Степановна, бабуля-попаданка

Татьяна Охитина (2024)

Тамара Степановна спокойно отдыхала на даче, когда ее пёсик снова сбежал. В погоне за паршивцем она случайно попала в другой мир. Как вернуться домой — непонятно, а тут еще бедные сиротки помощи просят. А потом еще таинственный кот на голову свалился — называет себя фамильяром, обещает помогать, а сам… В общем, кончилась спокойная жизнь у Тамары Степановны, началось сплошное беспробудное веселье.

Глава 13

Они неслись по коридору — впереди кот, посередине Таша и Лия с Сафиром на руках. Последней бежала Тамара Степановна, стараясь не оглядываться. Мерзкая зеленая тварь, которая вылезла из воды, шурша осыпающимися камнями, ползла следом.

«Да как же меня угораздило? — думала Тамара Степановна. — Жила себе, жила, никого не трогала, а потом оказалась не пойми где, да еще мерзость какая-то за мною гонится!»

Не выдержав, она оглянулась — вблизи тварь выглядела совсем жутко: змееподобное тело венчалось треугольной головой с алыми глазами, в разинутой пасти, обрамленной зубами-крючьями, что-то шевелилось… Внезапно оттуда взметнулось щупальце, пытаясь схватить за ногу.

«Да чтоб ты лопнула, гадина!» — взвизгнула Тамара Степановна.

Раздался грохот, пространство вздрогнуло, взрывная волна толкнула ее вперед, приложив о каменную поверхность.

Сознание отключилось.

Темнота дарила покой. Разум спал, а тела и вовсе не было. Можно было расслабиться и ни о чем не думать…

— Хозяйка! Хозяйка! — голоса доносились словно сквозь вату, мешая отдыхать. Но потом Тамара Степановна наконец поняла, кому они принадлежат, и сознание начало просыпаться.

Когда она открыла глаза, над головой сияло солнце.

— Хозяйка, ты жива! — радостно воскликнула Таша. Заплаканное личико и одежда были измазаны зеленой слизью. Ее сестра и брат выглядели не лучше. Больше всего повезло коту — он оказался почти чистым.

Тамара Степановна огляделась и обнаружила, что лежит у колодца и что ей досталось больше всего — мерзкая слизь обляпала ее с головы до пят. Теперь стало понятно, почему Таша не бросилась обнимать.

— Что ж, зато спаслись, — сказала Тамара Степановна исключительно чтобы себя утешить.

И вздрогнула, услышав треск ломаемого бурьяна — сквозь заросли снова кто-то ломился. Она торопливо поднялась, вскочила, загородив собой детей. Рядом встал кот, взъерошив шерсть дыбом.

Мгновенье спустя на поляну вывалились «носильщики».

— Все готово, Хозяйка, — произнес один из них, и оба замерли, словно истуканы.

— Ну готово так готово, — расслабилась Тамара Степановна. Идите откуда приш…Нет, погодите, — опомнилась она, — вы мне еще нужны.

Первым делом, вернувшись в дом, она велела натаскать воды, растопить печь, пустив на дрова сухую березу, что валялась во дворе. Как самая обляпанная, отправилась мыться первая. Пока отмывались дети, работники закончили пилить и колоть, что с их стороны было поистине героическим поступком — инструменты, что нашлись в сарае, знавали лучшие времена.

В благодарность за труды Тамара Степановна вручила трудягам по колбасе и батону и только потом отправила домой.

— Надоест работать на герцога — приходите, найду чем вас занять, — сказала она на прощание.

Закрыв за ними ворота, обернулась, посмотрела на дом, который в закатных сумерках выглядел еще более неприглядным чем обычно, на двор, заросший травой. «А еще дети, один из которых со странными способностями и долг в триста золотых», — напомнила она себе.

И задумалась. Триста золотых — а не слишком ли много за старый дом с куском запущенной земли?

Или в этом мире золото не особо ценится? Но тогда почему у бандитов с большой дороги в награбленном не оказалось ни одной золотой монеты? Или герцог по доброте душевной решил облагодетельствовать бывшую начальницу приюта?

Этот вариант она сразу же отмела — на благотворителя герцог уж точно не походил.

«А что, если здесь, на территории приюта, есть что-то очень и очень ценное? — спросила она себя. — Такое, что даже скряга раскошелится».

Она поспешила в дом, решив расспросить тех, кто знал здесь все закоулки.

Дети нашлись на кухне, однако разговор пришлось отложить — младший дрых прямо за столом, девочки сонно хлопали глазами, дожевывая свой ужин, и тоже были готовы вот-вот отключиться.

— Идите-ка вы спать, — велела Тамара Степановна. — Я сама здесь все уберу. С котиком, — добавила она, увидев, как рыжий пытается смыться за компанию.

Поняв, что его застукали, кот с унылым видом вернулся, влез на табурет и принялся рассматривать стол, словно там было что-то интересное.

Тихонько заскрипела лестница под ногами детей, стихли шаги, и в доме наступила тишина.

— Все, можешь не притворяться, — сказала Тамара Степановна, — они ушли, — кот глянул на нее озадаченно. — Я про твою кошачью наружность. Тебе, наверное, надоело. Можешь снова стать человеком, никто не увидит.

— Да нет, мне нравится, — пожал плечами кот. — Так удобней.

— Вряд ли кошачьими лапами удобней мыть посуду.

— Коты не моют, мы вылизываем. Я могу…

— Не стоит.

— Так, может, я тогда пойду? — кот уже приготовился сбежать, но это в планы Тамары Степановны не входило.

— Успеешь, — заявила она. — Хочу кое-что прояснить, а то ищи тебя потом с собаками…

— Не надо собак, — взъерошился кот. — Я сам все расскажу! Я же твой фамильяр!

— Правда? — Тамара Степановна прищурилась. — А там, у судьи, герцог сказал другое.

— А всё, — развел лапами кот, — что было, то сплыло. Ты ж сама меня фамильяром объявила. Даже если бы я хотел отказаться, то магией скрепленное слово Хозяйки не разбить. Быть мне теперь твоим фамильяром, пока не… А ты что, уже передумала? — в голосе послышалась напряженность.

— Нет. Просто хотела уточнить.

— Ладно, — немного успокоился кот. — Ну, тогда я пойду? Перинку взобью, одеялко расстелю, проверю, как там дети…

Кот плавно стек с табурета и бочком двинулся к двери.

— Иди, — махнула рукой Тамара Степановна.

Ей и самой хотелось сбежать, потому что силы совсем кончились, но крошки со стола сами себя не уберут, а посуда сама себя не помоет.

Опустив кота, она принялась наводить порядок.

И почти закончила, когда услышала скрип ступеней.

«Не спится одним, бедняжкам», — подумала она. Выглянула из кухни, вглядываясь в сумрак холла… и застыла.