Звёзды на развес

Татьяна Леднёва (2021)

Пир во время чумы? Любовь во время пандемии? Возможно ли отвлекаться на такие глупости, когда весь мир перевернулся с ног на голову? 2020 год обернулся катастрофой вселенского масштаба, но как это отразится на юной Кассиопее? Нет, вы не ослышались. Главную героиню зовут Кассиопея, сокращённо — Кася. И так её назвали, потому что её мама — дура. А что ещё может думать семнадцатилетняя барышня о своих родителях? Живут так, как будто они мамонты, пользуются кнопочными телефонами. Зато имя дочери выбрали такое, будто она звезда. А что если так и есть? Вдруг наша Кассиопея — это целое созвездие талантов, концентрация ума, силы и красоты… Нет, сама Кася так не думает. Ей ещё только предстоит найти себя и своё место в мире на страницах рассказа «Звёзды на развес». Содержит нецензурную брань.

Глава 2

Будильник вообще не вовремя.

Он всегда звонит как-то невпопад! В смысле уже без десяти восемь? Я же заводила его на шесть тридцать. Неужели переключала потом?!

Проспала.

Да блин! Придётся ехать без укладки. Голову ещё успею помыть, но на первую пару опаздываю. Перекушу в столовке. Только там пахнет по-дурацки: сосисками и рыбным супом.

Ирка-а-а-а, бери трубку. (Долгие гудки).

Пока чищу зубы, успеваю накрасить глаза тушью. Отец уже уехал на работу, а мама спит. Хоть бы она не проснулась и не начала читать морали. Про то, что ездить на такси в колледж — это удел миллионеров.

Конечно, мам. Только миллионеры у нас и ездят на улицу Серпуховскую.

Ира, отвечай. Она что там, уснула?

— Кася, звезда моя, я на паре. Говори быстро.

— Скажи Людмиле Николаевне, что я задержусь.

— Хорошо. Захвати мне пластырь на ногу.

— Зачем тебе плас…

Ира сбросила. Видать, Людмила уже начала вести лекцию. А и фиг с ней, этой экономической географией. Невелика потеря.

— Кася, а ты что, опять на такси? Иди поешь хотя бы. Там отец вчера оладьи не доел. Из кабачков. И сметана есть, домашняя. Тётя Лариса отправила.

— Мам, я не хочу сметану. И оладьи. Я в колледже поем. Ты не оставляй, я буду поздно.

Застёгиваю сапог. «Собачка» предательски остаётся у меня в руке. А замок расходится. Арчи носится вокруг. И лает, как шальной.

— Арчи, фу! Отвали, не до тебя сейчас.

Я шлёпаюсь на пуфик. Где я возьму новые сапоги? Время: восемь сорок семь. Магазины открываются в десять. Да даже если сейчас поехать в «Кари», то нужно будет потратить половину стипендии. А я не могу. Я откладываю.

«Между нами пальба-пау-пау-па-па», — заливается телефон. Это Ирка звонит. Поди ждёт свой пластырь. А я про него забыла.

Подхожу к аптечке в ящичке маминого стола. Начинаю искать. И вижу то, что меня повергает в шок.

— Кася, а ты специально обутая пошла? Я полы только позавчера помыла. — Мама уже стоит в халате в проходе. С зубной щёткой и в бигудях.

Я стою, не смея пошевелиться.

В ящике с лекарствами, где обычно только бинты, жаропонижающее и жутко вонючие мази, теперь лежит направление на обследование у маммолога. На имя матери. Она что-то там продолжает говорить, но я не слышу.

— Ма-а-а, а что это за бумажка? — Достаю и показываю свою находку.

— Дай сюда. Не твоё дело. — Мама выхватывает листок из рук.

— Мам, там написано: «перед операцией». Перед маммопластикой. Ты что, шутишь? Ты себе сиськи решила сделать?

— Ты когда родишь, поймёшь. А сейчас не твоего ума дело. Я, может, откладывала несколько месяцев. Мы с отцом даже ремонт не стали делать.

— Ремонт? А зачем однушку ремонтировать? Вы с папой не думали купить что-то побольше? Погоди…Так значит, и отец в курсе? Круто, мам. Я, значит, тут, как дура, на учёбу, на работу — чтобы хоть как-то свести концы с концами. А вы решили, что ваши отношения спасёт твоя новая грудь?

— Кася, не лезь не в своё дело!

— Это ты не лезь. Ты вечно совала свой нос: то в мои тетради — буква тебе не так, цифра тебе не так — то тебе парни мои не нравились, то причёска. И главное, можно же решить проблему: просто разъехаться, как все нормальные люди. Но нет! Давайте делать грудь. Всем по грудям, и папа не будет ходить по блядям!

— Заткнись!

Мама отвешивает мне звонкую пощёчину. Щека горит, слёзы катятся сами собой, я бегу в коридор и на ходу кричу, как я её ненавижу!

Руки не слушаются. Я еле как умудряюсь застегнуть куртку, схватить шапку и выбежать из дома. Перчатки остаются в квартире.

Ира набрала меня, когда я уже села в маршрутку.

— Ну, ты где там? Людмила Николаевна поставила тебе пропуск. Что произошло?

— Я с мамой поругалась. И сапог разошёлся.

— Ты, что ли, поправилась? Уже икры в сапоги не влезают?

И Ирка ржёт так, будто я ей сейчас стендап рассказала.

— Ира, ты дура? У меня «собачка» сломалась. Жди меня в столовке. Я скоро приеду.

— Ты мне пластырь везёшь? Я вчера всю смену на каблуках отработала. Прикинь, девки реально не соврали. Больше дают чаевых. Но ногам — хана.

— Твою мать… Ира-а-а, пластырь!