Бог в человеческом обличье

Татьяна Коган, 2015

Олег Громов мечтал познакомиться с Ильей Крестовским, солистом и автором песен модной группы «Waterfall». Громов считал, что нашел родственную душу, читавшую его мысли и облекавшую их в безупречную звуковую форму. Поскольку свести знакомство с музыкантом обычным способом Олег не смог, он придумал дерзкий и хитроумный план. Однако воплотить его в жизнь так и не удалось… Популярный рок-музыкант Илья Крестовский находился в творческом кризисе. Уже год ему не удавалось сочинить ни одной строчки! В поисках озарения Илья в одиночестве уехал в маленький городок, где печально бродил по улицам, не общаясь даже с женой. Закончилось это плачевно: во время одной из таких прогулок музыканта похитили и, словно издеваясь над ним, потребовали… написать новую песню!

Глава 6

Сочинить песню?

Это невозможно. Абсолютно невозможно. Если бы Илья мог — он уже давно написал бы десяток новых композиций и выпустил третий альбом, которого так ждали фанаты. Но вдохновение покинуло его. Чертова Муза помахала ручкой и свалила в неизвестном направлении. Это во‑первых. А во‑вторых — какой похититель будет требовать у заложника написать песню?! Это же бред какой-то, бессмыслица! Если только…

Илья покрутил кожаный браслет, пытаясь ухватить мелькнувшую в голове мысль. А что, если он ошибался насчет намерений похитителей? Что, если они держали его отнюдь не ради денежного выкупа?

Он уперся рукой в стену, наклонил голову и замер, сосредоточенно изучая пол. Версия казалась невероятной, но многое объясняла. И все же для конкретных выводов не хватало информации.

— Эй! — он поднялся по ступеням. — Вы можете внятно объяснить, какую песню и зачем?

Илья замолчал, прислушиваясь к звукам за дверью. Он постарался придать своему голосу убедительности:

— Я не отказываюсь. Но мне нужно знать, чего именно вы ждете.

Никто не ответил. Илья с досадой пнул дверь. Он-то надеялся получить хоть какие-то объяснения, способные прояснить ситуацию. Хотелось верить, что его тюремщики не лишены здравого смысла и удерживают его по логичной причине. С адекватным преступником можно договориться. А вот с психом… Илья сильно рассчитывал на первый вариант.

Он спустился по лестнице, каждый шаг звучал неправдоподобно громко в плотной тишине подвала. Эта тихая, лишенная событий реальность начинала всерьез действовать на нервы.

Илья всегда находился в эпицентре. Его жизнь была стремительной чередой встреч и авантюр. Такой ритм утомил бы кого угодно, но только не Илью. Новые люди, новые впечатления, новый опыт развлекали его. Только так он ощущал, что дышит полной грудью, живет настоящей жизнью.

Илья вспомнил первый концерт. К тому моменту их дебютный альбом продавался рекордными тиражами, и на группу обрушилась стремительная известность. За считаные месяцы Илью, Мэта и Крепостного стали узнавать на улицах и просить автографы, а электронные ящики наводнили письма поклонников. Это было неожиданно и вместе с тем естественно, комфортно. Как будто Илья давно готовился к этой роли, учил слова, репетировал жесты и, выйдя на публику, без волнения исполнял свою партию.

Но концерт в огромном зале на несколько тысяч зрительских мест… Это было за гранью. К такому подготовиться невозможно.

Он стоял за кулисами и смотрел, как зал постепенно наполнялся людьми, каждый из которых пришел послушать его, Ильи Крестовского, песни. Группе «Waterfall» было без году неделя, а кто-то уже добровольно расставался с деньгами ради возможности воочию увидеть трех музыкантов. Невероятно!

Илья не мнил себя гением. У него получалось писать хорошие песни; некоторые из них могли считаться талантливыми. Но ведь сколько талантливых людей на планете? Совершенно непостижимо, что кто-то отдавал предпочтение творчеству группы «Waterfall».

Мэт тоже нервничал. Он всегда отличался эмоциональностью, но, когда нужно, умел собраться, засунуть подальше эмоции и выполнять то, что требуется. Сейчас он призывал все свое самообладание, чтобы не бросить палочки на пол и не сбежать к чертям собачьим.

— Круто, мужики, а? Никогда такой толпы не видел. — Крепостной выглянул в зал и довольно хрустнул пальцами. — Ух, мы оторвемся сегодня!

Илья так до конца и не понимал феномен спокойствия Крепостного: то ли железные нервы, то ли недостаток воображения. На самом деле звали его Андрей, и долгое время его величали не иначе как Рок-н-ролла. В клубах, куда друзья приходили побуянить и оторваться, Андрей отжигал по полной программе. Чтобы не разыскивать его по всему клубу, Илья и Мэт ставили Андрея на колонку, — там он и выплясывал под всеобщее улюлюканье. В такие моменты он был вылитый Рок-н-ролла из фильма Гая Ричи — буйный и отвязный. А потом он встретил свою нынешнюю пассию, Кристину. Красивая и стервозная девушка живо прибрала его к рукам. Андрей и не заметил, как намертво угодил под каблук. Сам он искренне считал, что нисколько не изменился, а друзья усмехались, когда на предложение попьянствовать Рок-н-ролла звонил девушке и спрашивал разрешения.

Как-то, подначивая товарища, Илья обронил, что у подруги Андрея самое подходящее имя.

— Да? — удивился Андрей. — Это почему же?

— Имя Кристина созвучно слову «крестьянин». А ты как раз и ведешь себя как крепостной.

Присутствовавший при разговоре Мэт развеселился и сказал, что отныне будет звать Андрея только так — Крепостной. С тех пор прозвище прилипло.

До начала выступления оставались считаные минуты, и волнение Ильи усиливалось с каждой секундой. Он сам не понимал, что именно его беспокоило. Аппаратура в полном порядке, программа подготовлена отлично — они миллион раз отрепетировали, отшлифовали каждую песню и движение. Голос в норме, самочувствие тоже. Все должно пройти гладко. Но пальцы почему-то одеревенели, а в районе солнечного сплетения вибрировал вязкий, скользкий комок.

Мягкая ладонь легла на его предплечье и ободряюще пожала. В неровном свете мерцающих ламп рыжие волосы Марины струились медными змеями. На ней было короткое летнее платье, больше подходящее для школьницы, чем для взрослой женщины. Илья порывисто обнял ее, оторвав от земли, и аккуратно поставил обратно.

— Не переживай, — одними губами сказала она.

— Я не переживаю, — соврал Илья. Товарищи видели в нем лидера, и нужно соответствовать этой роли. — Ну что, пошли? — Он беспечно кивнул и пружинящей походкой двинулся к сцене. Если бы в тот момент он посмотрел в зеркало, то увидел бы лицо висельника, идущего на эшафот. Принятые перед выступлением пятьдесят грамм боевых не возымели никакого действия.

Живая, трепещущая темнота на мгновение лишила его возможности дышать. Он втягивал носом воздух, но тот словно бы сгустился, превратился в плотную, осязаемую субстанцию. Илья почувствовал себя беспомощным и одиноким, — но в этот миг десятки прожекторов пробежали по зрительному залу, выхватывая сотни человеческих лиц. Илья не увидел их выражений, не уловил их черт. Но этого и не требовалось. Он осознал главное: не было никакого враждебного, мрачного моря. Были нормальные, живые люди, пришедшие на концерт. И они хотели услышать «Waterfall».

Илья сделал жест рукой, Мэт остервенело рубанул по тарелкам.

Они играли на репетициях. Записывались в студии. Работали на маленьких площадках. Все это не шло ни в какое сравнение с выступлением перед многотысячной толпой. Адреналин зашкаливал, разрывал тело на части. Горячая кровь пульсировала, прожигала вены. Илья набрал в легкие побольше воздуха, поднес микрофон ко рту и запел. Толпа вздрогнула, заволновалась, запела вместе с ним.

Сумасшествие. Экстремальный драйв.

Исчезли волнение и неуверенность. Внутри что-то щелкнуло, и стремительная, неумолимая трещина прошила неуязвимую прежде конструкцию. Стены пошатнулись и рухнули с оглушающим шумом. В эту самую секунду Крестовский понял, что такое настоящая свобода. Границ и сомнений больше не существовало. Он стал чистой энергией, извергающей в пространство мощные электрические импульсы. Он уже не воспринимал себя отдельно от зрителей. Они слились в единый организм. Ради одного этого момента стоило родиться, страдать и умереть в муках, будь это обязательным условием. Прожекторы ослепляли, горячие волны обжигали кожу, сцена раскалилась, превратившись в огромную, жаркую сауну…

Илья обвел комнату взглядом. Все те же серые стены и скользкий пол. Кровать и стул. В ванной — шампунь, зубная щетка, паста, полотенце и рулон туалетной бумаги. А в довершение к этому роскошному убранству — убийственная тишина. Будь у него плеер, заключение не казалось бы столь невыносимым. Но его лишили даже этой маленький привилегии…

Сейчас он бы послушал старое доброе. Скажем, «Is this love» группы «Whitesnake». Эта песня его бы наверняка успокоила. Гитарные дороги хорошо обыгрывают аккорд Е 7; три ноты в припеве дублируют клавиши; квадрат четырех аккордов того же припева сопровождается перебором из одного аккорда — избитый прием, который редко не смотрится пошло, а тут просто прекрасен. И конечно же, любимая фишка в металле 80-х — соло с использованием педали эффекта типа «Boss Harmonist»: к звуку струны добавляется еще по одной ноте вверх и вниз с разными интервалами, в зависимости от настроенной тональности.

Крестовский давно привык раскладывать любой трек на слои, как файл PSD в фотошопе. Песня начинается со слоя background, затем добавляются новые дороги, громкость которых корректируется так же, как степень прозрачности слоя.

Илья поставил стул напротив кровати, уселся, вытянул руки вперед, как если бы собирался играть на фортепиано, и опустил их на жесткий матрас. Провел пальцами по воображаемым клавишам, прислушался к звучанию. А потом стал наигрывать случайные мелодии.

Марине больше нравилась гитара. У нее было несколько любимых песен, и она часто просила Илью исполнить их. Первое время он с радостью соглашался, но однотипный репертуар очень скоро начал выводить его из себя. Бесконечный повтор убивает красоту самой гениальной мелодии. А вкусы Марины оставались неизменны.

Воображаемая музыка не спасала от скуки. Илья раздраженно встал. Стул с грохотом упал. Интересно, как долго человеческая психика способна выдерживать полную изоляцию? А от клаустрофобии кто-нибудь умирал? Физическая смерть от подобной напасти, скорее всего, явление редкое, куда реальнее повредиться рассудком. Крестовский не испытывал страха перед замкнутыми пространствами, но вакуум, в который его поместили, все больше походил на пытку.

— Послушайте! — выкрикнул он сердито. — Если вы объясните, для чего все это, я пойду вам навстречу. Как я могу сочинить песню, если думаю только о том, почему я здесь и кто вы такие?

Вместо ответа погас свет. Подвал погрузился в непроницаемую тьму. Илья на ощупь добрался до того места, где находился выключатель. Пощелкал кнопкой — тщетно. Кто-то целенаправленно обесточил щиток.

Но это было не самое страшное.

В комнате совершенно явственно ощущалось чье-то присутствие. Цепкий чужой взгляд, неоднократно появлявшийся за последние сутки, снова держал на прицеле. По спине пробежал холодок. Илья невольно поежился.

Им там мало того, что он сдыхает от скуки и неизвестности? Так они еще и свет вырубили. Что будет дальше? Отключат воду? Снова изобьют? Долбаные извращенцы!

— Знаете что? Идите вы на… — громко выругался он. — Вы достали уже! Слышите? Достали!

Он шагнул к кровати, но споткнулся об упавший стул и чуть не растянулся на полу. Матерясь и проклиная своих тюремщиков, Илья рухнул на постель. Спать не хотелось — да и не смог бы он заснуть в таком состоянии. Обычно он не испытывал проблем со сном. Даже в стрессовые периоды с легкостью отключался, едва голова касалась подушки. Марина подшучивала над ним, — мол, вот что значит молодой незамутненный разум. То-то бы она удивилась, увидев, как он мучается от бессонницы, пялясь в черноту потолка.

Сочинить песню! Придумали же такое!

Даже имейся у Ильи вдохновение и ресурсы, он вряд ли бы стал творить в подобных условиях. Он не негр на галерах, чтобы беспрекословно выполнять приказы. Кем тюремщики себя возомнили? Хрен им, а не песня.

Он порывисто поднялся, принял упор лежа на полу и начал отжиматься. Тело отчаянно просило движений. Выполнив несколько подходов, переключился на упражнения на пресс. Он надеялся, что физическая усталость притупит душевное смятение. Но чтобы по-настоящему устать, ему требовалось нечто потяжелее, чем физкультура. Несколько раз в неделю Илья регулярно выделял полтора часа на пробежку или занятия в зале. Друзья шутили, мол, Крестовский надрывается, чтобы радовать фанаток спортивной фигурой, но они ошибались. Илье нравилось чувствовать себя сильным и выносливым, к тому же тренировка на пределе возможностей вычищала из головы ненужный хлам. А отличное тело шло бонусом.

Ощутив долгожданное жжение в мышцах пресса, Илья сел, обхватив колени руками, и выдохнул. Бездействие становилось невыносимым. Похитители выбрали самый эффективный метод давления. Сколько там прошло минут после гордого решения игнорировать приказ? Двадцать? Тридцать? А он уже всерьез колебался. Легко же его, оказывается, сломать.

— Хорошо! — проорал он в пустоту. — Хорошо, я попробую! Но мне нужен синтезатор или гитара! Хоть какой-нибудь инструмент!

Вспыхнувший свет больно резанул по глазам. Илья зажмурился.

В дверь коротко стукнули. Он осторожно поморгал, давая глазам привыкнуть, и повернул голову. На верхней ступеньке лежала очередная записка. «Наденьте», — прочитал он.

Илья огляделся, разыскивая повязку. Она валялась под лестницей. На этот раз сомнений не было. Он пробовал не подчиняться, и его сперва избили, а затем заставили вариться в собственном соку. Надо признать, первая часть наказания пугала куда слабее второй. Еще одни сутки наедине со своими мыслями — и он завоет от скуки. Что, если сменить тактику? Вдруг готовность к сотрудничеству обернется для него большей выгодой? Илья поднял маску и натянул ее на глаза.