В морозном тумане тайга

Татьяна Немшанова (2024)

Лишь оставшись один на один с суровой правдою тайги, нам открываются загадочные стороны мира природы. В единении с звёздами, снегами, ветрами и метелями нам даётся познать ценность и хрупкость жизни. Побывав в лапах медведя, мы понимаем меру героизма и преданности простого охотничьего пса, ценой своей жизни отбившего хозяйку от безжалостного хищника. Только бросившись с голыми руками на полярного волка, чтоб спасти своего хвостатого друга, мы познаём себя– на что способны, что можем, а что для нас неприемлемо. Здесь, в тайге, мы однажды понимаем всё, чтоб стать собой. Русская женщина охотник — случайность или предначертание свыше?.. Кто из нас задавался вопросом, почему богиней охоты названа Диана, а не Тор, Торум, Ярило, Ра или Зевс?!. Книга — лесные дневники, рассказы, были бывшей горожанки, однажды взявшей в руки охотничье ружьё и ушедшей в тайгу вместе с псом, в чьих генах течёт кровь полярного волка и сибирских лаек.

Стон таёжных великанов

Короткое лето с круглосуточным сиянием солнца, с непривычными для приезжих с югов «белыми» ночами. Нескончаемая зима с надоедливой темнотой и быстротечными, как миг, днями. Тайга, реки… — всё это вместе… — Север.

***

Промёрзшие деревья, превратившиеся в застывшие статуи, рассекали равнинные просторы пронизывающим скрежетом, пронзительным раскатистым треском — криком раздираемой льдом древесной плоти — стоном. Эхо разносило стенания — крики боли таёжных великанов, по застывшим в морозе болотам; добегая до Рифейских гор, — разбивалось осколками страданий на отголоски безысходности; смиряясь с новыми ранами, — умолкало до следующего вскрика.

Привыкнуть к голосам лесных исполинов невозможно. Они пугали внезапностью, душераздирающей силой и осознанием того, что кричат безголосые деревья, — те, кто по человеческому разумению не способен говорить и ощущать боль. Однако, все эти морозящие душу одинокого путника звуки, издавали именно они! Таёжные великаны не имели возможности спрятаться от лютости холода, — убежать, укрыться. Особенно, шоковое состояние вызывал их голос в синих сумерках. — Раздавшись неожиданно, подобно выстрелу охотничьего ружья, совсем рядом, — там, где никого из людей находиться не должно, многократно усиленный промороженным воздухом, размноженный эхом, он поначалу вводил в стопор, заставлял учащённо биться сердце, ощутить себя зверем на мушке прицела чьего-то ружья… — вопрос… — чьего?! Впервые, когда услышала оглушительный раскат «выстрела», то застыла в оцепенении, будучи уверенной, — он предназначался мне, — стреляют по мне! — Спрятаться от стреляющего некуда: шла по хорошо просматриваемой, отлично простреливаемой дороге одна.

«Кто-то охотится и меня не видит», — подумалось. Постаралась успокоиться, — окрикнуть?.. — Только охотник может находиться далеко и не услышит. — А, если он целенаправленно стреляет по мне?!.. — За что?!.. — хотя, дураков хватает! — Может, «сел на белого коня», — так говорят в таёжном селе, когда человек допивается до «белой горячки». Такое случается в северных краях частенько, — пьянкой тут никого не удивишь. А там, где пир горой, там и стрельба по бутылкам и по собутыльникам… — Даже, если выстрел в мою сторону непреднамерен, — случаен… — ощущение «оригинальное»!.. — иду, словно под обстрелом в войну.

В охотничьей бытности доводилось с подобным сталкиваться не единожды. Однажды пришлось спешно нырять за широкий ствол ели, прихватив с собой собаку. Охотник, чересчур увлекшись, забыл о правилах безопасности, не учёл, что поблизости нахожусь я и палил в мою сторону по рябчику. — Всякое случается… — тогда не испугалась, спокойно наблюдала, сидя в прикрытии кедра, как мимо летят пульки. Они мелькали в белёсом облачке пороховых газов и хорошо видны: «Совсем, как рассказывают про войну…» — машинально подумала тогда и, — крепче прижала собаку к стволу дерева, чтобы не попала под шальную пулю.

Лишь со временем поняла: пугающие звуки издают деревья. — Влага, растительные соки — древесная кровь, застывая, превращаются в лёд. Лёд, расширяясь, следуя классики физических законов, разрывает древесную плоть, оставляя глубокие раны — трещины, зачастую смертоносные. Обычно, деревья задолго до наступления зимних холодов сбрасывают листву, иссушая тело, избавляясь от лишней влаги. Лечебным сокам и смолам не всегда удаётся излечить травмы, наносимые беспощадными холодами Севера. Раны, точно у людей, загнаивают, разрастаются в язвы. Поселившиеся в них бактерии, грибки, насекомые довершают губительное воздействие стужи. Дерево долго болеет, сопротивляется недугу, стремится выжить, однако часто умирает: берёза, ольха, осина гниют; на больную ель, кедр и сосну набрасываются орды жуков короедов с их прожорливыми личинками. Они в труху источают кору, продырявливают древесину паутиной ходов. Хвойный великан гибнет, не в силах противостоять мелким, кровожадным представителям иного мира — мира животных, насекомых.

Раскатистые «выстрелы», душераздирающие стоны тайги вселяют тревогу даже в тренированные сердца опытных таёжников, заставляют вздрогнуть. К ним сложно привыкнуть и отнестись равнодушно. В «стоне» заключён чёткий, не вселяющий оптимизма, смысл: «Тайга застенала не случайно!». — Крик тайги обозначает одно: мороз крепчает и ночью вдарит сороковник! А если по честному сказать себе… — вмажет за сорок — под пятьдесят! Что ж!.. — не весело! Точнее сказать, — хуже бывает, но не всегда! — Деревья — сплошной лёд! Костёр развести непросто! И… можно вообще не развести! А тогда… — ночка предстоит «весёлой»! — Только об этом пока лучше не думать, — отступать поздно. — Назад возврата нет и холодная ночёвка неизбежна. И… — не простая… — на грани человеческих возможностей. Это не тот надуманный страх, не то детство, с чем воевала ушедшей ночью, менее суток назад, на вогульском погосте, когда случайно притащилась на мансийское кладбище, спрямляя путь. — Впереди предстоит жёсткая борьба за жизнь — на пределе всех жизненных ресурсов и способностей. Получится выжить или нет?.. — лучше не думать сейчас, а просто идти вперёд.

Гоню нервозность неуверенности перед предстоящим поединком со стихией суровой тайги, где слабости нет места, где выживает лишь сильнейший телом, духом и особо везучий, — без ссылки на рост, вес, красоту. — Однажды ослабну и благоразумно отступлю… — но не ныне, а сейчас… — глубоко вздохнув, спускаюсь с откоса дорожной насыпи и делаю первый шаг в целик…

***

Не помню точно, когда написала рассказ. Вероятно, именно в этот мороз, как добралась до избы. Позже неоднократно переделывала. Рассказ публиковался в печатных СМИ, размещался на разных сайтах. Первоначально не писала от своего имени. Один из известных редакторов посоветовал изменить текст и писать от своего имени. Тогда не хотела, чтобы люди знали, что пишу о своих таёжных странствиях. Ныне не столь важно, как думают на этот счёт. Черновик набран в 2010 году. А в 2021 году нашла свою лесную тетрадь с записями краткими.

Конец ознакомительного фрагмента.