Лесная фея, или Новые приключения кикиморы Светки Пипеткиной

Татьяна Корниенко, 2015

Ох уж эта Светка Пипеткина! Лесная фея, а ведет себя, как самая настоящая кикимора! Оно и понятно: когда речь идет о жизни не только леса, но и целого города, все становится с ног на голову. Друзья кажутся врагами, враги превращаются в друзей… Да что объяснять! Сами прочитаете.

Глава 3

Беда

Почти ничего не замечая ни перед собой, ни по сторонам, он отмахал почти полпути, когда какой-то живой комочек ударился о его ноги. Антон резко остановился. Рядом, в густой траве, сидел небольшой серенький зайчонок. После быстрого бега его бока вздымались, шерстка топорщилась, длинные уши подрагивали. Раскосые глаза со страхом и любопытством смотрели на Антона. Смотрели так же осмысленно, как глаза Волчка, когда тот пытался донести до друга свои волчьи мысли.

Антон наклонился, просунул пальцы под заячье брюшко, поднял малыша, одновременно настраивая собственный мозг на разговор со зверенышем. Когда почувствовал, что слух и зрение изменились, мысленно произнес:

— Привет, малой!

— Ой! Здравствуйте, человек Антон.

— Откуда ты меня знаешь? И почему так легко доверяешь незнакомцу? А вдруг я не Антон, а охотник на маленьких глупых зайчишек?

— Я не маленький! Я уже большой! — Голос зайчонка выдал обиду, очень узнаваемую обиду: Антон еще совсем недавно, лет пять назад, точно так же отвечал на сюсюканья маминых и папиных приятелей. — И никакой ты не охотник, — продолжил зайчонок. — Ты Антон, который живет в доме нашей лесной феи Угнеи и учится кикиморьей науке у старухи Гарпины.

— Ну да-а…

— Нам говорили, что ты герой. И что Угнея — тоже герой.

— Это еще почему? — изумился Антон.

— Потому что стараетесь всех нас породнить.

— Кого «нас»?

— Животных, древние народы и людей.

— Да… объяснение… А меня-то ты все же откуда знаешь? Я вот тебя не помню.

— Не помнишь, потому что, когда нас в ваш лес на экскурсию водили, чтобы на тебя и Угнею посмотреть, мы в кустах прятались. Я хотел к Угнее подойти, чтобы она какое-нибудь желание исполнила, но мне наш экскурсовод не разрешил.

— Почему? — Несмотря на тяжелый разговор с Пипеткиной, Антон едва сдерживал смех. К зайчонку следовало относиться серьезно, не менее серьезно, чем тот относился к Антону: развенчание героев — вещь болезненная. И все же заячья экскурсия!..

— Потому что вы занятые. И мы вас будем отвлекать от важных дел. Но мы прямо в кустах свои желания загадали. Может, Угнея их случайно услышала и исполнит, когда у нее свободное время будет.

— Какое же желание ты загадал? И вообще, имя у тебя есть?

— Цок.

— Что «цок»?

— Зовут меня Цок.

— Цокаешь, что ли? — Зайчонок обиженно нахохлился. — Ладно, не дуйся, это я так, пошутил. Имя я запомню.

— Спасибо. А желание… Я загадал, чтобы с волком каким-нибудь подружиться.

— Зачем это тебе?

Цок совершенно по-человечьи закатил глаза. Вид раскосого мечтательного зайца все же прорвал и без этого переполненную плотину, и Антон прыснул громко, не вполне учтиво и довольно нервно. Глаза Цока тут же стали на свое природное место.

— Антон, ты почему смеешься?

— Муха по шее ползает, щекотно, — нашелся Антон.

— А мне от мухи не бывает щекотно. Потому что у меня шея пушистая, а у тебя лысая.

Приступ смеха повторился.

— Опять муха? — посочувствовал зайчонок.

— Опять. Да ты внимания не обращай. Значит, ты хочешь с волком подружиться?

— Угу. Я думаю, что если я с волком подружусь, как ты подружился с кикиморой, то постепенно все зайцы и волки станут друзьями. И… они перестанут за нами охотиться. Только это трудное желание, правда?

— Не из легких… — Антон задумался. А зайчонок-то оказался пусть и наивным, но политиком. Конечно, со временем он поймет, что если волки, которые никакой злобы на зайцев не держат, перестанут на них охотиться, то просто вымрут от голода. Но пока… Озорная мысль проскочила, и отказываться от нее у Антона не было ни желания, ни весомых доводов. — Цок, а ты настоящего волка не испугаешься?

— Испугаюсь. Но я потерплю.

— Понятно… — Он опустил зайчонка в траву и мысленно, но достаточно громко позвал: — Волчок! Волчок!

Теперь оставалось ждать. Слух у его друга хороший, если он гуляет или охотится где-то поблизости, обязательно прибежит. Антон вздохнул: «Заодно и попрощаемся».

— А кого это ты звал? — полюбопытствовал зайчонок.

— Сейчас увидишь. Ты никуда больше не торопишься?

— Нет. Меня вообще-то к тебе специально послали.

— Послали? Кто послал? Зачем?

— Зайцы, лисы, хорьки, белки, птицы, змеи и даже лягушки.

— Ничего себе наборчик!

— У нас временный союз.

— Слушай, а вы, случаем, Киплинга не начитались? — высказал Антон совершенно бредовую мысль. Если бы такой разговор происходил еще год назад, он даже сомневаться не стал бы в том, что либо умом тронулся, либо заснул посреди мультсериала.

— Мы не читаем. А что такое эта твоя «киплинга»?

— Ну понятно. Не начитались… Я тебе потом объясню… Так что же случилось, если зайцы с лисами и хорьки с белками союз заключили?

— И еще лягушки. Ты про лягушек забыл.

— Вот-вот. Тем более.

— Такое, Антон, случилось! Ужас! Недавно приходили люди, разговаривали про наш лес.

— А у вас что, переводчики имеются? — удивился Антон. До сих пор он был уверен, что без специальных способностей ни люди не понимают зверей, ни звери людей.

— Кто такие переводчики?

— Тот, кто понимает людей и может потом вам пересказать, о чем они говорят.

— Ой, есть переводчики! Есть! — радостно воскликнул Цок. Разговор с великим Антоном, которого он опасался, проходил так легко и понятно! — У нас одна белка жила в городе. Ее там в плену держали. Хотя кормили, конечно, очень даже хорошо. И в колесе давали побегать. Но ей надоело в плену быть, она убежала, поселилась в нашем лесу, семьей обзавелась. Но слова, которые от людей слышала, не забыла. Вот какой переводчик!

— И что такого страшного она услышала, что вы после этого союз заключили?

Цок дернул ушами и, совсем как игрушечный, заколотил передними лапами по траве. Звука не вышло. «Подставить ему настоящий барабан — классный бы ударник получился!» — совершенно невпопад подумалось Антону.

— Ну чего тянешь, говори.

— Там слова есть сложные. Я боюсь запутаться, и ты тогда нам не поможешь.

— Да говори уж как есть. Я догадливый.

— В общем, эти люди обошли весь лес…

— Он что, маленький у вас?

— Не очень большой. Вокруг поля всякие с морковкой и капустой, луга. А лес растет внизу. Эти люди сказали — в кот… котловине. Посередине у нас очень красивое озеро с лягушками. Там раньше четыре лебедя жили, но они улетели, потому что русалок боятся, — Цок прервался. Проверяя, насколько доходит до человека его речь, он глянул на Антона.

— Понятно. Ты рассказывай, рассказывай, я внимательно слушаю.

— А потом один из этих людей, наверное самый главный, от него еще собакой воняло, сказал: «Котловинка — просто подарок. Никаких земляных работ. Жилья в кара…нтинной зоне нет. Лес спилим к чер… чертовой матери. Продадим. Зато пока мусоро…сжигательный завод построим, тут как раз отходов под завязку наберется. Сверху прикроем, тех… технологически это раз плюнуть, и — красота!» Только, Антон, какая же это красота? Красота, когда лес есть, а не мусор. А нам куда деться? Мы в другой лес уйдем, белки и хорьки — тоже. А лягушки? А рыбам как из озера перебегать? К тому же в других лесах нас не очень-то ждут. Там у каждого своя территория. В общем, белка, когда это услышала, чуть в обморок не упала. А потом повыше на дерево забралась, чтобы громко было, и как стала кричать!

— И докричалась… — задумчиво протянул Антон.

— Ой, еще как докричалась! До целого собрания! А меня к тебе отправили, потому что быстро бегаю и тебя в лицо знаю.

Возможно, если бы месяц назад Антону сказали, что кто-то собирается вырубить небольшой лесок и на его месте сделать нужную для города свалку, он просто пожал бы плечами: надо, значит, надо. Но теперь, когда ему открылись самые тонкие взаимосвязи, превращающие определенное число деревьев и кустов в родной дом для тысяч живых существ, после совершенно негородских рассветов и закатов, после росы на расцветших за ночь колокольчиках, капелек дождя, срывающихся с листьев и веток его шалаша, Антон от одного лишь упоминания о том, что этот мир в один миг может превратиться в вонючую свалку, готов был по примеру белки забраться повыше и закричать… Вот только кого звать?

Ответить на этот вопрос он не успел. Цок вдруг пискнул, дернулся, задрожал всем своим тщедушным тельцем и прижался в Антоновой груди. В следующий момент кусты раздвинулись, и на поляну выскочил волк. Преодолел в два прыжка расстояние, отделяющее его от зайца, встал на задние лапы.

— Ух ты! Приятный подарок. Что, решил угостить друга зайчатинкой?

Дрожь Цока перешла в крупную вибрацию. Он заелозил и полез к Антону под мышку.

— Нет уж. За своей пищей сам гоняйся. Не хватает только тебе живых зайцев скармливать!

— Ну это у кого какие вкусы… — ухмыльнулся Волчок. — И кстати, привет!

— Привет. О вкусах мы спорить сейчас не будем… Ты мне нужен по делу. Даже по двум делам. Во-первых, я возвращаюсь в город…

— Не понял… Как же твоя учеба у кикимор? А Угнея?

— Угнея? Пипеткина решила, что я ее предал!

— Что, правда предал?

— Кривда…

— Ну так и объяснил бы!

Антон безнадежно махнул рукой:

— Пытался. Без толку. Какая это дружба, Волчок, если она мне не верит? Да ладно, не будем об этом. Все наши охи-ахи тоже без толку. Тут другое дело.

— Связанное с зайцем, да? — Волчок клацнул челюстями, облизнулся.

— Угадал. Этого храброго зайчонка зовут Цок. Он мечтал подружиться с волком…

— Точно, храбрый, — усмехнулся Волчок. — Или псих!

— Тогда уж романтик, — внес свои коррективы Антон. — И вообще, не перебивай. Я надеюсь, его мечта вполне выполнима. А? Я не ошибся?

— Предположим. Но если я на собственный рот повешу амбарный замок и позволю себе захлебнуться слюной, что мы с твоим романтиком будем делать?

— Если ты доставишь мне такое удовольствие, мы позовем Пипеткину и все вместе пойдем к зайцу в лес.

— Это еще зачем?

— Понимаешь, там собираются устроить свалку.

— Ну… Э-э-э… В общем, приличных слов у меня не находится. Зато вопрос нашелся: что мы сможем сделать, Антон? Чем помочь?

— Что-то обязательно придумаем. Но вначале нужно глянуть. Как тебе такое предложение?

— А и ничего себе… Эй, ушастый, — Волчок ткнулся носом в заячий трясущийся бок, — выползай. Я тебя не съем!

— Не врешь? — Голос из-под мышки получился глухой и совершенно мультяшный.

— Слушай, ты, пушистая шкурка, если бы мне захотелось свежей зайчатины, я не стал бы с тобой лясы точить. Вылазь, пока я добрый!

Цок высунул нос и уши, скосил глаз на волка:

— Это что, желание сбывается?

— Сбывается-сбывается, — усмехнулся Антон. — Не смущайся. Иногда желания сбываются именно так.

Он опустил зайчонка в траву, прямо под нос Волчку. Тот обнюхал Цока и вдруг — этого не ожидал ни Антон, не обмерший от страха заяц — провел широкой лопаткой языка от Цоковых ушей до хвоста.

— Ой, он меня лизнул! — прошептал заяц.

— Со знакомством, шкурка! — буркнул Волчок. — Пахнет от тебя, однако, вкусно. Слюной точно захлебнусь… Ну да ладно… Антон, с зайцем у нас дружба, я твою блажь исполнил. Давай теперь перейдем к делу. Мне за Угнеей бежать, или ты передумал?

— Конечно, бежать. Только она вряд ли захочет меня видеть. Поэтому ты скажи, что встреча чисто деловая. Связана со спасением леса. Фея она, в конце концов, или не фея?

* * *

Зеленоватое зеркало озера отражало куст недавно отцветшей калины, вздрагивало от «слез» плакучей ивы, в жаркий влажный день роняющей в воду капельки сока, от водомерок и небольших пока стрекоз. Березы лениво шевелили листьями, розовые свечи иван-чая подступали к самому берегу, отчего он казался необычайно нарядным. И совсем уж сказочно выглядели водяные лилии под охраной зеленых тучных лягушек. Впрочем, замершие на лилейных листьях лягушки были лишь небольшой частью зверья, которое пришло, прилетело, приползло и прискакало на эту встречу.

— Да-а-а… — Оглядевшись, Угоша не слишком эстетично поскребла в затылке.

Вперед вышла немолодая лисица. За ее по-летнему жидким хвостом жались шестеро лисят.

— Фея Угнея, что нам делать? Наш дом в опасности. Белка Жжик рассказала такое! Мы перестали есть, перестали спать. Мы боимся за наших детей. Многие из них еще так малы, что не смогут добежать до другого леса. А если и добегут, там чужая территория со своими законами. Там наших детей съедят!

— Ква-а-а! — Лягушачий голос напоминал деликатное покашливание. — Я извиняюсь, но если у ваших, уважаемая Кики, детей есть шанс спастись, то мои обречены погибнуть в собственном озере.

— А если мы их в какой-нибудь прорезиненной сумке перенесем? — задумчиво предложил Антон.

— Уважаемый человек, ваше незнание вполне простительно, но мои лягушата недавно вылупились из икры, и теперь их не собрать. Они, простите, головастики. Их, извините, слишком много. Но каждый мне дорог не менее, чем уважаемой Кики — ее лисенок.

— Н-да-а-а, — задумчиво протянул Антон. Пока они с Пипеткиной, словно два надутых индюка, шли к попавшему в беду лесу, он всерьез надеялся, что проблему можно решить самым простым способом — засучив рукава. И вот, пожалуйста — головастики!..

— Интересно, Антон, а как ты собираешься переносить на новое место водяные лилии или березы? — В голосе Угоши звучала такая боль, что Антону тут же захотелось сказать ей что-нибудь хорошее. Но он промолчал.

Вдобавок ко всему, фея плохо владела собой. За последний час ее когти и уши вымахали настолько, что самые впечатлительные звереныши в страхе отводили глаза. А одна сердобольная мамаша шепнула без особой уверенности готовому хлопнуться в обморок малышу: «Не пугайся. Лесные феи так и должны выглядеть. Они добрые».

После этой реплики Антон заставил себя подойти поближе к Пипеткиной и процедить сквозь щелочку в плотно сжатых губах: «Слушай, фея, ты своим внешним видом всю живность в округе распугаешь!»

Угоша брезгливо отстранилась, словно это был не Антон, а скользкий червяк. К когтям и волосатым ушам добавились два проклюнувшихся ядовитых клычка. Стараясь не обращать на них внимания, Антон продолжил: «Этим зверюгам и так несладко. Они ждут от нас помощи. И совершенно им необязательно наблюдать, как мы ссоримся».

Угоша с досадой сжала кулаки, пытаясь спрятать в них продолжающие расти когти: «Ну почему беда не приходит одна? Сначала — Антон. Теперь — лес! Стоп! Не раскисать! Лес — главное. За него придется побороться. Причем… Да, вместе с Кругловым. Когда дело касается людей, никакой здравый смысл, никакая магия ничего не решают».

— Звери, птицы и… все остальные! — Голос Угоши дрогнул. Она еще ни разу не обращалась к лесным жителям в качестве феи. — Я не смогу сделать так, чтобы вы успокоились. Это невозможно. Но у нас есть время. И мы с Антоном, — она бросила быстрый взгляд на Круглова, говорящий, впрочем, лишь об одном: «мы» не значит «вместе», — да, мы с Антоном пойдем в город к людям, мы попытаемся объяснить, что нельзя уничтожать лес. Что он до последней былинки — живой. И что он — ваш дом.

— Кхе, — довольно громкое покашливание, совершенно не похожее на лягушачий квак, пришло от воды, из негустых зарослей ивняка. Голос показался Угоше знакомым. Не доверяя сегодня собственной памяти, она спросила:

— Луара? Ты?

— Узнала? Мы с Лаурой тут случайно проплывали, услышали разговоры… Нам показаться или не стоит?

— Стоит, давайте, не стесняйтесь! — махнула рукой кикимора. Из ивняка тут же высунулись две головы.

По лесу прокатился многоголосый шепот: «Русалки! Русалки!» Кто-то из мелкой живности взвизгнул от страха. Лягушки, в мгновение ока утратив свою невозмутимость, попрыгали в воду.

«Почему русалок так боятся? Ладно раньше, когда их народ был в силе. Но теперь-то они живут мирно, жителей суши не трогают», — подумала кикимора.

Пока паника среди лесного населения менялась на обычную настороженность, она успела заметить, что с их последней и единственной встречи и Лаура, и Луара изрядно изменились. Из зачуханных зеленовато-прозрачных девиц обе превратились в достаточно упитанных и крепких русалищ. От прежней затравленности и безысходности не осталось и следа. Угоша вспомнила, как они с девчонками волокли два хвостатых обессиленных тела по осенней траве от городского пруда к машине «Живая рыба», улыбнулась. Улыбка не укрылась от глаз Лауры.

— Что, кикимора, нашу первую встречу вспомнила?

— Вспомнила, — подтвердила Угоша.

— Да, тогда ситуация для нас была безвыходной. Но ты со своими друзьями-людьми смогла сделать невозможное.

— Как бы нам сейчас сделать невозможное? — пробормотал Антон. Вид водных девиц взволновал его не меньше, чем остальных, но он быстро взял себя в руки.

— О чем говорит этот аппетитный симпатяга? — сразу же отреагировала на замечание Луара и поймала своими прозрачными глазами взгляд Антона. В тот же миг по его телу прошла приятно-теплая волна, и он сделал несколько нерешительных шагов в сторону озера. Угоша подскочила, с раздражением дернула Круглова за руку.

— Послушай, Луара! Антон здесь по делу. Поэтому ты от своих завлекалочек удержись и лучше послушай, что он тебе расскажет.

Луара двинула голым плечиком:

— Не очень-то нужен мне этот твой принц. Или кто он там есть. Это я так, подразнить… Валяйте, рассказывайте.

— «Принц»! Когда это ты принцев видела?

— Никогда. Я молодая.

— Ну и не мели тогда языком. Круглов — не принц. И он не мой… Ладно, Антон, говори.

Антон, стараясь не реагировать на обидные реплики, тряхнул головой, сбрасывая остатки Луариного воздействия.

— Если без подробностей, то лес, в котором стоим мы, вместе с озером, в котором сидите вы, собираются превратить в вонючую городскую свалку. Со всеми вытекающими последствиями.

— С какими последствиями?! — взорвалась Лаура. Побледневшая русалка — явление нереальное, и тем не менее Антон готов был поклясться, что Лаура побледнела. — Какими последствиями?! Это?! Озеро?! Загадят?! Значит, и подземную реку тоже загадят? Нашу основную магистраль?

— Стоп, стоп! — вскричала Угоша. — Подземную реку? Это вы, девочки, про что?

— Про то. Помнишь, мы тебе, когда в пруду сидели, говорили про подземную речку? Так вот, наш народ многие из таких речек расширил и благоустроил. Как, ты думаешь, мы из озера в озеро попадаем? У нас ног нет.

— Действительно… Я не задумывалась.

— И правильно. Мы об этом из камышей каждые пять минут не кричим.

— То есть, если я правильно понял, то озеро имеет вход и выход в виде подземной речки? — переспросил Антон.

— Мы вам об этом уже несколько минут долдоним, — не слишком учтиво ответила Луара. — Только не речки, а речищи. Она, между прочим, как раз к городскому водохранилищу подходит. Так что, человек, это не только наша река, но и ваша водица.

— Ого, что будет! — Антон, забыв о ссоре, быстро глянул на Угошу. — Светка, ты понимаешь, что будет?

— Кажется…

— А мне уже не кажется. Если здесь устроят свалку, сточные воды пойдут в подземную реку, убьют водохранилище. И город останется без воды. Только сначала, пока будут разбираться в причинах, мы все потравимся.

— Получается, нам, кроме леса, еще и город спасать?

— И город, и горожан.

— Жуть! — Угоша схватилась за голову. — Ну, звери, давайте подбирайтесь поближе, будем думать.

* * *

Солнце клонилось к горизонту, когда Угоша и Антон вздохнули с облегчением: план, авантюрный, сложный, но единственно возможный, созрел. И были выбраны его основные исполнители.

— Ну что, — вздохнула кикимора, — я все повторю еще раз, а вы поправляйте, если что. И расходимся. Ночь скоро. Вон птицы уже носом клюют.

— Клювом, — поправила небольшая серая пичуга. — Не обижайся, фея, из нас с заходом солнца мало кто летает. Только совы и филины.

— Да я понимаю, не нужно извиняться. В общем, так… С этой минуты вы все живете своей обычной жизнью. Но ушки держите востро. Если в лес прибывают люди, Жжик не отбегает от них ни на шаг, слушает, а потом пересказывает слово в слово все, о чем они говорят. Но, надеюсь, до этого и не дойдет. Потому что мы — я, Волчок и… Антон — отправляемся в город, находим тех, от кого зависит, быть или не быть в лесу свалке, объясняемся… Цок и Кики со своим выводком будут связными. Я ничего не упустила?

— Нет! Ничего! — послышалось отовсюду: из травы, с ветвей, из воды. В лучах заходящего солнца тихий многоголосый лесной хор был так необычен и даже мистичен, что у Антона побежали по спине мурашки. Он встал, протянул руку Угоше:

— Пойдем, фея.

Кикимора смерила его удивленным взглядом и еле слышно прошипела:

— Антон, ничего не изменилось. В город я пойду с Волчком. А ты просто вернешься домой.

— Но ты же только что…

— А зачем всем знать о наших с тобой размолвках? Надо лес спасать? Я буду его спасать. Но без тебя.

— Вот же память дырявая! — вдруг воскликнула Лаура. — Угнея, Антон! Мы, как лица заинтересованные, обязаны вам помочь. Если с вами в реке, озере или даже море случится — да защитят вас водные силы! — беда, вы просто сломаете вот эту ракушку. Держите.

Угоша взяла из бледной руки небольшую витую раковину. Рябенькую, коричнево-оранжевую и очень красивую.

— Спасибо, Лаура. И тебе, Луара, спасибо. А что произойдет, если ее сломать?

— Сущий пустяк, но он может спасти жизнь. Сломанная ракушка — это сигнал опасности. SOS, если говорить по-человечьи. Любая русалка в реке, озере или сирена в море, которая окажется поблизости, придет на помощь.

— Дорогой подарок, — оценила кикимора.

— Дело того стоит. Бери, нам не жалко, — улыбнулась Луара странной русалочьей улыбкой.

* * *

На кикиморий островок возвращались в полной темноте. Молча. Чтобы переночевать и отправиться в город. Только Волчок где-то посередине пути, немного помявшись, вдруг откашлялся и виновато сообщил:

— Угнея, ты, конечно, мне лучший друг. Но Антон тоже лучший друг. И он — человек мужского рода. А нам, мужчинам, не пристало отлеживаться под елкой, когда надо кого-то спасать. Вы, ясное дело, можете действовать поодиночке, ваше право. Только я предупреждаю сразу, чтобы ты потом не удивлялась: помогать я буду одинаково обоим. А жить… Жить мне привычнее у Антона…