Контракт/Контракт. Я заберу тебя

Татьяна Тэя, 2023

Он богатый и властный. Ему нельзя сказать нет. Вот и мой муж не смог, когда его босс захотел меня. Смогу ли я оплатить долг и не вляпаться во что-то большее?

Глава 4

Меня заперли в комнате. Втолкнули внутрь и, фигурально выражаясь, опустили засов. Я в какой-то каморке на первом этаже. Тут есть кровать, шкаф и ванная комната. Окошко небольшое тоже имеется, только рольставни опущены, так что яркий дневной свет сюда не проникает.

Плетусь к кровати и сажусь на матрас.

А что, как в борделе. Рабочее место и всё.

«Даже мягкое, — прыгаю на пружинах. — И белье свежее».

Пока что.

Наконец, на меня накатывает. Пальцы впиваются в щёки, скулы, лоб, вдавливаются в веки, и я рыдаю.

Сначала тихо, потом громче. Реву, как никогда в своей жизни не ревела. Из горла вылетают какие-то завывания. Мне даже странно, что я в принципе могу издавать подобные звуки.

Правильно, это в мыслях я смелая. А так… чем больше думаю, что меня ждёт, тем сильнее хочется, чтобы всё оказалось сном.

Валюсь на матрас, сворачиваюсь в комок, подтягивая коленки к груди, и затихаю. Слёзы просто катятся, катятся и катятся… их поток бесконечен.

Наконец, не знаю уж каким чудом, вырубаюсь.

Наверное, мозг решил за меня. Что сейчас лучше уйти в анабиоз. Вот бы в нём и остаться!

Когда просыпаюсь, резко и за секунду, ничего не понимаю. Где я? Что со мной? Почему внутри плещется отчаяние?

Я уже давно смирилась, что рядом с Сашей мне ничего не светит. А план побега из неудавшегося брака был ещё только в разработке.

Реальность возвращается. Я мигом всё вспоминаю. Где я и как тут очутилась.

Внутри всё холодеет.

Уговариваю себя собраться и сажусь на кровати.

Горят два ночника на тумбочках, а ещё там же стоит поднос с едой. Подползаю по покрывалу, сажусь, упираясь спиной в обивку изголовья и беру ложку, пробую… Ужин? Обед? Завтрак?

Ни черта не понятно, сколько сейчас времени.

Еда холодная.

Значит, давно принесли?

Сколько же я спала?

Всё равно съедаю половину. Аппетита нет, но неизвестно, когда меня будут кормить в следующий раз.

Потом плетусь в ванную, где делаю свои дела, а после долго смотрю на себя в зеркало. Обычное лицо обычной девушки. Фигура да, хорошая, но в целом… может, у них на меня просто не встанет и разойдёмся?

А потом…

Интересно, если я этого Богдана Сергеевича попрошу не отвозить меня домой после всего, он поможет мне с билетом на поезд в один конец? Всё равно куда. Хоть к чёрту лысому на кулички. К Саше я уже не вернусь. Не хочу. Или, вернее, не могу. Не после того, как он со мной поступил.

Внезапный посторонний звук из спальни заставляет меня вздрогнуть.

Я замираю, невольно прижимая руки к груди, потом подхожу к двери и, чуть приоткрыв, вглядываюсь в образовавшуюся щёлку.

— Выходи, — раздаётся насмешливо.

А… это верзила.

— Выходи, я не кусаюсь.

«Зато руки отменно скручиваешь», — проносится в голове, но я слушаюсь.

— Пошли, — командует черноволосый.

— Куда?

— Вперёд.

Делаю пару шагов к двери, потом торможу.

— Я… я… я не готова.

— Иди говорю.

— Мне бы в душ сходить… наверное. Я воняю, как скунс, — приберегаю весомые аргументы.

Любые средства хороши, только бы оттянуть неизбежное.

Навряд ли неизвестным «пацанам» понравится, если меня вот такую приведут.

— Потом сходишь.

Что значит потом?

— Мне сейчас надо.

Бугай только что глаза не закатывает. Затем хватает меня под локоть и выпихивает из комнаты.

— Сама ногами шевели, у меня нет желания тебя тащить на себе.

И я шевелю, жутко шаркая при этом.

Мы идём по тёмному коридору в холл, тут я уже была. Потом сворачиваем налево, здесь что-то вроде зимнего сада со стеклянным потолком. Этакий проход непонятно куда. Растения в кадках оглаживают проходящих своими ветвями и листьями.

— Вперёд, — мой тюремщик подгоняет меня весомым тычком в спину.

Наконец, мы выходим в ещё один холл с несколькими дверьми.

— Сюда, — снова толчок в открывшуюся дверь.

Верчу головой по сторонам.

Не знаю, где я, но здесь только ГлавГад. Верзила удаляется, оставляя нас наедине.

— Садись. — Богдан, мать его, Сергеевич, кивает на кресло.

Сажусь, оглядываюсь. Это что-то вроде кабинета. Не совсем современного, но просторного, с массивной мебелью, пахнущей лаком и деревом дорогих пород.

— Выпить хочешь?

Жму плечами. Можно, чего уж нет. Я, правда, такая «пивунья», что меня с одного бокала унести может. Но Богдану Сергеевичу мы, конечно, об этом говорить не станем.

Он наливает мне чего-то крепкого и наверняка дорогого.

Ставит стакан на кожаную подставку и пододвигает ближе. Я пригубляю. Теплота льётся в пищевод. Отлично. Сразу залпом пить не стану, потяну сомнительное удовольствие.

Поднимаю взгляд.

Сероглазый смотрит на меня в упор. На лице что-то с чем-то. Непонятное, короче. О чём думает, даже и не знаю.

Взгляд скользит ниже — на плечи, грудь, дрожащие руки с бокалом. Уголок губ ГлавГада ползёт вверх. В этой кривой усмешке столько привлекательности, что я невольно реагирую, как отреагировала бы нормальная женщина на пристальное внимание мужчины.

«Но мы не в той ситуации, — напоминаю себе. — Это преступник, и только он знает, что у него на уме. Ну, обаятельный, да. Однако это всего лишь способ притупить твою осторожность. А ещё его поведение может измениться по щелчку пальцев. Вот так, хоп, и весь флёр слетит».

Наши взгляды снова пересекаются.

— Ты пей-пей, — подталкивает. — А я хотел с тобой поговорить.

— О чём?

Его пальцы взлетают выше и потирают волосы на виске. Сероглазый садится в кресло по другую сторону стола. Выдвигает один из ящиков в основании, что-то достаёт и кладёт передо мной стопочку бумаг.

Весомую такую стопочку.

— Что это? — хмурюсь.

— Контракт, — отвечает ровно. — Почитай, лишним не будет.