Бег сквозь лабиринт

Татьяна Осипова

Тяжёлое детство, трудная юность – это не просто череда испытаний для главной героини Натальи. Водоворот лихих девяностых, когда искать защиты не у кого. Спаситель оказывается монстром. Приходится бежать сквозь лабиринт судьбы, чтобы выжить и узнать правду о своём прошлом. Ответы в другом мире. Преданные друзья, любовь и новые испытания откроют истину. Миры сквозь зеркала наблюдают за вами.

Глава 3 Полет над пропастью

Остался только шаг, чтобы коснуться неба,

Остался только взгляд, чтоб прикоснуться к сердцу

И сжать его в своих руках и не жалеть о пролитых слезах.

1

Наташа не жалела ни о чём, казалось, мир перевернулся и теперь всё налаживалось. Девушка словно очутилась в сказке, и ей не терпелось поскорее увидеть Азизу, чтобы рассказать о своём новом романе и о том, что принцы на белом коне существуют на самом деле.

— Погоди немного, — говорил Антон, он всё время был занят и не мог отвезти её в город. — Вот будут выходные, и тогда съездим.

На мгновение её лицо потемнело, Наташа вспомнила квартиру, где ей столько пришлось пережить. «Только дёрнись, и я тебя разрежу на кусочки и смою в унитаз, никто, ничего не найдёт»! — пронеслось в голове, она помнила страх, от которого просыпалась, когда уже находилась в безопасности. «… Я сделаю с тобой все что захочу…» «Зачем тебе всё это, ты… не похож на маньяка»? «А что раньше ты была знакома с Чикатило или Джеком — Потрошителем»? — Воспоминание о его смехе заставило покрыться спину мурашками, а подмышкам неприятно похолодеть.

«Когда-нибудь узнаешь». — Голос мучителя всплыл из подсознания, — «жизнь так не предсказуема, детка».

— Наташа. — Антон тронул её за плечо, возвращая в реальность. — Что происходит, ты бледная такая, тебе нехорошо?

Наташа поёжилось, тонкая блуза прилипла к телу и, от нахлынувших, грязной топью воспоминаний, ей захотелось залезть под душ и стоять там, подставляя лицо, горячим струям воды.

Она глянула на него и, прижавшись к его груди, заплакала:

— Я такая глупая, наверное, ведь с тобой мне нечего бояться, правда? — Она подняла на него прозрачно-зелёные глаза и доверчиво по-детски посмотрела на Антона. От этого взгляда внутри него что-то ёкнуло, он отвёл глаза в сторону и тяжело вздохнув, сказал, что всё плохое осталось позади и теперь они начнут новую жизнь.

— Я никогда не вернусь туда, где меня чуть не убил этот гад, я столько всего вынесла, Антон, что мне страшно даже представить, что когда-нибудь я переступлю порог этой квартиры. Представляешь, я никогда и подумать не могла, что он на такое способен.

— Да, больней всего, когда тебя предают близкие. — Он нежно поцеловал её в макушку.

— Всё так странно случилось… не хочу больше о плохом, — она отвернулась к окну, но насмешливый голос снова начал преследовать. «… Я сделаю с тобой всё что захочу…»

— Наташа, — Раскин развернул её к себе, — может, стоит поговорить с психологом?

— Я в порядке, — она попыталась улыбнуться и почти поверила, что с тяжёлыми воспоминаниями можно расстаться, когда горячие руки любимого сжимают тебя в объятиях.

— Не совсем согласен, — покачал головой Антон, — а у меня к тебе предложение.

— Да? — Наташа немного отвлеклась и, обхватив Раскина за талию, улыбнулась ему.

— Я серьёзно, садись. — Он устроился на краю кровати, где они только что страстно занимались любовью. — Я всё устрою, ты продашь квартиру, деньги положим на твой счёт в банке, тебе ещё нужно закончить учёбу, а потом ты, кажется, собиралась в Германию.

— Да, в Ганновер, но сейчас… Не знаю, всё так запуталось, я, словно потеряла интерес ко всему, только ты, — она, запнувшись, посмотрела на Антона и, сжав в ладонях его руку, в упор смотрела на него, — со мной раньше такого не было. Я никогда не чувствовала такого и не понимала, что такое любить.

— Я тоже люблю тебя, — он нежно поцеловал её в щеку, — и поэтому давай сейчас немного отвлечёмся, тебе надо переключится на что-то такое, что не вызывает плохие эмоции. Если тебе так не хочется возвращаться в ту… квартиру, этим займётся Гена, для этого ему нужна доверенность от тебя.

— Я ничего не понимаю в этом, но мне придётся вернуться туда, — вот этого ей больше всего не хотелось, от мысли, что когда-нибудь она переступит порог ада, в котором побывала. Наташа снова задрожала всем телом, — я могу попросить тебя…

— Милая, да ты вся дрожишь, — он всерьёз был обеспокоен. Эти проблемы сейчас были нужны меньше всего. — Успокойся, тебе нужно прийти в себя, — он вышел из комнаты и вскоре вернулся со стаканом воды и двумя таблетками в руках. — Вот, выпей, тебе действительно нужно показаться доктору, я вызову своего знакомого психиатра и… не смотри так, у тебя тяжёлая душевная травма и чтобы всё не переросло в такую же тяжкую депрессию, может понадобиться специалист.

— Но у меня нет денег для твоего специалиста, всё и так зашло слишком далеко… — начала, было, Наташа и в какой-то момент ей стало невыносимо чувствовать себя птицей, которую заперли в клетке с собственного согласия. — Ты и так много сделал для меня, и я не могу пользоваться нашими отношениями

— Это моя забота, у меня есть связи, и мы можем быстро избавиться от этой головной боли, у меня на примете есть красивый домик в Дивногорске.

— Какое отношение это имеет к нашему разговору? — она непонимающе посмотрела на Антона.

— Отсюда каких-то шесть-семь километров, — продолжил он, — и потом ты всегда сможешь приезжать к своим друзьям.

— Что ты придумал? — Наташа никак не могла взять в толк, что решил предпринять Антон. Её иногда раздражало, что она ничего не могла понять, в голове полная каша, а при малейшем усилии напрячь мозг, её начинала бить дрожь.

— У меня есть дом в Дивногорске, я могу предложить его тебе взамен на квартиру, чтобы тебе не пришлось заниматься всей этой беготней. Я представляю, как всё это будет нелегко, все эти визиты риэлторов, а самое жуткое, что тебе предстоит очень часто бывать в этом месте, и я понимаю тебя и хочу избавить от лишних проблем. Доверенность хотя сделать быстро.

— Поступай, как читаешь правильнее. — Она заметила, что ей стало гораздо легче. Вдруг Наташа поняла, что ей наплевать на всё, что с ней случилось. Как бы в долю секунды ужас отступил от неё. Она вспомнила, что Антон дал ей успокоительное и, улыбнувшись, вздохнула.

— Я доверяю тебе и уверенна, что ты лучше меня во всём разбираешься.

— Оставим пока проблемы, иди лучше ко мне. — Антон обнял Наташу и, притянув к себе, опустился вместе с ней на кровать. — Никак не могу насытиться тобой. — Он убрал волосы с её лица. — Ты такая красивая, Наташа и… давай просто займёмся этим снова, тем более любовь хорошее средство от депрессии, своего рода аспирин.

Она, засмеявшись, вытянула руки вверх, а он легко стянул с неё одежду, жадно разглядывая молодое тело девушки. Она действительно лакомый кусочек, подумал про себя Раскин, жалко отдавать такую куколку старому кобелю Тэллю, ну ничего может мне удастся что-то придумать. Он сжал в ладонях грудь Наташи и жадно впился ей губы. Почему бы и нет, продолжал он рассуждать мимоходом, пока она ещё не растратила себя, почему бы и нет, потом, она не будет такой сладенькой, она будет похожа на красивый, но пустой фантик от конфетки.

— Антон, — томно прикрыв глаза, Наташа запустила пальцы в его волосы, — какой же ты… ах… Тоша, как хорошо…

Внезапно зазвонил телефон и, оторвавшись от разгорячённого тела Натальи, Антон, взял со стола мобильник.

— Да, это ты Ген, что говоришь? — он вынул из пачки сигарету и посмотрел на девушку, — а ты как думаешь… что же, мне можно и позавидовать… Да, я понимаю. Сколько? — посмотрев на Наташу, он разочарованно подмигнул ей и, пожав плечами, дал понять, что дела всегда застают его в неподходящий момент.

После недолгого разговора с Динаровым, он поцеловал её и сообщил, что ему пора уехать в самый неподходящий момент.

— А ты куда, в город? — спросила Наташа, надеясь отправиться вместе до Красноярска.

— Ну, поехали, если хочешь, — как-то странно быстро согласился Раскин, — а вечером… встретимся у башни с часами.

— А, во сколько?

— Примерно в семь вечера, если что, я постараюсь быстрее.

Наташу удивило то, как быстро он согласился отвезти её в город, однако позже она поняла, что едет не одна, за её спиной постоянно будет находиться телохранитель Антона. Он его представил, как Философа. Наташа запомнила его кривую ухмылку, потому, что больше в тот вечер она от него эмоций не увидела. В машине они с Антоном почти не разговаривали, может потому, что впереди сидел Философ.

Глядя в окно, Наташа радовалась, что скоро лето. Так давно она не была в городе, и очень соскучилась по Азизе. Там в доме её спасителя, время пролетало быстро, и Наташа почти смогла забыть, что у неё совсем недавно была другая жизнь. Теперь, приближаясь к городу, на неё нахлынули приятные воспоминания, и, глядя на покрытый свежей зеленью лес, она видела, как на деревьях из набухших почек проклюнулись, словно птенчики из яиц, молодые листочки.

Почему-то ей так хотелось пройтись по улицам города, когда стояла такая чудесная теплынь. Солнце заливало дорогу, проносящиеся мимо автомобили, играло в ещё нераспустившихся листьях деревьях, вместе с весенним ветерком на пару. Пахло весной, почками и чем-то ещё таким, что невозможно передать словами, только почувствовать. Наташа улыбалась и ощущала себя счастливой, ей не терпелось повидать Азизу и всё ей рассказать как лучшей подруге из старой жизни, с которой покончено навсегда. НАВСЕГДА.

2

— Боря, я не могу понять тебя, какого чёрта ты не подходишь к телефону! — возмущённо проговорила его жена, влетев к нему в кабинет. — Целый день звоню, что случилось?!

— Что, произошло несчастье? — как-то потусторонне спросил Журавлев, — кто-то умер? Тебе не стоит приезжать сюда по любому поводу, даже если ты не можешь дозвониться.

— Ты так спокоен?! — Борис гляну на неё поверх очков и понял, что сейчас она заведётся, и скандала не избежать. — Каждый день кого-нибудь взрывают, идёт… война, — она запнулась и потом более твёрдо добавила, — необъявленная война.

— Ирина, у меня много работы, я был занят. Прости.

— Неужели так трудно обзавестись сотовым. — Глаза Ирины словно метали молнии, Борис смотрел на неё, думая о появившихся проблемах и видел, что жена сейчас вспыхнет словно спичка, поднесённая к огню, — мне не нравиться каким ты стал, ты отдаляешься от меня и сына.

— Так, дорогая, выйди из моего кабинета, — это было произнесено тихо, но грозно, и Ирина немного отпрянув, свела брови, он никогда не говорил таким тоном. Что-то действительно случилось.

— Я поняла, я… Я просто разнервничалась, — она не на шутку испугалась, понимая, что сейчас не лучшее время для воспитания мужа. — Дома поговорим.

— Я тебе что сказал, — начал заводится Борис, — не надо приезжать сюда и устраивать здесь истерики, если я посчитаю нужным, то объясню тебе, что к чему, нет — значит, нет. Ясно?!

Ирина вздрогнула всем телом и открыла дверь.

— Ясно! — нарочито громко ответила она, не забыв, посмотрев на секретаршу, которая с интересом наблюдая семейную ссору босса и его супруги, выглянула из-за своего компьютера.

— А ты что вылупилась? Ты, там печатаешь, вот и печатай! — прикрикнув на секретаршу, Ирина почувствовала себя лучше и, не дожидаясь, что скажет на её выпад супруг, поспешила к выходу. Двери тоже досталось. Когда она с грохотом захлопнулась, секретарша Маша и Журавлев вздохнули спокойно.

— Может вам сварить кофе, Борис Германович, — осторожно спросила Маша.

— В самый раз, Машуля, — улыбнулся он уголком рта, но эта улыбка не понравилась девушке, она тоже видела, что не всё в фирме гладко, и над головой её шефа сгущаются тучи. — Да, и накапай немного коньячка.

— Французского, Борис Германович?

— Его самого, — уже теплее отозвался Журавлев, — и себе можешь налить, бедная моя девочка, тебе-то совсем ни за что влетело.

— Ничего, — пожала плечами Маша. Ей всегда нравился Борис Германович, он был хорошим начальником. Не приставал, когда у неё было плохое настроение, и не был по её мнению озабоченным, как предыдущие её начальники. Конечно, иногда она была непрочь, заняться с ним сексом и понимала, что это тоже входит в её работу. Она же должна была быть своего рода психоаналитиком, если у него, бедняги, такая жена — стерва. Для неё основная работа не казалась, так важна, как забота о шефе, поэтому, она никогда с ним не спорила ни на работе, ни в постели. И видела, с лёгким ликованием, что её семена дают неплохие всходы. Она не собиралась уводить его из семьи и знала, что так она лишится хорошей работы, богатого любовника и славной жизни.

— Садись, Машуля. — Он пододвинул к себе стул и, взяв из её рук поднос с коньяком и кофе, поставил перед собой. — Эх, к чёрту всё, поедем на недельку в Грецию, меня давно друг зовёт в Салоники.

— С вами, Борис Германович, хоть куда, — сладко улыбнулась Маша, — но только вы забыли, что десятого у нас подписание контракта с немцами, — она нежно улыбнулась ему и, подавшись вперёд за чашкой кофе, не забыла уловить его взгляд, блуждающий в глубоком вырезе блузы.

— Всё из головы вылетело, чёрт побери, как они меня все достали, проклятые рэкетиры и зачем я только влез в долг к этому Раскину, только деньги, деньги. Всё высасывают до последнего, а у меня… сама понимаешь, тебе ли не знать, сколько сейчас навалилось проблем.

— Борис Германович, всё будет хорошо, вчера я говорила с Антоном Александровичем, он обещал снизить проценты по вычетам за участие в доле нашей прибыли. Я думаю это более обнадёживающий вариант, вы можете обсудить проценты, и суммы перестанут быть столь астрономическими.

— Я всё понимаю детка, но почему я должен платить им, они, что ли трудились, не покладая рук, когда я ставил на ноги эту компанию, как всё это мерзко… что я не могу отказать им…

— Борис Германович, а почему нам не направить основную прибыль в офшор, я знаю, что на Каймановых островах, самая успешная зона для инвестирования средств. Благодаря налоговым льготам они стали крупным международным банковским центром.

— Моё золотце, ты забыла, что они присылают к нам своего финансиста в конце каждого квартала, но твоя мысль интересна. — Казалось, Журавлев немного оттаял, так как в его голосе появилась тёплая благодарность. Он допил остатки коньяка и, откинувшись на спинку кресла, прикрыл глаза. — Созвонись с Ивановым, что он порекомендует, пригласи его сегодня на ужин в семь вечера в ресторан на набережной.

— Я поняла, «Золотое руно»?

— Ага, — Журавлев, встрепенувшись, встал из-за стола и в упор, посмотрев на Машу, произнёс: — Я надеюсь, детка, что ты не подведёшь, у тебя умная головка, и она всегда выручала меня, поэтому и доверяю тебе, но… хотя это уже не имеет значения.

Маша согласно кивнула, понимая, чего её босс всерьёз опасается. Через несколько минут она уже договаривалась о встрече с Ивановым, руководителем коммерческого банка, с которым сотрудничал Борис Германович. Журавлев, немного успокоенный, занялся проверкой отчётов, которые ему предоставил его заместитель Дмитрий Воля. Борис всегда улыбался, вспоминая его фамилию. Это кличка или действительно фамилия, прямо спросил он Дмитрия в день их знакомства, на что тот предложил показать паспорт, но Журавлев, рассмеявшись, покачал головой, и пробормотал что-то типа, верю.

Его мысли вдруг вернулись к тому дню, когда он впервые увидел ту девушку, о которой ему рассказывала Елена Демьянина, врач работавшая на Раскина. Она была немного усталой, но чертовски очаровательной, от неё пахло жасмином и… Борис поймал себя на мысли, что ему нравится думать о ней, о Наташе и перебирать в своей памяти, что ощутил, когда она коснулась его руки, приветствуя их семью, звук её бархатистого нежного голоса.

Он провёл рукой по волосам и содрогнулся, почувствовав влажные капли на лбу. Потом, отругав себя за безрассудные мысли, которые слишком часто стали посещать его в последнее время, закурил, и придя в себя, вернулся к работе.

Сегодня ему предстояло обо всём договориться с Ивановым, он пододвинул телефон и, набрав номер Воли, попросил, чтобы тот зашёл к нему. Нужно было многое обсудить и выбрать верную тактику. В случае провала, ни Раскин, ни Тэлль, ни о чем не должны догадаться. Он вызвал Машу снова и велел приготовить чай для него и Дмитрия Анатольевича.

— Ему без сахара, — добавил Журавлев и, повесив трубку, отодвинул от себя бумаги, понимая, что все мысли его заняты предстоящим ужином с Ивановым.

3

Она чувствовала непреодолимое желание войти в дом, где её жизнь чудом висела на волоске и чуть не оборвалась. Удивлялась сама себе, ведь несколько часов назад она и думать боялась, чтобы переступить порог адского места. Родной дом давно стал чужим, но почему-то сейчас её тянуло туда. Ноги словно шли сами, наперекор протестам души, которые кричали внутри.

Тебе всё это не нужно, увиденное снова принесёт боль, и поутихшие ночные кошмары вернутся, окутают кровавым маревом Зловещий лабиринт вырастающий, словно по мановению волшебной палочки злого волшебника снова захочет проглотить твою душу.

Наташа подошла к подъезду своего дома и была рада, что никого из знакомых не встретила, ей не нужны были расспросы и тем более жалость. Она была уверенна, что все знали о том, что происходило в злосчастной квартире, но никто и пальцем не захотел пошевелить. Как же могут быть равнодушны люди, подумала она и тут же рассмеялась в голос. Смех так же резко оборвался, как и начался, Наташа заплакала и почувствовала, как слёзы обожгли лицо. Как бы поступила она? Она ведь тоже же ничего бы ни сделала, если бы узнала о проблемах какой-то там девчонки. Все так живут, никто не хочет вмешиваться в чужие проблемы, всем дорого собственное спокойствие. Так что же теперь винить их, если она сама такая.

Наташа вытерла большими пальцами рук тёмные ручейки слёз. Они смешались с тушью, ей не было дела до того, как она сейчас выглядит. Счастливые дни словно стёрлись из памяти, оставив место ужасным воспоминаниям о проведённом здесь времени, когда она уже не верила, что сможет остаться в живых. Дверь оказалась заперта, и Наташа знала, что она в любом случае не вошла бы туда. Столкнуться с призраком кошмара прошлого не хотелось опять.

Она провела рукой по обивке двери, местами потрескавшейся, из которой вылезли куски поролона. Почему всё перевернулось, почему, спрашивала она себя. Мама, если бы ты знала, что здесь происходит, где же ты, мамочка… Ещё немного и Наташа бы сломилась и, застонав на весь подъезд, упала возле двери, но её привёл в чувство стук входной двери подъезда.

— Наташа, — окликнул её незнакомый голос. Она прижалась к стене и замерла, словно ящерица на камнях. — У вас всё в порядке? — повторил мужчина, и Наташа, услышав шаги, отступила назад. Это был Философ, который остался на улице и незаметно шёл за девушкой, что та даже не увидела его.

— Вы напугали меня, — ответила она и, выпрямившись, в упор глянула на него. Руки дрожали, и Наташа ничего не могла поделать с этим. Её буквально трясло и, видя состояние девушки, Философ остановился в нерешительности.

— Может, позвонить Антону Александровичу? — он протянул к ней руку, но Наташа, покачав головой, отступила назад. Почему-то она почувствовала к этому человеку недоверие, у него были холодные глаза убийцы. Он мог точно так же, как Валерка наброситься и скрутить её без всякого сожаления.

— Лучше пойдём, — более спокойно сказала она, пытаясь унять предательскую дрожь, — мне не хорошо, но это пройдёт.

— Может быть, вы хотели, придя сюда получить ответы на вопросы? — спросил он докторским тоном. — Не только преступников тянет на место преступления.

— А что вам известно, что произошло здесь? — с какой-то горькой иронией спросила Наташа Философа, на что тот, покачав головой, добавил.

— Это написано у вас на лице, хотя, что скрывать, я кое о чём слышал, но совсем немного.

— И о чём же? — она быстро спустилась к нему и, заглянув в неподвижные глаза, пыталась разглядеть там сочувствие и понимание, но не нашла.

— Мне известно только, что вас держали заложницей, а что было в действительности, можно только предполагать.

— Да уж, — протянула она, поворачиваясь к нему спиной, — понятно, откуда у вас это прозвище, Философ.

Наташа начала спускаться вниз, Философ, улыбнувшись краем рта, последовал за ней. Ему было известно обо всём, ведь он лично участвовал в допросе Кляпина Валерки и знал все подробности тех дней, которые стали роковыми в жизни Натальи. Ему ни о чём не следовало говорить, и, понимая это, Философ, как мог, старался успокоить Наташу и любезно предложил, подвезти её к дому Азизы.

Наташа вдруг ощутила такую потребность в подруге, что тут же согласилась, ей не с кем было больше поделиться горем и радостью.

Она раскрыла сумочку и, вынув пачку сигарет, уронила её на пол. Что со мной происходит, ужаснулась она, руки совсем не слушаются, надо отвлечься, иначе так и до психушки не далеко. Философ остановил машину и, подняв сумочку, протянул ей зажигалку.

— Вам нужно взять в себя в руки, всё забудется, даже самое плохое.

— Тоже мне психоаналитик, — она поднесла зажигалку к сигарете и, закурив, посмотрела в окно. — Поехали, это на Пирогова 18, корпус два.

Философ повернул машину с главной дороги и двигался по указанному адресу. Больше он не проронил ни слова, чем обрадовал Наташу. Ехали они совсем недолго и вскоре оказались у дома, где жили Ахмедовы. Вдруг её нет дома, подумала Наташа, что тогда, буду ждать. Никуда не поеду, не поговорив с Азиской.

— Я поднимусь сама, не надо ходить за мной, Антон… Александрович будет ждать меня в семь, я думаю, мы быстро доедем до башни с часами.

— Ага, — кивнул Философ, оценивающе провожая взглядом Наташу, которая не видела его пожирающего взгляда. Он был в курсе всего и знал, что Раскин приказал неотступно следовать за ней и беречь, как зеницу ока.

Он вспомнил, когда увидел её впервые, когда она ещё жила своей жизнью, в то время Раскин просил узнать, где её дом. Философ сам бы с удовольствием закрутил с ней роман, так она была хороша и наивна для своего возраста, несмотря на то, что имела уже кое-какой опыт, хотя разве это можно было назвать опытом. По его сведениям у неё был только единственный мужчина — друг, с которым она ещё училась в школе, с кем у неё и случился небольшой роман, ничем так и не закончившийся. Она не перестала встречаться с ним, и называла другом.

Философ негромко хохотнул, мысли о том, как он бы смог бы переспать с ней, привели его в возбуждение, и он, откинувшись на спинку сидения, закинул руки за голову. Немного осталось, потом, возможно, и ему что-нибудь достанется, но потом всё будет не так, как если бы это было сейчас. Он сделал музыку громче и уставился перед собой, глядя на обезьянку, висевшую на лобовом стекле, как они были похожи, её тоже дёргают за ниточки, когда хочется повертеть туда-сюда.

4

Азиза обняла подругу и расплакалась, вернее они обе заплакали, целуя, и обнимая друг друга.

— Разве можно так надолго пропадать?! — Азиза укоризненно посмотрела на подругу, — у тебя такие печальные глаза, а мне сказали… что с тобой всё в порядке.

— Кто сказал? — с удивлением спросила Наташа.

— Не знаю, — пожала плечами Зиска. — Честное слово, прошла неделя после твоего исчезновения или больше, потом позвонил какой-то мужчина, он сказал, чтобы тебя не искали, и что с тобой произошёл несчастный случай. Он позвонил к нам домой и сообщил, как только тебе станет лучше, ты вернёшься. И потом столько времени тебя не было.

— Понимаешь, — Наташа обняла подругу. — Столько всего случилось, и я так хотела увидеться, но жила за городом. Мне было очень плохо, пока меня приводили в чувства, я… — Она, опять заплакав, закрыла лицо руками и ощутила, как снова покрылась мурашками, она не могла рассказать Азизе всего, она боялась, что, вспомнив и пережив заново кошмар тех дней, ей станет только хуже. Воспоминания, словно острый нож, обжигающий болью, так не хотелось снова их выуживать из уголков подсознания, но она должна была это сделать, открыться подруге.

— Дома никого нет, словно всё испарились, — начала Зиска. — А соседи мне рассказали, кое-что.

Наташа подняла заплаканное лицо.

— Сказали, что… ну может это только враньё… что Валерку убили.

— Это было бы очень хорошо, — с нескрываемой радостью кивнула Наташа. — Он заслужил самой мучительной смерти, погоди, я специально приехала, чтобы тебе обо всём рассказать, ты самый близкий мне человек, теперь у меня нет никого роднее, если не считать… моего спасителя.

Зиска обняла Наташу.

— Расскажешь о нём?

— Конечно.

— Дура, надо было сразу бежать ко мне, мы бы помогли тебе, ты же знаешь, как мама относится к тебе, а Нугман!

— Я не могла прийти. — Наташа почувствовала, что её голос стал твёрже. — Меня подобрали на улице, когда я потеряла сознание.

Она посмотрела в карие глаза подруги и начала свой рассказ. С каждым словом, вздохом подруги, Азиза бледнела и не могла проронить ни слова.

Полная пепельница окурков и сизый дым, повисший на кухне. Наташа больше не плакала, она может, и хотела этого, но теперь у неё не осталось сил. Слезы точно высохли, и теперь она могла только курить одну за другой сигарету, не ощущая их вкуса и запаха запивая крепким кофе, которое сварила Зиска.

— Я вырвалась и побежала, мне было всё равно куда, тогда мне хотелось только одного, как можно дальше убежать, и больше никогда не видеть этой ухмыляющейся морды. Потом стало ужасно холодно, и я поняла, что лежу в снегу, полуголая, истекающая кровью. Мне стало невыносимо больно, только потом я почувствовала все раны, что оказались на мне. Я всё так ясно помню, словно… это было вчера… Зиска, это было ужасно, но потом всё кончилось, и… я не знаю, что ждёт меня дальше, У меня появился любимый человек, и я впервые поняла, что это значит полюбить мужчину и ощущать себя такой счастливой.

— Натка, я ничего не понимаю, откуда он появился? — Зиска прижала ладони к лицу. — Ты можешь толком объяснить?

— Антон и его друг проезжали мимо и подобрали меня, вот, так всё просто. А потом всё как в сказке, как в кино, я до сих пор не верю, что это со мной происходит. Антон увёз меня в свой загородный дом, нанял сиделку, врачей и меня всё это время приводили в порядок, по винтикам собирали, можно сказать. Потом… я влюбилась… это звучит теперь так просто, но тогда, я не понимала, что это благодарность за спасённую жизнь или настоящие чувства. Потом, сиделка рассказала, как у него погибла жена, и что я очень похожа на неё.

— Какой кошмар! — ахнула Зиска, открывая окно, — прям как в бразильском сериале! Ты не против, я проветрю, а то родаки приедут… оба на, вот это тачка, к Нугману, что ли приехали!

— Да нет, — подойдя к ней, сказала Наташа, — это… как бы сказать телохранитель что ли… мой.

— М-да, ну вы девушка, вообще, с охраной! Круто!

— Да ну, его, достал меня.

— А ты как хотела, — Азиза пожала плечами, — кончай реветь, теперь-то у тебя все о`кей?

— Не знаю, — Наташа, опустив глаза, запустила пальцы в длинные волосы. — Меня пугает его работа, и я догадываюсь, что Антон не простой парень.

— А ты что думала? Простые парни на таких тачках не ездят и шикарные виллы не имеют. У наших пацанов, в лучшем случае, это однушка на втором этаже в грязном замыленном подъезде.

— Ты это о Серёжке? — грустно улыбнулась Наташа.

— И о нём, многострадальном. Говорят, у него баба завелась…

— Заводятся тараканы, — улыбнулась Наташа. — А Серёге лучше быть с другой, я ему только одни неприятности приносила.

— Вернёмся к твоему Антону, чем он занимается?

— Не знаю, он мне не рассказывает, так, знаешь ли, умело уходит от вопросов, однако Валерка… я знаю, что с ним что-то случилось, хотя и не жалею его, но не хотелось бы думать, что к этому причастен Антон.

— А ты что не знаешь, что… Валерка выбросился из окна твоей квартиры.

— Что? — Наташа, все ещё не веря, прижала руку ко рту. — Нет, погоди… когда?!

— Не знаю, я не следователь, но мне рассказал Сергей, всё было так странно, сначала твоё исчезновение, потом гибель Валерки, а твоя мать, она, говорят, вообще пропала.

— Как, — Наташа опустила глаза. — Мама уехала в деревню, где жила его мать, а сначала переоформила квартиру на Валерку, не знаю, почему, и он стал полновластным владельцем. Всё это странно, и я уверенна, что это Антон так отомстил ему за меня.

— Не думаю, — покачала головой Азиза, — зная про некоторые дела моего папочки, я кое о чём подумала.

— О чём?

— Пойдём, я тебе кое-что покажу. У меня вдруг появились некоторые предположения насчёт твоего нового друга.

Наташа не понимала, о чём говорит подруга, а потом увидела в её руках альбом с фотографиями.

— У меня есть одна мысль и если она, верна, то ты должна обещать мне, что исполнишь мою просьбу. Ты же знаешь, плохого я тебе не пожелаю.

— Зиска, ты пугаешь меня, — Наташа села с ней рядом на мягкий уголок, который так уютно украшал их просторную кухню. Девушки раскрыли альбом, пробегая глазами по детским фотографиям и снимкам, где Нугман был ещё маленьким мальчиком в коротких штанишках.

— Вот умора, посмотри, здесь Нугману пять лет, как он изменился с тех пор.

— Постой, — остановила её Наташа, — это кто?

— А, это? Крёстный Нугмана — дядя Боря.

— Журавлёв?!

— О, в каких вы кругах общаетесь, мадам, — горько рассмеялась Азиза. — Ну, значит, мои предположения верны. Не про Антона ли Раскина ты мне рассказывала?

— Ничего себе, подруга, оказывается у нас общие знакомые? — улыбнулась Наташа, но в глазах Зиски она не увидела радости, скорее всего в них был испуг.

— Это не мои знакомые, а о Раскине я вообще молчу, ты не знаешь что это за человек, а я много слышала о нём, и от дяди Бори, и от отца, так, между делом упоминали, как упыря, которому дань платить надо каждый квартал.

— Нет, возможно, ты ошибаешься, Азиза. — В груди Наташи больно кольнуло, — я догадывалась, но… он не такой, он любит меня.

— Если он тебя любит, то я не завидую тебе, скорее всего, использует для своих целей.

— Дура ты, Зиска, я, что, по-твоему, совсем ничего не смыслю, он такой нежный, такой…

— Давай трезво посмотрим на ситуацию, что ему могло быть нужно от тебя, не твои красивые глазки это уж точно, у него таких девок, только свистни. Можешь спросить Нугмана, он сам не раз с ним имел дело и… отец даже не знает, в чём он участвовал. Откуда я всё это знаю, спросишь? Я сама чуть не влипла в историю, «спасибо» брату… У Раскина есть друг, близкий друг Гена Динаров.

— Он тоже скажешь последняя сволочь?

— Этот Динаров знал, кто мой отец и… один раз, когда папа отказался платить, меня встретили его ребята, может быть тот, что сидит, в той самой машине то же был с ними. Они просили передать ему кое-что… там была… как я узнала позже голова нашей собаки и записка, что в следующий раз они пришлют мою голову. Отец отослал меня к родственникам в Махачкалу, где жила моя родная тётка. Я не помню подробностей, кроме грязного подвала, в котором я очнулась и загаженную мухами тусклую лампочку.

— Ты никогда не рассказывала об этом, — с тихим ужасом пробормотала Наташа. — Зиска, неужели Антон… может быть Динаров, но только не Антон, я не могу поверить, он…

— Если бы не Нугман, я бы сдохла там, и на этом кончилась моя только что начавшаяся юность, отцу пришлось заключить договор с хозяином, а Раскин его непосредственный товарищ по оружию.

— Но что мне теперь делать со всем этим, я ведь люблю его и… не могу поверить этому, хотя тебе я верю, но… он не сделает мне ничего… я не знаю, как мне быть и как поступить после того, что ты рассказала.

— Прости, но я не могу понять, как можно любить эту тварь, он исполнитель идей Хозяина и… он мог убить меня, не лично, такие как он, не мараются, они всё делают чужими руками, только так.

Азиза с болью глянула на подругу, и Наташа ощущала кожей, что она не обманывает, что всё это правда, и тот человек, которого она так любит и в самом деле монстр. Другая половина не давала ей опомниться и нашёптывала, нашёптывала, что всё совсем не так, и она не такая глупая, чтобы не распознать фальшивые чувства. Его образ стоял перед ней, и в его глазах не было лжи. Не может человек с такой лаской касаться тебя и лгать, не может такой человек, спасший незнакомую девушку быть убийцей, похитителем детей. Нет, это не про него. Словно в тумане, Наташа встала из-за стола и направилась к двери.

— Наташа, прошу, не делай этого, останься у нас, и мы… мы поможем тебе, — Азиза закрыла собой проход в прихожую, она не могла поверить, что после сказанного Наташа вернётся к нему, к этому чудовищу.

— Я уже всё решила, Зиска, прости, но я не до конца понимаю тебя, здесь что-то не так, ты сама многого не знаешь.

— Натка, я тебе столько рассказала и тебе мало. Этот сука, Динаров, приходил к моему отцу, принося чьи-то отрезанные пальцы, выдавая их за мои, это… предательство…

— Что делал Динаров это его дело, Антон не такой…

— Так Динаров работает на Раскина, Наточка, умоляю, не возвращайся туда, они убьют тебя рано или поздно, такой человек как Антон, не умеет любить, я прошу тебя…

— Нет! — закричала Наташа, — ты спятила, и что ты такое говоришь, мало, что там происходит, Антон не такой, Динаров… всё может быть, но только не Антон! — она оттолкнула подругу и направилась к двери.

— Погоди, — Азиза тронула её за плечо, — прости, это твоё дело, но если что случится… послушай, прошу тебя, — её лицо покрылось пятнами от слез, и Наташа непонимающе смотрела на подругу, которая так старалась удержать её. — Если что, мой дом всегда открыт для тебя, будь осторожна, хотелось бы верить, что я ошибаюсь, я бы всё отдала за это… Натка, — она обняла подругу и, стиснув её в объятиях, всхлипнула, — не пропадай, звони, у меня нет подруги дороже тебя, ты мне как сестра.

Эти слова растрогали Наташу, и она почувствовала себя не хорошо, понимая, что слишком грубо отстаивала Антона, она не должна была так поступать с Зиской.

— Прости меня, солнышко, я тебя очень люблю, но позволь мне поступать, как я считаю нужным.

Азиза, ничего не ответив, вытерла мокрое лицо и, открыв дверь, поцеловала Наташу.

— Может быть, должно пройти время, чтобы ты поняла, кто из нас прав.

— Всё может быть, — ответила Наташа и нажала на кнопку лифта.

5

Тэлль нехотя уселся на заднее сидение, у него не было никакого желания куда-то ехать, пусть даже на ужин со своим партнёром. Он сцепил на плотном животе толстые, поросшие густыми волосами, пальцы и задумчиво разглядывал ухоженные ногти и платиновый перстень, подарок сына. Вспомнив о его гибели, он побледнел и почувствовал, как в груди защемило. Поморщился и, сняв очки, вытер покрывшееся капельками пота лицо.

— Аркадий Иосифович, куда едем? — спросил его водитель Арик, бывший его советчиком в небольших тёмных махинациях, а в миру Архимед Константинович Ксандопуло. Старый грек, но с ещё довольно таки хорошей хваткой. Тэлль всегда мог на него положиться, а иной раз доверял больше, чем как он говорил желторотым юнцам, которые гонятся лишь за лёгкой наживой, словно гиены стоящие у трапезы льва.

— В «Золотое руно», Арик, и заодно позвони Раскину, сообщи, что я жду его на набережной, как договаривались.

Итак, все ниточки сходятся, ухмылялся Тэлль. Журавлёв со своим замом и его строительной конторкой, как он называл компанию «Альянс строй», и его продажный банкир Иванов. А этот Раскин, молодой, но слишком резвый. Не любил его Аркадий Иосифович, можно сказать опасался. Антон всегда хотел казаться ему другом, но Тэлль спинным мозгом чувствовал, что Раскин метит на его место, а упустить власть в городе он не хотел, слишком долго старый паук плёл паутину.

Он надеялся, что его сын возьмёт на себя бразды правления. Артур погиб или помог кто. Эта мысль не выходила у него из головы, Тэлль был уверен, что кто-то из своих приложил к этому руку. Не хотелось верить, что это Раскин, и в тоже время тот был занят другими делами. Тэлль вспомнил девушку, которая приветливо встречала его на ужине в доме Антона — её невинная улыбка не выходила у него из головы. От этого приятного, будоражащего воспоминания о ней, его бросило в жар, тепло разлилось внизу живота, а вверх побежали холодные мурашки. Она стояла перед глазами, красивая и невинная, Тэлль облизал пересохшие губы и, вынув из внутреннего кармана фляжку с дорогим итальянским коньяком, сделал пару глотков. Сияющая, пронеслось у него в голове, та самая.

Машина резво бежала по улицам, и Тэлль, глядя перед собой, улыбался, зная, кто хозяин этого города и что всё у него под контролем. От этой мысли, на щеках появился лёгкий румянец, он испытал такое чувство, которое ощущал две минуты назад, думая о Наташе и почувствовал, что власть это как хороший секс, если приносит тебе такое же удовлетворение.

Ещё немного и он увидел, как они подъехали к ресторану, где должно было всё решиться, несомненно, в его пользу. Он знал всегда, что рано или поздно лакомая добыча окажется у него в руках. Они всегда возвращались — деньги, девочки, долги оплачивались, всё возвращалось на круги своя, и Тэлль был уверен в том, что всё, как и вода, спешащая в океан, вернётся к нему.

Через несколько минут, он увидел подъехавшую Toyota Carolina белоснежного цвета. Это Журавлёв собственной персоной, Тэлль, ухмыльнувшись, остался сидеть в машине, не в его правилах было первым приходить на такие встречи, где он решал, кому жить, а кому просто существовать. Он чуть опустил стекло и, вынув дорогой портсигар, извлёк оттуда толстую сигару, совсем недавно Артур приехал из Америки и привёз ему целую коллекцию дорогих Гаванских сигар. Теперь от парня осталось только воспоминание. Тэлль не был сентиментальным, но когда дело шло о его семье, он мог расплакаться как ребёнок. За свою семью он стоял как настоящий «Дон», и ему нравилось всё связанное с итальянской мафией, недаром с некоторыми её членами у него уже были определённые завязки. Он гордился этими знакомствами и надеялся на более тесное сотрудничество.

Он наблюдал за тем, как пребывают крысы со своих тонущих кораблей. Вот резво прикатил Иванов на темно-синем «Мерседесе» и, выйдя наружу, кивнул зеркальным стёклам автомобиля Тэлля. Иванов уже был на таких встречах и знал, что Аркадий Иосифович приходит в ресторан последним, когда все уже начинали нервничать, ожидая Хозяина.

Задерживался только Раскин, но вскоре и он оказался здесь… и не один. Открыв дверь автомобиля, он помог выйти своей новой знакомой и направился в сторону входа в «Золотое руно». Тэлль опять почувствовал знакомое покалывание в пальцах и сухость во рту. Вынув из маленького бара бутылку с ледяной минеральной водой, он выпил залпом добрую её часть и, вернув обратно, посмотрел на часы.

— Ну что, Арик, все здесь? — улыбнувшись, спросил Тэлль у водителя.

— Ага, Аркадий Иосифович…

— Ты видел, новую девочку Раскина?

— Нет слов…

— Согласен, — мрачно ухмыльнулся Тэлль и вынул из внутреннего кармана пиджака телефон. Дав некоторые указания, он решил подождать ещё минут пятнадцать, а затем, тяжело выдохнув, сказал Архимеду, что им пора. Тот быстро выскочил из машины, и, обойдя её, распахнул дверь, помогая выйти хозяину.

Швейцар почтительно поклонился перед Тэллем, и когда они с Архимедом вошли в зал, двинулся за ними, закрывая дверь и вешая табличку «ЗАКРЫТО».

За столом сидели Журавлёв, напряжённый и нахмуренный, более спокойный его зам, Дмитрий Анатольевич Воля, с ним Тэлль мало общался и, быстрым взглядом скользнув по его бухгалтерскому лицу, посмотрел на их секретаршу. С ней, Тэлль мало знаком, помня, что она всегда присутствовала на встречах и внимала каждому его слову. Казалось, в её хорошенькой головке засел настоящий компьютер, который обрабатывал каждое слово и даже иногда подкидывал дельные советы.

Раскин, слегка улыбнувшись, кивнул Аркадию Иосифовичу, и, посмотрев на свою спутницу, перевёл взгляд на Журавлёва, который так же внимательно разглядывал Наташу.

— Что я здесь делаю? — шепнула ему Наташа, — я неуютно себя чувствую, мне как-то не по себе.

— Так нужно, это ненадолго, — так же тихо ответил Антон. — У меня к тебе будет одно предложение, и ты должна кое-что услышать… всё, пока, что никаких разговоров.

— Добрый вечер, — поприветствовал всех Тэлль, не сводя глаз с Наташи. Немного подавшись вперёд, он ответил на рукопожатия поднявшихся с кресел мужчин. — Дамы, — он поприветствовал их кивком головы, — вы как всегда неотразимы, — Маша сдержанно улыбнулась, и покосилась на незнакомку, сопровождавшую Раскина, она ей показалась девушкой не их круга. Судя по ней, у них ничего не должно быть общего с Раскиным. Это было заметно, как деланно ласково он улыбался ей и та, совершенно искренне отвечала ему. Что она вообще здесь делает, задавалась вопросом Маша, но вскоре её любопытство было удовлетворено.

— Я хочу услышать ваше мнение по начавшей накаляться обстановке в нашем общем бизнесе, — неожиданно начал Тэлль.

— Пора расставить все точки над «и», — начал Журавлёв, — и мне не хотелось бы, чтобы тема разговора стала достоянием чужих ушей…

— Можно прервать вашу пламенную речь, Борис Германович? — мягко остановил его Раскин, — простите, но боюсь, вас это мало касается. Свои дела я доверяю близким мне людям

Тэлль, приподняв одну бровь, вопросительно посмотрел на Раскина, но не стал прерывать его. Журавлёв переглянулся с Волей и сделал вид, что внимательно слушает Антона. Раз молчит Тэлль, значит, он так же не может что-то возразить. Ему были известны кое-какие факты, но в его словах он услышал что-то фальшивое. Только сейчас Борис понял, где видел эту девушку, эта была та самая красавица, о которой говорила ему Лена Демьянина. Всё так быстро закрутилось в его голове, что он отказывался, что-либо понимать и связать происходящее сейчас, со словами Елены и её просьбе о помощи.

— Хочу представить вам мою невесту Наталью и заодно пригласить всех вас на нашу свадьбу, которая состоится в следующую субботу.

Наташа ничего, не понимая, с изумлением посмотрела на него, а у всех присутствующих это вызвало лишь лёгкую ухмылку. И только Наташа не заметила этого, как и лжи в его глазах.

— Очень приятно, — улыбнулся Тэлль и, пожав руку Антону, взял Наташину в свою тёплую влажную ладонь, поднося к губам. Девушке было не очень приятно прикосновение этого жирного борова, она догадывалась, кто он такой, ещё в тот первый вечер её знакомства с «высшим светом» в доме Антона и поэтому вздохнула с облегчением, когда он, наконец, убрал свои губы с её запястья. Ей захотелось тотчас же вытереть руку, но она понимала, что сейчас этого делать не стоит.

Журавлёв как-то тревожно посмотрел на неё, и Наташа вдруг вспомнила всё, о чём рассказывала Азиза, и ей стало не по себе. В какую игру они играют, правила ей были неизвестны. В то же время, она не могла понять, какую может представлять ценность для таких важных людей. Они ведь могут купить всех и позволить себе любой каприз.

— С тобой всё в порядке? — заботливо спросил Антон, на что Наташа пожала плечами.

— Может, было бы лучше, если бы я ушла? — тихо шепнула она ему.

— Да, теперь ты можешь посмотреть телевизор за барной стойкой или полистать журналы, пока мы окончим переговоры…

— Какие-то проблемы, Антон Александрович? — спросил Журавлёв, и Раскину не понравился его тон.

— Минутку, я сейчас вернусь. — Он взял Наталью под руку и направился в сторону барной стойки, — там налево есть просторная гостиная, я попрошу швейцара, чтобы он всё показал тебе. Подожди меня там, а потом мы отправимся домой, где я тебе всё расскажу. Вот… а это пусть пока останется у тебя, — он протянул ей маленькую коробочку, — посмотришь потом, — и коснулся губами её щеки.

Подошедший швейцар, который стоял у входа, добродушно кивнул Наташе и попросил следовать за ним, а Антон вернулся за стол, где его ждали.

— Ну, теперь, когда все в сборе, можем начать, — заговорил первым Тэлль, — нам не нужны здесь пусть и очень дорогие тебе люди, Антон, чем меньше свидетелей, тем лучше, — он улыбнулся уголками губ и жестом попросил Архимеда приготовить бумаги.

— Я думаю, всем известна причина, по которой мы здесь собрались, — начал Раскин, при этом его глаза сверкнули недобрым блеском. У Журавлёва по спине пробежали мурашки, только бы ничего не всплыло наружу, иначе нам всем придётся примерять на себя, если не обувь из бетона, так саван это уж точно…

— Борис Германович, — прервал его мысли Тэлль, — вы себя хорошо чувствуете?

— Да, просто небольшие проблемы… личное, так сказать.

— Мне бы хотелось узнать, что случилось с нашими деньгами в «Альянс-Строй». Мне принести вам соболезнования по поводу неприбыльных вложений, или снять штаны и отстегать вас? Нам стало известно о покупке вами акций «Ачинского глинозёмного комбината» без нашего ведома.

— Вам остаётся только посочувствовать мне недальновидному, — улыбнулся Журавлёв, ему стало немного спокойнее, больше всего, он переживал за то, как отреагирует Тэлль о новости, что у него счёт в банке на Каймановых островах. Он снова последовал совету Маши и остался в выигрыше. Проценты по прибыли Раскин оставил прежние. И Тэлль так снисходительно бросил:

— С каждым такое может случиться, но для вас это непростительно, столько лет в этом бизнесе и допускать подобные ошибки. У вас есть один вариант, исправить это упущение. У меня есть заманчивое предложение, где я хотел бы видеть значительную сумму вашего капиталовложения.

Ничего себе, подумал о «снисхождении» Тэлля Журавлёв, настоящие вампиры. Маша предоставила Тэллю документы, подтверждающие убыточные доходы комбината. Тут в дело вступил Воля с предложением о сотрудничестве в одной разработке.

— По информации моего человека, в Канске снова начали добывать золото…

— Что вы имеете в виду, Дмитрий Анатольевич? — немного подозрительно прищурился Тэлль.

— Сведения-то проверенные, Аркадий Иосифович, — с улыбкой сказал Воля и, отпив из стакана воды, продолжил, — у меня есть кое-какие связи с человеком из правления на прииске, их начали притеснять местные братки, грозят, если те не станут делиться, могут начаться проблемы.

— А почему они захотят делиться с нами? — несколько загадочно улыбнулся Тэлль, — мы может, по-более запросим.

— Говорят влияния у вас больше, да и рано или поздно те братки будут с вами делиться, а это им совсем невыгодно встанет, вот.

— Мы подумаем над этим, а пока я хочу сказать одно. — Тэлль сделался в одно мгновение непохожим на себя, его лицо приобрело жёсткое выражение, и глаза начали сверлить всех присутствующих словно два маленьких стальных буравчика. — Пока, мы можем доверять друг другу, наши дела будут приносить прибыль. Я не хочу, чтобы за моей спиной кто-то начинал воду мутить. И запомните, господа, мы тут с вами не в бирюльки играем, на кону многое поставлено. Если вы хотите оставаться на прежних условиях, вам нужно свыкнуться с мыслью, что взамен на покровительство, я хочу получать хорошие дивиденды, и это куда лучше, чем играть со мной в нечестную игру. Я ясно говорю? — он ласково посмотрел на Машу, и ей стало неуютно от его пронзительного взгляда хозяина. « Что он за человек», — в который раз задавала она себе вопрос: «И человек ли он вообще»? Ей стало странно после таких мыслей и, почувствовав себя словно в вакууме, Маша чуть было не потянулась за сигаретами в сумочку, она не должна была показывать своё состояние ни Журавлеву, ни особенно Тэллю.

«Бедная девочка, куда она попала и знает ли вообще, с кем связалась, у неё же на лице всё написано, святая простота», — Маша почувствовала, как рука Бориса Германовича сжала ей пальцы под столом и, вернувшись, словно из глубокого колодца своих мыслей, посмотрела на Журавлёва.

— В общем, я всё сказал.—Тэлль подозвал официанта, — а теперь, когда всё улажено, думаю, можно приступить к ужину. Антон Александрович заедет к вам завтра в три часа дня? — обратился он к Раскину и тот согласно кивнул. — Позови свою невесту, а то бедная девушка, наверняка, уже измучилась ждать.

Наташа немного скучала, но из её головы не выходили слова Азизы. Она не хотела верить, что её любимый такой страшный человек. Нет, она отбросила от себя эту мысль, этого просто не может быть. Он изменится, я всё сделаю для этого, разве это не про нас сказка «Красавица и чудовище», Наташа посмотрела на Антона и в какой-то момент поняла, как её подруга была права. У него был совершенно чужой взгляд и лицо жёсткое не похожее на то, что она привыкла видеть. Она знала, что Азиза права, она верила ей, но не хотела, не могла представить свою жизнь без Антона. Куда я вернусь? Там, в прошлой жизни у меня ничего не осталось, я не смогу без него, словно уговаривала себя Наташа, понимая, что не представляет своей жизни без того, чтобы утром не ощутить на себе его руки, почувствовать его дыхание…

— Замучилась совсем? — весело спросил её Антон, прервав тем самым унылые мысли девушки, — что с тобой, ты сама не своя?

— Нет, всё хорошо, — отмахнулась она, — просто много всего… знаешь, мне не нравится здесь, я боюсь этих людей, особенно Тэлля, — почти шёпотом добавила она. — Зачем я здесь, зачем всё так… я чувствую себя какой-то куклой… прости я не хочу ругаться…

— А мы и не станем выяснять отношения, — открой коробочку, — он с нежностью смотрел на неё, — это работа, так нужно, я тебе потом всё объясню.

Наташа раскрыла коробочку и ахнула, увидев прекраснейшее кольцо, усыпанное бриллиантами.

— Нравится? — спросил Антон, видя её восхищение.

— Думаешь, это может не понравиться?! — она благодарно поцеловала его. — Такая прелесть! Спасибо.

— Дай руку, надеюсь, оно тебе впору.

Наташа надела кольцо на безымянный палец и поняла, что оно ей в самый раз. Камни искрились и переливались, и она не могла от них оторвать глаз.

— Теперь ты не станешь обижаться на меня? — лукаво спросил Антон, потянув её за собой.

— Немного, но у нас ещё будет время поговорить? — она прижалась к его плечу.

— У нас теперь будет даже слишком много времени на разговоры.

Наташа не заметила в глазах Раскина заговорщицкого блеска, она взяла его под руку и последовала за ним.

— Мне не терпится уехать домой, — шепнул ей Антон. — Тебя ждёт ещё один подарок, он будет великолепно смотреться, особенно когда на тебе ничего не останется.

— Перестань, — она чуть было не залилась краской, Антон обожал, когда Наташа краснела, и в довершение всего, он похлопал её по попе, так, что этого никто не увидел, отчего Наташа стала пунцовая, как рак. — Антон, — она в упор посмотрела на него.

— Прости, а то я что-то совсем, как мальчик расшалился.

— Что верно, то верно, — согласилась Наташа, но поняла, что совершенно не сердится на него, все негативные мысли словно улетучились из головы.

Пока подавали на стол горячее, Маша отвела в сторону немного успокоенного Журавлева и сказала, что хочет уйти.

— Извини, Машуля, но такого удовольствия я тебе доставить не могу, — грустно улыбнулся Журавлёв, — нас могут не правильно понять, а в чём дело, ты себя плохо чувствуешь?

— Может это бред, но… не знаю даже как сказать, вы меня сочтёте ненормальной.

— Ты меня тревожишь.

— Я не шучу, Борис, — она посмотрела на него в упор, — не пойму, что происходит, но такое впечатление, что Тэлль из меня все соки вытянул… разговаривая с ним, я вдруг почувствовала головокружение, лёгкую эйфорию, затем тошноту и резкий упадок сил, такого со мной ещё не было. — Журавлёв недоверчиво покосился на Тэлля:

— Со мной такое бывало, но я это списывал на волнение, поговорим об этом позже, — он сжал её за плечо, — чтобы ни было, ты не должна уходить.

Тэлль вальяжно расхаживал по обеденному залу, поглядывая на шустрых официантов накрывающих стол. Ему было, как никогда хорошо, он всегда чувствовал страх людей общающихся с ним, и это давало ему силы. Только ему одному был известен этот секрет и только понимание своего превосходства над этими людишками, повергало его в своего рода упоение.

Почувствовав лёгкое дуновение чего-то чистого, словно морского бриза, Тэлль обернулся и увидел Наташу, которая зашла в зал вместе с Антоном. Она улыбалась и казалась такой счастливой, чистой, с улыбкой взирая на Раскина. Это немного расстроило Тэлля, он задумался, а не пошло ли движение по иному сценарию? Всё не совсем так, как он хотел, и это немного испортило его приподнявшееся настроение.

— Прошу к столу, — радушно улыбаясь, объявил хозяин ресторана, который решил сам обслуживать важных гостей, — господа, чего ещё желаете?

— Убери-ка ты этот лимонад, — Раскин протянул ему бутылку с шампанским, — давай лучше водочки.

— Сию минуту, господа, — улыбнулся управляющий, и через несколько секунд исполнил пожелания гостей.

Тэлль заметил, как только Наташа села за стол, от её радости не осталось и следа, а когда их глаза встретились, он почувствовал, как её сила уходит из неё. Только никто кроме него не видел этого, не ощущал, что все они точно хорошо прожаренные стейки на богатом столе.

К ней снова стали возвращаться грустные мысли, пропал аппетит, и желание поскорее убраться отсюда, стало сильнее. Уйти, чтобы только не видеть больше чёрных глаз Тэлля.

Антон заметил эту перемену и понял что, ей что-то не давало покоя, хотя всё вроде бы шло очень даже хорошо, на её руке сияло красивое кольцо с бриллиантом, и можно было уже почти поверить, что она счастлива. Обычно девушки покупались на драгоценности. Однако Антон понимал, что Наташа не совсем обычная девушка и давно перестала верить в сказки. Она ждала, когда же, наконец, всё окончится, и они вернуться домой. А, может быть, он зря отпустил её на встречу с Азизой, хотя всё равно она всё узнала бы не от неё, так от кого-нибудь другого. Она не вникала в их деловые разговоры, но ей было не по себе от пристального взгляда секретаря Журавлёва, Маши. Она словно что-то всё время хотела ей сказать и, пристально посмотрев на неё, вернулась к салату из морепродуктов.

Антон понимал, что зря затеял эту игру, и Тэлль может заподозрить неладное, однако он ничего не мог с собой поделать, и был сам не свой. Не узнавая себя, он хотел, чтобы весь мир знал, что Наташа его и что больше она никому принадлежать не может. На мгновение он встретился взглядом с Аркадием Иосифовичем и, кивнув ему, поднял рюмку за его здоровье.

— Тебе всё нравится? — заботливо спросил Антон у Наташи, — попробуй салат из креветок, очень вкусно.

— Спасибо, Тоша, но я уже наелась и чувствую, что мне надо немного пройтись, если честно голова просто разламывается, столько всего за один вечер.

— Хорошо, ещё немного, и мы поедем домой.

— Прошу прощения, — Наташа поднялась из-за стола, и вдруг резко почувствовала слабость, ей захотелось умыться холодной водой, и она огляделась в поисках дамской комнаты. — Видимо я переволновалась от предложения Антона Александровича, — она попыталась улыбнуться, но её улыбка больше походила на кислую мину.

— Иди, помоги девушке, — сказал Журавлев Маше, и та не без удовольствия направилась к Наташе, сообщив, что тоже не прочь припудрить носик.

Наташе эта высокая стройная девушка с копной рыжих вьющихся волос показалась милой, у неё была безупречно белая кожа с небольшой россыпью озорных веснушек на носу, что ничуть не портило её, а только придавало некую изюминку. Зелёная блузка шла к рыжим волосам, делая её похожей на ирландку, Наташа не знала, почему именно об этом подумала и, улыбнувшись, последовала за Машей.

Когда они оказались одни в просторной туалетной комнате, Наташу удивило то, как быстро исчез лоск, с её новой знакомой уступая место навалившейся усталости.

— Вам нехорошо? — Наташа поддержала немного пошатнувшуюся Машу, — мне казалось…

— Погоди, — выдавила из себя Маша, — ты сама-то, разве ничего не почувствовала?

— В каком смысле? — непонимающе спросила Наташа, на что та ничего не ответив, подошла к окну и, распахнув его, вдохнула полной грудью свежий воздух начинающегося лета.

— Совсем ещё холодно, словно ещё весна, — почему-то вдруг сказала Маша. — Не нравится мне этот холод, он словно проникает в самое сердце… раньше со мной такого не было, а с тобой? — Их глаза встретились, и Наташа в них увидела что-то знакомое, не потому что она могла раньше где-то встречаться с ней, а потому, что у неё был тоскливый взгляд собаки, которая хочет на волю, но ей мешает поводок и строгий ошейник. — Можно вопрос? — Маша вынула из сумочки пачку «Virginia slim» и закурила. — На тебя здесь ничто не влияет? Может, я люблю мистику, но тут что-то не так.

Конец ознакомительного фрагмента.