Цербер-Хранитель

Татьяна Корсакова, 2023

В век Интернета наивно верить в существование вампиров. Особенно, если ты молод. Особенно, если ты врач и человек науки. Гремучая лощина больше не пугает своих обитателей ни странным шепотом, ни восставшими мертвецами. А усадьба Гремучий ручей после долгого забвения гостеприимно распахивает свои ворота всем, кто жаждет молодости и красоты. Страхи забыты, жизнь бьет ключом. Но древнее зло не сгинуло, а всего лишь затаилось, дожидаясь, когда в Гремучей лощине соберутся потомки тех, с кем у него давние счеты. И тогда тем, кто верит в торжество науки, придется поверить в невероятное. Потому что голос крови не заглушить. Потому что пришло их время бороться с тьмой…

Глава 5

Весь день Мирон боролся с желанием позвонить Харону, выяснить, как у того обстоят дела, но в конце концов решил не звонить. День прошел в мелких бытовых хлопотах, перемежающихся мыслями о Джейн и о том, что же на самом деле с ней случилось на заброшенной дороге. Мысли эти к вечеру вымотали Мирона окончательно, поэтому на работу он отправился с почти забытым студенческим энтузиазмом.

Милочка сидела с папироской в зубах на той самой скамейке, под той самой липой, что не давала покоя начмеду Горовому. Сидела, не таясь, гордо и независимо откинувшись на спинку скамейки.

— Здрасьте, — сказал Мирон, намереваясь прошмыгнуть мимо Милочки, если не незамеченным, то хотя бы нетронутым.

Не вышло…

— Мирон Сергеевич! — Милочка многозначительно похлопала по скамейке рядом с собой. — Присядьте!

— Не могу, Людмила Васильевна, спешу на работу служить Минздраву и Гиппократу!

— Минздрав с Гиппократом подождут. — Милочка снова похлопала по скамейке. — Ногти на ее пальцах были длиннющие, покрытые кроваво-красным лаком. И никто не смел попенять ей за этакое непотребство: ни начмед Горовой, ни главврач, ни вредные тетки из санстанции. Милочка позволяла себе многое, и это многое всегда сходило ей с рук. Злые языки шептались, что причина Милочкиной неуязвимости кроется в близких отношениях с главврачом, но Мирон сомневался.

— Ну как там? — спросила Милочка, когда он не без опаски плюхнулся на скамейку рядом с ней.

— Там — это где? — спросил он осторожно.

Ругаться с Милочкой ему было не с руки. Милочка была полновластной хозяйкой аппарата МРТ, и ее хорошее отношение дорогого стоило. Одного ее слова было достаточно, чтобы бесконечная очередь жаждущих и страждущих чуть-чуть сместилась или чуть-чуть раздвинулась, принимая в свои плотные ряды еще одного счастливчика. Мирон не был в числе Милочкиных любимчиков, но и в опалу к ней пока умудрялся не попадать. Сохранял разумный нейтралитет, держал дистанцию, добивался заветных талончиков на МРТ окольными путями.

— Там — это у вашего друга Харона, — сказала Милочка каким-то странным, мурлыкающим голосом. — Он же ваш друг, я правильно поняла?

— Правильно, — ответил Мирон не слишком уверенно, — в какой-то мере мы друзья.

— В какой мере? — уточнила Милочка, затягиваясь папироской.

— В той, какая вообще возможна в случае с Хароном.

— Он очень любопытный персонаж.

— Примерно то же самое он сказал про вас.

— Правда? — Милочка иронично усмехнулась.

— Немного другими словами. Мне кажется, вы его… заинтриговали.

— Интриговать я умею. — Милочка задумчиво покачала носком туфельки. Каблук у туфельки был высоченный, сантиметров десять. Еще одно нарушение, сходившее ей с рук. — Мирон Сергеевич, — она подалась вперед, пристальным взглядом посмотрела Мирону в глаза.

— Да, Людмила Васильевна. — Собрав волю в кулак, он постарался не отмахнуться от томного облака Милочкиных духов. Третье нарушение, между прочим.

— А хотите абонемент? — спросила она все тем же мурлыкающим голосом.

— Абонемент на что? — осторожно уточнил Мирон.

— Абонемент на МРТ. Ваши пациенты, друзья и родственники по абонементу. В разумных пределах, разумеется. Вы же разумный молодой человек?

— Я очень разумный молодой человек, — согласился Мирон и тут же спросил: — А что взамен?

— Вы не только разумный, вы еще и весьма деловой молодой человек. — Милочка игриво царапнула его по колену алыми коготками. — Как это я вас сразу не разглядела? — Она сощурила ярко подведенные очи. Четвертое нарушение, на секундочку!

— Я старался не отсвечивать, — сказал Мирон скромно, мысленно уже прикидывая, что сможет сделать с Милочкиным абонементом.

— У вас хорошо получалось. Мне нужен Харон. — Вот так сразу, без перехода и прелюдий. Мне нужен Харон…

— В каком смысле? — поинтересовался Мирон, мысленно готовясь потерять абонемент и попасть в опалу.

Милочка расхохоталась, снова царапнула его когтями по колену.

— Я увлекаюсь масками, — сказала, отсмеявшись. — Венецианские маски. Слыхали о таких?

— И слыхал, и даже видал. — Мирон поскреб колено в том месте, где его царапнули когти Милочки.

— Отлично! Тем проще мне будет донести до вас свою мысль. Я их делаю! — сказала Милочка торжественно.

— Маски?

— Венецианские маски!

— И?..

— И они у меня получаются весьма недурственными. Их даже готовы покупать. — Милочка взмахнула рукой. — Но я знаю правду.

— Какую правду? — Мирон украдкой глянул на часы, времени до начала смены оставалось в обрез.

— Я никудышний творец, я ничто в сравнении с вашим Хароном. Я видела его маски. Вы, наверное, тоже? — Она посмотрела на Мирона не просто внимательно, а требовательно.

— Было дело, — ответил тот без особого энтузиазма и тут же взмолился: — Людмила Васильевна, я опоздаю на работу!

— Экскурсия! — отчеканила Милочка, гася сигарету.

— Что?

— Я вам — абонемент, а вы мне экскурсию. То есть не вы лично, а господин Харон. Я хочу, чтобы он провел для меня экскурсию по тому закрытому залу. Это программа «минимум».

— Даже боюсь спрашивать о программе «максимум». — Мирон попытался встать, но Милочка вцепилась в его запястье, потянула обратно.

— Программа «максимум» — это мастер-класс от Харона по созданию масок.

— Охренеть… — Мирон обреченно плюхнулся на скамейку. — Людмила Васильевна, вы, наверное, что-то не понимаете. Это посмертные маски.

— Я понимаю. — Она невозмутимо кивнула. — Посмертные маски. Что вас смущает, Мирон Сергеевич? То, что их снимают с лиц покойников? Вы мало видели в своей жизни покойников? Вы их боитесь? У вас какие-то религиозные предрассудки?

— Я не боюсь покойников, и у меня нет предрассудков. — Мирон мотнул головой. — Я просто не представляю, как уговорить Харона. — Он на мгновение задумался, а потом сказал: — Хорошо! Но я хочу аванс, Людмила Васильевна!

— Я в вас не ошиблась! — сказала Милочка с восторгом. — Разумный и хваткий! Ну, чего хотим?

— Повторное МРТ для вчерашней пациентки. МРТ с контрастированием. Она мне не нравится…

— Ого! — Милочка окинула его задумчивым взглядом, а потом кивнула. — Подозреваете аневризму? В столь юном возрасте?

Мирон молча пожал плечами. Он всякое подозревал, аневризму в том числе. Милочка кивнула.

— Сделаю, — сказала она. — Считайте это авансом за программу «минимум». Не хотите спросить, что я могу сделать за программу «максимум»?

— Хочу, но боюсь, — признался Мирон.

— Я организую вашей протеже консультацию Вышегородцева. Прямо здесь, в больнице. Ну, что скажете? Надеюсь, вы знаете, кто такой Вышегородцев?

— Кто же не знает, кто такой Вышегородцев! — Мирон не верил своим ушам. Затащить светило отечественной нейрохирургии в заштатную районную больницу! Едва ли кому-то такое под силу. Даже Милочке.

— Вижу сомнение в ваших глазах, Мирон Сергеевич. — Милочка усмехнулась. — Саня Вышегородцев — мой однокурсник. Нас с ним когда-то связывали… — она прищелкнула пальцами, — некоторые отношения. Он мне должен.

— Он должен вам настолько, что согласится приехать в нашу Тмутаракань?

— Он мне должен настолько, что согласится провести операцию вашей протеже, если для того будут показания. А мы ведь с вами понимаем, что показания непременно появятся. После МРТ с контрастированием. Ну так что, Мирон Сергеевич? Какую из программ вы готовы осуществить?

— Максимум, — сказал Мирон, мысленно прикидывая, что ему будет стоить уговорить Харона на авантюру с мастер-классом для Милочки.

— Да, — Милочка удовлетворенно кивнула, — я в вас не ошиблась. — Она с поразительной для своей комплекции легкостью вспорхнула со скамейки. — Привозите свою протеже сегодня к девяти вечера.

— Вы остаетесь еще на одни сутки? — удивился Мирон.

— Ради программы «максимум» я готова неделю ночевать в этой богадельне. — Милочка одернула белоснежный халат. — К тому же, мы ведь должны выяснить, стоит ли вообще беспокоить Вышегородцева.

МРТ с контрастированием показало, что светило отечественной нейрохирургии побеспокоить все-таки придется. И как можно скорее.

— Хреновые дела… — сказала Милочка, тыча алым ногтем в монитор компьютера. — Смотрите, Мирон Сергеевич, вот сюда и вот сюда. Надо объяснять, что это может значить? — Она обернулась к стоящему за ее спиной Мирону.

— Не надо, — буркнул Мирон. — Я, знаете ли, тоже в меде учился.

— Значит, звоню Вышегородцеву. — Она не спрашивала, она информировала о почти свершившемся факте. — Мирон Сергеевич, прогуляйтесь-ка пока под луной. Результаты переговоров я вам сообщу.

Мирон молча покинул Милочкин кабинет, постоял в раздумьях в коридоре, а потом вышел на балкон под луну. На балконе висела грозная табличка с надписью «Не курить» и вторая фаталистическая с надписью от руки «Балкон находится в аварийно-опасном состоянии! Больше трех не собираться!» Вторую табличку написал начмед Горовой. Помимо «туечек» и «кипарисиков» он питал слабость к бумажкам, объявкам и табличкам со всяческими запретами. Мирон оперся локтями о перила, запрокинул лицо к небу. В том, что светило Вышегородцев явится по первому Милочкиному зову, он сильно сомневался, зато он не сомневался в исходе, который неминуемо ждет Джейн Доу в том случае, если в самое ближайшее время ей не будет проведена операция. Не то, чтобы он успел привязаться к девчонке, но считал случившееся с ней несправедливым. В аварию она попала не по своей вине. Могла, конечно, попасть и по своей. Вина за полторы промилле алкоголя в крови лежала исключительно на ней, но на дне оврага Джейн оказалась не по собственной воле. И это злило Мирона неимоверно. Как злила его и почти железобетонная уверенность, что расследовать случившееся никто не станет, все спишут на несчастный случай. Так ведь удобнее и бесхлопотнее, чем заводить уголовное дело из-за покушения на убийство какой-то залетной пьяной девицы.

Вот и сыграли полторы промилле свою роковую роль в судьбе Джейн Доу! Возможно, если бы в ее крови не оказалось следов алкоголя, полиция проявила бы чуть больше рвения в поисках того, кто столкнул ее байк с дороги.

— Ну, все! — послышался за его спиной хриплый голос Милочки. — Как думаете, Мирон Сергеевич, в глазах Горового я тяну на одного или сразу на двух человек? — Она многозначительно посмотрела на табличку с надписью «Больше трех не собираться».

— Я думаю, наш начмед сильно переоценивает собственные инженерные познания, — сказал Мирон. — Этот балкон переживет нас всех.

— Согласна! — Милочка сунула в рот сигарету, щелкнула зажигалкой и встала рядом с Мироном. — Я договорилась, — сказала, глубоко затянувшись. — Саня приедет завтра утренним дилижансом. Вашей протеже несказанно повезло. Как раз сейчас Вышегородцев с гастролями в областной больнице. Так сказать, дает мастер-классы тамошним нейрохирургам. С двумя из них, разумеется, самыми одаренными, он и приедет. Девочка послужит науке! Вы же не возражаете? — Она покосилась на Мирона.

— Я не возражаю, Людмила Васильевна. Наоборот, я вам очень признателен, — сказал он, не покривив душой.

— Ну, один мастер-класс в обмен на другой, — сказала Милочка, как отрезала.

Мирон вздохнул.

— Когда ждать звонка от господина Харона? — спросила она деловито.

— Давайте, я ему сначала сам позвоню, а уже потом… доложу, — сказал Мирон без особого энтузиазма.

— Давайте, — согласилась Милочка. — Только долго не тяните, у вас неделя, а потом абонемент аннулируется.

— Карета превратится в тыкву, — пробормотал Мирон, и Милочка хмыкнула то ли саркастически, то ли одобрительно.