Один день, одна ночь

Татьяна Устинова, 2012

Один день и одна ночь – это много или мало? Что можно разрушить, а что создать?.. В подъезде дома, где живет автор детективных романов Маня Поливанова, убит ее старый друг, накануне заходивший на «рюмку чаю» и разговоры о вечном. Деньги и ценности остались при нем, а он сам не был ни криминальным авторитетом, ни большим политиком, ни богачом! Так за что его убили? Алекс Шан-Гирей, возлюбленный Поливановой и по совместительству гений мировой литературы, может быть и не похож на «настоящего героя». Он рассеян и очень любит копаться в себе. Тем не менее он точно знает: разбираться в очередном происшествии, в которое угодила его подруга, предстоит именно ему. Один день и одна ночь – это очень много! Они изменят всю дальнейшую жизнь героев, и у них есть только один шанс сохранить самих себя и свой мир – установить истину…

Вчера

Маня заглянула в кабинет.

Алекс сидел за ее письменным столом, из-за которого она с таким трудом вытащила себя совсем недавно, и никакого участия в происходящем, казалось, не принимал. Таис с сосредоточенным видом волокла по прадедушкиному ковру осветительный прибор, Ольга Красильченко толковала ей, что снимок за столом делать как раз не нужно, потому что «только ленивый не снимал писателя за рабочим столом»!

— Хорошо, что ты вернулась, — пробормотал Алекс.

Ольга оглянулась на Маню и виновато сообщила, что работы осталось совсем чуть-чуть, а Таис — мстительно — ее поправила, мол, работы еще вагон.

— Может, чаю?.. — предложила Маня.

И в этот момент в дверь позвонили.

Алекс и Маня посмотрели друг на друга.

…Ну что? Вернулся оскорбленный старый друг, как следует приложившийся к коньячишке в соседнем баре и жаждущий продолжить общение?..

— Я открою, Маня, — Алекс стал выбираться из-за стола.

— Подожди, — глупо пробормотала она, — я спрошу, кто там.

Он усмехнулся, прошагал по коридору и распахнул дверь. В «глазок» не стал смотреть и спрашивать в домофон, кто пришел, не стал тоже — чертов гордец и упрямец!..

Маня настороженно маячила у него за плечом, на всякий случай.

— Здорово, ребята! — с порога загрохотал Дэн Столетов. — Есть хочу, помираю! Алекс, куда ты дел мою козочку? Мой волшебный цветок? Мою кысочку? — Он смачно приложился к Маниной щеке и пояснил совершенно другим тоном, как артист, который обращается то к галерке, то к партеру: — Тетя пропала.

— Дэн, как я рада тебя видеть! — Маня стремительно приблизилась, взяла его за уши и потрясла лохматой Дэновой головой в разные стороны. — Вот ты молодец, что приехал!

— Еда есть?

— Есть, есть еда! Проходи скорей!

— А тетю куда девали?

— И тетя есть! У нас, как в Греции, все есть!

— Не, но она еще утром на интервью к великому писателю укатила и за весь день ни разу не позвонила племяннику, — тут Дэн опять пояснил невидимым зрителям: — То есть мне. И я весь на нервах, как институтка!

— Ясный хобот, не позвонила! Мне тоже никто весь день не звонил, а я за работой всю задницу себе отсидела! — Маня говорила громко, освобожденно, хотя весь вечер цедила сквозь зубы. — Они еще даже не закончили.

— Ну, ты же знаешь мою тетю! Мой нежный цветок! Она уж если в кого вцепится, то как бульдог, не оторвать ее! На то она и великий журналист и материалы такие делает, что даже крокодилы, когда читают, плачут. И гонорары ей платят такие, что во сне не снились даже самому…

— Дениска, — пролепетала тетя Дэна Столетова из глубин коридора. — Господи, как ты сюда попал?!

И они на нее оглянулись — молодые, здоровенные, хохочущие, белозубые, очень похожие друг на друга, хотя, в чем эта похожесть, журналистка Ольга Красильченко так сразу не смогла бы определить.

— Тетя! — вскричал Дэн и простер к ней руки. — Ангельчик! Эти гадкие люди тебя мучают?..

Тетя покачнулась, но удержалась на ногах. В два шага племянник оказался рядом, сгреб ее в охапку, прижал к себе, оторвал от пола, нежно поцеловал в макушку и аккуратно поставил. Она взялась рукой за книжную полку, чтобы на самом деле не упасть.

Ольга знала совершенно точно, что мальчик, которого назвали так, потому что им с сестрой очень нравились «Денискины рассказы», ее мальчик, который таскал домой всех бездомных кошек, плакал, когда в кино тонула лошадь, заступался за очкастых девчонок и дружил с «ботаником» Володей Береговым, не может быть своим в… этом доме.

Здесь жили настоящие знаменитости, Покровская и Алекс Лорер, — страшно сказать!.. Не скороспелые поющие «звезды» на один сезон, не ведущие астрологической программы, не юмористические унылые шутники! Лорер со своими немногочисленными романами то и дело возглавлял список бестселлеров «Нью-Йорк таймс» и шорт-лист Букера, не какого-то там доморощенного, а самого настоящего, большого!.. Когда-то он начинал печататься на французском языке, и никто не верил, что он русский, этот странный длинноволосый выскочка, а нынче поговаривали, что французское правительство собирается наградить его орденом Почетного легиона, редчайшая штука для русского писателя! Он жил очень закрыто, как будто сторонился людей, прятался и тем не менее был узнаваем, как в далеком советском прошлом были узнаваемы генеральные секретари ЦК КПСС, то есть всеми и всегда.

Покровская писала детективы, о шорт-листах, Букере и Почетном легионе речь не шла, конечно, но пассажиры в метро и маршрутках, пациенты в очереди к терапевту, бабуси в скверах и продавщицы в палатках сидели, уткнувшись в ее книжки. Их возили с собой в отпуск, забывали в метро, покупали в киосках «Союзпечать», и казалось, что они повсюду, как будто возникают из воздуха. Ольга Красильченко когда-то даже подумывала провести исследование и написать большую статью о феномене русского детектива «с женским лицом», а потом решила, что это будет очень скучно, и писать не стала. Все равно вразумительных ответов, почему так популярен сей жанр, почему пишут в основном женщины и почему все повально читают, невозможно дать, а повторять в сотый раз одно и то же ей не хотелось.

Они были очень странной парой, Покровская и Лорер, более не подходящих друг другу людей трудно сыскать, и, может, поэтому, а может, потому что оба талантливые, непонятные и знаменитые каждый на свой лад, их хотелось рассматривать, фотографировать, изучать как явление.

И племянник Дениска тут совсем ни при чем! Он же просто… мальчишка. Умненький, славный — ей ли, тете Оле, этого не знать! — но самый обыкновенный, а эти люди ее пугали. Всерьез. Следовало как-то защитить от них Дениску, объяснить ему, неразумному, что с ними нужно быть осторожным.

— Денис, — сказала Ольга и резко выпрямилась. Ей казалось, что так она выглядит внушительней. — Я сейчас занята. Уезжай. Я позвоню тебе, как только…

— И поесть нельзя?! — жалостливо воскликнул племянник.

— Не кривляйся. Я прошу тебя, уезжай.

— Нет, а что такое-то? — сунулась знаменитая детективщица Покровская. — Мы вам мешать не станем. Мы на кухне засядем, заодно приготовим чего-нибудь!..

— Денис, не стоит обременять людей. Они и без нас с тобой…

Тут только Дэн понял, что тетка рассердилась всерьез, но не понял, на что. Ну, приехал, ну, нашумел — он всегда шумит, — ну, еды попросил и что?..

— Матерь божья, — Поливанова взяла растерявшегося Дэна под руку, — да никого он собой не обременяет, что вы!.. Вы продолжайте, у вас там фотограф на диване лежит, скучает, а мы сами по себе.

И увлекла Дэна за собой по коридору.

Алекс сбоку посмотрел на Ольгу Красильченко.

— Мы ничего ему не сделаем, Ольга, — сказал он тихо и сморщил губы — улыбнулся. — Не нужно его защищать. По крайней мере, от нас.

Журналистка вспыхнула, дернула шеей, как будто проглотила что-то неудобное, и пробормотала:

— Все-то вы видите.

Он пожал плечами, и тут одновременно позвонили в дверь, и Таис Ланко закричала из кабинета, что ждать вечно она не намерена, у нее дома ребенок, и давайте, мол, работать!..

Из кухни выглянула взъерошенная Маня с полотенцем в руках, а следом за ней показался Дэн, который что-то хрустко жевал.

Алекс вздохнул и открыл.

На пороге стоял парень, совершенно незнакомый.

— Вы к кому?..

— Мне Настю! — выпалил парень. — Срочно.

— Кого?.. — спросил Алекс.

— Я знаю, она здесь! — неожиданно громко заголосил парень, как будто Алекс намеревался не допустить его к неизвестной Насте. — Настя! Настя!!..

— Что вы вопите?!

— Пусти меня, слышь, ты!..

— Святые угодники!

— Настя!!!

— Алекс, выстави его! — крикнул Дэн.

— Дениска, не лезь!..

— Оль, ты-то чего?!

Произошло стремительное движение, что-то мелькнуло, и Таис Ланко кинулась пришедшему на грудь и вцепилась в него обеими руками — как в кино.

— Артем! Откуда… что случилось… ты как?..

— Пошли, быстро! — Парень мотнул головой и поволок Таис Ланко вон из квартиры. — Ты дура безмозглая!.. Я тебя три часа жду, а ты!..

— Темочка, я не могу, я, типа, на работе…

— На какой еще работе?!.

— Я сейчас, — пробормотала Таис и мазнула по всем присутствующим стеклянным невидящим взглядом. — Я быстро… я вернусь…

— Здравствуй, Артем, — очень громким басом сказала Маня Поливанова, и все на нее оглянулись, даже Таис Ланко.

— Здрас-сте, — поздоровался парень и обвел взглядом компанию. Взгляд постепенно прояснялся, из дикого становился осмысленным. — Марин, это ты?!

— Это не я.

Тут парень вдруг сказал очень наивно:

— Нет, ну, правда!..

— Артем Гудков, — представила Маня. — Познакомьтесь все. Он… журналист.

Последнее она выговорила не слишком уверенно, словно в эту секунду усомнилась, что парень именно журналист, а не, скажем, футболист.

— Вы премию получили, «Репортер года»! — Ольга Красильченко торжествующе нацепила очки и тут же смахнула их с носа. — Ну, конечно, я точно помню! Артем Гудков, лучший материал о деревенских школах. Это было…

— Давно, — перебил парень, вновь помрачнев. — Это было давно и неправда. Насть, мне с тобой нужно срочно…

— Да вы проходите!

— Нет уж, я так… Насть, выйди, я тебя прошу!

Маня пожала плечами. Дэн наблюдал с интересом, Ольга все порывалась надеть очки и разглядеть гостя хорошенько, у Алекса был недовольный вид.

Таис Ланко опять вцепилась парню в рубаху, и он почти выволок ее на лестницу.

Отдаваясь от стен и дореволюционных потолков, загудели их встревоженные голоса. Говорили непонятное. Алекс прикрыл дверь.

— Ну, я так понимаю, никакой работы сегодня уже не будет, так что давайте ужинать, что ли!..

— Марина, огромное вам спасибо, но все же, если наш фотограф сейчас вернется, мне бы хотелось закончить именно сегодня.

— Дэн! Уйми свою тетушку, а?! — И Маня быстро ушла в кухню.

Там она поставила на поднос тарелки и чашки и стала выбирать из ящика серебряные приборы. При этом она шевелила губами — считала.

— Кто этот человек?..

— Алекс! — Приборы с грохотом обрушились обратно в ящик. — Что ты подкрадываешься!

— Я не подкрадываюсь.

Маня опять принялась считать. Все никак у нее не сходилось количество гостей и количество вилок.

— Маня?..

— А! Да я ж говорю — журналист.

— Ты говоришь это как-то очень неуверенно.

— Ну, он бывший журналист, — призналась Маня неохотно. — Он и правда когда-то какое-то звание получил, и премию даже, и везде печатался, и всякое такое. Пять или шесть? Ну, что ты меня сбиваешь!

— Я не сбиваю.

— А потом у него неприятности начались, отовсюду его выгнали и печатать перестали. Я с ним познакомилась, как раз когда уже были неприятности. Его в издательство взяли пресс-релизы писать и всякую текучку, но очень быстро уволили. То есть не уволили, а после испытательного срока договор не стали заключать. Налей воды в чайник, а?..

Алекс налил воды.

— Он приятель этой… дурочки?

Маня грустно посмотрела в окно.

— Шут его знает. Наверное.

Алекс ждал. Он знал, что будет продолжение.

— Надо же, — она пожала плечами. — Сто лет его не видала.

…Должно быть, у них был роман, неизвестно почему подумал Алекс.

— Нет, он хороший журналист, — как будто оправдываясь, заговорила Маня, — у него имя как-то сразу появилось, известность! Вон у нашего Дэна так и нет до сих пор никакой известности, а у этого была. Была, да сплыла.

— Почему сплыла?

Маня махнула рукой.

— Пьет? Колется?..

— Он правдоискатель, — выпалила Маня, повернулась к Алексу и сунула нос ему в плечо. — Он везде ищет народную правду и поднимает массы на революционную борьбу против тирании. Массы, как правило, не поднимаются, а его увольняют, как скандалиста. По крайней мере, так говорили в издательстве. А как там на самом деле, я не знаю…

— Почему ты огорчаешься?

— Потому что терпеть не могу, когда что-то пропадает даром! Он и правда хороший журналист! Ну, был хорошим!.. А ужиться ни с кем не мог. И все профукал.

— Не все люди умеют пребывать в благости и прекраснодушии.

— Просветил, — сказала Поливанова и отодвинулась. — Спасибо тебе. И Таис смылась!.. Теперь вся эта бодяга затянется еще на три часа.

— Нет уж, — решительно заявил Алекс. — С меня на сегодня хватит.

— Так что? Фотосессии не будет? Завтра все сначала начнем? Еще один день псу под хвост?!

В дверь позвонили.

— Явилась. Объяснение состоялось! Иди впускай. — Маня подтолкнула великого писателя. — И я тебя умоляю, доснимись уже, я так от всех устала, сил моих нет.

Прикидывая, был или не был у Мани роман с революционным журналистом Гудковым, Алекс распахнул дверь — в который раз за этот вечер? — отлетел к стене, ударился головой о бронзовую прадедушкину вешалку, осел на пол, на него свалились какие-то вещи.

— Где она?! — загрохотало где-то вверху. От неожиданности и боли Алекс ориентировался плохо. — Говори, ну?! Где эта б…дь неумытая?! Я все равно ее найду! А тебе сейчас покажу, сучонок, твое место! Выискался! Падаль европейская!..

— Алекс!!

Манин голос моментально привел его в себя. Из глаз пропала чернота, а из горла ком, похожий на кровавый сгусток. Он шумно выдохнул, прицелился и с силой дернул орущего за ногу. Нога поехала, потеряла опору, вторая описала дугу — Алекс увернулся от нее, — и «колумнист и радиоведущий» Анатоль Кулагин, замахав руками, повалился навзничь.

В коридоре толпились и, кажется, кричали, но Алексу некогда было разбираться. Он выдернул из угла этажерку — с нее с глухим стуком посыпались какие-то книги — и поставил сверху на распластанного Анатоля, так чтоб тот уж решительно не мог пошевелиться.

— Матерь божья! — простонала Маня.

— Кто это?! Что случилось?! На нас напали?! — верещала Ольга Красильченко.

— Оль, прекрати! Не голоси! — велел Дэн.

— Пусти, ну!.. — прохрипел с пола Анатоль и сделал попытку подняться. — Слышь, ты, урод!..

— Остынь, — сказал Алекс негромко, — полежи пока.

— Кто это?! — не унималась Ольга.

— Алекс, он тебя ударил?!

— Я его ударил.

Маня подошла и наклонилась над Анатолем, как над неодушевленным предметом.

— А с ним ничего не случилось? — И она взглянула с опаской. — В смысле тяжких телесных повреждений?..

— Ребят, у вас же приличный дом! — весело произнес Дэн Столетов. — А какие-то придурки весь вечер лезут!

— Пусти, кому сказал!..

Этажерка зашаталась, на самом верху закачалась толстая книга, неторопливо наклонилась, стала падать — все присутствующие проводили ее глазами — и попала на редкость неудачно!.. Лежащий завыл:

— А-а-а!.. — и стал подтягивать ноги к животу.

Морщась, Алекс снял с него и отставил этажерку. Анатоль корчился на полу.

— Пошел вон, — вежливо и негромко попросил Алекс.

Анатоль встал на четвереньки и свесил голову.

— Где… моя… жена?.. — проикал он.

Шан-Гирей помог ему подняться.

— Я не знаю, — ответил он. — Здесь ее нет. И не приходи больше сюда!..

— Где… она?..

— У меня журналисты. — Алекс показал на Дэна с тетей Олей. Дэн моментально к нему придвинулся, как бы смыкая ряды. — Если не хочешь попасть в скандальную хронику, ты сейчас отсюда уйдешь и больше не вернешься.

Анатоль скосил налитые кровью и ненавистью глаза.

— Все предусмотрел, да?! Журналюг, сволочей, позвал, сам бы не справился!.. Я… слышишь ты… я тебя убью!.. Убью, сволочь!

— Не сегодня, — отрезал Алекс. — Сегодня пойди и проспись.

Он вывел Анатоля на площадку — второй раз за этот вечер! — оглянулся на Маню и сказал задумчиво:

— Я его… провожу.

— Зачем?! С ума сошел?!

— Не, не, — встрял Дэн и стал торопливо совать ноги в кроссовки, — это обязательно! Подожди, Алекс, я с тобой! Да вы не волнуйтесь, девочки, мы его в такси посадим и вернемся. А то будет в подъезде завывать, кому охота слушать!..

Дверь захлопнулась.

Тетя с Маней посмотрели друг на друга. В глазах у Ольги плескалось любопытство, переливалось через край.

— Пойдемте на кухню, — буркнула Маня. — Надо же что-то делать!..

— Марина, мне очень неудобно, может, лучше уйти, потому что с работой у нас не заладилось…

Не слушая, Поливанова вернулась на кухню и — в который раз? — включила чайник, и он сразу бодро зашумел.

— Она была в полном расстройстве чувств! — провозгласила Маня. — Ольга, вы тоже в полном расстройстве чувств?..