Цербер-Хранитель

Татьяна Корсакова, 2023

В век Интернета наивно верить в существование вампиров. Особенно, если ты молод. Особенно, если ты врач и человек науки. Гремучая лощина больше не пугает своих обитателей ни странным шепотом, ни восставшими мертвецами. А усадьба Гремучий ручей после долгого забвения гостеприимно распахивает свои ворота всем, кто жаждет молодости и красоты. Страхи забыты, жизнь бьет ключом. Но древнее зло не сгинуло, а всего лишь затаилось, дожидаясь, когда в Гремучей лощине соберутся потомки тех, с кем у него давние счеты. И тогда тем, кто верит в торжество науки, придется поверить в невероятное. Потому что голос крови не заглушить. Потому что пришло их время бороться с тьмой…

Глава 6

Милочка сдержала свое слово. Утренним дилижансом, который в просвещенном двадцать первом веке выглядел как вполне комфортабельный минибус, в больницу заявилось светило в сопровождении верных подмастерьев. Охреневший Горовой метался по больнице как ошпаренный. Не менее охреневший, но куда более сдержанный главврач мрачно поглядывал на невозмутимую Милочку, которая после дружеских лобзаний со светилом уходить к себе не планировала, держалась поблизости, всем своим видом давая понять, что она в происходящем действе человек далеко не последний. Кто бы сомневался!

На консилиуме, который собрали для осмотра Джейн, Милочка тоже, разумеется, присутствовала. Сама присутствовала и Мирона привлекла. Мирон не сопротивлялся, ему и самому было интересно, как работают светила государственного масштаба. Светило работало быстро, складно и ладно! Отмахнувшись от назойливых реверансов начмеда Горового, Вышегородцев сразу же приступил к делу. Он был невысок, головаст, лысоват и слеповат, голос имел тихий, а пальцы музыкальные. В книжках эти пальцы бы непременно так и обозвали — музыкальными. А какие же еще пальцы должны быть у ведущего нейрохирурга? Подмастерья его были разновозрастными, выглядели куда солиднее и представительнее своего гуру, но внимали каждому сказанному слову. Мирон тоже внимал. Тем более что гуру говорил дельные вещи и своей исключительностью не кичился. Тем более что он был готов помочь Джейн, а эта помощь дорогого стоила. Дорогого во всех смыслах.

Операцию назначили на двенадцать часов дня. Мирона тоже пригласили. Его пригласили, а он вдруг некстати подумал, что у врачей не принято лечить своих. Не то, чтобы дурная примета, но лучше делегировать это дело кому-то из коллег, для пущей надежности. Уже потом он подумал, что Джейн ему никакая не «своя», просто так уж вышло, что надеяться ей больше не на кого. Харон потерял к бедняжке интерес сразу же после того, как выяснил, что умирать в ближайшее время она не планирует. Харону простительно, он известный мизантроп, а у Мирона клятва Гиппократу и моральные принципы. И теперь за эти принципы он оказался должен коварной Милочке.

Как бы то ни было, а операция прошла гладко. Настолько гладко, насколько это вообще возможно в условиях районной больницы, оборудованной далеко не по последнему слову техники.

— Ну все, коллеги! — сказал Вышегородцев, когда всю их дружную ораву пригласил к себе в кабинет главный врач. — Все, что от нас зависело, мы сделали. Остальное — в руках божьих. Будем уповать на его милость и на то, что у пациентки молодой и крепкий организм. Случай, скажу я вам, любопытный: можно сказать, что все это время барышня жила вопреки, а не благодаря.

Горовой бросился было благодарить и оправдываться, но Вышегородцев взмахом руки остановил его неискренние излияния, лишь попросил, чтобы о состоянии пациентки его непременно информировали.

Главврач покосился на Милочку и пообещал информировать. Милочка кивнула и тоже пообещала, а Мирон под шумок ретировался из начальственного кабинета. Ему предстояло еще одно довольно сложное, почти невыполнимое дельце. И дельце это не требовало отлагательств.

Харон по старой своей привычке взял трубку не сразу. Мирон насчитал десять гудков, пока в мобильном не послышался наконец хриплый и очевидно недовольный голос друга:

— Слушаю. — Приветствиями и прочими этикетами Харон не заморачивался.

— Ты мне должен. — Мирон решил брать быка за рога и ковать железо, пока горячо.

— Не помню, чтобы занимал у тебя деньги. — В голосе Харона послышалась легкая озадаченность.

— Ты не должен мне денег, ты должен мне… — Мирон сделал глубокий вдох и выпалил: — Ты должен мне мастер-класс по созданию этих твоих масок.

— Тебе? — А вот сейчас озадаченность перешла в удивление.

— Не мне, а Милочке. Ты помнишь Милочку?

— Ее трудно забыть.

— Прекрасно! В таком случае, тебе не слишком напряжет моя маленькая просьба.

— Она меня уже напрягает. — В голосе Харона послышался лед, и Мирон испугался, что прямо сейчас он повесит трубку. Бывали уже прецеденты.

— Так! — сказал он не просительно, а строго. — Я говорю, ты слушаешь, а потом решаешь. Но сразу хочу расставить все точки над «i». Ты позвонил мне, когда тебе потребовалась помощь. Ты позвонил, и я тут же приехал. Теперь помощь нужна мне.

Можно было бы сказать, что помощь нужна Джейн, что они в ответе за тех, кого вытащили из оврага, но Мирон решил, что Харона сантиментами не прошибешь, а вот чувством долга можно попробовать.

— Говори, — велел Харон после недолгих раздумий.

И Мирон заговорил. Старался говорить сухо и кратко, на понятном Харону языке. Только факты — никаких призывов к милосердию. Закончил быстро. Когда только факты, спич сокращается в разы.

— Ты хочешь, чтобы я показал этой женщине, как создаю свои маски? — спросил Харон после долгого молчания.

— Да, именно это она от меня и требует.

— Она могла бы обратиться ко мне лично.

— И ты бы сразу согласился?

— Нет.

— Вот поэтому она и отправила гонца. Так что мне ей передать?

— Передай ей, что я подумаю.

— Нет! — Харон не мог его видеть, но Мирон все равно помотал головой. — Нет, давай я передам ей, что ты будешь рад провести для нее этот мастер-класс.

— Я не буду рад.

— Но проведешь? — спросил Мирон с надеждой.

— Проведу.

От сердца отлегло. И аванс отработал, и абонемент у него в кармане! Свезло так свезло!

— Спасибо.

— Я работаю по ночам, — сказал Харон. — Она должна это понимать.

— Романтическое свидание ночью в конторе. Прекрасно! О лучшем не приходится и мечтать.

— Это не романтическое свидание, Мирон. Это деловая встреча.

— Деловая встреча ее тоже устроит.

— И если она решит упасть в обморок…

— Харон, она врач, она не падает в обмороки при виде покойников.

— Все время об этом забываю, — пробормотал Харон, а Мирон подумал, что для того, чтобы что-то забыть, об этом как минимум нужно хоть иногда вспоминать.

— И кстати, — сказал он, понижая голос, — операция прошла успешно.

— Хорошо. — Харон не стал спрашивать, что за операция. То ли понял, то ли его и в самом деле не интересовала судьба Джейн. — Передай этой женщине, что я буду ждать ее в конторе в субботу в полночь.

— В субботу в полночь, — повторил Мирон. — Как романтично!

— Деловая встреча, — поправил его Харон и отключился.

Милочку Мирон застал все на той же скамейке под липой. Она курила с задумчивым видом, смотрела прямо перед собой, но, кажется, ничего не видела.

— Я договорился. — Мирон присел рядом.

— Это очень хорошо, — сказала Милочка, не глядя в его сторону.

А вот он смотрел во все глаза, изучал неожиданно красивый Милочкин профиль, неожиданно длинную шею и короткий ежик волос. Все-таки в ней что-то было, что-то, что не давало мужчинам пройти мимо. То есть, сам бы Мирон прошел, но большинство замедлило бы шаг.

— Что? — спросила Милочка, и уголки ее ярко-накрашенных губ чуть дернулись в легкой усмешке. Так может улыбаться только уверенная в себе женщина.

— Он ждет вас в эту субботу в полночь, — сказал Мирон, подбирая с земли прутик. — Как вам такое расписание, Людмила Васильевна?

— Меня устраивает.

— Но вы должны понимать, что он несколько… — Мирон замолчал, подбирая правильные слова.

— Особенный?

— Я бы сказал, странный, но пусть будет особенный. Я просто хочу сказать, что не нужно ожидать от него обычной реакции.

— Мирон Сергеевич, я, по-вашему, похожа на женщину, которой хочется обычной реакции?

— Мне трудно сказать, я вас плохо знаю.

— Вы знаете меня достаточно, чтобы не предполагать всякие глупости. — Милочка встала со скамейки, зашвырнула недокуренную сигарету в урну, а потом сверху вниз посмотрела на Мирона: — И я, кажется, теперь тоже кое-что про вас понимаю.

Наверное, она ожидала, что Мирон спросит, что именно она понимает, но Мирон спросил о другом.

— Наш договор в силе?

— Разумеется. Я хозяйка своему слову. Спасибо, Мирон Сергеевич, — сказала она вдруг, и Мирон аж поперхнулся от неожиданности.

— И вам, Людмила Васильевна, — сказал он, а потом добавил: — За вызов светила.

— Эта девочка поразительно везучая. — Милочка одернула халат. — Сначала ваш друг подобрал ее на заброшенной дороге. Потом вы заподозрили аневризму и настояли на повторном обследовании. Потом Вышегородцев ее прооперировал. Что это, как не чертовское везение?

— Я не знаю. — Мирон покачал головой. — Мне кажется, везение — это когда ты не села пьяная на байк и не попала в аварию, чтобы тебя потом подбирали, обследовали и оперировали.

— Вы сейчас говорите о здравомыслии, а не о везении. — Милочка усмехнулась, а потом спросила: — Какой алкоголь предпочитает господин Харон?

— Я бы не советовал. — Мирон тоже встал со скамейки.

— У него аутичное расстройство, я ведь правильно понимаю?

— В какой-то мере.

— Но он достаточно социализирован, чтобы заниматься таким серьезным бизнесом.

— Он любит свое дело.

— Хорошо. — Милочка кивнула каким-то своим мыслям. — Приятно было поболтать, Мирон Сергеевич.

Дожидаться ответа она не стала, направилась ко входу в приемный покой. Мирон постоял несколько секунд в нерешительности, а потом двинул следом. Его смена закончилась, но перед уходом захотелось посмотреть, как там Джейн.

Джейн пребывала все в том же вегетативном состоянии. Чуда не случилось. Мирон надеялся, что пока не случилось. Все жизненные показания Джейн были приемлемыми. По крайней мере пока ее жизни ничто не угрожало.