Красота как наказание

Татьяна Купор, 2018

Анна не верила в потусторонний мир до переезда в новый дом. Год назад в нем при загадочных обстоятельствах погибла девушка. Теперь же Анну начинают мучить странные сны, связанные с воспоминаниями умершей. Засыпая, Анна каждый раз рискует больше никогда не проснуться. Чтобы выжить, она должна узнать правду: кто убил девушку? Что, если убийца где-то рядом?

Глава 3

Странный амулет

Это было волнующе и в то же время дико — вернуться сюда после смерти. В этот дом, в хранилище воспоминаний, — мрачных, как ноябрьский день, и тягучих, как приторная карамель. Парить в невесомости по комнатам, следить за домочадцами и не бояться быть замеченной. Глядеть перед собой и не видеть тени, которая при жизни следовала по пятам. Волнующе и дико. Нереально.

Маргарита отчаянно пыталась вспомнить, что произошло после падения из окна, когда сердце разрывалось от боли еще несколько долгих секунд, а потом затихло навсегда. Но в воспоминаниях был безжалостный пробел. Она помнила, как летела вниз, а потом очнулась здесь, — в месте, где оборвалась ее жизнь. Человеческая жизнь. Потом бродила по знакомым местам, восстанавливая в памяти картинки из прошлого.

Теперь она призрак, не нашедший пристанища.

Понимание этого пришло не сразу. Маргарита видела знакомые лица и пыталась докричаться до них, но напрасно. Никто не слышал. Никто не видел, не чувствовал. И знак подать не получалось. То ли люди не придавали значения паранормальным явлениям, то ли она делала что-то не так. Маргарита не могла определить, как долго скитается по земле: время для нее остановилось. Это было похоже на кому. Какой-то период она находится в сознании, помнит все до мелочей, хотя ничего не чувствует. Затем реальность обрывается, и ее затягивает в какую-то темную воронку, и что происходит после этого — остается только догадываться. А потом все начинается сначала.

Что может чувствовать призрак? Ничего. Маргарита не раз прикладывала руки к груди, в надежде услышать сердцебиение. Но не было ни стука, ни исходящего от кожи тепла. Не было даже ощущения прикосновения. Не было жизни.

Ей хотелось испугаться, но как это, она не помнила. Никаких чувств. Никаких эмоций. Только одна-единственная мысль приковывала к земле, не давала спокойно отправиться туда, в заветную синь, где солнечные лучи прокладывали дорожку к вратам Рая.

– Как думаешь, мы сможем обрести там такой же покой?

Эти слова навсегда отпечатались в ее памяти.

– Будем ли мы прощены и помилованы?

Горькие слова преследовали, обжигали пламенем. Она забыла, что такое физическая боль. Но появилась другая — изматывающая, сводящая с ума, отравляющая и без того тяжелое скитание по земле.

– Знай, что если я сегодня умру, я не успокоюсь, пока ты не окажешься со мной!

Так и есть. Нет покоя и безмятежности, пока он жив. Сказанные сгоряча слова пригвоздили ее к этому миру. И единственный способ обрести покой — выполнить обещание. Разделить с ним эту невыносимую неприкаянность.

***

Анна проснулась рано, на часах было около семи часов. Роман любил поспать в выходные до обеда. Вот и сейчас он все еще спал, высунув из-под одеяла правую ногу. Она села в постели и потерла виски.

Ночь прошла спокойно. Липкий страх отступил, оставив после себя лишь неприятный осадок. Коллекция страшных воспоминаний пополнилась еще одним кадром. Теперь язычки пламени, поглощенные тьмой, соседствовали со вчерашним странным видением. Женское лицо в зеркалах по-прежнему стояло перед глазами. Что же это было? Галлюцинация, самовнушение или чья-то злая шутка?

Так или иначе, но Анне совсем не понравились вчерашние ощущения. Пробудились старые кошмары, вынырнули из глубины сознания, как из ветхого сундука, наглухо запертого на замок. Не нужно было их выпускать.

Теперь снова будет больно.

Анна постаралась отвлечься и прогнать неприятные мысли. Села у зеркала и начала расчесывать спутанные волосы. Отражение совсем не радовало: лицо было бледным, а глаза выдавали страх. Она нанесла немного румян на щеки, но руки дрожали. Да что с ней такое? Неужели настолько сильно испугалась? Видимо, да. А что, если за спиной действительно был призрак?

Эта мысль выбила весь воздух из легких. Чтобы прогнать беспокойство, Анна стала перебирать драгоценности, лежащие в шкатулке на трюмо. Надела на пальцы несколько золотых колец, приложила к шее тоненькую цепочку с красивым камнем, украсила запястья сверкающими браслетами, но это занятие не помогло отвлечься от сумбурных мыслей. Она положила драгоценности обратно в шкатулку, и вдруг одна вещь привлекла ее внимание, — деревянный амулет с непонятными символами, с продетой в него черной веревочкой. От него исходила какая-то удивительно притягательная сила: невозможно было отвести взгляд или отложить украшение в сторону. Интересно, почему такая простая вещь лежит в одной шкатулке с ювелирными украшениями?

— Надень его. — Анна вздрогнула, услышав голос мужа.

Роман приблизился бесшумно, как хищник. Вид у него был бодрый и невозмутимый. И когда он проснулся? Еще минуту назад лежал в кровати с закрытыми глазами.

— Надеть что?

Вместо того чтобы отложить амулет, Анна крепко сжала его в руке. Странный холодок пробежал по коже, словно в руках было не украшение, а проводник. Проводник в другой, невидимый мир, в существование которого она отказывалась верить.

— Амулет.

— Зачем?

— Делай, как говорю.

Разум Анне не повиновался. Все произошло как во сне. Она разжала кулак, надела амулет, и сразу же почувствовала, как по телу прокатилась дрожь.

— Ты невероятно красивая! — восхищенно сказал Роман и начал перебирать пальцами ее темные кудри. Анна дернулась, но не от прикосновения, а от услышанных слов. В детстве ей очень хотелось быть красивой и привлекательной, а в юности, обретя, наконец, желанную красоту, она стала ненавидеть свое отражение в зеркале. И на то были свои причины…

Не шути с мертвыми, это опасно.

Голос из прошлого тревожно зазвенел в ушах и усилил дрожь. Чудовищная ночь, пропитанная запахом расплавленного воска, на миг пронеслась перед глазами. Как жаль, что ничего нельзя изменить! Теперь этот кошмар останется с нею на всю жизнь.

Голос мужа прогнал мрачные воспоминания:

— Знаешь, у тебя какая-то мистическая красота.

— Мистическая? — Анна рассмеялась. — Глупости!

— А вот и нет. Есть люди очень похожие друг на друга, как две капли воды… Разве это не мистика?

Он провел ладонью по ее изогнутым бровям, слегка коснулся пальцами щеки, спустился к губам, накрашенным бордовой помадой.

— Ты намекаешь, что я на кого-то похожа?

Вопрос прозвучал с ехидством, но Роман остался серьезным. Задумчиво очертил пальцем линию ее губ и выдохнул:

— Ты похожа на нее…

— На кого?

Он не ответил, только руку отдернул и отвел взгляд, словно испугался того, что сказал.

— На Маргариту? — догадалась Анна и нахмурилась, ожидая объяснений. Почему он сравнивает ее с погибшей сестрой? Все еще не может отпустить прошлое? Или происходит что-то, чего она пока не знает?

Роман опустился на кровать и задумчиво посмотрел на амулет.

— Женская красота — самая большая загадка в мире, — меланхолично произнес он. — Она дается лишь избранным, но для чего — для счастья или страдания?

Вопрос был риторическим. Анна промолчала, крепко сжимая в руке щетку для волос. Муж выбрал странную тему для разговора, который в итоге оборвался так же быстро, как и начался. Роман поднялся, подошел к шкафу и принялся одеваться.

— Сегодня еще много дел, — сказал он, застегивая пуговицы темной рубашки. — Много заказов. Люди умирают каждый день… В таком бизнесе нет выходных.

Анна кивнула. Вот и пусть уходит. Будет возможность подняться на второй этаж и осмотреться. Она быстро сняла амулет и положила его на трюмо. Давящее чувство в груди сразу же исчезло.

Дождавшись, пока автомобиль Романа скроется за высокими воротами, Анна накинула халат поверх ночной рубашки и выскользнула в коридор. Днем дом выглядел не таким мрачным. По крайней мере, из окон лился яркий солнечный свет, разбавляющий унылый полумрак комнат. Свечи, конечно же, не горели.

Воровато оглядевшись по сторонам, Анна осторожно поднялась наверх и очутилась на втором этаже.

Коридор здесь был таким же длинным и пустым, как внизу, только еще более темным. Анна дергала одну дверь за другой, но все они оказались запертыми. «К чему такая таинственность? — недоумевала она на обратном пути. — Никто просто так не будет закрывать дверь. Значит, есть что скрывать. Рано или поздно я все равно узнаю правду!»

Елена наверняка знала все о доме и его обитателях. Домработница как раз находилась на кухне, и Анна решила ее расспросить. С самым непринужденным видом устроилась за столом и пододвинула к себе вазочку с фруктами. Некоторое время сосредоточенно очищала от кожуры мандарин и наблюдала за тем, как женщина возится у плиты.

— Вам что-нибудь нужно? — обернулась Елена.

— Нет-нет, спасибо. Хотела просто поболтать.

Та ничего не сказала, но Анна заметила, как напряглись ее плечи, а уголки тонких губ слегка дрогнули.

Неужели тоже что-то скрывает?

— А вы давно здесь работаете? — невинно поинтересовалась Анна, буравя взглядом напряженную спину.

— Лет пятнадцать, может больше.

Отлично. Значит, хорошо знает семью Вершинских.

— Вот как! И вы были знакомы с родителями моего мужа?

Женщина не оборачивалась, будто боялась смотреть Анне в глаза.

— Только с отцом, — не сразу и без особой охоты ответила она. — Мать Романа Станиславовича умерла почти сразу, как я сюда устроилась.

— Как жаль… Роман никогда не рассказывал мне о своих родителях.

— Чему тут удивляться? Он не любит говорить о своей семье.

— Да, я заметила.

Анна нервно забарабанила пальцами по столу. Кислый мандарин безжалостно улетел в мусорную корзину.

— А еще вы хорошо знали Маргариту, да?

Елена дернулась так, будто Анна не спросила, а выстрелила в упор. Похоже, об этой особе здесь не любят говорить: Роман утром отреагировал на это имя так же нервно, как сейчас домработница. Если раньше ей хотелось докопаться до правды из любопытства, то теперь это стало уже делом принципа. Муж не доверяет ей, предпочитает хранить секреты. Возможно, нужно было подождать, пока он откроется, но Анна не собиралась терять ни минуты.

— Да, знала, — подтвердила Елена, вытерев руки о фартук. Затем взяла чашку и отпила немного воды.

— Давно она умерла?

Остановись! Ты далеко зашла, — одернул ее голос разума, но безрезультатно.

— Год назад.

— А какой была Марго?

Рука Елены на секунду замерла, пальцы с трудом удержали чашку. Она снова поднесла ее ко рту и сделала несколько жадных глотков.

— Красивой. Очень красивой, — наконец ответила женщина и повернулась. Ее лицо хранило спокойное выражение, но глаза блестели от непролитых слез. Она говорила с паузами, тщательно взвешивая каждое слово.

Боится сказать что-то лишнее?

— Это и так понятно по портрету в гостиной, — не сдавалась Анна. — Я имела в виду, каким человеком она была?

— Не мне судить.

Ловко ушла от ответа.

— Ладно. А как она вела себя в последние годы жизни?

— Лучше расспросите об этом Романа Станиславовича.

— Ну а у вас какое о ней мнение?

Елена поджала губы, посмотрела на Анну с легкой укоризной.

— Я помню, что Маргарита носила красивые платья, делала яркий макияж, — ответила женщина после долгого молчания. — Некоторые считали ее распутной женщиной, но, повторяю, я не берусь судить. А вот Роман Станиславович, он… — Тут она запнулась. Нервно заправила за ухо непослушный локон. — Он очень оберегал сестру. Никому не позволял обижать ее, говорить дурное за спиной, любому мог дать отпор…

Елена отвернулась, чтобы Анна не увидела ее лица. Было сложно определить, что испытывала эта женщина. Наверное, она любила Маргариту, потому что в светлых глазах отражалась печаль. А, может, просто боялась Романа, поэтому и следила за каждым своим словом. Скорее всего, тайна мужа тесно связана с его сестрой.

Но, выйдя из кухни, Анна начала сомневаться: «А вдруг никакой тайны нет? Просто недосказанность, молчание… Рома не смог смириться со смертью Маргариты, и на фоне стресса у него появились странности. Пройдет время, и все изменится. Или нет? И комнаты наверху закрыты неспроста?»

Она замерла, услышав шаги. Лидия? Повертев головой, заметила девичью тень у лестницы. Опять прячется. Какая-то дикая эта девочка, боится чего-то. И почему живет здесь? Интересно, она ходит в школу, общается со сверстниками? Похоже, что нет. Видимо, психически нездорова.

Анна замерла у портрета Маргариты. Красавица в бледно-голубом платье, казалось, смотрела на нее свысока. Разговор с Еленой оставил не очень приятное впечатление об умершей. Распутная женщина с ярким макияжем… Она тут же представила, как Маргарита уверенно ходит по этой комнате, держа в руках дымящуюся сигарету. Как звонко смеется, слушая очередного кавалера, а прядь темных волос падает ей на лоб. Как отодвигает тяжелые портьеры, впуская в комнату солнечный свет. Вот здесь, в углу, наверняка стояло огромное зеркало. Маргарита крутилась возле него, оценивая наряд и прическу. Да, именно так: на полу есть царапина, будто двигали что-то. А недалеко от окна стоит то самое большое зеркало. Почему его передвинули?

Стоп. В голову лезла всякая чушь. Анна тряхнула волосами, прогоняя ненужные мысли. С чего она взяла, что зеркало стояло в другом месте? И что Маргарита часто любовалась своим отражением? Что весело хохотала и подолгу стояла у окна? Какое ей дело до всего этого!

Анна со злостью взглянула на портрет, и сердце ее подпрыгнуло. Увиденное заставило отступить назад и испуганно вытянуть руку в надежде защититься.

— Как такое возможно… как возможно… — ошеломленно шептала она, чувствуя, как подгибаются ноги. Еще немного — и рухнет прямо на пол. Прибежит испуганная Елена, начнет растерянно причитать и приводить ее в чувство. А потом появится Роман и терпеливо выслушает сбивчивый рассказ домработницы. Скорее всего, бросится к телефону, даже не сняв пальто.

Нет, она должна взять себя в руки! Нельзя падать, нельзя терять сознание! Анна крепко вцепилась в спинку кресла. Кожаная поверхность успокаивающе охладила пальцы. Она сделала глубокий вздох и еще раз, повнимательнее, взглянула на портрет.

В самом углу, на фоне платья, было нацарапано одно-единственное слово: «Помогите». Сегодня утром, когда она проходила мимо, на картине ничего не было.

«Помогите».

Неаккуратно нацарапанные, слегка кривоватые, буквы выглядели жутко. Сжатая и узкая буква «п» была выведена с сильным нажимом, а «е» — едва заметна. Кто нацарапал это слово? Лидия, минуту назад спрятавшаяся под лестницей? Или же сама Маргарита? При последней мысли по спине Анны пробежал холодок, и она бросилась в свою комнату.