Охота на Химеру

Татьяна Полетаева, 2017

Удачливый хакер решил стрясти с компании денег или за этим стоит нечто иное? Неудачный эксперимент, смерть известного ученого и студент, обнаруживающий все больше странностей вокруг себя – что между ними общего? И где проходит грань между человеком и нечеловеком?

Посвящается моему отцу, Полетаеву Роберту Алексеевичу, с любовью и благодарностью.

Глава 1.

Столица, главный офис компании «Аэда», 12 августа. Марк

Марк смотрел на своего начальника, прикидывая, в чем же он успел провиниться. Ничего такого вспомнить он не мог. Но мрачное лицо босса не оставляло сомнения, что речь идет о проблемах… О больших проблемах, к которым он как-то умудрился оказаться причастным. Он быстро обдумал все недавние события, произошедшие в Компании, и не нашел никакой зацепки. Марк молчал, успев за годы службы изучить характер своего начальника и понимая, что говорить сейчас ничего не стоит, поскольку это принесет только вред. Вместо этого он некоторое время спокойно рассматривал затылок Андрея Васильевича, делающего вид, что изучает какие-то бумаги, после чего перевел взгляд на обстановку кабинета.

Надо сказать, не зря на отделку выкинули такие деньги. Кабинет, расположенный на последнем этаже 12-этажного здания, выглядел так, что вполне стоил всех затраченных на него средств. Массивный стол у огромного панорамного окна, шикарный ковер на полу и огромный аквариум, в который была превращена одна из стен. Аквариум ему нравился больше всего — прекрасная живая картина, заставляющая думать о том, что в мире есть вещи и кроме каменных зданий и смога, который заполнял город летом. Но отвлечься он себе не позволил — сейчас нужно было понять, что же творится.

Андрей Васильевич поднял на него глаза и несколько мгновений бесстрастно рассматривал. Эту его привычку Марк тоже хорошо знал — и она обозначала только то, что босс готов перейти к делу.

— Сегодня ночью хакер взломал нашу систему безопасности и получил доступ к защищенным файлам. А именно, к проекту «Феникс».

Марк почувствовал, как перехватило дыхание, и приложил все усилия, чтобы на его лице ничего не отразилось. Только этого не хватало! Проект сулил Компании огромные деньги, а то, что кто-то теперь обладал такими сведениями, ставило все под угрозу.

— Я полагал, что это невозможно технически, — медленно проговорил он, не отводя взгляда от лица начальника. — Как ваш заместитель я ознакомлен с принятыми мерами безопасности. Как ему это удалось? Обойти защиту, проникнуть в систему?

— Вот и разберись, — Взгляд босса на несколько мгновений задержался на нем. — Разберись, накажи виноватых и сделай все возможное для спасения проекта. В полномочиях я тебя не ограничиваю. Все.

Марк вышел из кабинета и остановился на несколько секунд. Что в случае провала шеф будет весьма и весьма недоволен, подразумевалось само собой. Но чтобы действовать, информации было пока маловато. Поэтому первым делом следовало узнать как можно больше.

Он направился прямо к начальнику компьютерного отдела. Вадим был парнем тертым, в своем деле прекрасно разбирался и служил Компании много лет. Почти столько же, сколько сам Марк. Но доверять нельзя никому, никогда — он прекрасно понимал, что большие деньги остаются соблазном и для самых верных.

Вадим встретил его понимающим взглядом и быстрым движением протер очки. Он всегда выглядел словно немного взъерошенным, несмотря на то, что в целом придраться к его внешности или одежде было сложно. Правда, в костюме его тоже никто никогда не видел — Марк мысленно усмехнулся. Нормальной одеждой, в понимании Вадима, были джинсы и легкая рубашка. Или свитер — в зависимости от времени года. Марк на несколько секунд с завистью задумался, каким характером надо обладать, чтобы совершенно спокойно наплевать на мнение окружающих и ходить в том, что считаешь удобным. В глубине души он понимал, что Вадим совершенно спокойно мог заявиться на работу в чем угодно — хоть в шортах и футболке — и это сошло бы ему с рук.

Его кабинет был маленьким, и большую его часть занимал стол с компьютером. На втором стуле, стоящем у стены, были навалены какие-то бумаги, поэтому Марк с легким недовольством остался стоять. Единственное, что здесь приковывало внимание кроме компьютера, это небольшой столик в углу и навороченная кофеварка на нем — Вадим не мог жить без кофе. И грязные кофейные чашки в количестве не менее десятка, загромождающие подоконник и место у монитора. Сама обстановка кабинета Вадима волновала не сильно — лишь бы сама машина удовлетворяла его запросам. Марк знал, что Компания выделяет неплохие суммы на ежемесячное обновление этого монстра — но это было действительно небольшой платой, учитывая, сколько денег Вадим экономил. Много, очень много. Защиту системы он тоже разрабатывал сам и пока взломать ее никто не мог. До сегодняшнего дня.

— Можешь не рассказывать, зачем пришел, — Вадим еще раз протер очки и уселся обратно за компьютер. — Я обнаружил утром произошедшее и сразу доложил боссу. Он приказал, чтобы, кроме тебя и меня, пока никто не знал о случившемся.

— Подробности.

Марк немного подумал, потом сгреб бумаги со стула и навалил их на системник, освобождая себе место, с облегчением уселся и посмотрел на Вадима, пытаясь понять, может ли он быть замешанным во взломе. Но сначала следовало выслушать. Выводы можно сделать и потом.

— Никаких следов взлома… Что очень странно, — Вадим ткнул пальцем в экран. — Я сам планировал защиту, и, чтобы вскрыть ее, нужно быть гением. А вскрыть и не засветиться вообще невозможно… Во всяком случае, я так думал раньше.

Марк слушал очень внимательно. За все годы работы с Вадимом Компания действительно не имела проблем с хакерами. Почти не имела — попытки взлома бывали неоднократно, но еще никому не удавалось пробиться.

— Если бы хакер не оставил визитной карточки, мы вообще бы не знали, что нас взломали, — в голосе Вадима прозвучала горечь пополам с восхищением.

— Визитной карточки? — Марку показалось, что он ослышался.

— Смотри. Вот это, — Вадим ткнул пальцем в экран, в углу которого порхала крохотная голубая бабочка. — Простенькая программка. Своеобразная визитная карточка. Я слышал о таком, но пока не сталкивался.

— Зачем показывать, что тут кто-то побывал? Оставлять отметку? Ведь без нее мы бы не поняли, что нас взломали, верно?

— Абсолютно. Этот тип либо чересчур самоуверен, либо до безумия тщеславен. Либо хотел нам показать, что в курсе всех наших дел. Выбирай сам, какой вариант тебе больше нравится.

— Мне не нравится ни один. Что ты имел в виду, когда говорил, что сталкивался с таким?

Вадим опять протер очки и медленно проговорил.

— Последнее время ходят слухи о новом хакере. Очень удачливом и талантливом. Его прозвали Баттерфляй — именно потому, что на месте взлома он оставляет такие визитки. И больше никаких следов.

Значит, след все-таки был. Если верить Вадиму.

— А поподробнее?

— А вот с подробностями сложно. Дело в том, что никто ничего толком не знает. Своими победами он не хвастает, это точно. Просто время от времени защищенные сайты оказываются взломанными, причем никто не может понять, как… а по экрану порхает бабочка.

— И его до сих пор никто не выследил?

— В том то и дело… У нас он должен был засветиться не менее трех раз… Каким бы умником ни был. И, тем не менее — никаких следов. Я даже теоретически не могу понять, как ему это удалось. Нет, этот парень гений и даже больше.

— Нам надо заловить этого гения, и как можно скорее. Есть идеи?

— Выследить его через сеть невозможно. Во всяком случае с тем, что мы сейчас имеем. И если хочешь поймать гения, ты должен придумать что-то не менее гениальное.

Марк думал. Гением он себя не считал. Но упорства ему было не занимать. Вот только времени оставалось мало… Но кое-что сделать было можно.

— Подними все свои связи. Собери всю информацию, какую сможешь, — Марк смотрел в угол экрана, а маленькая голубая бабочка продолжала насмешливо порхать. — Мы должны знать как можно больше. Пока еще не поздно…

Вадим молча кивнул и приступил к работе. Ни один из них даже не подозревал, что они уже опоздали.

. * * *

За четыре месяца до этого. Екатерина Дымова. Воспоминания.

В первый раз умирать было легко. И совсем не страшно. Моя первая смерть… Глупость несусветная. Ну кто мог подумать, что дура медсестра перед операцией вколет мне что-то, что мой организм сочтет совершенно неприемлемым? То, что я страдала аллергией на целый список лекарств, было, разумеется, отражено в моей карточке, да и врач об этом прекрасно знал. Но ведь прочитать об этом самоуверенной девчонке было лень, или просто она мало что поняла из написанного. А я умерла очень быстро — анафилактический шок. Внезапно просто не смогла дышать, а потом остановилось сердце. Нет, страшно мне не было — я вообще ничего не чувствовала. Даже безразличие не совсем то слово, которое можно употребить. Для меня не появились никакие туннели со светом в конце — просто я вдруг на мгновение увидела все как бы со стороны. Операционную, залитую ярким светом, суетящихся вокруг врачей, саму себя с невероятно бледным лицом и закрытыми глазами… И полнейшая тишина, как будто я мгновенно оглохла… Было ли это галлюцинацией? Вполне возможно. Что было после, я не знала — память не сохранила других моментов. Потом хирург сказал, что меня откачали только потому, что я лежала на операционном столе. Сорок пять секунд клинической смерти. Врач тогда перепугался сильно, очень сильно. Когда я пришла в себя в реанимации, от меня не отходили ни на минуту. Впрочем, все это сложилось в картинку гораздо позже и из отдельных кусочков. Я все-таки умудрилась выжить тогда — но пережитое оставило свой след. Что-то во мне умерло — какая-то часть меня, которую я не осознавала. Просто я поняла, что стала другой. Более равнодушной… Хотя нет, это было не равнодушие. Просто я утратила что-то… Трудноуловимое.

Воспоминаний о том времени сохранилось совсем немного. Помню, что больше не могла писать стихи… Меня больше не радовали длительные прогулки… И я стала бояться неба. Раньше я могла идти, мечтая и смотря в голубую высь. Я любила гулять часами по парку, рассматривая окружающее — зелень, фонтаны, играющих детей, все время меняющие свою форму облака… Все это оказалось утраченным. Когда я смотрела вверх, я видела бездну, в которую, казалось, так легко соскользнуть. Гуляя одна, я испытывала абсолютно необъяснимый страх — мне все время казалось, что я совершенно беззащитна. Наверно, тогда у меня развилось что-то вроде психоза, но врачей я тоже стала бояться и все чаще предпочитала молчать.

Мне стали сниться кошмары. В своих снах я каждый раз умирала… И просыпаясь среди ночи, долго не могла уснуть. Смерть во сне была страшной… И долгой… И каждый раз новой. Это выматывало больше всего — мучительный страх человека, который понимает, что умирает. Не знаю, почему сны стали такими яркими, но я прекрасно помнила их… Со всеми мучительными подробностями. Я вообще стала бояться ночи — даже не самой ночи, а времени, когда предстояло лечь спать. Все дольше и дольше оттягивала время, когда надо ложится в постель, — слишком силен стал во мне страх. И едва не довела себя до бессонницы.

Никогда не любила пить лекарства, но в тот момент выхода у меня не было — иначе я бы просто сошла с ума. Я стала пить снотворное… И теперь на время сна просто проваливалась в глубокую черную пропасть. Через несколько дней я смогла заснуть сама — и кошмары на время отступили. Но спустя несколько месяцев они стали вновь сниться с пугающей регулярностью. Обычно они длились несколько дней подряд, после чего я впадала в мрачное состояние, являющееся предвестником депрессии… Но потом сны снова становились легкими и незапоминающимися, и я понемногу отходила.

Воспоминания, воспоминания… Тот год почти выпал из моей памяти. Помню, что стала обладать завидным равнодушием к еде и сильно похудела. Помню, что под глазами вечно были темные круги, которые я не могла скрыть никакой косметикой, и поэтому просто махнула на них рукой. Помню, что старалась загружать себя любой работой — лишь бы оставалось поменьше времени… Свободного времени.

Тот период вспоминается мне бессмысленными метаниями. Я хваталась за кучу дел и ничего не могла довести до конца. И чувствовала себя соответственно. Бестолковой, беспомощной… Впрочем, тогда я вполне заслуживала эти эпитеты. Но в тот момент меня сильно выручали ответственность и методичность — несмотря ни на что, на работе мной оставались довольны. Но дома все валилось из рук.

Больше всего я стала бояться времени, когда работа оказывалась выполнена и в пустой квартире становилось тихо. В этот момент я сама себе начинала казаться призраком, которого не существует на самом деле. Каждый посторонний шум заставлял меня вздрагивать. Сначала я включала телевизор, но от новостей меня корежило, шоу казались верхом идиотизма, а сериалы просто раздражали. Фильмы смотреть я тоже не могла — сцены убийств, драк, любые проявления насилия стали вызывать у меня стойкую неприязнь.

Я всегда любила читать — это позволяло на время переноситься в мир, которого не существовало. Стать частью чего-то нового, неизведанного. На время отрешиться от всех проблем. Любовь к книгам я сохранила… И это меня сильно поддерживало.

Друзья… Их у меня и так было немного, но в тот год я утратила связь почти со всеми. Потому что не могла им объяснить, насколько я изменилась. Они и сейчас видели меня прежней. А я стала совсем иной. И к тому же более проницательной, что ли… Во многом чувствовала фальшь, и, кроме того, теперь я могла легко понять человека, побеседовав с ним совсем чуть-чуть. Понять, какой он: эмоции, стремления, ход мыслей… Это пугало и завораживало. И лишило последних друзей. Я просто самоустранилась, перестала поддерживать с ними связь, ушла в книги и Интернет…

Интернет стал для меня невероятным благом — убежищем, в которое я убегала вечерами, защитой от тоски и страхов. Я была в нем призраком среди призраков — не признавая никаких обязательств, я уходила из реального мира в мечты. Несколько часов в день быть собой и одновременно кем-то совсем другим. Отдушина от страхов и неуверенности. Общение с людьми, которые никогда не знали меня прежнюю — только такую, какой я стала.

Я не помню, когда все закончилось. Вернее, когда моя жизнь внезапно круто изменилась. Сначала у меня появился друг — хотя раньше я бы никогда не поверила, что можно считать другом человека, которого никогда не видела. А с другой стороны, он был таким же призраком, как и я, — я могла рассказать ему все и знать, что он поможет — сочувствием, пониманием или советом. То, что нас разделали тысячи километров и я никогда его не увижу, было только к лучшему — позволяло быть собой, именно такой, какой я себя чувствовала.

Почему мы так легко с ним сошлись? Хотя на самом деле это заняло довольно много времени. Как и я, он легко понимал людей. Как и я, он отгораживался от остального мира маской, никого не подпуская близко… Кроме очень и очень немногих. Он часто лучше меня понимал то, что двигало мной, — и именно благодаря ему я стала все сильнее примиряться с реальным миром. Становиться почти нормальной.

А потом появилась новая интересная работа. Проект «Химера»…

* * *

Торесков, 14 августа. Виктор

Виктор молча шел через парк, время от времени бросая мрачный взгляд по сторонам. Хотя для такого мрачного настроения причин вроде не было. Последний месяц дела шли неплохо, можно даже сказать, на удивление хорошо. Правда, каникулы в университете подходили к концу, впереди был пятый курс, но его это не тревожило — он уверенно шел на красный диплом. Терпения ему было не занимать — впрочем, знания тоже давались ему легко. Так что же его тревожило последний месяц? Странное, непонятное чувство. Он привык анализировать свои эмоции и теперь не мог понять, в чем же дело.

Что изменилось за последний месяц? Ссоры с родителями? Они возникали и раньше — им не сильно нравилось, что большую часть своего времени он проводит за компом… С Ларисой отношения были нормальными — хотя его порой и раздражало ее поведение. А с другой стороны, с девушкой ему повезло — Лариса его любила, общаться с ней было легко и приятно, вот только… Только одиночество его тоже манило время от времени.

Работа? Она была несложной, и он вполне справлялся со своими обязанностями. Компьютер он знал хорошо, а посидеть в день пару часов дополнительно было ему не тяжело. Так что же его тревожило и не давало покоя?

Август выдался в этом году на удивление жарким. Сейчас, идя по одной из дорожек парка, он с удовольствием наслаждался мелкими брызгами от фонтанов, создающих в воздухе иллюзию прохлады и свежести. Временами там, где лучи солнца разбивались о мельчайшие брызги, зависали небольшие разноцветные радуги. Виктор сделал глубокий вздох, чувствуя, что настроение начинает повышаться. Солнце палило вовсю, но здесь, в тени деревьев, было легко и приятно прогуливаться. Тихо и спокойно.

Внезапно он остановился, поняв, что забрел в самую глубину парка. Он не сильно любил гулять и теперь раздумывал, почему в этот раз изменил своим привычкам. И только тут сообразил, что же его беспокоило: несмотря на то, что вокруг никого не было, он не чувствовал себя свободным. Словно и тут за ним следили чьи-то глаза. Виктор покачал головой — так и до мании преследования недалеко. И в ту же секунду резко обернулся.

Он был уверен, что успел что-то увидеть. Глаз не успел зафиксировать движение, но он был уверен, что видел его. Внезапно Виктора, несмотря на то, что день был жарким, пробрал озноб, и он быстрым шагом направился по тропинке к центральной аллее, все время оглядываясь. И уже выйдя на дорогу, внезапно почувствовал что-то вроде смущения — с чего он так разволновался? Мелькнувшая тень вполне могла быть птицей… Или бродячей собакой…

Эта мысль принесла внезапное успокоение. И с чего он так испугался? Все нормально. Все как всегда… От этой мысли Виктор ощутил странное разочарование. Все-таки странное существо — человек. Никогда не бывает доволен тем, что имеет.

Виктор не сильно любил людей. Он предпочитал их сторониться, потому что не ждал от них ничего хорошего. И оказывался прав: люди думали только о себе — за редким исключением. Очень редким.

Он много с кем общался… А вот сколько человек могли сказать, что знают его настоящего? Хотя нет, не так — скольким людям он доверял, зная, что его не предадут? Виктор усмехнулся — список получился на удивление коротким. Одному, нет, двоим — только двум людям он мог открыться со спокойной душой. Не опасаясь, что его слова когда-нибудь могут обернуться ему во вред. Немного… А с другой стороны, и немало — учитывая, какого мнения он был о людях в целом.

До дома было совсем недалеко — спустя пятнадцать минут он уже поднимался по лестнице, в который раз с благодарностью вспомнив дядю, который, выйдя на пенсию, умудрился познакомиться с женщиной из другого города, жениться и благополучно уехать к супруге, оставив квартиру Виктору. Иначе об отдельном жилье он мог только мечтать.

Он вошел в дом, прошел в комнату и привычно нажал на кнопку включения компа. Потом огляделся, отметив, что пора бы и порядок навести. Впрочем, его квартира почти всегда блистала чистотой, вещи аккуратно занимали свои места. Виктор бросил немного рассеянный взгляд на мягкий диван, покрытый клетчатым пледом, на большого плюшевого льва, вольготно разлегшегося на спинке, и слегка улыбнулся. На хвосте животного красовался большой красный бант, который нацепила несчастному льву Лариса, когда заглядывала в гости в последний раз, отчего царь зверей принял вид весьма нелепый, напоминая большого домашнего кота.

Виктор уселся за компьютер, вдруг остро ощутив одиночество. Быстро просмотрел пришедшие сообщения и внезапно почувствовал, что ему стало легче: все-таки был человек, с которым можно было поболтать. Поговорить о том, что его тревожило. Хотя нет, обсуждать происходящее ему все же не хотелось. Слишком расплывчатыми были его ощущения.

Он отошел от компьютера и встал возле окна, задумчиво смотря вниз, на тихую улицу. Странно. Очень странно. Сегодня чувство чужого присутствия его просто преследовало. Но улица была пустынна — собирались тучи, редкие прохожие поглядывали на небо и ускоряли шаги. Он подумал, что дождик был бы очень кстати — хоть ненадолго избавиться от изматывающей жары. А еще лучше — гроза. Виктор любил грозу — его завораживало буйство стихии, ветер, молнии, ощущение того, как воздух насыщен напряжением. В такие моменты он необычайно ярко ощущал, насколько слаб человек против буйства природы. Виктор тряхнул головой — что-то его сегодня на лирику потянуло. Совсем не похоже на него.

Компьютер тихо звякнул, и Виктор повернулся, потом открыл вкладку и с легкой улыбкой прочитал пришедшее сообщение. Написав ответ, он со вздохом принялся за очередную подработку — следовало закончить отладку программы как можно скорее. Да и деньги тоже лишними не бывают.

Погружаясь в работу, он напрочь забывал об окружающем мире. Вот и сейчас, оторвавшись от компьютера, он с легким удивлением отметил, что прошел уже час с небольшим. Потирая уставшие глаза, он направился на кухню, чувствуя, что необходимость перекусить явно перевешивает все остальное. К еде Виктор всегда относился более-менее равнодушно — проще говоря, ел то, что оказывалось под рукой, не сильно утруждая себя готовкой. Поставив на плиту чайник, он внезапно замер, пытаясь понять, что его встревожило, и чувствуя, как по спине ползут противные мурашки. Несколько мгновений он рассматривал свою маленькую кухоньку, где с трудом умещались плита, раковина, холодильник, маленький стол и несколько шкафчиков, пытаясь понять, что же произошло.

Он никогда не жаловался на зрительную память. И теперь четко помнил, что чашка стояла на полке, а не на столе. Быстро оглядевшись, попытался понять, что же еще не в порядке. Нет, не может быть…Скорее всего, он просто забыл, как брал ее. Нет, бред… Следующие десять минут он занимался полной ерундой — осматривал пустую квартиру, заглянув даже под кровать. Потом все же сделал чай с бутербродами и вернулся к компьютеру, ругая себя за глупость. Прихлебывая чай, он постепенно успокаивался. Всякое бывает. Наверно, хотел себе сделать чаю и просто-напросто забыл об этом. Где-то он читал, что человек совершает очень много действий автоматически — и потом может просто не помнить о них. Поколебавшись всего несколько мгновений, он внезапно отложил работу и принялся писать сообщение — ему хотелось просто перекинуться словом с человеком, который всегда относился к нему доброжелательно. Он не собирался рассказывать о том, что его тревожило, — ему просто хотелось отвлечься. И ему это вполне удалось — спустя полчаса он выкинул все глупости из головы и снова вернулся к работе.