Наследница чужой жизни

Татьяна Лисицына, 2023

Когда Алиса вернулась из путешествия, оказалось, что её тело захватила чужая душа. Она называет себя Аллой и жаждет мести над тем, кто её предал. Погрустив, Алиса снова отправляется в прошлое. Теперь она баронесса Калиновская девятнадцати лет от роду. На дворе 1877 год и русско-турецкая война, на которой оказывается прыгнувший за Алисой Стас, получивший тело графа Ракитина. У влюблённых смутные воспоминания о друг друге, но судьба подаёт знаки. После ранения Стаса отправляют в Петербург, где идут приготовления к свадьбе Алисы. Удастся ли их душам узнать друг друга в новых телах и новом времени?

Глава 12

Екатерина Семёновна не могла оторвать глаз от Аллы, когда они вошли. Застыла на месте, держась за стенку.

− Здравствуйте, Екатерина Семёновна! — бодро сказал Стас, чтобы разрядить обстановку. — Мы тортик к чаю принесли. Алла выбирала. Специально заехали в кондитерскую на Арбате.

Увидев торт «Наполеон», Екатерина Семёновна побледнела. Опёрлась на стену. Торт к себе прижала. Потом тихо, словно каждая буква давалась ей с трудом сказала:

− Теперь я знаю, что ты Аллочка. Она всегда любила этот торт.

Алла сбросила шубку на руки Стасу и сделала шаг к старушке.

− Тётя Катрин, а я вас сразу узнала. Только волосы у вас были каштановые.

− Екатерина Семёновна! Тётя Катрин! — воскликнули Стас и Алла одновременно, бросаясь к оседавшей по стене старушке.

Стас подхватил лёгкое тело Екатерины Семёновны, Алла побежала на кухню в поисках валидола. Рука сама безошибочно открыла нужный шкафчик и достала лекарство.

Посасывая таблетку валидола, Екатерина Семёновна не отрывала взгляд от Аллы, которая держала её за руку. Стас, пристроившись на стуле, не переставал удивляться, насколько могут сохраниться пристрастия у души. Алла принесла тот же торт «Наполеон». И, судя по реакции старушки, назвала её старым именем. Тётя Катрин звучало забавно, хотя для девочки, любившей французский язык, это не казалось странным. К тому же Екатерину Семёновну при её элегантности, назвать тётя Катя язык не повернётся. Стас вгляделся внимательнее. Сегодня хозяйка оделась особенно тщательно. Вишнёвое платье, янтарные серьги и янтарные бусы очень подходили к её облику, а седые волосы были уложены волосок к волоску.

Парочка смотрелась достаточно органично, словно внучка с бабушкой.

Алла одета скромно. Серое трикотажное платье расходилось до колен складками, на шее блестела золотая цепочка с кулоном сердечком. Волосы в аккуратно забраны в причёску из кос, оставляя по бокам два кокетливых локона. Сегодня она ещё больше напоминала Стасу Алису, с которой он познакомился первый раз и ещё Мари. Стас вздохнул, ощутив в сердце привычную тоску. Как же нам быть с тобой, Мари-Алиса? Он вспомнил, как Алла, пока ехала в машине, рассказывала, как Алиса «одевала» её. Та одежда, которая ей не нравилась, падала из рук, пока Алла, наконец, не сняла, принадлежащее самой Алисе платье, задвинутое в угол шкафа.

Алле пришлось покориться, хотя, платье ей совершенно не нравилось. Оно слишком мало подчёркивало её шикарную фигуру, и казалось невероятно скучным. Потом Алла решила расчесать волосы и распустить их по плечам. Она совершенно не имела ничего против кудрей, но рука сама потянулась к фену и начала укладывать их. Ну а после и вовсе началось удивительное: руки сами уложили волосы в низкий узел, а в шкатулке нашлись элегантные заколки, украсившие причёску. Дальше настал черёд украшений, потом макияжа, и вскоре Алла не узнала себя в зеркале.

«Теперь ты им понравишься», − услышала она голос в голове и уже не удивляясь, сказала в пустоту «спасибо».

− Ты стала красивая, − сказала Екатерина Семёновна, выдёргивая Стаса из его мыслей.

Утверждение звучало так, словно Алла только вернулась из дальнего путешествия. Стас кашлянул.

− Ох, − спохватилась Екатерина Семёновна. — Что же я лежу?! Нужно напоить вас чаем. Вы, наверно, проголодались.

− Тётя Катрин, я всё сделаю, − погладив руку старушки, Алла вышла из гостиной.

Екатерина Семёновна взглянула на Стаса.

− Как думаешь, она разберётся на кухне?

− Не сомневаюсь. Валидол она нашла быстро.

Екатерина Семёновна села и сложила руки на груди.

− Очень странно, она совершенно не похожа внешне — гораздо красивее — но такая же воспитанная и элегантная.

Видели бы вы её пару дней назад, подумал Стас, вспоминая первый день их знакомства.

− Ну вот и чай, − в гостиную вплыла Алла, держа в руках серебряный поднос с фарфоровым чайником и чашками. Сейчас принесу тортик.

Стас смотрел ей вслед. В этой квартире Алла даже двигалась не так порывисто, как обычно.

− Ну надо же! − всплеснула руками Екатерина Семёновна. — Она ведь нашла свой любимый сервиз на самой верхней полке.

Стас бросил взгляд на стол. Белые фигурные чашки с позолотой. На блюдечках позолоченные ложечки.

− Больше не сомневаетесь, что это душа Аллы?

− Нисколько. Только вот думаю, как Владимира подготовить. У него сердце больное.

− Скрыть уже не получится. Алла сама его найдёт. Вы не представляете, какой у неё характер. Хотя, − Стас усмехнулся, − уж вы-то, конечно, представляете.

− Зато в ней столько жизни. Володенька воспрянет. А как вы думаете, она переедет сюда?

− Думаю, да. Ей сейчас достался чужой муж, которого она презирает. Да и к этому дому, она, как на работу ездила каждый день. Только вот, − Стас вздохнул и замолчал, подумав про Алису.

− Что вот? — встрепенулась Екатерина Семёновна, подаваясь вперёд.

− Пока она в той квартире, есть связь с моей Алисой. А если Алла уедет…

− Да уж, история, − старушка вздохнула и улыбнулась, глядя на появившуюся в дверях Аллу с тортом. — Но Вы же понимаете: она нужна здесь.

− Если речь обо мне, то я могу остаться хоть сегодня. Правда, Стасик? Хотя, нет, − Алла уселась на стул. — Я не могу оставить Лису. Да? — Стас кивнул. — Но я могу приезжать каждый день, пока мы не найдём возможность, как всё это решить. Не грустите, тётя Катрин. Давайте тортик кушать. Честное слово, простите меня, но я не могла выдержать и съела кусочек на кухне. Совсем малюсенький.

− Она всегда была такая! — сказала Екатерина Семёновна. — Как только в доме появлялся Наполеон, к столу он целым не попадал.

− Тётя Катрин, вы меня смущаете, − рассмеялась Алла, ловко раскладывая торт по блюдцам. — Стасик, а ты знаешь историю этого прекрасного тортика? Например, что во Франции и Италии его называют «Тысяча слоёв или тысяча листов»?

− Нет, помотал головой Стас. — Могу предположить, что назвали его, наверно, в честь Наполеона? — улыбнулся Стас.

− Ты очень догадлив, − Алла скорчила уморительную мордашку.

− И если торт назвали в честь Наполеона, значит, он был приготовлен во Франции.

− И снова двойка, − захлопала в ладоши Алла. − Торт приготовили в России. В честь ста лет победы над Наполеоном. Торт выпекли в форме треугольника, который напоминал шляпу Бонапарта и посыпан крошкой, символизирующей снег, которого испугались теплолюбивые французы.

На некоторое время девушка умолкла, смакуя каждый кусочек.

Екатерина Семёновна не сделала ни глоточка чая, Стас, напротив, выпил целую чашку, а торт показался ему слишком жирным. Алла потянулась за вторым куском.

− Торт изумительный, − Алла проглотила ещё кусочек. Посмотрела на старушку. — Тётя Катрин, вы рассказали отцу?

Екатерина Семёновна покачала головой.

− Решила сначала сама с тобой познакомиться. Надо его подготовить.

− Зачем?! Это же радостное событие. Можно, я с вами пойду. Вдруг он меня узнает?

− Давай в другой раз, деточка. — Екатерина Семёновна кашлянула и сделала глоточек чаю. — Не всё так просто. Владимир Валентинович физик. Я попробовала вчера завести разговор о душе, он поднял меня на смех. Сказал, что есть только эта жизнь — единственная.

− Тогда зачем он хранил мою комнату, если не думал, что я вернусь?

− Это просто память о том времени, когда у него была дочь, которая не подумала о нём, уходя из жизни. Ты хотя бы представляешь, что пережили твои родители?

Лицо Аллы помрачнело. Девушка бросила ложку на блюдце, и Стасу показалось, что, если старушка продолжит её воспитывать, та бросит в неё вазочкой. Но девушка опустила голову, водя пальцем по розам на скатерти.

Молчание было таким долгим, что Стас боялся пошевелиться. Боялся, что Алла встанет и уйдёт. Алла порывисто отодвинула стул и подошла к окну. Стас рванулся за ней.

− Не подходи! А то прыгну! — она выставила вперёд руку с чёрными коготками и посмотрела на Екатерину Семёновну. — У вас была хорошая жизнь, вы не стали хромоножкой, и муж любил вас. Вы понятия не имеете об том, что чувствовала я, глядя на обычных девчонок. Как мне хотелось танцевать на выпускном, а не сидеть в углу. Как мне хотелось ходить на свидания на каблуках. Да что вы можете понимать?! Здоровые, любимые. Обласканные судьбой. — Алла прижалась лбом к окну, и Стас, улучив момент, оказался рядом, схватив её за руку.

− Прыгнешь ты, прыгну и я! — сказал он. — Давай! Мне нечего терять. Будет легче встретиться с Алисой.

Алла повернула к нему голову. Долгое время они стояли, глаза в глаза и рука в руке. Потом девушка засмеялась и потянула Стаса от окна.

− Ты сумасшедший. Такой же сумасшедший, как и я.

− Прости меня, я не должна была так говорить, − донёсся слабый голос Екатерины Семёновны. По её щекам текли слёзы. — Я действительно не испытала этого в жизни и у меня нет никаких прав осуждать тебя. Кстати, твой отец этого никогда не делал. Он осуждал себя, что не смог тебя поддержать.

− Тётя Катрин! — бросив руку Стаса, Алла одним прыжком оказалась на коленях у стула старушки. — Простите меня. Сама не знаю, что на меня нашло. Я не собиралась прыгать. Хотела вспомнить. А оно как накатило.

Екатерина Семёновна гладила Аллу по голове, говоря какие — то ласковые слова. Алла уткнулась ей в колени, а потом вдруг подняла лицо к ней. Волосы растрепались. По щекам текли слёзы.

− Моё горе было так огромно, что я ни разу не вспомнила об отце. Эта любовь выпила мозг, разъела душу. Нельзя так любить мужчину, − внезапно Алла поднялась с колен. Заправила пряди за уши. — Только сейчас я осознала свою вину перед ним. Я ведь была его любимой доченькой. Стас! Нам лучше уйти. Умерла, так умерла.

Екатерина Семёновна уронила голову на руки.

− Ты не можешь уйти, − сказал Стас Алле, вцепившейся в его руку. — Какая бы ты ни была, ты нужна им. Ты попросишь прощения у отца, и я уверен, что….

− Отец не узнает меня. Он помнит ту девочку, которая где-то похоронена. Пусть так всё и останется.

Екатерина Семёновна решительно встала, придерживаясь за стол.

− Как там сказал, Стас: прыгнешь ты, прыгну и я. Моя жизнь прожита и ещё несколько лет ничего не добавят. Если ты уйдёшь, я не отвечаю за себя. Я слишком привыкла к мысли, что ты вернулась, и наша жизнь обретёт смысл.

− Нет, тётя Катрин. Вы этого не сделаете, − Алла подошла к ней и обняла, но старушка сняла её руки и решительно взглянула на неё. — Я сделаю это раньше, чем вы спуститесь на лифте. Если ты уйдёшь навсегда.

Алла выдохнула.

− Хорошо, я не уйду. Ну, то есть уйду, но вернусь.

− Нет, − покачала головой старушка. − Мы заварим горячий чай, сядем втроём и хорошенько обмозгуем, как нам быть. Нужно найти веские доказательства того, чтобы твой отец понял, что в тебе душа его дочери.

Валерий Никандрович уже несколько дней не мог найти себе места. Такого раньше с ним не случалось. Он уже лет тридцать, как научился видеть души без тела и разговаривать с ними по своему желанию или когда надо было выполнить чью-нибудь просьбу. Например, успокоить родственников умершего или передать жене вместе с добрыми словами о прошлом пожелание жить дальше и на то самое прошлое никак не оглядываться. Жизнь прекрасна и, находясь, без тела, это хорошо понимаешь.

Валерий Никандрович помог внучке решить задачку по математике и его мысли вновь вернулись к Алисе. Он даже кулаком по столу стукнул. Ну какое ему до неё дело? Зависла в квартире и пусть сидит. Он, конечно, полюбовался ей, когда она научилась двигать предметы и вошла в контакт с чужой душой в своём теле. Ну а дальше то что? Сколько этот Стас будет её ждать, если его девки так и одолевают. А он всё помогает и помогает. Валерий Никандрович и за ним следил. Следил и ругался на себя, но больше на него. Не тем занимаешься, парень. Тебе любимую надо спасать. А ты даже ласковых слов для неё не нашёл. Зато с этой чужой возится. Тьфу. А она опять за своё — к окошку прыгнула. Ещё неизвестно, чем бы дело закончилось, если бы он этого парня не подтолкнул к этой сумасшедшей. Уж очень не хотелось ему обезображенное тело Алисы видеть на асфальте. А вот если бы она прыгнула, тут уже он ничего не смог бы поделать.

Валерий Никандрович опять судьбы Алисы и Стаса пересмотрел. Нет у них встречи в современном мире. Значит, отправлять их надо. А куда? Глаза закрыл. Погрузился в прошлое. Искал два тела: мужское и женское без сознания, но ещё живые. Россию смотрел после восстания декабристов. Ничего подходящего. Перемотал десять лет. Опять ничего. Ещё десять. И вдруг увидел их живыми на балу в Петербурге. Он в военной форме, она в бальном платье. Смотрят друг другу в глаза. А потом вдруг пропал Петербург. Выстрелы, снаряды рвутся, тела мёртвые и полуживые. И он там же. Дальше всё пеленой заволокло, даже голова разболелась. Валерий Никандрович не заметил, как задремал в кресле. Олешка, внучка, разбудила.

− Дедушка, дедушка, проснись. Тебя мама к телефону.

Как во сне с дочерью поговорил. Отложил телефон и услышал голос в голове: «Лучшего варианта не будет. Инструкции получишь. Будущее их знать необязательно».

Валерий Никандрович голову склонил на грудь: как скажете, так и будет.