — Сам бы отужинал с глубочайшим удовольствием. — И добавил, прежде чем громко стукнуть дверью. — Ладно, лентяи! Пойду, проверю ужин. А заодно и потороплю.

Едва за ним закрылась дверь, как в глазах Марфы снова блеснуло любопытство.

— Так что тебе нужно знать?

— Дорогу. Мне нужно узнать, как добраться до гидайского города Ли Сий. В нем, на самой вершине Лысой горы стоит поднебесный храм.

— О, как! — Марфа нахмурилась. — А зачем тебе туда?

— В этом храме живет тот, кто знает, где взять, или как сделать Живительный эликсир, — пояснил я.

— Кто-то помер? — заботливо обеспокоилась Мафаня.

— Он нужен для того, чтобы никто НЕ помер! — отрезал я.

Если она считает, что я спятил, и не поверила в мои слова, то так тому и быть!

— Понятно! Не хочешь говорить? — догадалась она, и махнула рукой. — Да и ладно. Сейчас поужинаем, а потом я дам тебе карту. Карта, сам понимаешь, волшебная. Если захочешь узнать дорогу, или адресок точный, просто коснись названия города, али местности. Ну и интерактивное зеркальце дам, на случай, если заплутаешь….

Угу. На случай, если ей захочется за мной проследить….

Василиса

На пороге замер русоволосый мужчина в шитом золотом белоснежном костюме, поверх которого хламидой висел серый плащ. Боже, как больно видеть любимые черты Никиты и знать, что под ними скрывается тот, кого ты всеми фибрами души боишься и ненавидишь. И серые глаза, в отражении которых я привыкла видеть любовь и счастье, теперь смотрели жестко и равнодушно.

Домовой скорчился в поклоне.

— Господин… Я принес пленнице завтрак. Позволите теперь удалиться?

— Позволяю. — Пепельный даже не посмотрел на него. Не сводя с меня глаз, он шагнул ближе, а Василий, еще раз бросив сочувствующий взгляд, улизнул в закрывающуюся дверь.

От ледяного любопытства, царившего в его глазах, мне сделалось неуютно. Я забралась на кровать, отползла подальше и стала наблюдать как он, с кошачьей грацией хищника, подходит все ближе.

Наконец, когда до кровати оставался шаг, он остановился, улыбнулся одними губами и поинтересовался.

— Надеюсь, мою гостью все устраивает в этом скромном жилище?

Интересно, что будет лучше: объяснить, куда ему пойти со своей заботой, или попытаться втереться в доверие?

— Вполне. — Я снова отодвинулась. — Но сразу напрашивается два вопроса. Первый, зачем я в этом «скромном жилище», и второй — а окна в твоем жилище не предусмотрены?

— Не думаю, что принцессу удовлетворит то, что она увидит из окон. Мое царство далеко от совершенства. — Пепельный, наконец, сделал последний шаг, и по-хозяйски уселся на кровать.

— И все же, любая картина реального мира лучше, чем старые гобелены, скрывающие каменные стены, — парировала я, на всякий случай отползла еще, и почувствовала чугунную спинку кровати. — А как же ответ на первый вопрос?

— Мне, казалось, ты слышала наше прощание с твоим разлюбезным супругом. Там.… В царстве мертвых… — Идеально очерченных губ снова коснулась снисходительная улыбка, и от вида появившихся на щеках ямочек, я окончательно взбесилась.

— То есть, я буду здесь до тех пор, пока мой муж окончательно не сойдет с ума, и не решит добровольно покончить с собой, придя к тебе в гости? — Я отбросила одеяло и спрыгнула с кровати на видавший виды ковер. — Ну, так я тебе гарантирую — этого не произойдет! Никита не настолько….

— Глупый, ты хотела сказать? Или влюбленный? А разве это не одно и то же? — Пепельный, вместо того чтобы подняться, как того требует этикет, как ни в чем не бывало, разлегся на кровати, удобно подперев кулаком щеку. — А, по-моему, в нем как раз таки сочетаются эти два порока. Я уверен, что он придет за тобой. Остается только ждать.

И тут я не выдержала. Подхватила подушку, и со всей дури запустила в его надменное лицо.

— Что тебе от него нужно? Зачем мы тебе? Неужели еще не надоело издеваться? Да чтоб тебя…

Звук его тихого, бархатного смеха заставил меня подавиться проклятием. Я готова была к чему угодно: к ярости, к издевательствам, но смех…?

— Ты неподражаема! — Он отбросил подушку в изголовье и рывком поднялся. Подошел ко мне так близко, что я почувствовала его горячее дыхание. — Теперь я понимаю Феникса…. Обладай я тобой, я бы тоже отдал все, чтобы ничто не угрожало любимой.

— К счастью, ты — не он! — Я вскинула голову, смело глядя ему в глаза, на дне которых плясали язычки пламени.

— Ты уверена? — Его пальцы осторожно коснулись моей щеки. Я почувствовала жар и отпрянула.

— Что тебе от меня нужно?!

— А ты не поняла? Я всего лишь пригласил тебя в гости, чтобы скрасить мои скучные дни, на время ожидания твоего благоверного. — Он вдруг развернулся и направился к двери.

Несколько секунд я оторопело смотрела ему в спину, и бросилась следом.

— Подожди!

Он остановился.

— Я обязательно должна здесь оставаться? Мне плохо тут! В этом подвале!

— Это не подвал. — Пепельный нехотя обернулся, и окинул взглядом мое узилище. — Это спальня Феникса. Когда я прибыл в этот… дворец, я провел здесь много времени, чтобы понять всю несправедливость, которая выпала на мою долю. А окна… Поговори с домовым, если хочешь увидеть все убожество этого края… Не мне тебе мешать.

— А ты не боишься, что я смогу убежать? — Я подбоченилась. А чего? Пусть знает наших! Но он только обидно усмехнулся, и вышел из комнаты, тихо хлопнув дверью. — Вот, зараза!

Я даже топнула ногой.

Как же он меня бесит!

Затем до меня начало доходить. Спальня Ника? Этот подвал? Хотя, если это не подвал, то за серыми камнями должны прятаться окна! Василий, конечно же, мне поможет, но когда, на этот раз, он соизволит зайти ко мне? А может, мне самой его поискать? Дверь моего узилища, Пепельный, вроде лишь прикрыл. По крайней мере, я не слышала лязга закрывающегося замка.

Но мои надежды разбились в прах, когда я пару раз безуспешно толкнулась в дубовую дверь. Как будто и не дверь вовсе, а стена!

Ладно!

Я огляделась и направилась к гобеленам, за которыми прятались бывшие оконные проемы. Провела по шершавым камням, понимая, что без помощи Василия я белого света не увижу. Хоть в голос вой! А может… Я еще раз окинула комнату внимательным взглядом и насторожилась, заметив под кроватью что-то похожее на сундук.

А вдруг там есть что-то, что поможет мне вытащить из кладки хотя бы камень? Подбежав, я какое-то время мучилась с тяжеленной находкой, пытаясь вытащить ее из-под кровати, пока, наконец, мои усилия не увенчались успехом.

Но когда я откинула крышку, меня ждало разочарование. Сундук оказался забитым старыми дневниками, исписанными изящным почерком. Пролистав несколько дневников, я разочарованно полюбовалась на незнакомые слова и вернула дневники на место.

Знать бы еще, что там написано! Хотя если было бы что-то серьезное, вряд ли Пепельный оставил бы эти записи. Впрочем… какой умник их прочитает?

Я уронила тяжелую крышку, скрывая находку, и разочарованно уселась на кровать. С ума можно сойти! Даже заняться не чем!

— Эй, Васи-и-или-и-ий! — Тихонько позвала я, даже не надеясь на ответ, но неожиданно дальний гобелен шевельнулся, и из-за него выглянуло розовощекое лицо домового.

— Ушел ирод? А я тут мимо проходил…. Решил снова зайти, узнать, не нужно ли чего?

До меня начало доходить.

— Мимо проходил? За стеной? Но… дверь — там!

— Двери, это всего лишь облаченные в форму пути, чтобы смертным было легче их увидеть… — загнул тот и заговорщицки мне подмигнул.

— Там потайной ход?! — Я спрыгнула с кровати и подбежала к прячущемуся за гобеленом домовому. Отдернула расписанную неведомыми баталиями ткань и уперлась руками в серый камень. — Но….

— Не нокай. Не запрягла! — Василий торопливо засеменил на середину комнаты. Остановился. — Так чего звала?

— Так ты меня услышал?

— Нет, увидел! Рукой махнула, я и пришел. До чего, вы, жители Лукоморья, такие наивные? Это же тебе не ваш топорный мир, где вы магию для разведения надувной живности используете! Это — Лихомань! Здесь магией с рождения дышат! Почему, думаешь, Пекельный сразу не поперся в Лукоморье, а обосновался здесь?

— Потому, что там бы он сгорел?

— Возможно и так. А еще ему нужен был тот, кто дал бы ему власть над магией этого мира.

— Феникс?

— Вообще-то, как я теперь понимаю, он рассчитывал на встречу с его родителями, но к тому времени они уже ушли. А куда — неведомо. Остался Феникс и его сестры.

Он указал на гобелен, где были изображены четыре диковинные птицы.

— Феникс, Сирин, Алконост и Гамаюн. Сестрицы оказались дамами разборчивыми и сразу показали этой обгорелой роже, где у нас тут лес, а вот Феникс отчего-то почувствовал в нем родственную душу. Чуть не от радости прыгал, что обрел друга. Начал учить его всем премудростям… Ну и допрыгался. Пекельный оказался не так прост, и с помощью какого-то черного заклятия забрал у Феникса силу и спрятал ту силу в колечке… — Домовой по-стариковски вздохнул и отвел глаза от гобелена. — Ну а дальше ты знаешь….

— Знаю… Никита смог украсть кольцо и выбраться из Лихомани, но уже не помнил кто он такой, кто такой Пепельный и зачем ему то кольцо… — Я в задумчивости подошла и встала рядом, разглядывая гобелены. На одном были изображены мужчина и женщина, а над ними все те же птицы; на другом, прекраснейший край с лесами, реками, лазурными небесами, в которых парил огненный феникс. И еще три картины, на которых во всей красе были изображены три птицы. Черная, белоснежная и птица, в которой сияли все краски радуги. — А это его сестры? Где они?

Василий обреченно махнул рукой. Помолчал, и все же произнес.

— Спят. Мертвым сном. Опоил их, убивец, каким-то зельем. До сих пор гадаем, сможет их Феникс к жизни вернуть, али нет.

— Да уж… Тут бы, как бы, он бы сам бы, ее не потерял… Бы!

— Да уж… были, аль небыли в былинной были…. — выдал домовой, явно передразнивая меня и сменил тему. — Так чего звала-то?

— Пекельный велел тебе сказать, что я окна желаю открыть, каменюками заваленные. Поможешь?

— Каменюками? — Василий нахмурился. — Ты видишь камни? Вместо окон?

— А что видишь ты? — подозрительно нахмурилась я. В памяти нарисовалась картинка. Я, Борька и огромный каменный забор, который ограждал хоромы Никиты… когда после свадьбы я очень захотела сбежать. А после, как я толкательно-пихательным путем выясняла, что никакого забора нет. Точнее каменного нет, а стоит обычный частокол — дунешь, упадет! Может и тут нечто подобное? — Камни вижу только я? Да?

— Ну… я точно вижу пыльные стекла, серое небо и темно-серый снег. — Домовой поманил меня к себе. А когда я наклонилась, закрыл мои глаза пухлой ладошкой. Что-то пробормотал и приказал. — А теперь я уберу руку, и ты тоже увидишь пыльные стекла, серое небо и темно-серый снег. Раз… Два….

«Три» не последовало. Обретя возможность видеть реальное, я бросилась к оборванному гобелену, за которым, как оказалось, скрывалось все, точь в точь описанное Василием: пыльные стекла, серое небо и темно-серый снег.