Хватит спать!

Татьяна Панина, 2021

Есть люди, у которых от рождения имеются сверхспособности. Кто-то умеет предвидеть, кто-то обладает телепатическими способностями, а кто-то способен покорять окружающих своей супер-харизмой. Иногда их называют экстрасенсами. А иногда ими притворяются шарлатаны. Но мы их зовём Одарёнными. Это люди, использующие свой Дар во благо человечества. Их противоположностью и врагами являются, казалось бы, простые люди. Но на самом деле – это люди со шрамами. Вся наша жизнь – это борьба добра и зла.

Начало. Предыстория

Когда-нибудь всё заканчивается. Даже неприятный сон, который кажется нескончаемым кошмаром, по всем законам должен когда-то закончиться. Кто бы знал, но, как оказалось впоследствии, она спала как раз все свои годы, всю жизнь…

Конечно, может и не спала, но то, что дремала, это точно. А пробуждение получилось мощным, как взрыв, можно даже сказать, оглушительным. Хотя Саша была вроде бы обычной девочкой, которая в школе хорошо училась, слушалась маму и папу, была хорошей и верной подругой.

После окончания школы Александра, как и тысячи других девчонок, пошла учиться в вуз. В институт поступила хороший, и много сил было приложено ею для его успешного окончания. Между тем, с раннего детства, она старалась быть если и не идеалом женщины, то хотя бы очень похожей на него. Надо признать, что и с внешностью природа Сашу не подвела. Она не любила признаваться себе в этом, но считалась всеми, кто её знал, очень даже привлекательной. Правда, это приводило, как ни странно, не к облегчению жизни, а, наоборот, к многочисленным проблемам, выражающимся и в явной неприкрытой зависти со стороны представительниц женского пола, и в наглых и бесцеремонных приставаниях со стороны мужского населения.

А у Саши ещё, несмотря на все эти тяготы, была цель, и, как ей казалось, очень высокая — оставаться доброй, честной и трудолюбивой всю свою жизнь, не обращая при этом внимания на предложения, сыплющиеся со стороны мужчин, готовых предоставить ей красивую и безбедную жизнь в ответ на благосклонность и пребывание в качестве «второй жены».

Для достижения указанной высокой цели необходимо было добиться, по её мнению, нескольких небольших целей: устроиться на интересную работу, выйти замуж за такого же хорошего парня и родить двух, а лучше трёх весёлых и симпатичных ребятишек. И после того, как будут выполнены эти условия, то есть создастся некая платформа для её собственной устойчивости, можно будет пойти навстречу жестокому миру с целью всемерной поддержки слабых и угнетённых людей.

Наверное, подобные цели ставят перед собой многие молодые девушки. При этом можно предположить, что такая цель, как помогать всем людям мира, нуждающимся в помощи и защите, имеется, как правило, у тех наивных девушек, которые с раннего детства наслушались большого множества историй о злых и жадных людях. Эти девушки пытаются исправить окружающий мир своим примерным, как им кажется, поведением.

При том, что росла Саша в благополучной и уважаемой семье, где роли распределялись независимо от возраста и половой принадлежности согласно возможностям и потребностям каждого, она всё-таки приняла к сведению весь негатив, который содержался в тех историях, и постаралась, как могла, быть «другой». При каждом удобном и неудобном случае девушка старалась откликаться на зов о помощи, забывая о своих проблемах, отдавая, как и положено, «последнюю копейку нуждающимся».

Между тем, ей не удалось закончить институт с блестящими результатами. Но на тот момент Саше казалось, что это не настолько важно. Объём знаний, накапливающийся по мере приобретения опыта, должен был позволить компенсировать неблагоприятный «цвет» диплома. К тому же по окончании высшего учебного заведения родители подкинули ей в качестве подарка определённую сумму денег, в результате чего получилось снять недорогую квартирку недалеко от метро, и даже чуть-чуть осталось. Как раз должно было хватить на первое время на еду, пока не найдётся подходящая работа. А может, даже и на кое-какую одежду. В общем, начало или старт были обеспечены. Девушка посчитала, что надо настроиться на упорное движение вперёд, спокойно и целеустремлённо добиваясь новых вершин, и тогда всё остальное как-нибудь уж сложится.

Практически все её институтские подруги, коих насчитывалось целых две, разъехались по своим городам сразу же после выпуска. Однако поначалу они перебрасывались сообщениями, наверное, по сто раз на дню. Так Саша от них узнала, что по рекомендациям своих родителей обе девушки практически сразу же устроились в какие-то небольшие учреждения. При этом одна из них тут же выскочила замуж за своего бывшего одноклассника, а другая начала встречаться с каким-то интересным, по её словам, мужчиной, который был намного старше неё. И та, и другая подруги взахлёб рассказывали о своём вполне обеспеченном положении и радужных перспективах в дальнейшем. Таким образом, понемногу их жизнь начала налаживаться и даже смахивать на тот сценарий, который себе представляла и сама Саша, мечтая поздними вечерами перед сном.

А вот у неё пока ничего не получалось. Родители в плане её трудоустройства ничем помочь не могли, потому что оба работали совсем не в той сфере. Могли только помочь — и помогали! — разве что деньгами, да и то немного, ведь, несмотря на свои трудолюбие и загруженность, они и сами перебивались с хлеба на воду. Да и времена были такие: как говорится, не имей сто рублей, а имей сто друзей. И иметь было желательно таких друзей, которые занимали высокие посты в разных сферах. К сожалению, их семья не имела ни ста лишних рублей, ни ста подходящих друзей.

Ну что ж, для того, чтобы кардинально поменять эту грустную ситуацию, и чтобы была возможность устроиться без связей и опыта, Саша ведь и осталась жить в мегаполисе. Здесь столько вакансий светилось на специализированных сайтах, что не найти себе работу было просто невозможно, решила она. В конце концов, у неё есть такие черты характера, как упорство, трудолюбие и целеустремлённость, а наличие пусть синего, но диплома, подтвердит, что она что-то да умеет.

Поиск работы. Всё намного хуже, чем кажется

Объявлений по работе было много. Даже очень много. Но везде требовались или «молодые, при этом очень-очень опытные», или только «очень-очень опытные». Оклад предлагался, как правило, самый низкий из возможных. С опытом у Саши была проблема. У специалистов, только-только закончивших профессиональное учебное заведение, большого опыта априори быть не могло. А деньги на проживание и пропитание потихоньку расходовались, и необходимо было на следующие периоды заранее подготовить энную сумму. Ведь если посчитать, то оплата за работу в любом случае могла прийти не ранее двух недель от начала этой самой работы, а это долго, очень долго. Просить у родителей ещё денег не позволяла совесть. Да и понимала Саша, что им просто неоткуда взять эти деньги. В конце концов, она же взрослый человек и должна уже начинать сама себя обеспечивать?

Таким образом, как ни крути, других шансов сохранить своё достоинство в таких условиях не оставалось, кроме как пойти на низкооплачиваемую должность специалиста низшего звена — если можно так назвать работников обслуживающего персонала. Для того чтобы стать таким работником, не требовалось ни наличия высшего образования, ни наличия опыта. И только одна мысль успокаивала — эта работа будет для неё временной, ведь она продолжит поиск, а когда появится нужная вакансия, надо будет хватать ноги в руки и бежать отвоёвывать эту работу. Всё наладится, просто не сейчас, а немного попозже.

Так она перешла к поиску вакансий на должности работников торгового зала, помощников специалистов, администраторов и другие. На её удивление, здесь тоже оказалось не всё так просто. Несмотря на очень низкую оплату труда, очереди из кандидатов выстраивались достаточно длинные. При этом персонал по подбору кадров стремительно терял свои человеческие качества… Грубость, порою доходящая до откровенного хамства, заставляла чувствовать себя не просто третьесортным представителем человечества, а каким-то отбросом общества, ничего не имеющим и не представляющим никакой ценности ни для кого, а уж для работодателей — тем более.

Умом Саша понимала, что такая тактика необходима для потенциальных работодателей, чтобы заранее задавить все возможные ростки протестов будущих работников из-за мизерных заработных плат при одновременном наличии чрезмерно высоких нагрузок, но сопротивляться грубому напору хамоватых рекрутеров становилось всё труднее и труднее, и она медленно, но верно начала скатываться в пучину тоски и отчаяния.

Именно поэтому, когда она набрала номер телефона после очередного собеседования на подобную вакансию, для неё стал шоком вежливый и спокойный женский голос, сообщающий, что из всех кандидатур именно её кандидатура им подходит больше всего. А также оповещающий о времени и месте встречи для финального собеседования с заместителем директора, отвечающим в данной организации за соответствующий фронт работы. Последовавшая за этим просьба о своевременном сообщении в случае невозможности посещения встречи по каким-либо причинам прозвучала для Саши как какая-то невероятная фантастическая идея, тем более ввиду имеющейся острой нехватки рабочих мест на рынке труда…

Согласитесь, что практически невозможно представить себе, как какой-то идиот решит добровольно отказаться от работы в благожелательной атмосфере дружелюбного коллектива серьёзной организации, где, по словам звонившей женщины, платят вовремя и поощряют своих работников дополнительными бонусами в виде бесплатных обедов?

Положив телефон на колени перед собой и ошалело уставившись на него, Александра некоторое время приходила в себя. Расслабляться и радоваться было ещё не просто рано, но и категорически нельзя. Она понимала, что в случае отказа в приёме на работу и в этом случае у неё уже совсем не останется ни моральных, ни физических сил на продолжение поисков. Поэтому необходимо было собрать все имеющиеся силы для «последнего боя» и постараться не ударить лицом в грязь перед этим пресловутым заместителем директора.

Для начала необходимо было вспомнить всю информацию о компании, которую она выясняла перед первым собеседованием. Сейчас это было сделать не так уж и легко, так как таких компаний у неё к этому моменту накопилось немало. Потом она всё-таки вспомнила, что информации именно об этой организации с самого начала было на удивление крайне мало. Впрочем, объяснялась такая ситуация достаточно просто — компания сравнительно новая, на рынке пока никак не проявилась, в связи с чем и штат работников окончательно ещё не был сформирован. Кстати, именно этот аргумент тогда позволил ей надеяться на возможный шанс. Саша вспомнила, что эта компания была одной из самых приоритетных для неё, в том числе и потому, что уровень заработной платы здесь был значительно выше, чем у других подобных организаций.

Между тем сейчас отсутствие достаточной информации об этой организации играло против неё. Необходимо было выяснить, придерживаются ли в этой компании какого-то официального дресс-кода или нет, бывают ли у них командировки и часто ли требуются переработки. И, если последние два условия уже не играли для неё такой большой роли, как раньше, то первое условие сейчас было очень даже важным.

В чём пойти на это собеседование — в офисной деловой одежде или модном сейчас спортивном стиле? Ведь не секрет, что многие молодые руководители в очень даже серьёзных организациях зачастую настаивают на отсутствии дресс-кода как такового, якобы мешающего работникам полноценно отдавать все свои силы на благо компании, при этом фактически требуя от подчинённых ходить в таких же джинсах, в которых любят ходить они сами. Если же этот замдир, к которому она пойдёт завтра на собеседование, относится к людям пожилого возраста, то, несомненно, надо одеваться в так называемый «бабушкин» стиль.

Ничего конкретного так и не выяснив, она решила в этом вопросе довериться всё-таки классике — надела неброские юбку с пуловером. В конце концов, именно так она ходила на прошлое собеседование в этой компании и, как можно заметить, всё получилось очень даже неплохо…

С учётом того, что квалификации для рассматриваемой должности не требовалось, готовить заранее какую-либо речь о возможных проблемах в данной отрасли и методах их решения тоже было бессмысленно. Наверное, такие вещи стоило бы продумывать лицам, занимающим руководящие позиции. А раз Сашу берут практически на самую низшую должность, значит, ей нужно будет только вкратце рассказать о себе, если, конечно, информация о ней вообще кого-то может заинтересовать.

Сказать, что она волновалась, значит, ничего на самом деле не сказать. Проснулась Саша без будильника ни свет ни заря. Долго лежала и продумывала, что и как будет говорить, спорила сама с собой, отсекала то, что будет лишним, по её мнению. С трудом дождавшись семи часов утра, встала, приняла душ и уложила волосы так, чтобы причёска получилась одновременно и женственной, и скромной. Оделась в приготовленную заранее одежду и взглянула на себя в зеркало. Оттуда на неё выглянула немного растерянная и слегка бледноватая девушка. Какая есть, вздохнула она.

Абсолютно не хотела есть, но заставила себя позавтракать, проглотив бутерброд с колбасой и запив чаем, чтобы, не дай бог, живот не заурчал во время встречи с потенциальным работодателем. А то получится, как в прошлый раз… Рвано хихикнула. В этот момент до неё дошло, что она слишком сильно нервничает, и её в прямом смысле сотрясает дрожь. Чтобы успокоиться, пришлось выпить стакан холодной воды.

Вышла она из дома с расчётом времени так, чтобы добраться до места как минимум за полчаса до встречи. А то ведь всякое в дороге может произойти, решила не рисковать. Приехала даже на час раньше…

Ну ничего, лучше раньше, чем позже. Зашла в торговый центр неподалёку. Рассматривала витрины до тех, пока часы не известили, что до встречи осталось десять минут, после чего решительно двинулась в сторону, как она посчитала, своего светлого и счастливого будущего.

Зайдя в помещение компании, попала, как и в прошлый раз, в некое подобие предбанника. Здесь было как-то неуютно и… «пасмурно», если так можно выразиться. Серое помещение с единственным столом и несколькими стульями, стоящими вдоль стен. Сегодня здесь уже не было так много людей, сколько было в тот раз. За стойкой администратора сидела миловидная девушка и вполголоса спорила с мужчиной, который, видимо, был чем-то недоволен и что-то требовал от неё.

Когда эта девушка заметила Сашу, то, отвернувшись от мужчины, протянула ей бахилы, попросив их надеть, объясняя, что руководство компании боится этой новой вирусной инфекции, которая сейчас ходит по стране. Ну что же, на самом деле ничего удивительного в том, что в этой компании принимаются все возможные способы санитарной обработки для предотвращения возможного заражения, нет. Сейчас, если на то пошло, все в панике. Только у всех эта паника протекает по-разному. Саша не стала спорить и молча натянула бахилы. Выпрямившись, она увидела девушку, которая подошла к ней с баллончиком и теперь распыляла вокруг неё облако какого-то порошка. Александра собиралась сказать, что готова, если надо, надеть маску или респиратор, но не успела. Облако добралось до её лица, она одновременно и глотнула, и вдохнула его. Не почувствовав воздуха, Саша вдруг запаниковала и попыталась сильнее вздохнуть, но воздух как будто перестал двигаться и остался снаружи неё, не попадая к Саше в лёгкие.

Так и не поняв, получилось ли у неё всё-таки вздохнуть или нет, она потеряла связь с миром…

Пробуждение. Верните всё назад

Мутно-мутно всё вокруг. Только ощущаешь, как воздух, скрипя, прокатывается по горлу туда и обратно… Противно понимать, что всё-таки надо просыпаться. Не хочется. В глубине подсознания понимаешь, что будет только хуже. Хочешь вернуться туда, в небытие. Там ты как будто плавал в каком-то тёплом океане, тебе не нужен был воздух, ты нырял и выныривал. Кувыркался как дельфин. Ни боли, ни страха, никаких негативных чувств и эмоций. Безмятежный покой. Если это не счастье, то оно где-то рядом, очень-очень рядом…

А тут больно, плохо, к тому же чересчур сухо в горле и какой-то звенящий неприятный звук в голове. А может, и не звук. Просто очень неприятное ощущение мозгов… С ними что-то явно не так, но объяснить это трудно. И туман с кровавым оттенком. Его видно даже через закрытые глаза… Тело практически не слушается и, когда ты открываешь глаза, ничего не меняется. Всё равно ничего не видно. Поэтому лучше, наверное, глаза закрыть и больше не просыпаться. И на какое-то время ей это удаётся. В этот раз сбежать получилось.

Но немного погодя Саша снова очнулась. Опять попыталась разглядеть окружающий мир, приоткрыла глаза. Внутреннее убеждение, что опять всё будет мутно и ничего не понятно, оказалось ошибочным. Впрочем, поначалу так оно и было. Всё расплывалось, как масляные пятна на луже. Странно, но именно эта картинка пришла ей на ум для сравнения. Однако через несколько секунд всё вокруг начало приобретать резкость. Стали прорезываться черты какой-то мебели. Окружающий мир очень сильно смахивал на палату в больнице — всё вокруг было белым и голубым.

Хотя нет, металлическая кровать, на которой она лежала, была коричневой, но явно относилась к больничной. Это даже не кровать, а кушетка.

Что же она здесь делает? Как попала сюда? Почему так трудно вспомнить, что было? Что это за серый туман в глазах, который мешал всё рассмотреть, откуда он взялся? Она что, лежит под простынёй обнажённая? Что же такого могло произойти?!

В это время через туман увидела, как в комнату зашло двое мужчин в белых халатах, которые подошли к ней. Они покатили кушетку, на которой она лежала, куда-то по длинным переходам. Туман становился всё гуще. Да и сил держать глаза открытыми, а тем более думать, уже не осталось. Успела обрадоваться: что ж, наконец-то обратно, в тёплый уютный океан!

Нет, не хочется! Так не хочется просыпаться! Горло пересохло, огромный язык перекрыл практически полностью все её дыхательные пути, дышать стало так трудно, почти невозможно. Даже не верилось, что где-то есть чистый свежий, как родниковая вода, воздух. Пульсирующая головная боль, казалось, ещё чуть-чуть и разорвёт её несчастную голову на части.

Впрочем, очнулась она, судя по всему, от того, что один из мужчин схватил её на руки и побежал куда-то. Она абсолютно не понимала, зачем и почему. Она чувствовала, как встречный воздух обвивает её тело прохладой. Поняла, что и правда не ошиблась, и на самом деле обнажена, но, как ни странно, её это абсолютно не смутило. Её мучила мысль, что ему, скорее всего, очень тяжело нести её на руках, и надо хоть как-то ему помочь. Но как? Её руки были как ватные, совсем не слушались, а попытки обхватить его за шею оказались неудачными. Ей удалось прижаться к нему покрепче всем своим телом. Казалось, что так ему станет легче её нести, и он побежит быстрее, намного быстрее. Почему-то мысль, что их могут в любой момент догнать, окатила её таким холодным ужасом, что она в результате, а может, и просто от нехватки кислорода, опять провалилась в небытие.

Да что же это такое?! Опять очнувшись, она уже не сопротивлялась нахлынувшим мучительным ощущениям. Отдалённо услышала, как кто-то недалеко от неё жалобно стонет. Прислушалась, чтобы понять, кто же так сильно мучается? Почему никто ему не поможет? Голос женский и такой слабый, что, скорее всего, его просто никто не слышит.

Саша решила быть сильной и, несмотря на мучительную боль во всем теле, попыталась встать и пойти на помощь. Но тут внезапно до неё дошло, что это же её собственный голос. Так вот почему он казался ей таким странно знакомым! Получается, что это она сама стонала? Но почему? Что случилось?

И только когда в горло начала просачиваться тонкой струйкой холодная вода — только в этот момент она поняла, что очень давно хотела пить. Вначале вода казалась какой-то невесомой и абсолютно не ощущалась. Вроде бы глотаешь, глотаешь, но ощущение жажды почему-то никуда не уходит. Однако при этом она чувствовала, как её огромный сухой язык, похожий своей шершавостью на наждачную бумагу, начинает потихоньку уменьшаться, и вот уже она могла вздохнуть, свободно набирая в свои лёгкие так много воздуха, сколько они могли в себя вобрать. Острая боль резко прорезала всю грудную клетку. Она задохнулась от боли и открыла глаза, которые уже были наполнены слезами, и сквозь слёзы попыталась разглядеть, где она находится.

— Ну наконец-то она очнулась, — послышался женский голос. — Давай-ка иди сюда и помоги вколоть ей оставшуюся часть лекарства.

— Нет, не трогайте меня, пожалуйста! Не надо! — попыталась кричать она, но у неё получилось только невнятно что-то прохрипеть. В этот момент она почувствовала лёгкий укол на сгибе руки, одновременно при этом кто-то надавил ей на плечи, мягко прижимая обратно к постели, на которой она лежала.

Вопреки ожиданию опять потерять сознание ничего страшного не произошло. Наоборот, шум в ушах начал понемногу пропадать, а зрение восстанавливаться.

Вхождение в роль. Умение приспосабливаться

Женщину, которая приводила таким образом её в чувство, все звали или Марией, или «просто Марией», как когда-то звали одну добрую девушку в давнем сериале. И это было неспроста. Мария действительно относилась к тем благородным людям, которые всегда поддерживают всех в трудную минуту.

Как впоследствии узнала Саша, жизнь у Марии с ранних лет напоминала боевые действия партизан в тылу врага. И, как бы ни пытались «враги» её вычислить, Мария всегда оказывалась в нейтральной зоне задолго до начала обстрела, предварительно, разумеется, вытащив очередного раненого бойца из боя. Такому стилю жизни Мария научилась не от хорошей жизни.

В детстве её мать, будучи в прямом смысле тираном и человеконенавистницей, старалась уничтожить если не физически, то морально, всех окружающих вокруг. Не важно, кто находился с нею рядом в этот момент, будь то дальний или близкий родственник, друг или подруга, коллега по работе или даже непосредственный руководитель — женщина, никого не жалея, давила всех своим ядом и медленно уничтожала любого человека как личность. Мария же, находясь в тени своей матери, стремилась спасти всех, кто был в этот момент обречён на уничтожение. Странно, но так получалось, что мать по каким-то своим причинам не замечала именно её, а потому и не могла заблаговременно обезвредить. При этом ни о какой любви к своей дочери разговора и быть не могло. Мария не была желанным ребёнком, и никто этого от неё не скрывал.

Мать Марии радовалась, если кто-то страдал, и ненавидела лютой ненавистью всех счастливых людей. При этом женщине никто не мог дать сдачи. Слабые попытки она отбивала, улыбаясь, а на сильных противников затаивала до поры до времени злобу, чтобы потом, медленно и со вкусом, растоптать очаг сопротивления, и сделать это так, чтобы неповадно было любому, находящемуся рядом. Надо признать, что таких смельчаков было не так уж и много, и все они, к сожалению, были обречены с самого начала.

Отец Марии умер рано, когда девочке было всего четыре года, и она его даже при всём желании не смогла бы вспомнить. Кто он, этот человек, сумевший подобраться так близко к матери Марии и сгоревший так рано? Возможно, именно от него Марии достались человеколюбие и бесстрашие, ведь для того, чтобы пойти против воли такого человека, как её мать, нужно было быть настоящим героем. И Мария именно им и была.

В данный момент она занималась здоровьем и жизнью тех, кого можно было спасти. Таким человеком сейчас была Саша.

А Саше было плохо, очень-очень плохо. Она из последних сил старалась терпеть, но временами стоны всё-таки непроизвольно, помимо её воли, вырывались, и ей было стыдно, что она не может контролировать себя. Когда-то в далёком детстве Саша гордилась своей силой воли, представляя себя этаким супергероем из блокбастера, никогда не плачущим и не жалующимся на трудности, но сейчас ей стало понятно, что она просто не знала раньше, что такое настоящая боль.

Саша взглянула украдкой на Марию и, к своей радости, не заметила в глазах той ни жалости, ни упрёка. Мария смотрела на неё спокойно и устало. Понятно стало, что этот человек отлично знает, что такое боль, а потому не будет говорить никаких лишних слов. Именно такие люди и помогают всегда в трудную минуту. Они не подвержены эмоциям — они просто знают, что надо что-то сделать, чтобы помочь, и молча делают это.

— Можно мне ещё немного воды?

— Конечно. Сейчас принесу, подожди меня.

Мария поднялась со стульчика, стоящего рядом с кроватью, и пошла в другую комнату.

Воспользовавшись этой паузой, Александра решила осмотреться. Итак, обычная маленькая спальная комната, обставлена небогато — только кровать, стул и тумбочка у изголовья кровати. Возле входа стоял небольшой шкаф, на дверце которого висело покрывало от кровати. Наверное, Сашу торопились положить на кровать, и не стали разбираться, куда это покрывало сложить. В окно можно было разглядеть спускающиеся сумерки. Заглядывающее через стекло дерево подсказывало, что квартира находится на этаже не выше третьего.

Саша приподняла одеяло и увидела, что на неё надета хлопчатобумажная ночная рубашка с каким-то немного поблёкшим рисунком в виде то ли зайчиков, то ли котят…

И, несмотря на боль, которая продолжала пронизывать её лёгкие и всё тело, ей вдруг стало спокойно и хорошо на душе. Невероятным умиротворением веяло от всей обстановки этого дома. Здесь был ДОМ в самом прямом смысле этого слова. Такое ощущение, что она попала в своё детство, где ещё не было никаких плохих людей и печальных событий, где были только мама, папа и бабушка, которые любят её и всегда защитят от злой собаки из соседнего двора, которые встретят её с доброй улыбкой и пожурят за то, что «опять проспала до обеда в этот выходной, соня»… Как же, оказывается, ей этого не хватало! Только сейчас до неё дошло, что все эти годы она жила, съёжившись и ощетинившись, готовая принять в любой момент удар и ответить тем же. Ожидание удара в спину не позволяло всё это время ей расслабиться и держало в напряжении всё её тело.

И вот сейчас вдруг ей стало хорошо и спокойно. И неважно, что она находилась неизвестно где и неизвестно с кем. Неважно, что не понятно было, где все её вещи.

Саша вдруг отчётливо поняла — ей дали небольшую паузу для передышки и перегруппировки. Скоро понадобятся все её силы — и физические, и моральные. Такая вот маленькая пауза перед вступлением в настоящую ИГРУ. Она всё это время спала, и вот только сейчас проснулась.

Откуда к ней пришло это осознание, она не до конца понимала. Такая глубинная уверенность в том, что для неё начинается что-то очень серьёзное, можно даже сказать, грандиозное, немного пугала её.

Казалось бы, логикой можно было объяснить все произошедшие с нею события, даже эти странные похищение и спасение, но нет, где-то в глубине души она понимала, что всё это — звенья одной цепи, которая плелась уже давно, только как-то вяло и принуждённо. Все факты её жизни подсказывали, что с нею что-то не так, что она немного другая, чем её друзья и одноклассники-однокурсники, с которыми она дружила, но которых она всё-таки не всегда понимала и принимала.

Часто, ещё с детства, у Саши бывали моменты жизни, когда как будто некие вспышки таинственного фотоаппарата освещали всё пространство вокруг, и именно в эти моменты она вдруг останавливалась и начинала озираться, пытаясь понять, где она находится, и почему именно она здесь, а не кто-то другой, и зачем она поступает именно так, а не по-другому. Эти вспышки пугали её своей непредсказуемостью и непоследовательностью. Александра никому о них не рассказывала, главным образом потому, что её после таких рассказов могли посчитать сумасшедшей. Она старалась забыть о них и притвориться «нормальной», чтобы «быть как все». Но червячок сомнений всё-таки грыз её временами.

И вот сейчас она поняла, что всё: пора, время пришло, пора просыпаться.

Её возможности, о которых она также старалась особо не распространяться, были даны ей неспроста. Только сейчас они, как бы это сказать, уже отшлифованы, что ли, и теперь представляли её естественное оружие.

Кстати, о своих возможностях Саша вначале думала как об экстрасенсорных, потом — как о каком-то сбое в организме, а потом так же постаралась забыть и не обращать внимания.

Ну зачем, скажите на милость, нужна нормальному человеку возможность предвидеть ближайшее будущее, если повлиять на это будущее нет возможности? А даже если и появляется такая возможность, то этого категорически делать нельзя, станет только хуже!

Так, Саша, будучи ещё ребёнком, пыталась идти «назло» будущему, которое она предвидела, и получалось только всё очень плохо. Это происходило как щелбан по носу, как будто кто-то сверху ей молча указывал — не лезь, не твоё это дело! А то хуже тебе же самой будет! И самое обидное, что получалось и правда всё хуже, да так, что хоть волком вой! Мог даже кто-то погибнуть из тех, кого она любила…

Так, например, погиб любимый пёс, который был настоящим другом и не раз выручал её… А она ведь всего лишь хотела спасти маленького котёнка, гибель которого смогла предвидеть… Тогда никто не мог понять, почему она орёт так от горя, как оглашённая: ну погиб кобель, ну да, хороший был пёс, ну так ведь ему всё равно уже недолго оставалось жить, старый был. Чего уж там так убиваться, давай мы тебе другого щенка купим? Но нет, Александра не хотела никого другого. А всё потому, что чувствовала тогда себя настоящим предателем, променявшим и убившим своего лучшего друга ради маленького, никому не известного котёнка. И пусть она тогда не могла такой поворот предвидеть, но ведь именно она поменяла направление смерти с котёнка на её пса. Ей до сих пор было очень больно об этом вспоминать. Такие уроки сложно забыть.

Другой её особенностью была возможность «чувствовать» других людей. Эта способность называется эмпатией. Но только у неё эта «эмпатия» переходила все границы. Она ощущала все чувства окружающих людей: их гнев, боль, ликование и горе даже порой через стены. Как яркие всплески энергий разных цветов и оттенков, вспыхивающие вокруг неё, исходившие от людей. И да, в основном она чувствовала негативные эмоции. И вовсе не потому, что дело было в ней, или эти эмоции оказывались такими сильными. А просто потому, что негативным чувствам ничто не мешало. Если тебе плохо, то дополнительные факты жизни только добавляют

Примечательно, что такие эмоции, как восторг и радость, очень редко кто чувствовал. При этом все желали их друг другу и надеялись, что они у них будут, но настоящее, искреннее счастье практически было недоступно большинству людей. Главным образом потому, что к состоянию счастья постоянно что-то примешивалось, как, например, чувство страха и сожаления. Эти чувства мешали всем искренне радоваться.

Только иногда Саша ощущала, как, например, чья-то мать, глядя на своего ребёнка, могла испытать краткий миг восторга, ничем не замутнённого, а потому чистого и яркого, но практически в ту же минуту страх потерять ребёнка или ещё какие-то грустные мысли перекрывали поток света, озаряющего душу матери. В такой момент Александра чувствовала, как будто захлопывается окно, пропускающее чистый свежий воздух, и душа женщины опускается в какой-то душный тёмный колодец.

Эта особенность была тяжким грузом для Саши. Она с ранних лет приучала себя закрываться от окружающего мира и не реагировать на чувства окружающих её людей, которые, не замечая и не понимая её чувств, жестоко ранили девочку своими негативными эмоциями. Но так как это не всегда получалось, Саше приходилось невольно участвовать в чужих бедах и радостях. Сопереживала она по-своему, издали и незаметно, помня, к чему приводит вмешательство в чужую судьбу. Интуитивно она понимала: сейчас — да, можно помочь. И тогда с удовольствием бросалась на выручку тем, кто в ней нуждался.

Так, она часто помогала детям и старикам. Неизвестно почему, но им помогать было можно. Наверное, их линия судьбы ещё не начиналась или уже заканчивалась, поэтому ни к чему серьёзному попытки Саши повлиять на жизнь людей не приводили. Ну да, поменьше синяков у ребёнка, который в это время падал с велосипеда, или чуть меньше сил затрачивала какая-нибудь бабулька на свой неподъёмный пакет из супермаркета. Однако всё это мало чем могло помочь им в глобальном видении их жизни. Но для Саши даже такая мелочь была словно отдушина, через которую она могла хоть как-то отреагировать на поступающие извне как бы стоны страдающих по разным причинам людей.

Однако бывало и такое, что она улавливала чувства людей, возникающие из низменных побуждений. И это было хуже всего. Так, например, когда человек радовался чужому горю, он выглядел для Саши очень омерзительно во всей своей неприкрытой завистливой сущности, при этом заражая её своим злорадством, заставляя её чувствовать все эти тёмные эманации и страдать от понимания всей низости этого состояния. В то же время сам человек даже и не догадывался о той буре эмоций, что в данный момент бушевала в душе Саши. Несколько раз она чувствовала такие неприятные ощущения в детстве, когда общалась с большим количеством людей в детском саду и в школе. Уже тогда она начала догадываться о своей непохожести, так как не могла понять, почему люди относятся хорошо к тем, кто искренне рад их горю. Для неё это было открытой книгой и никаких сомнений не вызывало, что представляет собой тот или иной человек. Но для других почему-то всё было туманно и непредсказуемо.

Её попытки выяснить, что происходит, и почему люди так неадекватно реагируют, вызывали у других негативные эмоции, которые они в последующем направляли против неё самой, чтобы объяснить в том числе и самим себе, кто настоящий лжец и притворщик. Руководствовались они при этом, как ни странно, достаточно логичной поговоркой — «каждый судит сам по себе». Получалось, что, когда Саша пыталась объяснить о внутреннем отношении того или иного человека, она как бы говорила о самой себе…

Это стройное, но крайне нелогичное с её точки зрения заявление превращало все её попытки хоть как-то защитить окружающих людей в беспочвенные обвинения и нелепое поведение, особенно если учитывать отсутствие у людей желание глубоко разбираться в неприятных для них вопросах. Мало того, это приводило к разжиганию вражды между хорошими людьми и ею, так как тот человек, о котором Саша пыталась предупредить, тоже не оставался в стороне, и ему хватало порою нескольких слов, чтобы окончательно её закопать под той лавиной нелепых обвинений, что появлялись неизвестно откуда.

Всё это подтолкнуло Сашу к выводу о необходимости выработки политики невмешательства в чужие дела, как бы больно и обидно ей ни было наблюдать за медленным уничтожением неплохих, в общем-то, людей по вине подлецов, которых она отчётливо и точно могла разглядеть в тех или иных случаях. Конечно, для того, чтобы увидеть все оттенки страстей, кипящих в душах людей, требовалось определённое время и определённые ситуации, но в целом для этого нужно было не так уж и много времени.

В целом теперь, наверное, понятно, почему к моменту пробуждения в этой комнате, Саша представляла из себя комок нервов, сжатый до предела и готовый в любую минуту взорваться. Жизнь до этого момента представлялась ей настолько трудной, что временами она задумывалась о необходимости сходить к какому-нибудь врачу и выяснить, а всё ли в порядке с нею.

Если в детстве Саша пыталась объяснить свою непохожесть на других такой специфической «избранностью», то, взрослея, начала думать, что это её тяжелый крест, кара за какие-то грехи, возможно, даже совершённые в прошлой жизни, если, конечно, эти прошлые жизни вообще существовали.

И вот сейчас, проснувшись, она поняла, что всё было не зря. Что её время пришло. Пора вставать. Осталось только выяснить у Марии, кто она такая, и понимает ли она, что время пришло. И какие цели стоят перед ними, что надо делать, как они будут действовать. А даже если Мария не в курсе всего этого, это теперь не важно. Важно, что глубокое чувство собственной нужности этому миру подсказывало ей, как действовать. А значит, всё теперь будет понятно и правильно. Ради этого стоило и подождать.

Саша с некоторой опаской потянулась, но боли уже почти не чувствовала. Поэтому, опираясь одной рукой о кровать, она приподнялась и села. Выглянув в окно, заметила тихий двор, освещаемый тусклым светом фонарей, маленькую детскую площадку, на которой сейчас никого не было, большое ветвистое дерево, немного закрывающее обзор с улицы.

В этот момент вернулась Мария. Темноволосая стройная женщина средних лет с усталыми глазами принесла графин с водой и стакан, поставив их на тумбочку.

— Держи. Решила принести тебе сразу столько воды, сколько, возможно, ты захочешь после всего, что с тобой произошло. К тому же, если учесть, сколько всякой гадости тебе пришлось проглотить, тебе стоит выпить как можно больше воды. Она выведет из тебя все яды и токсины и поможет восстановиться максимально быстро. Кстати, меня зовут Мария. А как тебя?

— Саша.

— Ну что же, Саша, добро пожаловать ко мне в гости, — грустно улыбнулась женщина. — Ты сейчас в безопасности, насколько это вообще возможно в твоём положении.

— А что со мной произошло? Что значит «сейчас в безопасности»? Что вообще происходит?

Саша почувствовала, что внезапное умиротворение начало пропадать. Догадки, страшнее одна другой, закрутились у неё в голове. Спокойствие, которое ещё недавно её наполняло, улетучилось, и она опять внутренне сжалась в комок нервов, которым всегда и была.

— Ну хватит, не накручивай себя! — нахмурилась Мария, — Я ведь сказала, что ты сейчас в безопасности! Ну почему, стоит только людям сказать, что они в безопасности, они начинают паниковать? Что такое с их головами?

Мария отвернулась к тумбочке и налила воду в стакан. Потом повернулась к Саше, приказав выпить его.

— Значит, слушай сюда. Не знаю, как ты попала в Клинику, но Егор, мой сын, увидел тебя там и, как бы это сказать? — заподозрил неладное. Ему показалось, что с тобой что-то не так, и он решил это выяснить. Ни к чему хорошему его вопросы не привели. Наоборот, он понял, что попал в переделку и ему грозит опасность. Ну, допустим, Егора не так просто напугать! Да и не нашелся ещё тот, кто сможет его удержать против силы! Ну, а по пути, так сказать, он решил и тебя прихватить. Вот так ты оказалась здесь.

— Так просто?

— Ну да. А чего тут ещё усложнять?

Мария устало вздохнула и, поправив Саше одеяло, направилась к двери.

— Давай-ка ты сейчас поспишь. Время позднее, а я с раннего утра на ногах. Завтра, выспавшиеся и бодрые, расскажем друг другу всё, что ещё хотим выяснить.

Это не было похоже на просьбу. А потому спорить не было смысла. К тому же Саша и сама чувствовала, что сейчас не готова о чём-то ещё спрашивать и слушать ответы. Слишком всё оказывалось сложным, а её былой восторг о том, что началась главная глава её жизни, уже немного подвыветрился и оставил ощущение большой усталости.

Знакомство. Потребность понять, кто есть кто

Утром Саша проснулась от того, что за окном, на одной из ветвей дерева, громко пела птица о чём-то своём, быть может, о ласковых лучах солнца, светившего ярко сейчас на небе, или о готовящемся рождении птенцов, которые будут так же высоко летать, как и эта птичка. Саша не понимала, о чём поёт птица, но в душе радовалась так же искренне, как и она, новому дню. Птицы не чувствуют тех эмоций, что чувствуют люди, но они благодарны своему существованию и поют об этом всегда, когда появляется возможность.

В графине ещё оставалась вода, и Саша, обрадовавшись этому, с удовольствием допила её. Ну что же, осталось только встать и найти себе одежду поприличнее. Не ходить же в сорочке. В конце концов, Мария говорила, что Сашу сюда принёс Егор, сын Марии, а значит, в доме есть мужчина, и ходить неглиже неприлично.

Саша встала и подошла к шкафу. К сожалению, там лежали только сложенные аккуратными стопками постельное бельё и полотенца. Никакой одежды не было также и в тумбочке. Тогда она сняла с дверцы шкафа покрывало и накинула его на себя, перевязавшись на манер греческого воина. Выглянув за дверь, увидела длинный коридор, из которого можно было наверняка попасть в любое помещение в этой квартире. Ну что же, пора было выходить в свет. Саша направилась на поиски хозяйки квартиры.

Мария находилась на кухне и что-то готовила на плите. Запах пищи разносился по всей комнате, и Саша вдруг поняла, что очень голодна.

— Доброе утро, Мария! — поздоровалась она. — Простите, пришлось позаимствовать покрывало. Я просто не смогла найти какой-нибудь одежды…

— Доброе утро! Ах ты ж, боже мой! И правда, я совсем забыла про одежду! Сейчас что-нибудь найду для тебя. — Мария, отставив с плиты сковороду, на которой, как оказалось, она жарила картошку с грибами, бросилась мимо Саши в комнату возле кухни. Через несколько минут она появилась с аккуратно сложенной стопкой одежды, в которой Саша смогла рассмотреть халат, спортивный костюм и футболку. Поблагодарив Марию, Саша вернулась в свою комнату, чтобы переодеться. Примерив спортивный костюм, убедилась, что он ей немного великоват. Немного подумав, решила надеть халат.

Пока она разбиралась с одеждой, в квартиру кто-то зашёл. Об этом свидетельствовали звук хлопнувшей входной двери и громкий мужской голос, о чём-то спросивший Марию. Слышно было плохо, да и Саша особо не прислушивалась, стараясь побыстрее переодеться. Не хватало ещё, чтобы визитёры заглянули в комнату, а она стояла бы тут абсолютно голая, путаясь в чужой одежде…

Эта ситуация вдруг напомнила ей другую, которая вспоминалась смутно, но даже через такие смутные воспоминания представлялась очень пикантной… Саша почувствовала, что у неё запоздало начали гореть щёки и уши. Надев халат, она села на кровать и задумалась, стоит ли ей сейчас вообще выходить из комнаты. Возможно, зашедший мужчина вовсе и не тот самый Егор, а, значит, и не видел её тогда голой. Тогда глупо, наверное, сидеть здесь, мучаясь от голода, тем более Мария уже видела её бодрствующей и знает, что она не спит. Но если это всё-таки Егор, то тогда сначала надо успокоиться и выработать какую-нибудь линию поведения, которая позволит ей вести себя как ни в чём не бывало. Может быть, следует сделать вид, будто она ничего не помнит? Или помнит, но не себя? Она не успела ничего придумать, как голос Марии позвал её на кухню.

— Саша, ты оделась? Можешь выйти сейчас к нам?

— Да, я уже иду! — крикнула Саша и, выдохнув, открыла дверь.

На кухне находился, помимо Марии, молодой человек. И да, это был тот самый человек, которого она помнила по тем неприятным событиям.

— Егор. — Встав со стула, представился он.

— Саша. — Немного нервно хихикнула в ответ она. Она ведь так и не придумала, как будет себя вести рядом с ним. Но выручила Мария.

— Если ты готова позавтракать, садись на этот стул. Завтрак готов.

— Нет, я ещё пока не готова, — пробормотала Саша, радуясь, что есть повод сбежать сейчас из кухни. — Подождите меня, пожалуйста, минутку. Я умоюсь и сразу же приду.

— Да, конечно, Саша, ты не торопись. Мы подождём. Чистое полотенце можешь взять на полочке в ванной комнате, над зеркалом.

Саша, стараясь передвигаться спокойно и уверенно, не выдавая охватившей её опять паники, повернулась и вышла из кухни. Зайдя в ванную комнату, она взглянула в своё отражение в зеркале. Как ни странно, она выглядела вполне достойно: волосы не взлохмачены, а лицо не бледное. Решив, что неплохо бы сейчас освежиться, включила холодную воду и плеснула её себе в лицо. Наконец поняв, что затягивать дольше было бы невежливо, тем более, если люди пообещали её ждать, она вздохнула и, надев на лицо маску безразличия, направилась завтракать.

Когда она заходила на кухню, Егор что-то тихо говорил своей матери. Та слушала его бесстрастно, время от времени кивая ему, видимо, для поддержания разговора. При виде зашедшей девушки Егор замолчал и уставился вдаль. Саша почувствовала некоторую неловкость, что перебила их, наверное, очень важный разговор, и опять растерялась. Но Мария сразу же указала ей на стул, куда можно сесть и начала раскладывать еду по тарелкам. Ели молча, хотя, скорее всего, у всех у них было о чём спросить.

После того, как поели и перешли к чаепитию, Мария наконец решила начать разговор.

— Ну что же, Саша, если ты не против, расскажи, как ты оказалась в Клинике?

— Нет, конечно, не против. Только мне и рассказывать-то, в общем, нечего. Я поехала на собеседование в одну небольшую компанию. Это должно было быть уже второе собеседование в этой компании. Первое, как мне сказали, я прошла успешно. Помню только как, зайдя в офис, надела бахилы и девушка-секретарь начала опрыскивать меня каким-то антивирусным, судя по всему, спреем. Да, помню, что хотела надеть маску или респиратор, так как очень хорошо понимаю страх заразиться этой неприятной болезнью, которая сейчас бушует в нашей стране. Но не успела. Видимо, потеряла сознание, так как ничего дальше не помню. Очнулась уже, как вы говорите, в Клинике. Мне было очень плохо, даже говорить не получалось. Очень болела голова, и хотелось пить.

Тут Саша запнулась, ведь дальше начиналась скользкая тема. Говорить, что она помнит, что была обнажённой в тот момент, когда Егор нёс её на руках, или всё-таки сделать вид, будто не помнит?

Но, судя по виду людей, сидящих вокруг неё, дальше ничего и не надо было говорить. Они смотрели то друг на друга, то на неё, и о чём-то размышляли.

— Всё равно не понимаю! — воскликнул Егор. — Что-то тут не так! Тут должно быть что-то ещё! Вспоминай, Саша, может, ты что-то такое слышала странное или в чём-то странном участвовала?

Саша растерялась. Оказывается, всё то, что она рассказывала, для них не имело особого значения и не вызывало никакого удивления. Хотя лично для неё здесь было странным всё — и то, что это собеседование так дурно закончилось, и то, что её зачем-то так тщательно обрабатывали, хотя на первом собеседовании ничего подобного не происходило, и что это за компания, в конце-то концов, в стенах которой происходят такие непотребства!

Она оглянулась на Марию, но та сидела, задумчиво рассматривая чайную ложку, которую крутила между пальцев. Подняв взгляд на Сашу, она улыбнулась одними глазами, явно стараясь приободрить её и успокоить.

— Разве всё, что я сейчас рассказала, не кажется странным?

— Нет, Саша, это как раз всё просто, ты попала к перекупам, а те доставили тебя куда надо! — хмуро произнёс Егор.

— А куда надо?

— В Клинику, конечно. Куда же ещё?

— Но что такое Клиника, в конце-то концов?!

Мария, вздохнув, положила ладонь на руку Егора, взглядом показав ему, что дальше она сама.

— Саша, ты ведь уже поняла, что попала в очень нехорошую историю. Здесь, если по-серьёзному, очень долго надо разбираться во всех нюансах. Сразу так и не объяснишь, что к чему. Но я согласна с Егором, должно быть что-то ещё. Нам сначала необходимо посоветоваться кое с кем.

Она встала и пошла в комнату, откуда вернулась со своим мобильным телефоном. Набрав какой-то номер, некоторое время ждала ответа. Так и не дождавшись, положила телефон рядом с собой.

— Кто-нибудь хочет ещё чай?

— Нет, спасибо! Объясните мне, пожалуйста, что это за перекупы и что такое Клиника? И почему именно я должна была быть свидетелем чего-то странного?

Мария при этих словах как-то странно на неё посмотрела.

— А ты сообразительная. Да, именно так. Именно ты должна была быть свидетелем чего-то странного. Иначе мы бы сейчас тут не сидели. Но говорить что-то больше, чем уже сказали, мы не можем. Во всяком случае, сейчас, пока не посоветовались кое с кем.

Она многозначительно посмотрела на свой телефон. Тот молчал. Егор вздохнул и поднялся.

— Мам, давай всё-таки ещё, что ли, чайку выпьем?

Он пошёл к чайнику, и в это время зазвонил телефон. Саша удивилась, увидев, как оба человека, и мать, и сын одновременно потянулись и взволнованно переглянулись. Видимо, тот человек, звонка от которого они ждали, имел большой вес для них. Мария схватила трубку, но практически тут же её плечи поникли. Оказалось, что это звонят по поводу очередной рекламы какого-то очередного ювелирного магазина.

— Может, вы всё-таки мне хоть чуть-чуть расскажете, что происходит? Поймите, я ведь абсолютно ничего не понимаю… Что мне теперь делать? Может, надо бежать в полицию? Ведь, по сути, меня похитили, чем-то отравили и всё такое… Это же преступление, разве нет? За это их должны привлечь к ответственности! Тем более, как я поняла Егора, это обычная схема, и происходит подобное не впервые!

Она старалась заглянуть Марии в глаза, но у той был отсутствующий взгляд и, судя по всему, на контакт она идти не собиралась. Не человек, а кремень. Немного обидевшись на них, Саша сама пошла за чайником, который так и остался стоять на плите.

— Будете чай? — буркнула она скорее ради очистки своей совести и неожиданно для себя услышала от обоих слова согласия. Налив всем по чашке чая, села обратно за стол.

— А если так никто и не позвонит, что будем делать?

— Нет, это невозможно. Если не позвонит сегодня, значит, позвонит завтра, — твёрдо ответила на этот раз Мария. — Но я уверена, что позвонит сегодня.

— Ну что ж, хорошо, — вздохнула Саша, — будем тогда ждать.

Она взглянула на Егора и, к своему удивлению, увидела, что он внимательно её рассматривает. Причём, столкнувшись с нею взглядом, нисколько не смутился и бесцеремонно продолжил своё дело. Сейчас, когда Саша уже освоилась и вспоминать своё пикантное положение могла без смущения, она, вскинув голову, спросила:

— Ну и как?

— Что как?

— Сильно я отличаюсь от других?

— Да нет, в том-то и беда, — вдруг стушевался Егор, — точно такая же, как и все. Ничего выдающегося или экстраординарного не вижу…

При этом было видно, что он отвечает ей искренне и совсем не хочет обидеть. А ведь на самом деле в любое другое время, когда какой-нибудь молодой человек вот таким словами решил бы оценить её, Саша, скорее всего, уже смертельно обиделась бы на него. Сейчас же скорее от скуки, она вознамерилась было объяснить Егору о необходимости проявления учтивости в обсуждении каких-либо черт человека, и неважно кого, пусть даже не её саму, а кого-либо совсем другого…

Но в этот момент зазвонил телефон, и Саша, взглянув на Марию, тихо и твёрдо проговорила:

— Ну вот и ОН.

Мария косо взглянула на неё, помедлила немного, а потом всё-таки взяла трубку.

— Алло! Да, это я звонила. Да, надо срочно поговорить. Хорошо. Ждём!

Положив трубку, она как-то немного обречённо сказала:

— Сейчас будет у нас. Сказал ждать, ничего не делать и ничего не говорить.

— Кто будет у нас? Он? — спросил ошарашенный Егор. — Он едет сюда? Сам? Как это?

— Так. Едет, и всё.

Мария как-то устало встала. Немного помедлила. Посмотрела на Сашу:

— Сейчас с ним встретишься. Пусть сам всё объяснит. Если сочтёт нужным.

Она направилась в комнату, не обращая внимания на Егора, а тот сидел как вкопанный и хмурился, видимо, пытаясь понять, зачем кто-то едет сюда. Саша ничего толком не поняла. Но её, если честно, удивило совсем другое. И именно об этом она сейчас усиленно думала, не обращая ни на кого внимания и не замечая несуразного поведения хозяев дома.

Её поразило то ощущение некого единства или тождества, которое пронзило её в момент звонка… Даже нет, не в момент звонка, а раньше. Тогда, когда она произнесла Марии те слова, что заставили эту спокойную женщину нахмуриться и помедлить с поднятием трубки. Уже в те секунды Саша точно знала, кто звонит, как он выглядит и что будет делать. У неё было странное ощущение, что именно она, Александра, попросила, а точнее, потребовала, чтобы он приехал сюда. Немедленно. Потому что она устала ждать. И тогда же её пронзило понимание, что он её слышит и не спорит. Конечно же, он сейчас приедет. «Потерпи чуть-чуть, и мы встретимся». Как-то так.

Что это было? Может, она всё это придумала себе? Так ведь не бывает! Или бывает?

Сердце колотилось как бешеное. Мир вокруг сверкал всеми красками. Казалось, что она сейчас чувствует практически каждое живое существо вокруг, каждого жучка-паучка в округе на ближайший километр. Мысли бились в голове, и картинка всё не хотела складываться. Одно успокаивало: оставалось потерпеть совсем чуть-чуть. Уже скоро.

И тут, наконец, прозвенел дверной звонок, они с Егором переглянулись зачем-то, как будто споря, кто пойдёт открывать дверь. Но Егор быстро взял себя в руки и пошёл в коридор, буркнув про себя что-то типа «как-то быстро кто-то приехал». И через минуту на кухню размашисто зашёл мужчина, разговора с которым они все так ждали.

— Добрый день! Я Антон. Рад встрече!

Неожиданно для самой себя Саша встала и протянула ему руку:

— Здравствуйте! Я Саша.

Надо отметить, что Антон оказался молодым мужчиной, имеющим очень высокий интеллект и хорошее образование. Высокий, стройный, с правильными чертами лица шатен — такие мужчины всегда привлекали к себе внимание женщин. Обладая определённой харизмой, они были способны покорять окружающих одним своим видом, не говоря уже о возможности применения ораторского искусства. Антон был лидером по своей сути и не пытался притворяться другим.

Саша смотрела на него, практически не скрывая своего восхищения. Никогда раньше она не встречалась так запросто с такими привлекательными мужчинами. Но больше всего ей сейчас импонировало полное соответствие внешнего и внутреннего содержания. Он не собирался ни в чём притворяться, не пробовал потворствовать каким-то своим низменным инстинктам, например, тщеславию или гордыне. Он был именно таким, каким и выглядел со стороны. Твёрдым, уверенным в себе человеком, готовым в любой момент повести за собой в бой войска. Этот человек, фигурально выражаясь, чётко знал, что такое хорошо и что такое плохо. И это было здорово, так как больше не нужно было угадывать, куда идти дальше: ты просто следуешь за тем, кто твёрдо знает, куда надо идти и что нужно делать.

Вот и сейчас Антон знал, что нужно обязательно ввести Сашу в курс дела, пока все они не попали в куда более неприятную ситуацию, чем сейчас.

— Ты не представляешь, насколько сложно нам удерживать равновесие. Мы фактически сейчас только делаем вид, что это равновесие существует. Но на самом деле мы ходим по очень тонкой грани! И со страшной силой всё может обрушиться в тартарары!

Антон резко встал и подошёл к окну. Некоторое время он стоял так и о чём-то размышлял. Потом повернулся к вышедшей из комнаты Марии и спросил:

— Ты что-нибудь уже рассказывала?

Мария покачала головой:

— Нет. Я ведь не ты. У меня нет такой смелости вовлекать молодых людей в наши дела.

— Да ладно! Она и без нас оказалась бы вовлечена во всё это! И, в конце концов, лучше уж мы! Ты ведь понимаешь, что мы на волоске висим.

— Вот именно поэтому! — с жаром воскликнула Мария, — Именно поэтому, так как я не хочу тянуть на дно никого, кто ещё может спастись!

— Мария, о каком спасении ты говоришь? Разве умереть во сне — это спасение? Разве позволить человеку самому решать, как ему жить или умирать — это недостойное дело?

Мария поникла и, опустив голову, села в углу у окна. Спорить она с этим утверждением, судя по всему, не могла, но и молчать не получалось.

— Значит так, Саша, слушай меня внимательно. Вопросы будешь задавать потом, а пока постарайся не перебивать. Хорошо?