Всё равно мы будем

Татьяна Раевская, 2023

Разные люди приходят в танго. Для кого-то это просто красивый танец.Для кого-то это путешествие к себе.Для кого-то это отчаянная попытка снова найти силы жить. Мир танго – это зеркало, вглядываясь в которое главные герои проходят череду внутренних испытаний и откровений. Ему тридцать семь, и он красавец-тангеро. Она старше, преподает японский язык в университете и считает, что для нее жизнь уже закончена. У каждого из них есть своя тайна. Смогут ли они позволить себе любить?

Глава 5

Несчастье современного человека заключается в его отчужденности от самого себя и от себе подобных, от природы.

Человек осознает, что жизнь его проходит впустую и что он умрет, так и не прожив жизнь по-настоящему. Он живет в изобилии, но лишен радости жизни.

(Эрих Фромм, «Дзен-буддизм и психоанализ»)

— Блин, да выключи уже этот долбаный будильник! — раздался чей-то хриплый голос. Лео пошарил рукой справа от себя. Мягкое женское тело, обтянутое синтетикой. Грудь…

— Отстань! — недовольное движение плечом. — Дай поспать.

В голове гудело. Как ее зовут? И где они вчера так нажрались? И где, твою мать, этот чертов будильник? Острый пронзительный звук высверливал в мозгу дыру размером со вселенную. В нее падали все мысли, даже не успев оформиться. Как же хреново-то! Он потянулся через женщину к прикроватной тумбочке. Телефон должен быть где-то здесь. От нее пахнуло кислым запахом перегара. Как же ее, блин, зовут?

Нащупал телефон. Нажал на кнопку. Будильник, издававший мелодичные звуки Кумпарситы⁶, показавшиеся Лео истошными, наконец-то заткнулся, и наступила блаженная тишина. На экране высветилось время: 13-00. И надпись. Буквы расплывались перед глазами, казалось, они играют с ним в пляшущих человечков, а он должен, просто обязан разгадать этот странный ребус, чтобы понять что-то важное в жизни. Наконец удалось сфокусироваться, и он прочитал: «Открытый урок».

Чё-е-рт! Он резко мотнул головой и застонал от пронзительной боли. Открытый урок! В 15-00, сегодня. Придут новые ученики. Надо быть в форме. Может, там и красивые будут? Мысли скрежетали как заржавевший маховик огромной машины, но эта последняя выскочила моментально. Она никогда не засыпала.

— Э-э-э… — Как же ее зовут? — Солнце мое, пора вставать.

— Ты че? — Она разлепила глаза, и он поразился, какое мятое у нее лицо. А вчера казалась симпатичной.

— Мне на работу надо.

— Ну так езжай. Я еще посплю.

Черт! Он же не дома! Да и не могла она у него оказаться! Срочно домой, в душ и переодеться. Как же они гульнули-то вчера, пришли в седьмом часу. И он ни хрена не помнит. Анжела убьет, если узнает. Может, не было ничего? Лежат в одежде. Да нет, не было ничего. Приехали, упали. А она сама виновата, раскапризничалась, он и психанул.

Лео сел на кровати осторожно, словно боясь разбить хрустальную вазу. Вазой была его голова, в которой пульсировала адская боль.

Девушка в постели сладко потянулась и покряхтела, устраиваясь поудобнее. Он почти с ненавистью посмотрел на ее безмятежное лицо, распластанное по подушке. С закрытыми глазами оно казалось не таким мятым. На ажурных колготках стрелка, а маленькое черное платье казалось не просто маленьким, а практически невидимкой, еле прикрывая то, что требовало прикрытия. Эдакое платье-бикини. И как его угораздило?! Да нет, не было ничего, точно не было.

— Я пошел.

–М-м-м…дверь захлопни.

— Пока!

–М-м-м…

Он выскочил из парадной, как ошпаренный. Покрутил головой. Где машина?

Блин, какая машина! Они же на такси приехали. Черт, черт… Непослушными дрожащими пальцами он начал тыкать в приложение на смартфоне. Такси, срочно. Где же ты? Уволят — уже другой работы не найти.

Он старался не опаздывать, приходил всегда гладко выбритый, с еле заметным «мужским» запахом дезодоранта (парфюмом пользоваться не рекомендовалось), в цветастых рубашках, оттеняющих его загар. Ученики его любили. Танго — это же так романтично в глазах обывателей. Объятия, музыка, любовь. Сексуальность, страсть… А для него — просто рутина. А может, это кризис какой-то? Ему же тридцать семь уже, почти под сорок. И что? Семьи нет, с женой не сложилось, с домом непонятно что, детей нет, ничего не достиг, работает танцором. Да и то карьера висит на волоске. Пить меньше надо. Но как тогда жить? В тоске и вечной рефлексии.

Оказавшись дома, он быстро развел себе таблетку против похмельного синдрома. Одним махом выпил пузырящуюся кислую жидкость. Поморщился. В душ! Рубашку! Черт, побриться уже не успевает. Ну ладно, главное — не опоздать.

Он мчался на своем джипе, будто спасаясь от цунами, а когда ворвался в клуб и ринулся в преподавательскую, чтобы переодеться, то даже не заметил администратора, Василису, студентку Морского университета, которая подрабатывала здесь по выходным и сидела за полукруглой стойкой слева от входа.

— Привет, Лео, — пискнула она ему вдогонку, но он уже скрылся за дверью преподавательской. Глаза выхватывали только узкий туннель впереди, а в голове, напоминая о вчерашнем, кололо беспощадное шило.

Когда без одной минуты три он, выровняв дыхание, царственным львом вошел в танцевальный зал, руководитель клуба, Елена Станиславовна, хрупкая женщина за пятьдесят, уже рассказывала новым ученикам правила поведения:

–…Проверьте, есть ли на каблуках набойки. Без набоек мы не пускаем, иначе вы можете поцарапать паркет… — она перевела дыхание. Часы с кукушкой, висящие на стене между портретами Ди Сарли и Тройло, в этот момент издали мелодичный перезвон. Лео показалось, что кукушка ему подмигнула.

— А вот и наш преподаватель, знакомьтесь — Лео Эстебас. Чемпион России по танго-вальсу, финалист Милонги России в категории танго-салон, и т.д.и т.п. Он никогда не опаздывает, — закончила она одобрительно. А Лео внутри усмехнулся: «Эффектное появление — половина дела».

«Эстебас… — тихо зашелестели женские голоса, — он что, неужели аргентинец? Настоящий?» Лео шепот услышал, но опровергать предположения не стал. Зачем рассказывать, что Эстебас — это фамилия его дедушки, которого ребенком в тридцать седьмом году вывезли из Испании в Россию? Да еще что это дедушка по линии матери, и фамилию эту Лео использует в качестве псевдонима как раз из соображений «красивости» и эффекта. И что мало кто в танго-сообществе знает о прошлом Лео и о его настоящей фамилии, записанной в паспорте.

— Это его партнерша, Анжела, она будет ассистировать на занятии, — продолжала Елена Станиславовна, бросив взгляд на девушку с длинными светлыми волосами, в облегающем леопардовом платье с разрезом до середины бедра. Анжела приложила руку к груди и грациозно присела.

— Передаю слово, — Елена Станиславовна кивнула Лео, и он выступил вперед.

— Добрый день! — сказал он, широко улыбаясь аргентинской улыбкой.

Глаза оттенка бутылочного стекла, с темными ресницами. Загорелое лицо. М-м-м…Новенькие пошатнулись. Завороженные взоры, как по команде, заскользили вниз. Белая рубашка превосходного качества, явно дорогая, плотно облегала торс. Широкие брюки из мягкой ткани шоколадного цвета, сшитые на заказ, сидели идеально.

Темные, слегка влажные после душа волосы убраны со лба и небрежно стянуты в хвост на затылке. Легкая небритость придавала Лео шарма.

— Добро пожаловать в волшебный мир! Мир танго! Этот мир откроет вам новые возможности… — Он бодро произносил хорошо заученную речь, одаривая каждого ученика теплым сердечным взглядом. Двадцать пар глаз смотрели на него: с восхищением, с надеждой, с одобрением.

Так, кто тут у нас…Гендерный дисбаланс, как водится. Если исключить волонтеров-мужчин, то один к двум. После открытого урока останется не больше половины. Некоторые пришли просто поглазеть.

Он наткнулся на оценивающий взгляд. Небольшого роста пухлый пожилой дядька смотрел на него, будто что-то прикидывая. На нем была смешная рубашка теплого розового цвета. «Лосось, — подумалось Лео. — Тяжеловато тебе будет, придется попыхтеть. Фигура прямо как мой буфет — низкий, коренастый и на кривых ампирных ножках». Лео широко улыбнулся своей мысли, подмигнул мужчине и закончил:

— Танго доступно всем, независимо от возраста. Я счастлив с вами разделить мою любовь к нему.

Эх, зря он улыбнулся. Шило в голове превратилось в сверло и стало закручиваться где-то в глубине черепа, за правой бровью. Перед занятием он принял еще таблетку пенталгина, но боль пока не прошла. Он старался не морщиться, хотя правая щека то и дело чуть подергивалась, а глаз так и норовил закрыться, словно ему невыносимо было смотреть на привычные реалии: высокие потолки и светло-голубые стены зала с портретами «старых маэстро» и знаменитых музыкантов прошлого века.

Д’Арьенцо светил со стены ласковой и снисходительной улыбкой, как будто понимая всю глубину внутренних противоречий Лео и говоря: «Пройдет и это, танго исцелило многих». Ди Сарли в темных очках выглядел слегка надменно — от него сострадания не дождешься. Взгляд Лео рассеянно переместился на портрет Тройло — тот широким движением растягивал меха бандонеона и выглядел абсолютно довольным жизнью. А ведь с детства у него было прозвище Пичуко, как предполагают исследователи, производное от слова «плакса». «Каждому — своя боль и своя радость, — говорили мудрецы танго, — без одного не бывает другого. И мы пережили разное, и мы искали утешения в музыке».

Лео вздохнул и оторвался от созерцания портретов. Еще раз оглядел группу. Стена за его спиной была полностью зеркальной, и женщины, слушая руководительницу клуба, время от времени бросали взгляды в зеркало, легкими движениями поправляя то юбки, то блузки, то прически, переступали с ноги на ногу, блуждали глазами по полу, стараясь незаметно рассмотреть туфельки Анжелы на ошеломительной шпильке.

Несколько женщин средних лет, одна старше шестидесяти, солидная дама профессорского вида, и одна совсем молоденькая, лет двадцати. «Ну, эта долго не продержится, тут партнеров для нее интересных нет», — подумал Лео. Взгляд зацепился за женщину, стоявшую в самом углу танцевального зала. Она прислонилась к стене, как будто устала, хотя занятие еще даже не началось. «Бледная моль», — подумал он. Почти прозрачный, ее образ покачался перед глазами, как светлое облако. Будто она не здесь и будто она не человек. Что-то защемило в сердце. Он недоуменно поморгал. «Пить меньше надо», — мрачно сказал он сам себе. Впрочем, не в первый раз. А толку…

Сверло было на месте и исчезать не собиралось.

Руководительница клуба повернулась к нему: «Ну, занимайтесь, я вас оставляю», — и вышла из зала.

— Начнем с контакта.

Лео подошел к музыкальному центру и включил «Todo es amor»⁷Родольфо Бьяджи. Раздались первые звуки бандонеона, а потом широкой волной разлилась скрипка.

Легким движением брови он пригласил Анжелу. Она подошла, играя всем телом, осознавая свою невероятную женскую привлекательность. Белокурые волосы рекой стекали до талии, безупречная сливочная кожа сияла молодостью и свежестью. Изящные щиколотки, обхваченные тонким ремешком серебряных туфелек, удивительным образом поддерживали ее статную фигуру с соблазнительными формами. Как всегда, она тщательно выбрала наряд, выверенный до миллиметра: ее идеальное тело, как облитое эластичной тканью узкого леопардового платья с длинным разрезом, неотвратимо притягивало мужские взгляды.

— Подойдите друг к другу. Станьте напротив, закройте глаза.

Он любил это упражнение. Но сейчас жутко разламывалась голова, и он поймал себя на желании побыстрее закончить урок.

Все разбились на пары. Лосось пригласил молоденькую. Лео усмехнулся.

Бледная женщина так и стояла у стены одна. Волонтеров не хватило.

— Не волнуйтесь! Я сейчас к вам подойду! — кивнул он ей. Она слабо улыбнулась и отклеилась от стены.

— Итак, джентльмены, разверните руки ладонями вверх, а вы, девушки, положите свои руки сверху. И прислушайтесь к дыханию, постарайтесь почувствовать человека напротив. Не открывайте глаза. Постойте, подышите и синхронизируйте дыхание. Когда вы научитесь танцевать, то на двенадцать минут человек, с которым вы встали в пару, будет вашим главным человеком в жизни. Вы станцуете с ним четыре танца подряд и сможете пережить удивительные эмоции. Иногда люди за это время успевают прожить целую жизнь.

Лео говорил все это, но внутри было муторно. Он сам уже давно не испытывал ничего подобного. Он пришел в танго из-за творческого и личностного кризиса, и тогда казалось — вот оно! Этот мир унесет его от проблем, придаст объема жизни. Но прошло семь лет, и сейчас он снова там же, где и был — в нерешенных пока вопросах, для чего он здесь, в чем смысл всего.

Ему снова было скучно. Новизна исчерпалась и превратилась в рутину. Он продолжал плыть по течению, но внутренний камертон уже отчетливо отражал фальшь.

Лео знал, что слова о глубокой близости с партнером в танго вдохновляют женщин, и поэтому говорил их каждой группе. Все хотят волшебства. И молодые и старые. Хотят любить и быть любимыми. Хотят быть красивыми. А ради чего все это? Он сдержал вздох и плавным шагом направился к одинокой женщине в углу.

Ободряюще ей улыбнулся.

— Закрывайте глаза и положите свои руки на мои.

Он тоже закрыл глаза. Мягкие руки коснулись его пальцев, и он вздрогнул. Ему показалось, что подул теплый ветерок.

«Все есть любовь, — пел чуть надрывно, чтобы добавить страсти, Хьюго Дюваль. — Чтобы соединить наши судьбы… дрожа от эмоций…»

Лео не открывал глаз и дышал медленно, глубоко, давая себе и ей время осознать всю полноту дыхания: начало вдоха, мягкий подъем и раскрытие, а затем кульминацию вдоха, точку начала выдоха, длинный выдох, как будто катишься с горы, точку окончания выдоха и паузу между выдохом и вдохом. И новую волну дыхания, которое неожиданно для него стало окрашиваться расслаблением и блаженством. Ему показалось, что перед ним стоит молодая женщина. Молодая и очень нежная. Пространство вокруг них сгустилось, сделалось тягучим и сладким, и он будто ощутил эту сладость на своих губах. Прижал язык к верхнему нёбу. Лицо его расслабилось. Хотелось стоять так вечно. Они дышали в едином ритме, и было непонятно, кто под кого подстроился. Да и не важно это было.

«Buscando amor, a-mor… Ища любовь, лю-ю-юбовь…» — пел Дюваль. Его голос отзывался в теле тонкой вибрацией — словно кто-то шелковым платком проводит по обнаженному торсу и мелкие мурашки бегут во все стороны, а всепоглощающая детская радость смешивается с тонким чувственным наслаждением.

Лео резко открыл глаза. Наваждение какое-то. Перед ним стояла среднего роста худенькая женщина со стрижкой каре. Сколько ей лет? — пронеслось в голове. — Сорок? Сорок пять? Плюс-минус…Волосы какие-то странные…А хрупкая, почти невесомая, кажется — дунет ветер, и она полетит.

Глаза ее были закрыты, а губы полуоткрыты, как будто она витала в своих мирах. О, он знал это выражение женского лица…он знал.

Он с сожалением тихо хлопнул в ладоши.

— Девушки, открывайте глаза и переходите к следующему партнеру. Повторяем упражнение.

Его визави повернулась и сделала несколько шагов к брутальному мужчине лет пятидесяти в клетчатой рубашке с закатанными рукавами. «А фигура у нее ничего», — отметил Лео и с удивлением понял, что голова больше не болит. Исчезло терзающее сверло, и чувство, накатившее на него волной, походило на счастье. Господи, как хорошо!

После упражнения на дыхание он дал следующее.

— Джентльмены, возьмите партнершу за руку и пройдитесь по кругу. Постарайтесь действительно быть с ней, — он выделил слово «быть».

И снова решительно подошел к бледной женщине. Хотелось кое-что проверить. Случайность или нет? Он взял ее за руку. Какая нежная кожа, шелковистая…и снова это ощущение сладости на губах. Нет, не случайность.

Они прошлись по танцполу под ритмичную музыку Еl choclo⁸.

Впереди гордо вышагивал Лосось со своей новой партнершей, кудрявой блондинкой в очках. Интересно, кто он по образованию? На первом уроке Лео старался создать себе портреты всех учеников. Держится Лосось довольно уверенно. Лысоватый, с тоненькой прядкой, не особенно прикрывающей безволосую макушку, краснощекий, жизнерадостный и круглый, как пупсик, он шагал, чуть подпрыгивая, пытаясь попасть в сильную долю, и не сводил темных маслянистых глаз с партнерши. Она, смущаясь, смотрела в сторону и все время спотыкалась. «Ничего, ничего, — Лосось снисходительно похлопывал ее по руке. — Освоим мы эту науку!»

Пару перед ними составляли Сашка, друг и соперник Лео по соревнованиям, и дама профессорского вида. Выпирающие косточки на ногах уже не позволяли ей носить никакой обуви, кроме видавших виды мокасин, растянутых и удобных, как домашние тапочки. Длинная юбка и блузка навыпуск скрывали объемные формы, а на среднем пальце правой руки светил рубином массивный перстень.

Сашка любил волонтерить у новичков. Он был привлекателен той необъяснимой мужской харизмой, которая обволакивает сердце дамы и заставляет ее грезить о чуде. Пусть несбыточном, но в этом-то и прелесть чуда — даже при своей несбыточности всегда есть один процент вероятности. А вдруг? Женщины смотрели на Сашку с обожанием. Среднего роста, подтянутый, сероглазый, он выглядел моложе своих сорока пяти. На уроках он всегда выбирал себе самых некрасивых женщин. Или с бородавкой на лице, или с лишним весом. От нахлынувшего счастья те забывали дышать. Вот и сейчас, дама, которую Сашка вел по кругу, незаметно сжимая в такт ее ладонь, пылала яркими пунцовыми пятнами.

— Паству себе набираешь? — обычно после открытого урока усмехался Лео. Он знал, что за его спиной Сашка предлагал его ученицам платные практики, помогал отрабатывать элементы. Уроком это назвать было нельзя, Сашка педагогического таланта не имел, но стоимость его практик была сравнима со стоимостью частника у Лео.

Лео вся эта мышиная возня была безразлична. Он не снисходил до выяснений. У него и своих учениц хватает.

Крепко держа мягкую узкую ладонь новой ученицы, он размеренно и плавно вел ее вперед, в то же время внимательно глядя, как двигаются пары по кругу.

Яркой зрелой брюнетке в узких черных брючках достался в партнеры сутулый юноша лет двадцати пяти. Он тоже, как сыпью, периодически покрывался красными пятнами, став второй жертвой заразного танго-вируса, и дрожащей рукой бесконечно поправлял очки. «Наверное, айтишник», — вяло подумал Лео. Ему бы хотелось сосредоточиться на своих ощущениях, покатать во рту нежданную сладость, но работа требовала внимания.

К паре брюнетка-айтишник подплыла Анжела, и юноша совсем затрепетал.

— Постарайся слушать музыку, — сказала она напевно и приобняла его за плечо. Айтишник в полуобморочном состоянии машинально кивнул, не зная, куда спрятать глаза. — На сильную долю ты уже должен перенести вес. Что такое сильная доля, знаешь?

Молодой человек ошарашенно посмотрел на Анжелу и криво усмехнулся. Она взяла его за руку и сделала несколько шагов. Брюнетка, оставшись в одиночестве, внимательным взором следила за парами Лео-бледнолицая и Сашка-дама-профессор с лицом в красный горошек.

Лео с партнершей прошли целый круг, и ему показалось, что за это время они перенеслись в иное измерение, покатались на карусели, покачались в гамаке. Вспомнилось, как в детстве взлетал он на качелях, вверх, вверх, и небо было так близко, и свобода смеялась ему прямо в ухо. Никаких особых чувств, напоминающих влюбленность, даже отдаленно, Лео не испытывал — ни трепета, ни вожделения. Ему просто было хорошо с этой женщиной, свободно, легко, как с самим собой. Он давно не был собой. Маски, которые он носил не снимая, срослись с ним и стали настолько привычными, что и он сам уже не помнил своего истинного лица. А вот сейчас ему вдруг захотелось их снять. Все.

— Спасибо, — он резко остановился. — Девушки, переходим. — И с сожалением отпустил ее руку.

Сделал несколько шагов и внезапно почувствовал какую-то тоску, почти ностальгию, как будто его выгнали из родного дома, уютного и теплого, где он ощущал себя в полной безопасности.

Анжела перехватила его беспомощный взгляд. И, увидев ее призывные глаза, Лео провалился в тяжелую мутную тьму, из которой выскочило одно неприятное воспоминание.

Примечания

6

Кумпарсита (La cumparsita), танго, одно из самых известных произведений этого жанра, написанное в 1914 году.

7

«Все есть любовь» (исп.)

8

El Choclo (исп.) «початок» — популярное танго, написанное аргентинским композитором Анхелем Вильольдо в 1903 г.