Снежные великаны

Татьяна Михайловна Василевская, 2019

Что делать, если твой мир рухнул? Если вся твоя жизнь в один день исчезла и не осталось никого из тех, кто был тебе дорог? Мстить.А если в твоем сердце живут только боль и ненависть, но вдруг появляется тот, кто несет в себе надежду и свет. Что делать тогда? Вновь научиться жить. Очистить свое сердце, открыть душу свету и идти вперед.

Глава 4. Сваты

Еши с завистью смотрел на отъезжающих. Он прекрасно знал, что его не возьмут, но ничего не мог с собой поделать. Поехать очень хотелось. Одна радость — Замир тоже остается дома, хоть он и намного старше. Ехать сватать невесту могут только мужчины, которым уже исполнилось двадцать зим. Замир тоже, то и дело, хмуро поглядывал в сторону готовившихся к отъезду, радостно улыбающихся, весело переговаривающихся между собой мужчин. Замир считал себя уже вполне взрослым. Да и побывать на большом веселом празднике в соседнем селении страсть как хотелось. Дома сплошная тоска. И из мужчин-то остаются только старый Мертига, которому давно уже за восемьдесят, да он сам и его приятель Орчи, который на год младше. Остальные и вовсе сопливые несмышленыши вроде Еши, так что они вообще не в счет. Замир вздохнул. Ладно, через несколько дней «сваты» вернутся с невестой и с гостями из ее селения, и тогда у них, здесь, устроят свадьбу. Будет большой праздник, несколько дней подряд. Тоже будет шумно и весело. Но уехать ненадолго из дома все равно хотелось…

Женская половина поселения наблюдала за отъездом мужчин со сдержанным спокойствием. Женщин сватать невесту не брали никогда, таков обычай. Да и дома женщинам всегда есть чем заняться. Скучать не приходится. Тем более, нужно уже сейчас начинать готовиться к свадьбе. Девушки радостно улыбались, представляя, как приедут к ним в гости из Северного селения молодые парни. Как будут кружить они их в веселых танцах, петь песни и шептать нежные слова. Девичьи сердца от подобных мыслей замирали и начинали биться быстрее, на губах расцветали улыбки.

— Трогай! — крикнул Бернил, «старший» в селении. Караван из пяти саней, запряженных горными быками, тронулся в путь.

— Счастливой дороги! Легкого снега! Да пребудет с вами Великий Оил! Да уснут вьюги и метели и не скроют перед вами дорогу, и будет благосклонна к вам Дериан! — кричали вслед отъезжающим женщины, дети и старики.

Некоторое время спустя караван достиг границы долины и скрылся за цепью, гор.

— Добрый путь! — прошептала мать Замира, дождавшаяся вместе с ним момента, когда караван исчез из вида, и обняла старшего сына. — Не печалься, Замир. Оглянуться не успеешь, как сам будешь ездить с караваном за невестами для друзей, а потом и за своей суженой отправишься.

Мать засмеялась, а Замир фыркнул. Вот еще! Очень ему нужно жениться. Но, взглянув на радостно улыбающуюся мать, все же не удержался и тоже улыбнулся. Он в который раз подивился ее красоте. Отец всегда смотрит на мать полными любви глазами. Ей уже за тридцать, а она по-прежнему выглядит краше большинства молоденьких девушек. Отец, как-то, когда был в веселом настроении, рассказал, как отбил мать у парня из ее селения. Родители сначала были против. Девушка уже просватана, не дело отказывать жениху, который вот-вот должен был заслать сватов, чтобы забрать невесту из родительского дома. Но потом, видя, как они влюбленно смотрят друг на друга, как сникают и страдают, слыша уговоры о том, что им нельзя быть вместе, потому, что дело уже решено, махнули рукой и уступили. Замир вздохнул. Когда же уже ему тоже исполнится двадцать зим? Еще больше двух зим ждать!

— Замир, пойди, помоги старику, — кивнув на Мертигу, который с трудом потащил к себе в дом два полена, по одному в каждой руке, сказала мать. Замир побрел к соседскому дому. Он не прочь помочь немощному деду, но как было бы здорово сейчас ехать на санях с остальными! Петь песни, перебрасываться шутками, слушать интересные истории, которые мастера рассказывать его старшие приятели Волар и Периг, отправившиеся с остальными, потому что им уже по двадцать одной зиме.

–

Быки быстро бежали по твердому промерзшему насту, с легкостью увлекая за собой большие нагруженные сани. Кроме «сватов», которых вместе с женихом было пятнадцать человек, в санях были многочисленные подарки для невесты, ее родных и для всех жителей селения. Сладости для ребятишек. Лица у всех были радостные. Поездка была приятной — повод-то самый, что ни на есть праздничный. Свадьба. Новая семья. Новое счастье. Скоро в селении прибавится ребятишек. Над снежной долиной разнеслась удалая песня, которую подхватили все ехавшие в санях.

— Ох, Карам, а ты знаешь, что с невестой-то делать? — подмигнул Периг жениху. Остальные захохотали. — Если, что не стесняйся, мы тебе всегда расскажем. Научим, что и как, чтоб ты не оплошал и молодая жена от тебя не сбежала.

— Языком чесать, ты научить можешь, это да, — весело отозвался нисколько не смутившийся жених. — На словах-то ты во всем горазд, это всем известно. Любого спроси, кто первый зубоскал и пустомеля, так, не задумываясь, ответят — Периг. — Карам засмеялся и мечтательно посмотрел вперед. День был ясный. Снежная дорога отличная, твердая и ровная. Через несколько часов, он, наконец, увидит свою ненаглядную Зарему и больше уже с ней не расстанется…

–

В Северном селении царило радостное оживление. Приезд гостей — это всегда великое событие. Мало того, что это большая радость, так еще и повседневная жизнь, в общем-то, размеренна и однообразна и так хочется порой праздника. «Сватовство» и вовсе праздник особенный. Самый радостный, желанный и веселый. Сваты привезут подарки, будет настоящий пир, с множеством угощений. Шумное веселье, песни, пляски. Будет рассказано немало веселых историй. Будут бесчисленные забавные розыгрыши. А потом начнутся сборы в гости уже в селение жениха, не менее радостные и приятные. А там праздник продолжится самой свадьбой.

Женщины сновали возле печей, готовя все новые и новые кушанья. Не было ни одного человека, не занятого подготовкой к предстоящему событию. Морозный воздух возле домов пропитался вкусными, пробуждающими аппетит, дразнящими запахами. Из каждого дома пахло пирогами, запеченным мясом, похлебкой, киселем, грибами в сметане с травами, сладким печевом. Мужчины тоже находились в радостном предвкушении встречи с товарищами, вечерних посиделок с трубочкой табака и кружкой крепкого пива. Как и положено мужчинам, они вели себя более сдержанно, не выказывая излишнего нетерпения и не выглядывая то и дело во двор — не едут ли гости, но глаза радостно блестели, губы, то и дело, трогала улыбка.

Невеста, наряженная в праздничную алую рубаху, с заплетенными и убранными наверх толстыми темными косами, перевязанными яркими лентами, со вдетыми в них золотыми колечками, с замиранием сердца ждала, когда же наконец приедет ее суженый, ее дорогой любимый Карам, лучше которого нет никого во всем свете. Ожидание было и радостным и томительным. Так и хотелось броситься на улицу и бежать навстречу любимому. «Скорей бы! Скорей бы!» — пело девичье сердце. Мать Заремы вздохнула и украдкой утерла слезы. Любимая дочь через пару дней уедет из дома, из родного селения к мужу. И не так далеко — полдня пути, а материнское сердце разрывалось от предстоящей разлуки.

— Чего ревешь? Глупая, — ухмыльнулся муж, обнимая жену. Предстоящая разлука с дочерью печалила и отцовское сердце, но не дело мужчине показывать свои переживания. — Радоваться нужно — дочь замуж выходит, вон светится вся, улыбка с губ не сходит. А ты ревешь!

— Да я радуюсь, — махнула жена рукой. — Это я так… Ведь уедет, звездочка наша, из родного дома…

Мать Заремы снова всхлипнула, не в силах совладать с собой. Муж покачал головой — женщины, им лишь бы был повод, а уж слезы-то у них всегда наготове.

Гости задерживались. Уже начали опускаться на землю сумерки. Небо было ясное, и видны были загорающиеся то тут, то там звезды. Скоро уже весь небосвод был усеян светящимися точками.

— Что-то гости наши задерживаются, — проворчал один из стариков, гревшихся возле очага. Уже неплохо было бы выпить кружечку крепкого темного, пахнущего травами и медом пива за здоровье и счастье молодых.

— Может с выездом задержались? — пожал плечами другой старик. — А может в дороге чего?…

— Может…

На улице совсем стемнело. Караван давно уже должен был приехать в селение. Даже если в дороге, поломались, к примеру, одни из саней, или у быков порвалась упряжь, так что дальше ехать нельзя, пока не починят, кого-нибудь отправили бы вперед, предупредить о задержке.

Собравшиеся в самом большом из домов, в ожидание гостей, обитатели селения начали испытывать некоторую досаду, постепенно, чем дольше длилось ожидание, переходившую в волнение, и затем уже в тревогу. Правда, в караване, наверняка человек пятнадцать, а то и двадцать взрослых сильных мужчин. Что может с ними случиться? Даже если сюда каким-то чудом забрела большая стая волков, такому большому количеству вооруженных копьями и луками людей они страшны. Волки не нападут, чувствуя, что сила не на их стороне, а и нападут, так бывалые охотники отобьются от них без особого труда. Снежный обвал? Дорога между селениями не проходит в тех местах, где случаются сходы лавин. Все пребывали в недоумении. Невеста уже всерьез начинала нервничать, хоть и старалась не подавать вида. Все сильнее всех присутствующих охватывало беспокойство. Прекратились веселые пересмеивания. Девушки не заводили больше песен, как днем, во время подготовки к празднику. Даже дети притихли, не осмеливаясь приставать к взрослым с вопросами, когда же уже можно будет сесть за стол и начать есть многочисленные вкусные блюда, расставленные на нем. В доме, под крышей которого собралось больше, полусотни человек, было непривычно тихо. Только огонь потрескивал в печи и очагах в разных концах дома, да звучали, время от времени, отдельные слова, брошенные кем-то из присутствующих, чуть ли не шепотом.

Когда уже не женщины и молоденькие девчонки, начали выглядывать на улицу, что бы посмотреть не едут-ли долгожданные гости, а наоборот взрослые, всерьез обеспокоенные мужчины, и уже даже стали подумывать, не поехать ли навстречу каравану посмотреть, что там могло приключиться, во дворе, наконец, послышался шум. Захрустел заледеневший снег. Все разом повернули головы к двери. Зарема привстала со скамьи, с горящими глазами и пылающими алым, в цвет рубахе, румянцем щеками. Аюрмал, как «старший» из мужчин селения, шагнул к двери, чтобы поприветствовать гостей как положено, по всем правилам. В это мгновение, дурачок Иритай, неподвижно сидевший, как и во все другие дни после своего «ночного» приключения, в дальнем углу комнаты, вскочил с места и, глядя на собравшихся диким взглядом, во весь голос заорал. Женщины вскрикнули. Даже мужчины вздрогнули от неожиданности.

— Бя! — закричал Иритай, мечась по комнате, тыча пальцем в сторону двери и вращая глазами. На губах у него выступила пена. — Бя!!!

Аюрмал уже открыл рот, чтобы прикрикнуть на дурака, но Иритай снова заорал, еще страшнее и пронзительнее, чем перед этим, а затем завыл и одновременно зарычал как зверь. Тут уж не только женщины заохали и уставились на него испуганно. Мужчинам тоже стало не по себе. Кто-то прошептал молитву, кто-то дотронулся до оберега на груди. Иритай начал бросаться из стороны в сторону, выкрикивая что-то непонятное, перемежая выкрики с воем и рычанием.

— Замолчи, безумный! — вскочив с места, закричала Зарема, сотрясаясь всем телом от ужаса и рыданий, подступивших к горлу. — Беду накличешь, дурак пустоголовый!

Иритай, не обращая внимания на слова девушки, как будто не замечая никого вокруг, продолжал кружить по комнате и кричать. Дети заплакали, женщины запричитали, начали читать молитвы. Распахнулась дверь, и в жаркий натопленный воздух ворвались порывы морозного, обжигающего кожу ветра.