Этим пыльным январем

Татьяна Луганцева

Яна Цветкова просто женщина-катастрофа: где она, там пожар, потоп и извержение вулкана одновременно. Яна еще только собралась на собеседование на новое место работы, как клиника, где ей предстоит трудиться, уже превратилась в театр военных действий. Поход Яны с подругой на ювелирную выставку преподносит всем сюрприз за сюрпризом. А вот знакомство со странной владелицей галереи, похоже, уже грозит кошмарной бедой. Яна убеждена в этом, ведь только ее вмешательство и помощь коллеги-патологоанатома предотвратили смерть человека. Но избежит ли опасности сама Яна?.. В формате a4.pdf сохранен издательский макет книги.

Объятия удава

Глава первая

Первое декабря носит гордое звание первого дня зимы. Мол, еще вчера была так, ерунда — осень. А сегодня — зима! Самая настоящая — первое декабря! Всё! Теперь можно с полным на то основанием снять, не мучиться и не мерзнуть, тонкий пуховичок и надеть шубу. А когда же ее носить, как ни зимой?

Но, конечно, первому марта этот день не чета. Первый день весны навевает исключительно добрые, радостные мысли: «Мы наконец-то пережили эту противную и тяжелую зиму с суровыми морозами и холодным ветром!» Впереди более теплые дни, пробуждение природы, легкая одежда, повеселевшие взгляды и ожидание лета.

Но все эти мысли приходят только первого марта. А вот первого декабря в голову лезут совсем другие. Впереди — суровая зима, глубокие, вязкие сугробы, колючий ветер в лицо, отмороженные щеки, замерзшие пальцы. И ожидание… Чего? Первого марта, конечно! Иногда даже кажется, что самый красивый и торжественный праздник в году — Новый год — специально проводится именно зимой, чтобы хоть как-то скрасить общую мрачную атмосферу. Да и Бог, видя негативное отношение большинства человечества к холодному времени года, тоже постарался — на радость всем дал светлый праздник Рождества. И теперь ни с кем не поспоришь и никому не докажешь, что хуже зимней поры ничего и придумать нельзя, — сам Христос зимой родился!

Яна Карловна Цветкова и не собиралась ни с кем спорить, хотя, возможно, и имела на это право — она-то родилась в середине весны. Яна просто проснулась первого декабря в своей трехкомнатной квартире и сразу же по ощущениям в организме поняла, что заболела.

А чего тут было понимать? Горло чувствовало себя так, словно она с вечера проглотила ощетинившегося ёжика. В нос будто напихали острого перца, отчего он отек и полностью утратил обоняние. Окружающая действительность не сразу приобрела реальные очертания из-за того, что глаза сильно слезились. Голова была словно набита ватой и оказалась настолько тяжелой, что с трудом отрывалась от подушки.

«Где это я заразилась? — Яна скосила глаза на будильник. — Ого! Десять часов утра! Пора бы уже и вставать. А сил-то никаких и нет… Яна, надо взять себя в руки и встать!»

Яна Карловна Цветкова была очень яркой особой тридцати пяти с небольшим лет. Она имела феноменальную способность влипать во всякие неприятные ситуации. Яна всерьез считала, что пала жертвой «дурного глаза». Но окружающие ее люди полагали, что сглаз здесь ни при чем. Виной всему ее жуткий, всепроникающий характер.

«Тебе бы быть ведущей программы “Интриги, сплетни, скандалы, расследования”», — говорили ей.

— Да, я все знаю! Все и про всех! — гордо заявляла Яна.

— Ты — главная сплетница!

— Я просто интересуюсь жизнью! — возражала Яна.

— Интересуешься личной жизнью других людей!

— Да мне бы в своей жизни как-нибудь разобраться! — отмахивалась Яна.

И с этим не поспоришь. Уж чего-чего, а всяческих коллизий в ее жизни было предостаточно.

За всех своих трех любимых мужчин она выходила замуж, а за одного из них — даже три раза. Итого Яна Цветкова сочеталась законным браком пять раз и всегда — успешно, как она заявляла. Сын Вовочка после развода с последним мужем, Ричардом, проживал то с мамой, то с папой. Домоправительница Агриппина Павловна также металась на два дома, взвалив на свои плечи заботу о Вовочке.

В данный момент и ребенок, и домоправительница проживали у Ричарда. И они все вместе собирались во Францию, на горнолыжный курорт. Бывший муж хотел в первый раз поставить сына на лыжи. Конечно, он приглашал ехать и Яну, но она вежливо отказалась.

Яна никогда не препятствовала общению Ричарда с сыном, тем более что как отец он был превосходен. А себя Цветкова корила, что мать из нее никакая и она уделяет ребенку мало внимания.

Они поддерживали с Ричардом прекрасные отношения, но первые годы после развода Яна очень остро чувствовала, что экс-муж надеется на возобновление отношений. Он не говорил об этом, не настаивал, но его желание читалось во взглядах, которые он бросал на Яну, что ее совершенно убивало. Она знала, что не вернется к нему уже никогда. И Яна старалась поменьше видеться с бывшим мужем, чтобы не возбуждать в нем излишних надежд и ненужных ожиданий.

Так что очнулась она в одиночестве, в холодной кровати, с чувством омерзения во всем организме и тоской в душе.

В этом очень неприятном состоянии Яна потащилась в ванную.

«Ничего, сейчас разойдусь», — настраивала она себя, но ничего похожего не происходило, сколько Яна ни добавляла горячей воды в душ. И теплее ей от этого почему-то не становилось. Наоборот, мерзла госпожа Цветкова со страшной силой, покрываясь мелкими мурашками. А если еще добавить и синюшный цвет кожи, то сама себе она напоминала сильно замороженного импортного гуся, из которого даже при очень сильном желании и профессионализме повара нельзя получить ничего путного.

Яна поняла, что у нее температура и, судя по всему, самая противная — тридцать семь с небольшим, а также озноб, который может привести к выздоровлению или, наоборот, к сильному повышению температуры.

Завернувшись в махровый пушистый белый халат с яркими розовыми полосками по подолу, Яна прошлепала на кухню.

Есть не хотелось ни вообще, ни в частности из-за сильных болей в горле. Застарелый заскорузлый хлеб «а-ля круассан» аппетиту тем более не придал. Но выпить горячий чай было необходимо. Она щелкнула кнопкой электрического чайника и села к столу, уныло глядя в окно.

Пейзаж за стеклом не впечатлял. Деревья стояли или абсолютно голые, или с остатками пожелтевшей и коричневатой листвы, что выглядело очень некрасиво. Никакого желтого ковра на почве и в помине уже не было. Темно-серая земля с незамерзшими лужами, слегка припорошенные белой крупой стволы деревьев. Небо потеряло лазурную яркость и сливалось серостью с землей.

Чайник, щелкнув кнопкой, оповестил о готовности кипятка.

Яна с недовольным выражением лица подошла к кухонным ящичкам и задумалась. Умом она понимала, что должна выпить горячего чайку. Хорошо бы с лимоном, малиновым вареньем или коньяком. Но весь ее организм сопротивлялся, так как она никогда не пила чай, а только кофе.

Через минуту глубоких раздумий она поняла, что разум спор проиграл, и достала банку с кофе. Яна сыпанула в чашку две ложки с горкой и залила кипятком. После двух чашек кофе она поняла, что горлу легче не становится, и грустно вздохнула:

— Даже с Вовой я не попрощалась, да и зачем его заражать в дорогу? Так и буду тут загибаться в гордом одиночестве.

Она клацнула пультом от небольшого телевизора, висящего на кухне, и сразу же наткнулась на новости.

— «Первыми симптомами гриппа аш один, — вещала дама в белом халате, — являются внезапное начало болезни, высокая температура, боль в горле и стремительно нарастающий кашель…»

Яна замерла с пустой чашкой в руках, чувствуя, как в ней поднимается волна кашля.

«Вот и все… Свиной грипп… Точно! А у кого, как не у меня? Все симптомы налицо… И легче не становится…»

Яна выключила телевизор, чтобы дальше не расстраиваться. Она прошлепала в ванную и открыла ящичек, который выполнял функцию аптечки.

— Что у нас тут? Крем от морщин… лосьон для жирной кожи… помада со вкусом малины, щипчики для выщипывания бровей… Так, я не поняла… Я что, совсем не болела, что ли? Надо посмотреть в комнате у Вовы, у него-то лекарства должны быть.

В детской аптечке, убранной далеко в верхнем шкафу, Яна нашла жаропонижающие свечи и другие лекарства для маленьких детей. Немного подумав, выпила какой-то противогриппозной микстуры, правда, в гораздо большей дозировке, чем давала сыну, здраво рассудив, что сама она значительно превосходит его по массе тела.

После этого, не в силах согреться, она закуталась в теплое шерстяное одеяло и опять уселась перед телевизором. Сегодня ни о какой работе речь идти не может. Обычно Цветкова не смотрела телевизор и вот сейчас с удивлением наблюдала череду передач для домохозяек и пенсионеров, следовавших одна за другой.

Яна даже на мгновение забыла о том, что она больна, тем более шла программа о здоровье. Какие-то жуткие тетки совали себе в нос и уши чеснок, петрушку и другие овощи. А люди в аудитории беспрерывно записывали всю последовательность их действий с целью повторения этих лечебных процедур дома.

За ней следовала совсем другая передача, в которой одни ее участники убеждали других, что те не так одеты, не так причесаны и вообще чмо по жизни, а потом давали им всяческие советы. Невольно возникал вопрос, как эти несчастные вообще жили на Земле без умных советчиков? Мылись ли они, к примеру, в ванне?

Причем то, как были одеты сами телекритики, у Яны никакого пиетета не вызвало. Но все равно она очень расстроилась из-за того, что эти дяди и тети наверняка подвергли бы обструкции и ее манеру одеваться. Потому что многие говорили Яне, что свой гардероб она позаимствовала у представительниц древнейшей профессии. Высокие сапоги на шпильках, яркие лакированные куртки, сверхкороткие юбки, сетчатые колготки и прочие вещи из той же серии.

А уж как комбинировала их друг с другом Яна! Она запросто могла надеть красные сапоги, синюю юбчонку, зеленую куртку и поверх всего этого добра — огромное количество украшений из золота с драгоценными камнями.

Яна Цветкова была очень высокая, для своего возраста худая до неприличия, с большими голубыми глазами и длинными, по пояс, волосами платинового цвета.

Понятно, что, где бы она ни появлялась, незамеченной не оставалась.

А еще у нее и характер имелся соответствующий: взрывной и темпераментный, словно вулкан в момент извержения. Но и в период затишья Цветкова оставалась весьма опасной, так как в любую минуту от нее можно было ожидать чего угодно.

Но сейчас Яна болела. Глаза у нее слезились, голова трещала, и даже поднять удивленно брови вверх она не могла, поскольку боль во лбу от того возрастала. Поэтому выражение удивления при просмотре следующей программы причинило ей реальный физический вред.

Толпа студентов и домохозяек рванула дегустировать отваренные макароны разных фирм. Люди ели и, жуя, комментировали свои ощущения: «Эти вот ничего, а те совсем никакие». Причем съедали все подряд и под ноль — и вкусные макароны, и «никакие». Словно этих обжор специально где-то держали на голодном пайке. И вид у них был не ахти. Как ни напрягалась предыдущая передача по поводу того, что значит стильно выглядеть, эти господа оказались явно не в курсе модных тенденций.

Яна переключила канал и наткнулась на какие-то бандитские морды, говорящие на непонятной «фене». На следующем канале шел сериал про доблестную милицию — правда, лица и речь его героев ничем не отличались от персонажей бандитского сериала. Яне даже показалось, что играют в том и другом случае одни и те же актеры.

Из глубокого ступора ее вывел телефонный звонок:

— Привет!

Звонила ее подруга Ася, работающая адвокатом.

— Привет, — ответила Яна, прислоняя холодную трубку к горячей щеке и уху.

— Ты собираешься уже?

— Куда?

— Ты что, издеваешься?! — сразу же перешла на крик Ася.

— Ты чего такая нервная? Вспомнила я, вспомнила!

На прошедшей неделе они встречались с Асей в одном из развлекательных центров Москвы вместе со своими детьми. У Яны был сын, а у Аси — две девочки одного возраста. Одна дочка — рождена подругой лично, а другая — от ее погибшей двоюродной сестры — удочерена. Пока дети бегали по всевозможным аттракционам и лабиринтам, Ася с Яной сидели за маленьким столиком на маленьких стульчиках в детском кафе и пили кофе с восточными сладостями.

Разговор зашел о Яне и ее судьбе. По образованию она была врачом-стоматологом. В тяжелые времена своей жизни, а таких было немало, она получила еще кучу всяких сертификатов и свидетельств, но работать пришлось официанткой. Яна никогда не стеснялась того периода жизни, хотя и вспоминать о нем не любила. Было настолько тяжело, что теперь казалось — это происходило с кем-то совсем другим…

После того как Яна получила свалившееся на голову наследство, она разбогатела и открыла свою стоматологическую клинику «Белоснежка». Там она доблестно трудилась вместе с любящим ее коллективом несколько лет и вынуждена была закрыться во время кризиса из-за глупости и гордости Яны. Она отвергала любую материальную помощь от своего бывшего мужа Ричарда — бизнесмена и от нынешнего кавалера — чешского князя Карла Штольберга.

И теперь эта гордая птица осталась без работы. Сбережения заканчивались, жить на проценты, которые она снимала со своего вклада ежемесячно, было совсем неинтересно, и вот ее подруга, с которой Яна дружила с детского садика, то есть с трех лет, то есть всю жизнь, пришла ей на помощь.

— Я подыскала тебе работу! — радостно сообщила Ася. — Я плохого тебе не посоветую, ты знаешь… Я связывалась с очень представительными людьми и просила найти тебе хорошее место. Я говорила, что ты — стоматолог, что была на руководящей должности, что порядочный человек и что я за тебя очень ручаюсь.

— Спасибо тебе! Особенно за порядочного человека!

— Я сказала правду, ты — честная, открытая, доброжелательная…

— Вот поэтому ты и моя подруга! Твое представление о моей сущности всегда лучше, чем у следователей.

— Ну, о твоем пунктике я, конечно, промолчала… И ты молчи! Кто же тебя примет на работу, пребывая в здравом уме и твердой памяти, если узнает, что ты раз десять задерживала преступников и раз сто проходила главным свидетелем.

— Это не очень хорошие анкетные данные, — согласилась Яна. — Говори, Ася, говори! Я очень соскучилась по работе и общению с людьми. Во мне просто бурлит океан страстей!

— Вот это-то и пугает, — поежилась Ася, в отличие от подруги выглядевшая всегда строго и предпочитающая классический стиль в одежде. Она носила деловые костюмы, брючные или с юбками средней длины, мышиного либо светло-бежевого цвета.

Большие выразительные карие глаза с загнутыми кверху черными ресницами она ничем не подкрашивала, наносила только тональный крем на лицо и матовую помаду или неяркий блеск для губ. Зато стрижка у Аси всегда была стильная и модная и последних моделей обувь.

Ася являлась образчиком европейской женщины среднего класса. Яна безумно любила свою подругу и готова была ее послушаться.

— Так вот, — продолжила Ася, — я отвергла несколько сомнительных предложений от каких-то частных кабинетов.

— Я соглашусь на любую реальную работу.

— Я не хочу, чтобы ты шла на любую работу. Я слишком хорошо к тебе отношусь! А потом, очень тяжело опускаться по служебной лестнице. Ты же была директором целой клиники! Боссом! А сейчас тебе светит работать рядовым врачом!

— Ничего страшного, были времена и похуже. — Яна подозрительно посмотрела на Асю: — А ты что, считаешь, из меня получится плохой врач? Что я потеряла сноровку, то есть квалификацию? Ты забыла, что я лечила тебе зубы и пломбы до сих пор стоят? Или не стоят?!

— Стоят, стоят, успокойся! — засмеялась Ася. — Я знаю, что врач ты отменный. Об этом, собственно, и речь. Так вот, один очень солидный бывший мой клиент, который обязан мне тремя годами свободы, откликнулся на мою просьбу.

— Надеюсь, что он был искренен.

— Уверена, что да! Он некоторое время был моим любовником. Конечно, после того, как перестал быть моим клиентом, — уточнила Ася. — Илья, так его зовут, действительно старается для меня. Очень солидный человек! — Для убедительности она постучала ложкой по столу.

— Ты не в суде, — оглянулась по сторонам Яна.

— Извини… Ну, так вот… Илья поведал мне, что есть у него один очень хороший знакомый… можно сказать, друг. Зовут его Олег Юрьевич Вересов. Они вместе еще в советские годы служили в Афганистане. Так что дружба их прошла боевое крещение и испытание временем. Илья характеризовал Олега как архипорядочного человека с высокими человеческими качествами. Он — медик, как и ты. Из медицинского института Олег добровольно ушел в армию, попросился в «горячую точку», отслужил там верой и правдой…

— Ася, ты сейчас говоришь как комсомольский работник! «Все на БАМ! Ударим по бездорожью!» Тебе не хватает только красной косынки и черной кожаной тужурки!

— Какой еще тужурки? Яна, соберись! Я говорю о серьезных вещах, о самой что ни на есть правде жизни. И не забывай, мы, между прочим, тоже с тобой были в комсомоле!

— Тише! — шикнула на нее Яна, воровато озираясь по сторонам. — Не надо, чтобы думали, что мы такие древние…

— По нам это и так видно, — хохотнула Ася.

— Типун тебе на язык! Я не такая… я родилась позже твоего Олега Юрьевича и про комсомол знать ничего не желаю! — Яна отправила маленькое пирожное целиком в рот.

— А я была сначала комсоргом в школе, затем один год комсоргом в институте… — вздохнула Ася, вспоминая боевое прошлое.

— А потом?

— А потом комсомол рухнул и начались реформы.

— И тебя тут же избрали демократическим лидером? — спросила Яна, хотя достаточно хорошо знала биографию подруги.

— Точно! Я умела внушать доверие людям во все времена! — поправила строгую прическу Ася.

— Это у тебя врожденный талант. Ты и сейчас умеешь убедить судей в невиновности своих подзащитных. Поэтому тебя так и любят твои клиенты.

— Есть такое дело, — кивнула Ася и подозвала официантку в костюмчике гномика. — Можно нам повторить кофе?

— Да, конечно. — Девушка комично засеменила, перекатываясь в неудобном костюме.

— Чего это ты стала увлекаться кофе? Он всегда был моей прерогативой! — поинтересовалась Яна. Выглядела она сейчас довольно прикольно: скрючилась на маленьком стульчике, и ее коленки торчали над столом.

— Взбадриваю себя, — развела руками Ася и серьезно посмотрела в глаза подруги. — Я могу продолжать?

— О друге твоего любовника?

— Бывшего любовника.

— Извини. Конечно же можешь.

— Спасибо. Я искренне надеюсь, что он станет твоим работодателем. Олег, по рассказам Ильи, спас многих бойцов, применяя свои медицинские познания. Причем он начинал оказывать помощь прямо во время боя, под пулями. Сам был неоднократно ранен, воевал с оружием в руках, был награжден орденами, один из них — Орден мужества.

— Просто герой!

— А ты не утрируй! То есть не насмехайся! — болезненно отреагировала Ася.

— Что ты, милая?! Я совершенно серьезна и собрана, как никогда. Я только не понимаю, для чего мне нужно знать обо всех этих личностных качествах Олега Юрьевича?

— Ну так… — Ася просыпала сахарный порошок на гладкую поверхность стола. — Надо же знать человека, с которым, может, будешь работать… Так вот, он очень хороший, справедливый, умный, с развитым чувством юмора.

— Ты так говоришь о нем, словно знаешь его лично, — удивилась Яна.

— Илья рассказывал… Олег вернулся из армии, полностью восстановился по здоровью, продолжил обучение…

— Закончил институт с красным дипломом, — прервала ее Яна.

— Откуда ты знаешь? — оторопела Ася.

— Просто предположила, — пожала плечами Яна. — Но по-другому, наверно, и быть не могло.

— Ты права, учился он превосходно. Остался на кафедре хирургии у своего отца, очень известного академика Вересова.

— Вот сейчас что-то припоминаю, у нас вроде и учебник был с таким автором по хирургии… Я была не очень внимательна к подобным предметам, я ведь училась на «стомате». Значит, твой Олег — профессорский сынок?

— Все, чего он достиг, достиг сам! — возразила Ася. — Он — талантливейший хирург и такой же бизнесмен. Он занялся далеким от медицины бизнесом, принесшим ему большие деньги, только для того, чтобы воплотить мечту уже умершего отца в жизнь.

— Что же он сделал?

— Олег Юрьевич построил огромный современный медицинский центр, многопрофильную клинику. При этом центре и поликлиника, и больница. Конечно же все частное… Но льготные категории населения могут обслуживаться с хорошими скидками. Там работают врачи всех специализаций, и стоматология тоже присутствует.

— Вот туда-то ты меня и хочешь воткнуть? — уточнила Яна.

— Конечно! Очень престижное место! Великолепный коллектив, никого не берут, что называется, с улицы, только по рекомендациям! Спасибо! — прервалась Ася, чтобы поблагодарить официантку за принесенный кофе. — У Олега Юрьевича исключительно современное, самое лучшее оборудование и материалы. Тебе же интересно работать на самом высоком уровне? У него для сотрудников полный соцпакет и бесплатный горячий обед в своей столовой, а дополнительное питание — по очень небольшим ценам.

— Думаю, что это может заинтересовать меня… Большой коллектив, новые знакомые, работа… — задумчиво произнесла Яна.

— И очень приличная зарплата! — завершила Ася, нервно обжигаясь кофе.

Яна в упор посмотрела на подругу:

— Ну а теперь рассказывай, что у тебя было или есть с тем Олегом?

Этот вопрос словно разрезал реальность на «до» и «после». А в неброском имидже успешного адвоката Аси Юрьевны Кудиной таки появилось яркое пятно — ее лицо совершенно красного, сконфуженного цвета.

— Я? А при чем здесь я?! Я тебе не об этом рассказывала! Ты меня что, совсем не слушаешь?

— Ася, не юли. Я не пойду работать в этот центр, пока ты не скажешь мне всю правду. Я очень хорошо знаю тебя, и тебе меня не обмануть. Ты сама стала не своя, как начала мне рассказывать о нем. Не тронула бы тебя так судьба неизвестного человека, и уж в каких подробностях ты мне все это описывала! Что-то с трудом верится, будто все это ты узнала от своего любовника. Прямо так и вижу вас, лежащих в кровати и обсуждающих боевые медали его друга. Не делай из меня идиотку, вот что! Любить она кофе вдруг стала в таких количествах! Ты просто сильно нервничаешь, Ася! И причину этого я хотела бы услышать.

Но услышать в тот раз Яне ничего не удалось. Прибежали их совершенно обезумевшие потные дети с красными лицами, валившиеся с ног от усталости. Началось пиршество с поглощением картошки фри, сладостей, фруктов и напитков.

Яна украдкой наблюдала за подругой, а она вела себя так, словно и не было никакого разговора, а вернее, с явным облегчением от того, что ей не пришлось отвечать на вопросы подруги.

Больше они к тому разговору не возвращались.

Глава вторая

И вот сейчас, когда Яна чувствовала себя выжатым лимоном или завернутым внутрь кактусом, Ася позвонила ей, чтобы напомнить о встрече с работодателем. Яна сразу же вспомнила, что подруга два дня назад тоже скупым телефонным звонком предупреждала ее об этой встрече.

— Да, я помню, то есть вспомнила, но только…

— Что?!

— Я сегодня не могу…

— Что значит «не могу»?! Яна, ты с ума сошла?! Я уже обо всем договорилась!

— Я не сошла с ума, я заболела.

— Что-то серьезное? — забеспокоилась Ася.

— Да нет… простуда.

— Яна, я тебя очень прошу — соберись! Пожалуйста, доезжай до центра, хотя бы поговори с ними.

— Ася, а нельзя перенести на другой день? — Яна демонстративно кашлянула.

— Нет… Яночка, ну хочешь, я к тебе приеду и отвезу тебя?

— Ладно! — сдалась Яна уговорам подруги. — Я поеду…

— Спасибо! Я уверена, что тебе там понравится и тебя примут на работу!

— Если я иду по твоей рекомендации, то по-другому и быть не может.

В трубке повисло молчание, а затем Ася вдруг сказала:

— Хочешь правду? Хорошо… Я влюбилась в этого Олега Юрьевича как кошка. Как-то я с Ильей пересеклась с ним на одном мероприятии. Я и Илью бросила из-за него.

— А он что?

— «Что-что»… Для него все это было несерьезно… Так, красивый роман, который он свел так же красиво и умно на нет… Мне потом сказали, что Олег со всеми своими любовницами так поступает: остается для них другом, дарит им машины, всегда приходит на помощь…

— Вот он и пришел на помощь, когда ты попросила устроить свою подругу-неудачницу на работу? Благородный рыцарь — мать его ети! Не смог отказать бывшей любовнице! Вот ведь подлец! — Яна чуть не проглотила телефонную трубку.

— Яна, прекрати! Он — не подлец! Знала бы ты, сколько он человеческих жизней спас! Да и мне он ничего не обещал. Я — не девочка, знала, на что иду! Я влюбилась, Олег — нет! Разве в этом можно винить человека?

— В том, что человек — кобель, можно! — с уверенностью заявила Цветкова.

— Знаешь, Яна, я передумала. Не надо никуда ездить! Все! Решено! Ты заболела — это знак! Оставайся дома, я найду тебе что-нибудь другое.

— Испугалась за своего Олежку? Что я ему расцарапаю личико?

— Это ты можешь… Но если ты мне подруга, то никуда не поедешь и забудешь этот разговор! — И Ася разъединилась.

Яна пришла в состояние легкого шока, поскольку с подругой никогда не ругалась. А тут Ася вдруг так на нее взъелась. У подруги тоже бывали трудные времена, но Яна уже давно не видела, то есть не слышала, чтобы Ася находилась в таком нервном состоянии.

«Хорошо же зацепил ее этот типчик, Олег Юрьевич! Не видела его ни разу, но уже терпеть не могу! Отбивает женщину у друга, использует ее, и они, видите ли, расстаются друзьями… Хорошая схема! Герой — ничего не скажешь! Легко сказать — забудь об этом разговоре. Сначала все уши прожужжала, молила, чтобы я не опоздала, не дай бог. А теперь говорит: не смей ездить, иначе дружбе конец! Да что же с ней такое? Как она так может говорить? Еще не один мужчина столь нагло не вклинивался в наши с Асей отношения! Я такого никому не позволю! Теперь-то я уж точно поеду, чтобы посмотреть, ради кого Ася способна положить конец нашей многолетней дружбе».

Все это Яна думала, мечась по квартире и натягивая на себя все, что попадалось под руку. Она решила одеться потеплее. Потому что, во-первых, на улице было холодно. Во-вторых, Яна не хотела, чтобы ее продуло еще сильнее. И в-третьих, она катастрофически замерзала. В итоге на ней оказались: красная шерстяная водолазка, меховой розовый жилет, черная короткая юбка из кожи, розовые сапоги на сумасшедших каблуках, короткая расшитая стразами дубленка, шапка, связанная в виде носка, и плюс к тому огромная меховая муфта из чернобурки.

«Думаю, что будет тепло», — решила Яна, стягивая волосы в длинный жгут, извивающийся по спине змеей.

Ее всю трясло, в глазах стояла пелена, даже слегка пошатывало на высоких каблуках. Краситься она не стала, так как на это не было никакого настроения.

Яна вышла на улицу и села в красную машину марки «Пежо». Эта машина этой марки и этого цвета у нее была вторая. Она пробовала ездить на другом авто после того, как первый «Пежо» погиб, но душа все равно пришла именно к этому варианту.

Глотнув на улице холодного воздуха, Яна завалилась в машину и включила печку на всю мощность. Холод проникал в ее тело со всех сторон и, самое главное, с ледяного сиденья.

«Пока оно прогреется, я околею или отморожу почки». Она засунула руки в висящую на груди муфту, но вскоре поняла, что сделала не совсем удачный выбор — ведь муфтой рулить не будешь, надо было надеть варежки или перчатки.

Немного придя в себя, Яна тронулась в путь, сразу же почувствовав, что дорога — обледеневшая и скользкая, как мыльная поверхность стиральной доски.

Обычно она ездила очень быстро, но сейчас поддалась плохому самочувствию и еле плелась.

Все лобовое стекло покрылось какой-то обледенелостью. Яна включила дворники, но видимость не улучшалась. Тогда она поняла, что этот туман, уменьшающий видимость, стоит у нее в глазах.

Сильно трясти перестало, наоборот, ей стало нестерпимо жарко и душно. К тому же безумно чесалось все тело, то ли от пота с температурой, то ли от того, что она надела шерстяную водолазку фактически на голое тело. Яна ехала и пыталась чесать спину о спинку сиденья, производя странные движения в машине.

Губы у нее потрескались, а во рту пересохло. Вдруг Яна поняла, что она в таком состоянии не доедет до медицинского центра и в результате не посмотрит в глаза мужчине, разбившему Асино сердце.

Мигающий зеленый крестик аптеки, оповещающий о своей двадцатичетырехчасовой работе, вывел ее из задумчивости.

«Вот что мне нужно! Дома-то лекарств нет совсем. Надо нанести вирусам мощный удар — наесться таблеток и впрыснуть в себя все лекарства, какие только можно, тогда, глядишь, и полегчает», — подумала Цветкова и припарковала машину.

Стуча каблуками, она вошла в аптеку и приблизилась к одному из окошек, возле которого торчал какой-то мужчина, делая заказ.

Яна опять начала замерзать, так как воздух в аптеке был значительно холоднее, чем в ее нагретой машине. Она смотрела по сторонам отсутствующим взглядом.

Девушка-аптекарь обратилась к мужчине:

— Ваш заказ на семьсот рублей пятьдесят копеек.

«Давай уже, мужик, быстрее! Так, мне бы не забыть… Жаропонижающее, обезболивающее, противогриппозное, капли в нос, спрей в горло…»

— Мужчина, семьсот рублей пятьдесят копеек… Куда вы смотрите?! Мужчина! — негодовала аптекарша. — Вы издеваетесь надо мной?! Мужчина, платите деньги и уходите! Чего вы тут слюни пускаете? С ума сошли? Не задерживайте очередь! Девушка, говорите, что вам! — обратилась она к Яне сквозь прозрачную пластиковую витрину.

«Мужик, наверное, обалдел от суммы, которую ему насчитали за лекарства».

Яна дотронулась до его плеча:

— Мужчина, я могу заплатить за вас! Только не задерживайте меня, пожалуйста!

— Еще чего! Платить за него! — Аптекарша была настроена не по-доброму.

Тут покупатель оторвал тело от окошечка и повалился на Яну.

— Что вы делаете? Мужчина?! — Она согнулась под его тяжестью и, увидев цвет его лица и закатившиеся глаза, поняла, что с ним не все в порядке.

Девушка-аптекарь просунула голову в окно:

— Вот ведь дает! Вроде не пьяный был.

Яна высвободилась из-под него, и мужчина медленно сполз на пол.

— Что он покупал? — обратилась она к девушке.

— Что? — не поняла аптекарь.

— Что он покупал?! Какие лекарства?! — несколько повысила голос Яна.

— «Кардикет», «Арифон», «Корвалол»…

— Сердечные… Все сердечные и от давления! Вот ведь, черт! Ему плохо, а может быть, он умер!

— Да ладно! — округлила глаза работница аптеки.

— Вызывай «скорую»!

— «Скорую»? — тупила девушка.

Яна подняла веки мужчины и пощупала пульс. Кожа его была липкая и прохладная, пульс фактически не прощупывался даже на шее, на сонной артерии, а уж на запястьях рук не ощущался вовсе.

— Девушка, он умирает! Скорее! — запаниковала Яна.

— Ой, не дай бог, у меня еще умрет, в аптеке! — побледнела девушка. — А он точно тапки отбросит, пока медики приедут! Такие пробки на дороге! А ведь здесь совсем рядом медицинский центр. Может, отправим его туда? — спросила у Яны девушка так, словно уже признала ее неформальным лидером в их паре.

— Что значит «отправим»?

— Ну, попросим кого-нибудь на улице подбросить его. Ехать минут пять, а центр очень хороший.

— Да кто же его возьмет в таком состоянии? Я его сама тогда отвезу, — заявила Яна, совсем забыв о своем ужасном состоянии.

— Так вы на машине! — радостно захлопала в ладоши девушка. — Это же просто чудо! Стойте, не шевелитесь, я бегу! — Аптекарша исчезла из вида, а через несколько секунд появилась в сопровождении высокого плотного парня с несколько глуповатым выражением лица. — Это Костя, наш работник, он поможет доставить мужчину врачам.

Яна кивнула. Костя сгреб больного в охапку, Яна поспешила открыть на улицу дверь и указала на свой красный «Пежо». Слезящимися глазами она посмотрела на безжизненное лицо полупокойника. Лет тридцати, с темными, слегка вьющимися волосами и несколько курносым носом. Парня можно было бы назвать вполне симпатичным, если бы не устрашающий цвет лица.

Девушка щебетала следом:

— Проедете прямо до конца улицу и направо, а там…

— Людок, я знаю, где это, — прервал ее Костик.

— Ну, тогда с богом! — Девица хотела как можно скорее сбагрить «мертвеца» куда-нибудь подальше от своей аптеки. — Возьмите, — сунула она Яне что-то в карман.

— Что это?

— Ну вы же приходили за лекарством. Всё-всё-всё! Поезжайте! — И девица немедленно испарилась.

«Откуда она знает, за каким лекарством я приходила? — удивилась Яна. — Я ничего ей не говорила».

Она помогла Костику уложить больного или умершего на заднее сиденье.

— Садитесь с ним, — сказал парень.

— Я?

— Ну а кто же?! А я поведу! Я знаю, куда мы едем и какой там хитрый подъезд, я как-то раз туда свою бабушку отвозил. К тому же нельзя мужика бросать одного. Голову хоть подержите…

Яна вняла доводам работника аптеки, села на заднее сиденье вместе с пострадавшим, положив его голову себе на колени.

Костя завел «Пежо» и тронулся с места сразу же на приличной скорости.

— Он там живой хоть?

— Я не знаю… пульс не слышу из-за шума, а дыхания, похоже, нет.

— Так сделайте что-нибудь! Массаж сердца или еще что! — давал он Яне указания через плечо.

— Легко сказать! Кто же это делает в таких условиях? Ты лучше поезжай быстрее!

— Да уже подъезжаем.

«Подъезжает он, — недовольно подумала Яна. — А я остаюсь с трупом на руках. Так и в тюрьму можно сесть за неоказание помощи… Да что ж я только о себе думаю! Мне разве совсем не жалко этого бедолагу?»

Она наклонилась над мужчиной и, зажав ему нос, стала вдыхать воздух в его легкие.

Выглядело это со стороны совершенно безумно. Женщина с горящими щеками, слезящимися глазами и недышащим носом совершала какие-то странные действия над неподвижно лежащим телом, еще и периодически ударяя его в грудь кулаком, словно добивая жертву.

Костя покосился на Яну с явной опаской:

— Заканчивайте уже, мы въезжаем на территорию больницы.

Яна перевела дух и выглянула в окно. На нее смотрели большие белые корпуса современного медицинского центра с окнами из стеклопакетов, хорошей подъездной дорогой, высаженными деревьями на аллеях.

Константин последовал за машиной «скорой помощи» и подъехал к одному из корпусов с надписью «Приемное отделение».

Взвалив безжизненное тело на плечи Кости, они вошли в приемное отделение больницы. И тут работник аптеки сделал то, чего Яна от него никак не ожидала. Он быстренько усадил пострадавшего на один из пустующих стульев, козырнул Яне на военный манер и исчез из ее поля зрения. Она так и осталась стоять с открытым ртом.

«И что я буду делать? Что я скажу? Я даже не знаю, как этого мужчину зовут. Может, и мне так же удалиться по-английски?»

Но ее совесть в этом раунде одержала победу. Цветкова подошла к девушке, занятой какой-то писаниной в большом журнале. Несколько человек тут же зашипели, словно ядовитые змеи в террариуме.

— Куда это вы без очереди? Мы все ждем!

— У меня тяжелобольной! — отбивалась Яна.

— Ох, бросьте, вы, девушка! Мы тут все не здоровые… Займите очередь!

Но Яна прервала общий гул громким возгласом:

— Девушка, обратите на меня внимание! Я привезла фактически труп или уже труп! Окажите ему помощь побыстрее!

Администратор с табличкой «Оля» подняла на Яну внимательные и очень серьезные глаза.

— Вон он! — указала Цветкова на тело, уже почти сползшее на паркетный пол.

Оля посмотрела в указанном направлении и кивнула:

— Вы можете быть свободны…

— Нет уж! Я дождусь, чтобы его посмотрел врач и хотя бы сказал мне, жив он или нет!

— Успокойтесь. Ждите. К вам подойдут.

Девушка, очевидно, в своей прошлой жизни работала кем-нибудь вроде приемщицы телеграмм.

— Вы в своем уме?! — взвилась Цветкова, мгновенно ощущая, как она вся вспотела.

— Девушка, не мешайте! Вы же слышали, что вам сказали?! Сидите и ждите своей очереди, — загалдели все присутствующие.

— Да его немедленно в реанимацию надо! — не сдавалась Яна. — Он же умирает, а может, и уже…

— Девушка, не отвлекайте меня от работы! К вам подойдут. — Администратор оказалась просто с каменными нервами.

Яна вспыхнула и, резко развернувшись на каблуках, вернулась к все такому же недвижимому парню.

«Вот ведь сволочи! Даже стыдно, что и я медик… Видит, а ведь точно видит, что парень не шевелится! Вот это и есть центр платной медицины?! Ой, а может, девица потому и не спешит, что видит, что уже труп?!»

Вдруг Яну охватил сильный жар, ей даже показалось, что он идет от нее, как от жаровни типа решетка-гриль. Ее затошнило, голова закружилась.

К ней подошла женщина с забинтованной рукой:

— Вы последняя к врачу?

— Нет, я — сопровождающая! — ответила Цветкова, пытаясь достать носовой платок из кармана. Вместо него она вытащила какую-то картонную коробочку.

«Что это? Какое-то лекарство? Супрастин… Откуда он у меня? Не это ли мне дала девушка-аптекарь? От аллергии. Зачем? Наверное, по моему отекшему лицу и заложенному носу она решила, что у меня аллергия… Как же мне плохо и так жарко, что я ничего не соображаю».

Яна прислонилась лбом к прохладной стенке, пытаясь привести себя хоть в какое-то чувство.

Вдруг зазвонил ее телефон.

— Да, — слабо ответила она.

— Яна Карловна? Мне ваш телефон дала Ася Кудина, — раздался приятный мужской голос.

Яна поморщилась. Уже неоднократно подруга пыталась познакомить ее с тем или иным мужчиной, поскольку считала, что вся эта история с чешским князем — полная блажь, а семью создавать нужно с нормальным русским мужиком.

Конец ознакомительного фрагмента.