Александра. Клан. Книга 1

Татьяна Кис, 2022

Молодая девушка попадает в волшебный мир. Магии нет, принца влюблённого тоже. Не влюблённого тоже нет. Ни пророчества, ни великого предназначения…Новая жизнь с чистого листа. Какая она будет, и что принесёт ей этот новый невероятный мир? Мир, где волшебство граничит с жестокостью, любовь – с предательством, а доброта – с повсеместным рабством. Сможет ли Александра построить в таком мире свое счастье, и если да, то каким оно будет… в столь неоднозначном мире?

Глава 5

— Дайна, что ты скажешь?

— Ты про мастера? Александра, если старый мастер решил, что будет тебя учить — значит будет. Ему никто слова поперек не скажет. Сколько я себя помню он был старым мастером. А поверь, это немало лет. Думаю, он и при жизни наших родителей и дедов был таким же. Маг же, никто не знает сколько ему лет, — последнюю фразу ведьма произнесла тише, наклонившись ближе ко мне. А далее продолжила нормальным голосом, — Среди нас он самый ученый. И не злой, может вредный немного, но это все возраст. Зато не злой, как многие из их братии.

— Так командир тоже будет не против?

Когда я начала Кастара Лайнера называть командиром я и сама не заметила. Его все так называют, вот и прицепилось как-то.

— Точно. Мы думали тебя к Заране поселить, ей бы не помешала помощь. Но может так и лучше. Ты многого не знаешь, а у нее не будет времени тебе все объяснять.

К Заране?! Той злючке?! Не, не, не. К деду так к деду. С этого и надо было им начинать. Я бы тогда тут голову не ломала, а верно ли я поступаю.

А далее были сборы, если это можно так назвать. Нищему собраться. — только подпоясаться. Но ведьма быстро организовала обувь, шубку, разные мелочи. Каким-то неведомым образом о моем переезде прознали местные женщины. Наверняка магия, не смску же им ведьма скинула. Но в любом случае эти добрые женщины приносили мне разные нужные и полезные вещички, такие как новенькое белье (смех сквозь слезы), носочки, гребень, шаль.

Принесла Дайна и мои вещи. Даже сандалии привели в порядок, а я думала они пали смертью храбрых. Легкий сарафан в яркие крупные цветы вызывал у ведьмы восторг и трепет. По ее словам, «Это чудо-чудное, диво-дивное». Простая кожаная сумочка внимания не привлекала, как и сдохший мобильный. Его повертели в руках и отложили в сторону. Ключи были оценены Вертом, и без комментариев также отложены в сторону. Мелочь тоже глянули только мельком, ни золота, ни серебра там не было. Но было кое-что в моих вещах, что у всех вызывало невероятный восторг. Мой брелок на ключах. Моя милая черепашка из цветных стразов.

Сначала у всех, кто видел эту игрушку, случался культурный шок. Позже, когда они понимали, что это не бриллианты с рубинами, изумрудами и так далее, а простые стекляшки, немного приходили в себя. Но и дальше восторгались уже не космической стоимостью, а тонкой работой и самой диковинкой.

Из всех моих вещей внимания заслуживала лишь моя золотая подвеска. Как объяснила Дайна — это оберег. Простенький, но сильный. И бесполезный для меня. Если точнее, то он оберегает от порчи и сглаза, что не является чем-либо особенным в этом мире, но зато сильный и действовать будет долго. Мамин подарок. Этот простой кулон в виде кругляша с солнцем и раньше значил для меня много, а теперь… теперь я как будто чувствую частичку мамы рядом. И намек ведьмы, что такой оберег можно хорошо продать, я просто пропустила мимо ушей. Мне он дороже любых денег, хоть конкретно мне он и не несет никакой пользы. Ну кроме душевного тепла. И вопросов, конечно. Амулет то с Земли. И он магический. И что думать?

Каждый раз, когда я начинала задумываться о доме, я непроизвольно тянула цепочку из-за пазухи и начинала играть с кулоном. Солнышко перекатывалось на пальцах и на душе становилось спокойнее. И накрывало. Под новыми впечатлениями сначала редко, а с каждым днем все сильнее. «Адаптируюсь», — хмыкаю про себя. Стресс, который держал в тонусе, проходит и вылазит все наружу. И страх, и тоска, и грусть, и упрямое нежелание принимать реальность.

Кто бы мог подумать, что в первую очередь будет не хватать шума. Музыки, телевизора, реклам, видеороликов на разных платформах. Особенно музыки, да. И занятости. Что делать? В мобильник или телик не уткнешься, подруге позвонить и поболтать пару часов ни о чем тоже не выйдет, как и про скролить это время в модных соцсетях. Оказалось столько свободного времени. Но это больше неудобство, чем реальная проблема. А вот родные и друзья — это будет проблемой. Пока я только разумом понимаю, что это все вокруг надолго, если не навсегда. А душой я еще верю, что мы увидимся снова. Еще не скучаю. Все-таки и там, дома, мы не часто встречались с родными. У брата своя жизнь, работа, девушка, друзья. А с отцом у нас натянутые отношения. Я не могла ему простить предательство, как я тогда думала, когда, через не целых два года после смерти мамы, он начал встречаться с женщиной. А позже и женился. Теперь я, конечно, его понимаю. И принимаю его выбор, но, как говорится, ложки нашлись, а осадок остался.

С такими невеселыми думами, теребя кулон на цепочке, я и направилась к дому мага. Весь мой нехитрый скарб нес Верт в одной руке, особо не напрягаясь и как обычно травил байки. И хотя я обычно слушаю его взахлеб, в этот раз никак не могла сосредоточиться на том, что он там рассказывает.

В какой-то момент Верт понял, что я явно его не слушаю. Может я у гукнула не в том месте, не знаю.

— Александра, ты так по поводу старика переживаешь? Не стоит, поверь, он безобиден. Во всех смыслах.

— Да нет. Просто все вот это, понимаешь? Это сложно объяснить. Просто у меня тут ведь никого. И я очень-очень далеко от дома. И увижу ли их снова не знаю. Это… больно. И очень грустно.

— Александра, — Верт остановился и развернулся ко мне, я тоже встала и посмотрела ему в глаза. Там не было привычных уже мне смешинок и говорил он тихо, но веско и серьезно, — оглянись вокруг. Видишь всех этих людей? Они тоже лишились всего. Только в отличие от тебя они точно знают, что их домов больше нет, как и родных. Многие из них видели смерть своих близких. Здесь основная составляющая народа — это дети и женщины. Их отцы, мужья и сыновья либо расчищали путь, либо прикрывали отход. Выжил каждый пятый мужчина. А знаешь почему тут так мало стариков?

А я уже ничего знать не хотела больше. Мне было стыдно, неловко и я очень сильно сожалела. Стыдно, что жалуюсь тому, кому и самому нелегко, и больно за этих людей. И потому что догадываюсь, почему стариков мало.

— Не надо. Я поняла.

— А я все-таки скажу. Они не хотели быть обузой. С нами отправились только старые мастера и хранители мудрости. И заметь, эти люди не стонут и не впадают в депрессию. Это жизнь. И ее надо жить. Так или иначе.

Дальше мы шли в тишине. Было очень странно слышать нечто подобное от всегда смешливого здоровяка. Видно все по-разному справляются с болью. И в чем-то он прав, главное, что мои там, на Земле, в порядке. А с остальным я справлюсь. Тоже нашлась тут, интернета ей не хватает.

Говорить не хотелось, вернее, я не представляла, что говорить. Зато вся жалость к себе куда-то пропала, холодный душ он такой. Пробуждающий. И я, наконец, увидела людей вокруг. Все в хлопотах, кто двор метет, кто белье развешивает, кто воду в колодце набирает. Много людей. Вот мальчишки лет по двенадцать чинят крышу. Я встала как вкопанная от удивления. Ан нет, есть там кто-то взрослый. Сначала услышала ругани басом, а потом и увидела, как мужчина в возрасте отписывает пацаненку подзатыльник. Пацан подскочил на месте, голову в плечи втянул, подхватил что-то с земли и понесся за дом. Ну тут все под контролем.

Через пару минут из дома, мимо которого мы проходили, хлынула волна неукротимой энергии. Целая ватага детей, как лавина, неслись на меня. Сразу стало шумно. Дети, и мальчишки, и девчонки, все как под копирку в сапожках, штанишках, куртках и шапках. Весело гогоча, они вылетели прямо перед нами. и я уверена меня бы эта волна снесла походя, без каких-либо усилий. Но натыкаясь на Верт, они резко тормозили, иногда спотыкаясь, и пару раз я думала, что это будет торможение носом по земле. Каждый ребенок притормозил, поздоровался, сделал пару шагов нормальным шагом и уже в метре за нашими спинами помчался далее. Вот это воспитание.

— Как много детей.

— Мы уходили через вольные земли. А там нищета. Вот и прибились некоторые.

— Так тут не только ваши? — сказать, что я была поражена, это будет сильно поскромничать. Они как бы и сами погорельцы, так сказать, а тут еще люди. Да еще и дети.

— Ну а как было гнать тех, кто готов идти в мертвые земли, в надежде что ТАМ лучше будет. Мы сейчас здесь, отбиваясь от разной нечисти, и порой без поставок месяцами, живем лучше, чем подавляющее большинство людей в вольных городах.

— Как так? Почему?

— Все, как всегда, сильные и беспринципные поделили города между собой и конечно своим людям создали условия для лучшей жизни, при этом абсолютно опуская простой люд.

— Я не понимаю. Кто эти люди, что ввели такие порядки?

— Кланы. Это было сразу после войны, — Верт замолк на пару секунд, чтобы продолжить задумчивым голосом, — Империи рухнули, кругом хаос, образовывались новые страны и тут же рушились. Это было страшное время очень больших возможностей. На теперешней территории Мертвых Земель было много городов, когда-то это были богатые провинции. И люди ринулись сюда в желании создать что-то новое и свое. Отличительное от имперских правил и господства благородных…

— И что пошло не так? — мне и правда было интересно, и я подталкивала Верта к продолжению. Он как-то невесело улыбнулся.

— Люди. Они повели себя, как всегда, — он опять замолк. Накаляет интригу, видите ли. Я терпеливо подождала. — Оказалось, что на территории бывших богатых провинций жить не получится. Люди отсюда не просто так эвакуировались.

— А почему? — да, да, мне было очень интересно про историю, но и эта тема касалась меня на прямую. Я же тут.

— Маги что-то намудрили в войне. Нам доподлинно ничего не известно, но был сильный взрыв в горах, на границе. А потом от реки пошла волна дикой магии. Это мы, простой народ, ее так называем, а как по-научному я и не знаю. Но факт в том, что она все меняет. При чем спонтанно, без системно. Звери и растения со временем стали видоизменяться, как и сам климат. Но хуже другое. Периодически случаются всплески и бури. Их невозможно как-то предвидеть или предсказать. И тогда происходят страшные вещи.

— Например?

— Один раз я был свидетелем — ожили деревья. Они вылезли из земли и ушли в глубь Мертвых земель.

— Что?

— Ага. Хорошо, что всплеск небольшой по площади был. Теперь на северо-западе поселения нет деревьев. И хорошо, что они просто ушли, — Верт немного помолчал, а я пыталась представить, как деревья взяли и ушли. Зрелище, наверное, еще то. — Вообще всплески не столь частое явление, а бури еще реже. Но и страшнее. У нас специальные подвалы оборудованы, если вдруг буря надо в них прятаться.

— А что бури делают?

— Тоже все меняют, но сильнее и быстрее. Они как будто все ломают, выворачивают на изнанку. Камни начинают течь, а вода гореть. Воздух становится плотным, а металл распыляется и проникает в легкие. Страшно. Но только на поверхности, в овраги или колодцы уже не проникает. Как и в подвалы. Главное укрыться. И она проходит довольно быстро, идет дальше, и все возвращается на круги свая.

Верт опять сделал паузу, а я заметила, что мы немало уже идем. А кругом все дома и дома. Я думала их тут немного совсем, за передними домами не видно, что дальше, но что поселение крупнее, чем я ожидала — это уже очевидно.

— Люди быстро выяснили границы этой непонятной зоны и заняли города. Где кровью, где деньгами. Люди туда стекались разные… да. Они назвали горда вольными, стали выбирать совет правления. И сначала это были заслуженные мужи, мастера своего дела, которые радели за свой город и людей живущих в нем. Но это одна сторона медали, а другая… туда стекались не только люди желающие процветания и лучшей жизни. Вернее, не так. Туда стекались и люди, которые хотели этого процветания и лучшей жизни для себя, а не для всех. Они создавали кланы. В то время кланы создавались и распадались очень часто. С тех пор и отношение к неблагородным кланам очень, как бы тут поточнее сказать, предвзято. Но были и благородные, мало, но было, это давало свои преимущества, но не об этом сейчас. Они создавали кланы и копили силы. Сначала это были скорее бандитские шайки, но со временем они разрослись. И разошлись. Они не давали жизни простым людям. И если более состоятельные могли от них защититься, то у простых работяг выбор был невелик. Либо в клан, либо проблемы. А своих они не трогали, даже помогали. И в какой-то момент в совет управления городом выбрали клановых. Уважаемые бывшие заседатели совета не смогли ничего сделать, да им бы и не дали. Это был переломный момент для вольных городов. И снова образовались касты. Клановые стали жить лучше, городские хуже и хуже с каждым годом. А, из принимающих всех в свои ряды, кланы быстро стали теми, к кому очень сложно попасть. С тех пор Вольные города — это вседозволенность и безнаказанность для одних, и полная нищета и безысходность для других.

— Но почему они не уходят?

— Ну во-первых, надежда. Перебиваются же как-то, и периодически город что-то подкидывает беднякам. А во-вторых, и некуда. Они отмечены как жители вольных городов и никому не нужны лишние нищие. А тем, кто что-то умеет или на что-то способен, предлагают такие условия, что тут еще десять раз надо подумать, где лучше.

— Но это же люди, как они могут быть никому не нужными?

— Нуу… кому-то они нужны. Вольному городу.

Вопросов становилось все больше, и я уже открыла рот, чтобы спросить хоть часть, как Верт остановился и кивнул на дом. Хороший, добротный домик, раза в два больше, чем у Дайны.

— Александра, мастер Чанрок тебе все расскажет и объяснит. Он знает побольше меня.

И сунул мне в руки котомку с вещами. Заходить, я так понимаю, он не собирается.

— Ты приходи иногда к Дайне, вечерком. Посидим, чай попьем, расскажешь, как тебе у старика живется.

— Конечно. Спасибо.

— Ну удачи тогда. Прощай.

— Пока.

Я смотрела в спину уходящему Верту и хмурилась. Меня только что кинули. Такое ощущение, что избавились от обузы, а последние слова были данью вежливости. Дайна, кстати, меня не приглашала. А самой приглашать в чужой дом я постеснялась. Это было бы верх наглости. Почему-то почувствовала себя опять очень одиноко. С этим надо что-то делать. Я посмотрела на дом. Несмотря на плохое настроение, я ощущала грядущие перемены. В конце концов, передо мной новый, неизвестный мне мир. В нем просто обязано быть что-то прекрасное и хорошее.