Дневник бессмертного

Татьяна Форш, 2014

С малых лет Мари, слушая бабушкины рассказы о загадочной Трансильвании, мечтала когда-нибудь там оказаться, и ее мечта сбылась! Но… совсем не так, как девушка предполагала. Старинный дневник князя-убийцы, попавший ей в руки, круто изменил течение событий. Размеренная жизнь с понятными людьми и привычными занятиями в одночасье осталась в прошлом. А в настоящем… в настоящем начало происходить то, что и представить себе было невозможно. Сумеет ли Мари разобраться в себе, разгадать секреты и отличить правду от вымысла или ей уготовано стать пешкой в чьей-то хитрой игре? Игре Вечности!

Глава вторая

Сегодня я встретился

с счастьем потерянным, шалым.

Прочел о забытой любви

в тетради своей обветшалой.

Поверил, и вот спешу,

надеясь тревожно и зябко,

Что та, кого я ищу,

не призрак из старой тетрадки.

«…Сегодня впервые после долгой разлуки я встретил Катарину.

Я не хотел идти на пляски, устроенные деревенскими в честь праздника Сбора урожая, но… я услышал голоса служанок, говоривших, что сегодня на праздник соберутся все, а также «господа из имения за рекой». Перед глазами невольно встал образ Катарины, девчонки, что в детстве с радостью делила со мной все шалости и печали.

Любопытство и желание увидеть, какой она стала за те четыре года, что мы не встречались, сжигало меня. Я едва дождался вечера, накинул плащ и, велев старому кучеру оседлать моего любимого Грома, устремился к опушке леса, туда, где уже возносились в темнеющее небо языки костров и слышались песни.

Спешившись, я стреножил Грома и направился к танцующим.

Боже, как тут было хорошо. От пьянящего запаха скошенной травы закружилась голова, а ноги так и звали присоединиться к деревенским, что так задорно отплясывали под залихватские напевы скрипки.

Старательно вглядываясь в лица девушек, я пытался найти среди них Катарину, но все зря. Раскрашенные огненными бликами и тенями, они все казались облаченными в одинаковые маски. Наверное, я зря пришел сюда. Как мне узнать Катарину? К тому же, я даже не ведаю, здесь ли она.

Побродив среди танцующих, я уже хотел было вернуться домой, но вдруг заметил высокого, худощавого мужчину неопределенного возраста. Судя по одежде — аристократа. Рядом с ним, недовольно оглядываясь по сторонам, стояла мати. Заметив мой интерес, она требовательно махнула мне рукой, заставляя подойти. Пришлось подчиниться.

— Вот он, — едва я приблизился, сказала мати, продолжая прерванный разговор. — Только, к сожалению, ему еще целый год учиться…

Мужчина смерил меня задумчивым взглядом неестественно светлых, будто серебристых глаз.

— Отлично! — наконец кивнул он и посмотрел на мати. — Ты справилась. Я навещу тебя в ближайшее полнолуние. Жди.

И, не прощаясь, направился в подступавшую к нам из леса темноту. Я смотрел на него, пока он не растворился во мраке ночи, и требовательно взглянул на мать.

— Кто это был?

Скрестив руки на груди, она стояла и глядела на ярко пылающее пламя. Мне на секунду показалось, будто это не пламя отражается в ее глазах, а сами глаза горят странным огнем.

— Тот, чье имя лучше без нужды не произносить, — помолчав, загадочно бросила она и, больше не сказав ни слова, направилась к танцующим.

На сердце плеснула злость.

За что она со мной так? Меня не было дома четыре года, но казалось, эта разлука не заставила мою нежную матушку скучать по мне! Есть ли хоть что-то, что позволит ей меня… нет, не любить, хотя бы гордиться мною!

— Владислав? — раздавшийся за спиной девичий голос заставил меня взволнованно обернуться и удивленно приподнять бровь.

Катарина?

Казалось, она ничуть не изменилась за эти четыре года. Все те же карие с золотистыми искорками глаза, белокурые длинные локоны заплетены в косы… Но отчего-то больше не хотелось гонять вместе с ней лис. Хотелось сжать ее в объятьях и впиться в ее призывно приоткрытые губы поцелуем…

Я сглотнул и поспешно отвел взгляд.

— Здравствуй, Катарина. Тебя и не узнать!

— А я тебя узнала сразу, хотя ты так вырос и возмужал… — в ответ на мое смущение она подошла ближе и настойчиво заглянула в глаза. — Обрадуй мое сердце, скажи, что ты приехал навсегда и твоя учеба закончена!

Я не вытерпел, бережно коснулся ее тугой шелковистой косы, змеей сползающей на высокую, манящую грудь, и с сожалением качнул головой.

— Нет, Катарина. Я останусь в столице еще на год. Матушка хочет, чтобы я стал управляющим замком, а после, когда сестры выйдут замуж, принял его в наследство.

— Еще го-о-од?! — разочарованно протянула она. Ее губки обиженно надулись, но тут же расплылись в улыбке. — Всего год! Пролетит, и не заметим! Пойдем танцевать?

Горячие пальчики требовательно сжали мою руку и потянули за собой. Омут разгоряченных тел с радостью принял нас. Прижав к себе податливое тело девушки, я страстно закружил ее в вальсе. И ничто не могло омрачить нашего счастья.

Ничто.

Даже чей-то взгляд, холодом просачивающийся в сердце…»

— Внимание, наш самолет готовится совершить посадку в аэропорту Клуж-Напока. Просьба всем пристегнуть ремни безопасности и оставаться на своих местах! — объявил о предстоящей посадке милый женский голосок.

Я захлопнула дневник и потрясла за плечо подругу.

— Вера…

Наслаждаясь музыкой, та задумчиво разглядывала в иллюминатор проплывающие под нами облака.

— Что? — Она стянула наушники.

— Долетели. Кстати, не знаешь, нас кто-нибудь будет встречать?

Зевнув, Вера пожала плечами.

— Не знаю. Папочка сказал, что обо всем договорился. У нас на все про все — неделя, но так как в институте начинается мертвый сезон, нам разрешается сильно «не борзеть» в денежном вопросе, но остаться здесь столько, сколько понадобится, чтобы удовлетворить «интерес спонсора».

Я усмехнулась. Все преподаватели и студенты тайно звали Игоря Владимировича — моего декана и, надеюсь, будущего шефа — папой. Наверное, за умение улаживать конфликты и неподдельную заботу обо всех своих подопечных.

— Кстати, все хотела тебя спросить, откуда взялся этот «интерес» и «спонсор»?

— Все дело в дневнике, — принялась пояснять Вера. — Приблизительное время написания — шестнадцатый век. Его нашли, когда разбирали старые послевоенные архивы. Про них уже все забыли, и спасибо твоей бабушке, что не дала кануть в вечности такому раритету.

— Бабушке? А при чем тут… — Я даже замерла, пытаясь осознать сей факт. — Неужели…

— Ну да! В том архиве работает ее подруга. По ее просьбе она сохраняла все документы, связанные с Румынией, Трансильванией и старой Словакией. Когда твоя бабушка наткнулась на этот дневник, то первым делом пришла в институт к Игорю с просьбой поручить перевод тебе. Ну, а тот и рад стараться: поскорей спихнул перед летом со своих плеч такую обузу. Даже болезнь себе придумал, а может, на речке перекупался! Кстати, эту поездку, мне кажется, тоже оплатила твоя бабушка…

Ну, конечно!

Я посмотрела в иллюминатор на встречающее нас серое море туч, и мне захотелось завыть.

С тех самых пор, как умер отец, дороже всех мне стала бабушка. Ее любовь к Румынии заставила и меня увлечься историей этой страны. Она работала в институте, и я, не задумываясь, поступила туда же. Она свела меня с ума легендами и старинными песнями. И вот, пожалуйста! То, что я лечу в страну нашей мечты, это тоже ее прихоть! Наверняка заняла денег у матери, шантажируя ее моим будущим. И все это тайно! Потому что бабуля знает меня. Побоялась, что я откажусь от всего, если буду знать, что меня выбрали не за мой профессионализм, а по ее просьбе!

И вот я здесь.

И ведь не бросишь!

Не полетишь обратно!

А вдруг меня ждет открытие, что перевернет с ног на голову все представления специалистов об истории Румынии? Такой шанс дается один раз в жизни! Значит, надо всем доказать, что я и сама чего-то стою!

Я стиснула зубы.

Ладно, ба! Поговорим через недельку! Или… сколько там займет наша экскурсия?

— Маш, ты чего? Уснула? — Требовательный голос подруги и ее острый локоток, ткнувший в бок, заставили меня вздрогнуть.

— Да, нет… — Я криво улыбнулась. Настроение — дрянь. Поездка испорчена. Лучше бы Вера мне ничего не говорила. — Просто задумалась о нашей командировке.

— При чем тут командировка? Командировка никуда не убежит! Тут вот о чем нужно думать! — Она указала пальчиком в иллюминатор. — Тоска! А я даже зонт не взяла! Просто не подумала о такой неприятности, как дождь!

Самолет уже приземлился и теперь мягко катился по взлетной полосе, замедляя бег. Низкие свинцовые тучи заполнили все небо и вот-вот готовы были разродиться мелким противным дождем, что тоже не улучшило мне настроения, но все же, перед тем как подняться и вместе с другими пассажирами направиться к выходу, я сварливо возразила:

— А ты решила, что тебе всегда и везде должно светить солнышко?

Аэропорт встретил нас толкотней и привычной суетой. Впрочем, с первых секунд, едва мы вошли под его крышу, я почувствовала, что вокруг совсем другой мир. И даже не язык, чужой, но привычный с детства, был тому виной. Я словно оказалась в далеком — далеком прошлом. Где не было этих стен, этих людей, где не было ничего, только мои… нет, не мои, но такие волнующие воспоминания… Я словно вернулась домой.

— Ну? Что замерла? — Вера взяла меня под руку и уверенно повела к толпам встречающих. — Во-он, видишь того здоровяка с табличкой в руках «Сидорова. Береш. Замок Вайн»? Причем Сидорова через три «а». Если честно, чувствую себя какой-то провинциалкой на фоне твоей фамилии. Ну и замок Вайн не подкачал.

Я только усмехнулась. Подруга всегда комплексовала по поводу звучания своей исконно русской фамилии. У меня даже возникло подозрение, что на это мое предложение о поездке она согласилась из чистой корысти — подыскать себе мужа, чтобы заменить «Сидорова» на что-то более звучное.

— Bună ziua^[1]. — Румынские слова привычно слетели с губ. Я приблизилась к мужчине с табличкой и тронула его за локоть. — Noi suntem fetele care sunt оn aşteptare pentru tine^[2].

— Bună ziua! — обрадовался он. — Foarte frumos. Mă bucur să te cunosc!^[3] А вообще-то я говорю по-русски. Когда-то закончил институт в Ленинграде.

Теперь настала наша очередь удивляться. Точнее, моя. Вера просто обрадовалась тому, что не понадобится часто заглядывать в разговорник и дергать меня с требованием перевода.

— Вдвойне приятно, — переглянулись мы.

Он спохватился и махнул кому-то рукой в толпе. Вскоре к нам подошли двое совсем молодых парней.

— Берите багаж и несите в микроавтобус, — приказал им здоровяк на родном языке.

Те молча кивнули, подхватили чемодан Вероники и, даже не взглянув на тощую сумку, которую я трепетно прижимала к груди, затерялись в толчее.

— Я — Андруш, а это мои сводные братья — Стефан и Поль. У нас небольшой бизнес. Гостиница у подножия Карпатских гор. Так что ваши удобства — это наша забота. Спутниковое телевидение, Интернет — все к вашим услугам.

— А… это вы станете нашими проводниками к крепости Вайн?

— Э-э… — крепыш задумчиво помычал и, стараясь не встречаться с нами взглядом, устало улыбнулся. — Это наш хлеб. Мы часто устраиваем туристам экскурсии в окрестности этой крепости. У нас множество маршрутов по изумительным древним местам.

— Одну минуточку, — Вероника грозно стрельнула в него глазами. — Хочу сразу расставить все точки над «ё». Мы приехали не на экскурсию, и мы — не туристы. Наш институт специально договорился с вашими властями о проведении исторических исследований в крепости Вайн. Неужели вас не предупредили?

— Э-э… — Андруш смутился окончательно и отвел взгляд. — Мне звонили. Эта крепость-замок долго была в забвении, и я очень опасаюсь за ее надежность. Я понятно объясняюсь?

— Вполне. Вы хотите сказать, что мы чем-то рискуем, отправляясь туда?

— Нет! Я не сказал — опасность. Я сказал — трудно идти. И бесполезно. Она сильно горела и обрушалась. Землетрясение. Окрестности его прекрасны, но сам замок пока… на реставрации.

— Что ж, прогулка в вашей компании — это даже интересно, — подмигнула ему Вера. — А помимо вашей замечательной семьи кто-нибудь, из ученых вашей страны, составит нам компанию?

Здоровяк удивленно нахмурился и, словно что-то вспомнив, звонко хлопнул себя ладонью по лбу.

— А-а… Да. Конечно. Совсем забыл. Сегодня к нам прибудут еще гости. Возможно, это и есть ваши коллеги?

— Значит, вас не предупреждали о цели нашего приезда! — Вероника одарила парня взглядом работника спецслужб. Тот вытаращил глаза, отчаянно помотал головой и затарахтел, путая слова:

— Мне был вчера звонок. Сообщали только о посетителях, бронировании мест и встрече русских туристок…

— Мы не туристки! — не дослушав, холодно перебила его Вера и, взяв меня под руку, уверенно повела к выходу из аэропорта, оставив бедолагу Андруша в полном смятении.

— Совсем замучила парня. — Я украдкой оглянулась, с сочувствием поглядывая на торопливо семенящего за нами следом здоровяка. На открытом симпатичном лице явно читалась обида. — Он же не обязан быть в курсе дел всех, кто останавливается в его гостинице? Возможно, все, кто сходит с самолета, для него туристки! Что в этом такого?

— Мы — не все! — фыркнула она достаточно громко, чтобы ответ был услышан еще и Андрушем. — И я просто хотела об этом напомнить.

Наконец мы вышли из здания. Чуть обогнав нас, Андруш (видимо, решив не обращать внимания на сумасшедших русских) с вежливой улыбкой указал на стоявший неподалеку темно-синий фургон.

— Прошу садиться. Не сомневайтесь. Все будет в лучшем виде.

Он мазнул по нам тяжелым взглядом и первым направился к машине. Н-да-а-а, подруга достанет кого угодно! А уж кого неугодно, так и подавно замучает!

Вероника тоже заметила его взгляд, но истолковала по-своему.

— Учись, Машуль, как надо строить иностранцев. Это же надо, принять нас за туристок! Хотя что с него взять? У него, наверное, только бизнес на уме!

Я промолчала, шагая вслед за Андрушем. Невежливо получилось, но Веронику не изменишь. Для нее мужчины — ступеньки! Средства для достижения цели! Сколько раз она пыталась меня научить быть такой же расчетливой стервой, как она. Да только безуспешно!

Мужчины для меня всегда были гостями с другой планеты. Я могла их опасаться, игнорировать, помогать им, дружить с ними, даже жалеть… Но вот представить в роли любимого не могла никого.

Возможно, сказывалась жизнь без отца, а может, своей холодностью я пыталась стать противоположностью мамы, меняющей этих самых «любимых» каждые полгода?

В раздумьях я не заметила, как мы дошли до фургона, который уже распахнул в ожидании свои двери. Парни, встречавшие нас вместе с Андрушем, помогли забраться в салон, сгрузили на свободные сиденья наш скудный багаж и устроились на диванчике напротив. Андруш сел за руль. Мотор завелся, и мы покатили.

Вера хотела что-то спросить, но, бросив на меня взгляд, передумала. Вот и славно!

Вскоре зеленое, будто подстриженное по линейке поле аэродрома осталось позади, а мы уже любовались видами распахнувшего перед нами свои красоты старинного города. Узкие улочки с небольшими домиками сменялись цветными площадями, фонтанами со звонкими струями, яркими черепичными крышами. Все утопало в цветущей сирени и листве дикого винограда.

Я снова словно перенеслась в прошлое! Дежавю! И даже начинающийся дождь не смыл ощущение сказки, лишь добавил свежести и чистоты.

Вскоре город остался позади, а за окнами раскинулось разнотравье лугов. Братья Андруша за всю дорогу не перекинулись и парой слов, внимательно глядя в окно, словно боясь пропустить что-то важное.

Нет, молчание — невыносимо!

Я набралась смелости и, бросив взгляд на молчаливых парней, попыталась их разговорить.

Быть хорошим гостем — это тоже искусство!

— Очень рада, что вы нам помогаете. Спасибо.

Зря старалась.

Они даже не взглянули на меня.

Хм, странные. А может, сменить диалект?

Я экспериментировала с произношением минут пять. Моей болтовней заинтересовалась даже Верка, которая все время с момента нашей посадки что-то ожесточенно искала в сумочке.

— Маш, ты им что — стихи читаешь?

— Нет, Вер, налаживаю дипломатические отношения.

— Да я вроде уже наладила. — Она окинула внимательным взглядом замерших истуканами мужчин. Честно, если бы не их открытые глаза — решила бы, что спят!

— Они стесняются вас и плохо понимают. — Я увидела в зеркале глаза Андруша и взгляд, которым он смерил ничего не замечающую Веру. — Они жили по ту сторону Карпатских гор в маленькой деревушке, пока я не забрал их в город.

— Но они должны меня понимать!

— У вас очень странный акцент, мм… диалект… — Его светлые глаза цвета туч, укрывших небо, прищурились в отражении зеркала, будто он улыбнулся. — Но если хотите, я стану вашим переводчиком.

— Андруш, скажите, а в их роду был князь Владислав? Его еще звали Влахо?

Неопределенно качнув головой, Андруш ничего мне не ответил, лишь уставился на дорогу, летящую под колеса фургона. Зато вдруг ожил один из братьев.

— Князь Влахо Вайнский? Один из князей, погубивший возлюбленную и всю семью?

— Вы понимаете меня? — вздрогнула я.

— Плохо, — вздохнул паренек и заговорил, мешая румынские слова с незнакомым мне наречием. — Князь убил невесту, своих сестер и мать, а после исчез. Говорили, что с небес сошел ангел, чтобы наказать его за великое злодеяние. Когда я был маленьким, моя матушка пугала нас тем, что его неупокоенная душа в образе белого лиса ищет очередную жертву. Мы с Полем боялись и не ходили далеко в горы, где стоит его родовой замок… Вы спрашивали о Влахо Вайнском?

— Мм… — Я помедлила с ответом. — Наверное, да. К нам в руки попал его дневник. К сожалению, древнерумынский идет трудновато, но часть я уже перевела, и… не могла не заинтересоваться вашей историей. К слову сказать, в своих воспоминаниях он не похож на человека, способного убить, и уж тем более своих любимых.

— Часто бывает так, что истина уступает выдумке. — На меня из зеркала вновь взглянули внимательные глаза Андруша.

Я улыбнулась, прочитав в них неподдельный интерес.

— И это здорово! Будет очень любопытно узнать истинное положение дел.

— О чем все-таки речь? — не выдержала Вероника, устав догадываться о смысле беседы лишь по нашим интонациям и загадочным фразам Андруша на русском, специально подогревавшим ее интерес.

— Мы говорили об авторе дневника, — пояснила я и вежливо улыбнулась братьям, намекая, что беседа закончена. Те понимающе кивнули и уставились на пролетающие за окнами леса и маячащие где-то впереди горы, лишь Андруш продолжал время от времени поглядывать на нас в зеркало. — Парни говорят, что Влахо Вайнский уничтожил всю семью и убил возлюбленную, но… насколько я могу судить об этой личности по его заметкам, он никогда бы не убил тех, кого любил. Об этом я только что и сказала.

— А-а-а… Ни минуты без работы? — Вера усмехнулась и с тоской взглянула на хнычущее небо. — А я-то думала, ты с ними шашни крутишь. Впрочем, в такую погоду только о мертвецах и говорить. Кстати, милейший… — она пощелкала пальцами, привлекая внимание Андруша, — а в вашей забегаловке мы можем рассчитывать на глинтвейн? А то очень хочется согреться. Такое впечатление, что мы прилетели в осень.

— К вашим услугам, моя госпожа, все, что угодно. — В зеркале засияла широкая улыбка нашего гостеприимного хозяина. — А глинтвейн у меня самый лучший. Погода тоже изменится. Мы подъезжаем к горам, а здесь все меняется очень быстро.

— И это радует. Кстати, далеко замок Вайнских князей от вашей гостиницы?

— Довольно далеко. — На нее вновь с усмешкой взглянули глаза Андруша. — Если выйти рано утром, до него можно добраться только к ночи следующего дня. Но… горы… Лучше дойти на третий день.

Верка вытаращила глаза.

— Хотите сказать, чтобы добраться до этих развалин, нам нужно будет ночевать в лесу?! О таких сложностях нас не предупреждали! А можно нанять вертолет?

— Можно. Но будет долго ждать. — Речь Андруша снова стала ломаной. — Заказать в город. Ехать. А потом ждать. Мм… неделя!

— Черт! — Идеально накрашенные губки подруги презрительно искривились. — Зря я согласилась на эту авантюру! А все ты! — Ее наманикюренный пальчик уткнулся мне в грудь. — Из-за тебя я променяла путевку в Египет на эту дурацкую поездку!

— И это доказывает, что ты самая лучшая подруга! — серьезно кивнула я, едва сдерживая смех.

Вероника смерила меня пристальным взглядом, но так и не дождалась даже тени улыбки.

— Эх, ладно. — Она вдруг махнула рукой. — Вспомним детство и ночевки в палатках. Кстати, спроси у юношей, у них в горах кровососов много?

После того, как я старательно перевела эту фразу, парни очнулись от созерцания дороги и серьезно уставились на нее.

— Вы говорите о вампирах? — уточнил Андруш, разглядывая ее в зеркале так пристально, что Вероника даже смутилась.

— Да вы что? Шуток не понимаете? Я про комаров! Все-таки нам на природе ночевать.

— Достаточно, — Андруш ловко свернул с трассы на узенькую дорогу, ведущую мимо густо разросшихся елей к высокому каменному забору, за которым виднелись остроконечные, украшенные всевозможными флюгерами и крытые красной черепицей крыши. — Прибыли.

Фургончик, чихнув, въехал в распахнувшиеся перед нами ворота и, напоследок фыркнув, остановился на небольшой площади, окруженной игрушечными на вид домиками из красного кирпича, украшенными резными верандами, крылечками и самыми настоящими ставенками. Всю эту красоту дополняли клумбы с розами, пионами и какими-то меленькими, яркими цветами.

Братья выбрались из фургона первыми.

— Теперь все это — ваш дом. — Андруш обернулся к нам и улыбнулся. — До тех пор, пока вы гостьи нашей страны.

— Мне уже не хочется ее покидать, — я вернула ему улыбку и вдохнула изумительный цветочный аромат, разливавшийся повсюду. — Ничего прекраснее не видела.

— Все зависит от выбора. — Улыбка нашего гостеприимного хозяина стала еще шире. — И желания.

Подмигнув, он распахнул дверцу и ловко выпрыгнул из машины. Тут же послышался его говорок, подгонявший братьев нести вещи в дом.

Вероника проводила его взглядом и вдруг зашипела на меня.

— Не могу поверить! Ты с ним что сейчас — заигрывала?!

Я пожала плечами.

— Всего лишь выказала восхищение тем, что увидела. Что в этом такого? — И подхватив сумку, вышла из машины.

Чтобы Вероника стала читать нотации?! Тут уже не дождь, снег пойдет!

— Проходите. — Андруш уже поднялся на крыльцо ближайшего очаровательного домика и приглашающе распахнул дверь. — Можете принимать душ и отдыхать. В шесть вечера я хотел ждать вас в Хозяйском доме на ужин.

Его симпатичное добродушное лицо вновь озарила приветливая улыбка.

— И где этот дом находится? — с ехидцей поинтересовалась Вероника, зябко обнимая плечики, словно это могло ее спасти от накрапывающего дождя. — Или вы считаете нас телепатами?

Он взглянул ей в глаза и, не переставая улыбаться, успокоил:

— Конечно же, я пришлю за вами кого-нибудь из моих помощников или приду сам. Не могу же я позволить, чтобы гостьи заблудились в моей усадьбе. Ведь найти самим во-он тот большой дом с вывеской «Хозяйский» очень сложно! — Он коротко ей поклонился и прямиком направился к зданию, о котором говорил.

— Не знаю, как ты, Маш, а я его уже ненавижу! — Вероника угрожающе прищурилась вслед Андрушу. — Интересно, как бы я угадала, что те буквы означают слово «Хозяйский»? Я же на их великом и могучем читать не умею! А он еще и издевается!

— Ты могла бы спросить у меня, — вместо ожидаемой поддержки возразила я. — Я бы с радостью перевела тебе эту вывеску.

Не ответив, подруга фыркнула и первой застучала каблучками по деревянным ступеням крыльца к распахнутой двери.

Остаток дня промелькнул незаметно. Вера, распаковав чемодан, направилась в душевую комнату, а я принялась знакомиться с нашим жилищем.

Дом оказался небольшим, но очень уютным.

Первый этаж занимала гостиная, совмещающая в себе и прихожую, и кухню, и каминный зал. Я с наслаждением упала на обитый кожей диван. Необычный домик! Если честно, он напомнил мне бабушкину дачу. Светлый, с белым потолком и деревянными стенами, источающими аромат только что спиленного дерева. Мм… Вот только с отделкой совершенно не вязалась богатая мебель, кожаные кресла и диван, расположенные у камина, а также барная стойка, отгородившая кухонную зону. Дальнюю стену занимали стеллажи, где за стеклами дожидались своего читателя сотни книг.

Сразу за стеллажами наверх уходили крашенные темной краской деревянные ступени, а в углу под лестницей располагалась неприметная дверь, скрывшая за собой все блага цивилизации (а проще говоря, душевую, прачечную и санузел с пятью унитазами).

Позавидовав доносившемуся из-за двери плеску воды и довольному мурлыканью Вероники, я отправилась изучать второй этаж. Ступеньки приветливо скрипели, словно радуясь гостям. Вдруг мне на мгновение подумалось, что дом за мной наблюдает. И что это не я изучаю его, а он меня…

Стараясь не обращать внимания на странный холодок, внезапно поселившийся в животе, я поднялась на последнюю ступеньку и огляделась.

Небольшой квадратный коридорчик. Две двери. Деревянные стены украшали два бра и картина с натюрмортом. Придирчиво оглядевшись, я заметила в потолке квадрат люка. Чердак? Вот только нет ни лестницы, ни возможности добраться до него…

Ну и ладно!

Решив не заморачиваться особенностями местной архитектуры, я оставила чердак неисследованным, толкнула одну из дверей и очутилась даже не в маленькой, а в крошечной спальне.

Честно! В комнатке помещались лишь кровать, комод и стул. Один. А в стене блестело чистотой стекло окна. Если бы не рамы, я решила бы, что стекол нет!

Распахнув ставни, я с наслаждением вдохнула необычайно свежий воздух, напоенный ароматом дождя, роз и леса.

— Маш? Ма-аш, ты где?! — Вероника, кажется, вдоволь наплескалась, и теперь ей захотелось общения. За то недолгое время, что мы были знакомы, я обнаружила в ней одно ценное качество: она не умела долго дуться и из всякой ситуации могла извлечь максимум удовольствия. — Машк? Ты куда подевалась?

Не отстанет!

Я вышла из комнаты и сбежала вниз.

— Тут я. Дом изучала. Так здорово! Такой воздух! И стены обиты свеженькими досочками!

— Угу. Как в бане! — снисходительно поддакнула она, обернув полотенцем влажные волосы.

— Ничего ты не понимаешь! Да я, может, всю жизнь мечтаю жить в таком доме и заниматься переводами в кресле у разожженного камина. — Я прошла за барную стойку и, взяв с полки две маленькие кружечки, наполнила их из кофеварки ароматным, густым кофе.

— Ха, проблема! Ты можешь попросить матушку или бабулю устроить тебе такую жизнь. У меня, к сожалению, нет богатых родственников. Вот и приходится искать того, кто обеспечит мне уют, — отбросив в кресло полотенце, подруга запахнула махровый халат и, затянув пояс, тоже подошла к стойке.

— Нет. — Я придвинула ногой высокий стул и уселась. — Ни за что. Я не возьму ни копейки из денег матери. Они не ее.

— Подумаешь. — Вера подсела рядом. — Если ты винишь ее в том, что она использует для комфортной жизни деньги тех, кто время от времени оказывается в ее постели, скажу тебе прямо — ты не права! Твой отец умер. Горе. Но нужно жить дальше. Нужно обеспечивать жизнь тебе и бабушке.

— А ты знаешь, что бабуля взяла маму из детского дома? — Я не хотела этого говорить. Не то чтобы это было тайной… Просто об этом факте из истории моей семьи всегда умалчивалось, но сейчас словно черт тянул меня за язык! — Воспитала ее, но она ей не мать. Как-то раз бабушка обмолвилась, что во время войны ее собственная мать бежала из Румынии, долго скиталась по Европе, пока однажды волей случая ее не занесло в Советский Союз, но и тут счастья она не нашла, была арестована, сослана в лагерь, где и умерла, оставив дочь совсем одну. Как бабуля выжила, я не представляю. Спасибо тому, кто отвел ее в детский дом. Потом, когда бабушка выросла, она решила взять на воспитание из того же детского дома девочку.

Подруга задумчиво побарабанила длинными пальцами и вдруг спросила:

— А у нее есть свои дети?

Я покачала головой.

— Нет. Она никогда не была замужем из-за какой-то трагедии, произошедшей с ней в юности, и всю жизнь отдала воспитанию приемной дочери, затем моему, и изучению своей страны и рода, к которому якобы принадлежит.

— И что это за род? — Подруга тоже взяла кружку.

Я сделала несколько глотков и с сожалением отставила опустевшую чашечку. Вкусный кофе!

— Ее имя София Береш-Вайнская. Но в России решили ограничиться записью в метрике «Софья Александровна Береш».

— Стоп! Ты хочешь сказать, что дневник, который попал к тебе в руки, принадлежит кому-то из ее семьи? — Вера вытаращила на меня изящно подведенные глаза.

— Ну… — Я усмехнулась. Любила подруга такие эффектные ходы. — Я бы заменила слово «семья» на слово «род». Из семьи у нее, наверное, уже никого и не осталось. Если не считать, конечно, нас с мамой.

— Это просто «вау»! — Верка одним глотком выпила кофе и, по-моему, даже не заметила этого. — Теперь я понимаю ее мотивы! Вот почему, когда обнаружился дневник этого Валдиса…

— Владислава! — поправила я.

— Какая разница? — отмахнулась подруга. — Вот почему она вцепилась в него мертвой хваткой и сразу же направилась к декану, чтобы он, не упоминая ее, отдал эту работу тебе!

— И почему?

— Как ты не понимаешь? Во-первых, это такой шанс для тебя остаться на практике в институте, и она, как любящая бабушка, не встанет на пути у своей внучки, во-вторых, она всегда незаметно будет в курсе и, может быть, узнает кое-что из истории рода.

Я согласно кивнула. Впрочем, эти мотивы мне стали понятны еще в самолете, но теперь обида сменилась пониманием и желанием улыбнуться. Что ж, если я здесь — нужно сделать работу на «отлично».

Вера поднялась, сунула чашку в мойку и прошлась по комнате.

— До званого ужина еще два часа! Ума не приложу, чем мне заняться?

— Ну… лично я пойду в душ, а после, если будет время, намерена сесть за работу. — Я тоже встала и направилась к спрятанной под лестницей вожделенной двери, но прежде чем скрыться за ней, обернулась и указала на небольшую панель телевизора, висевшего на стене над камином. — Ты можешь посмотреть тв.

— Ага! Местное? И что я там пойму?

— Тогда… вариант второй и последний — попробуй все же ознакомиться с предстоящей работой. — Я указала на свою сумку, одиноко лежавшую на кресле. — Все доки в ноуте. В папке «Вайнские князья». Рабочий стол.

Примечания

1

Добрый день (рум.).

2

Мы те девушки, которых вы ждете (рум.).

3

Очень приятно. Рад с вами познакомиться! (рум.)