Джаггернаут. Книга первая. История демона

Татьяна Карпенко

В Мире Теней нет места чувствам. Лишь пустота. Лишь нескончаемая мука. Но появившаяся на пороге мира девушка все изменила. Именно ей судьбой уготовано стать сосудом для силы Джаггернаута. Страшнейшего из демонов.В это же время в лесах Румынии пытается забыться мужчина, потерявший самого дорогого человека – дочь. Он надеется, что выпивка заглушит боль. Однако страдания лишь усиливаются.

4 глава

История Владимира Сергеевича

Ночь. Сон вновь не брал Владимира Сергеевича и опять он не мог прогнать от себя мысли о своем несчастье. Несчастье преследовало Володю с самого его рождения. Даже имя он поменял надеясь, что проклятье Вуди останется в прошлом, но увы… Сначала в пятнадцать он потерял родителей, он уже не мог даже вспомнить их облики, ведь прошло почти тридцать лет. Через год погиб младший брат. Володя даже хотел бросить учебу, чтобы найти работу… Но дядя, брат матери, запретил даже думать об этом. И Володя закончил школу почти на отлично, были три четверки по математике и физике. Володя был по сути своей гуманитарий. Однако через месяц после окончания учебы погиб его дядя и Володя вновь остался один. Тогда то он и решил уехать вместе с другом Куртом (ирландцем по-происхождению) в Англию на заработки. Володя прекрасно владел английским и устроился на хорошую работу в ресторан официантом. Платили ему 25 фунтов за сутки и плюсом шли чаевые. Он был доволен. Ведь работа была не пыльная, денег хватало, что бы поесть с другом на пару, заплатить за квартиру и даже отложить получалось. Все было отлично. Казалось вот оно счастье, но однажды, обслуживая один банкет высокопоставленных чинов, он встретил прелестную девушку Изабеллу, в которую влюбился без памяти. И что было еще хуже она ответила ему взаимностью… И все бы нормально, но обо всем этом узнал ее муж — человек с большими связями. И все, что осталось у Володи — это маленький ангелочек в приюте. Изабелла бросила его, а сама вернулась к мужу. А Володя забрав дочурку поехал назад в Румынию. Изабелла дала Дашеньке имя Мадлен, пытаясь оставить хоть какую-то память о себе в сердце Володи, но он и этого ей не дал сделать… «Предательство не прощается» — сказал он ей когда-то. И как только Мадлен исполнилось три он поменял все документы и оборвал все пути для Изабеллы. Теперь она не сможет найти Мадлен Хант-Фишер. Ее по документам не существовало больше.

Он уже давно не любил мать Даши, но всегда вспоминал о ней глядя на своего ангелочка. Теперь спустя столько лет он вспоминал события своей жизни с какой-то особой горечью. Ведь тогда, раньше он говорил себе, что дальше будет лучше, там есть свет в конце тоннеля… Но оказалось, что свет не был тем выходом, который Володя искал.

Через пять лет после возвращения, Володя, наконец, смог накопить достаточно денег, что бы съехать со съемной квартиры и купить маленький участок с домом за городом. Там он жил с Дашей, ей уже почти исполнилось семь, и она собиралась в первый класс. И вновь Володя встретил любовь. Мать одного из одноклассников Даши. Женщина еще молодая и красивая, но уставшая от всего, она покорила его своей застенчивостью и добротой. Он влюбился. Она давно была в разводе и могла выходить замуж, а он так и не был женат. Они поженились в кругу семьи. Адель (так ее звал) была любящей матерью и приняла Дашу. Но ее сын — Сашенька, был настолько стеснительным, что перестал разговаривать даже с ней. Через три года Адель родила Володе дочь — Настеньку. И все снова было отлично, но… Через год после этого у Адель обнаружили рак на третьей стадии и, она умерла, прожив всего полтора года.

Володя запил. Он не мог поверить, что вновь его любовь умерла. Он вновь остался один… Но тогда его спасла Даша, а теперь…

***

Крики все также рвали собачью душу Цербера. Он ощущал боль своего хозяина, будто это его рвут на части. А Цер знал, что Джерга истязают. Проводят через все круги ада, его мучают не только морально, но и причиняют физическую боль.

Пес вновь рванул тяжелую цепь. Она хрустнула. Одна из голов ухватилась зубами за цепь, а две другие — выли.

То, что в эти мгновения происходило в самых страшных темницах Мира Теней, не могло сравнится с той болью которую испытывал пес. Его хозяина… самого дорого и важного для него демона… истязали. Цербер в очередной раз вцепился зубами в цепь и дернулся. На этот раз, одно из колец треснуло, и пес освободился.

Демоны, которые охраняли клетку с Цербером, встрепенулись. Пес оскалился. По одной из морд потекли слюни. Цер, хоть и привязался к хозяину, но временами требовал себе мяса. Невозможно выжить на одних овощах.

Мир Теней.

Последние дни до тюремного заключения.

Дом, в котором жили Цербер и Джерг, больше напоминал собачью конуру. Старый, обветшалый. Скрипучий пол. Прогнившая крыша. Окно покосилось и из появившихся щелей, задувал ветер мира Теней. Ночами, когда Джаггернаут ложился спать, ветер напевал ему жуткую песню. Память… Демон давно уже пытался вспомнить хоть крупицу той своей жизни, когда ОН был человеком. Во снах приходили какие-то фигуры, слышались чьи-то голоса, стоны, но все эти сцены не могли разбудить в Джаггернауте хоть часть воспоминаний. Лишь одно не давало ему покоя: волнистые светлые волосы, которые то и дело раздувал ветер и черные, глубокие глаза. «Ты спасешь меня», — раздавался в этот миг шепот девушки, но…. Сон обрывался и Мир Теней вновь убивал всякую память в демоне.

Но вернемся к домику Джаггернаута и Цербера. Здесь постоянно выл ветер. И возможно, если бы не карие, верные глаза гигантской собаки, Джерг давно бы лишился рассудка от этого воя.

От холода спасал только старый камин, у которого были разостланы шкуры, служившие Церберу и Джаггернауту кроватью. В самые холодные ночи, когда пламень в камине гас от сильных дуновений ветра, а Джерг впадал в бред, пес прижимался к хозяину сильнее, стараясь согреть его своим теплом.

— «Прошу… прошу… останься со мной», — сквозь бред шептал Джаггернаут. Цербер знал, что с утра хозяин и не вспомнит о своих ночных кошмарах. Память Джерга не прояснялась. Он лишь бредил воспоминаниями, но они ускользали и с утра…. образ белокурой девушки таял и Джерг не мог остановить ее исчезновение.

С наступлением утра, когда серое небо Мира Теней, приобретало багровый оттенок, Джаггернаут открывал глаза и долго глядел на прижавшегося к нему питомца. Цербер никогда не спал дольше хозяина, он лишь смотрел на него своим верным, каре-зеленым взглядом. «Что, дружище?!», — ухмылялся Джерг и садился на шкурах. — «Ты вновь проснулся раньше меня?».

Дальше Джаггернаут готовил овощной завтрак. Мясо в Мире Теней найти было невозможно, если ты не живешь во дворце Сира. Цербер ненавидел есть кукурузу и фасоль, но кроме этих двух продуктов, у них еды не было.

— Я знаю, что не вкусно, но нам нужно питание, Цер — приободрял пса Джаггернаут и показательно откусывал кусок кукурузы. — Вкус отвратительный, дружище. Но нам нужны силы… Ты же помнишь.

Джаггернаут не всегда жил подобной жизнью. Раньше, когда высшие демоны не увидели в нем угрозы для своих жизней, он мог незаметно проникнуть в Мир Людей и приобрести там рыбы и консервированного мяса, которое Цербер ел с удовольствием. В те времена, Джерг жил в молодом юноше, который в конце концом сгорел под силою Разрушителя — Джаггернаута. Однако, после того, как высшие демоны, обнаружили что тело попавшей к ним случайно заблудшей девушки может выдержать пламень демона, да еще и сделать демона сильнее, высшие отобрали у Джаггернаута право посещать мир людей без спроса. А разрешения ему все равно не давали.

После овощного завтрака, демон и его верный пес, шли гулять. Так как проход в Мир Людей для них был закрыт, они гуляли по пограничным местам. Здесь, Джерг проходил обучение. Здесь он впервые ощутил себя «личностью» и «воином». Здесь он в последний раз позволил себе привязаться к человеку. Почему к человеку? спросите вы, потому, что обучал его старый сенсэй Као Чан, оставшийся человеком в Мире Теней.

Теперь Джаггернаут пытался забыть это имя и то, что его связывало с учителем. Ведь именно этот человек зародил в нем самые лучшие чувства. Но и он же подарил ему новую порцию боли.

Мир Теней. Нынешнее время.

Джаггернаут пришел в себя после истязаний. Он лежал на каменном полу. Вокруг не было никого. Демон с усилием поднялся и ощутил резкую боль в ногах, потому ступив первый шаг, он вновь рухнул на каменный пол. Сон, тревожный и страшный, вновь поглотил демона. Он снова и снова видел момент смерти своего учителя. Снова и снова презрительно кричал: «Моя вина! Это моя вина!». Снова и снова опускался в глубины ада. Теперь Джаггернаут пытался вытеснить из памяти образ последнего из людей, который его любил. Но склизкое чувство вины не позволяло этого сделать.

«Прячься», — встревоженным шепотом скомандовал учитель. Джаггернаут будто вновь там находился. И все равно, что память играла злую шутку и перерисовывала реальность под свой лад, демон знал, чем все закончится. Глаза учителя наполнились слезами. — «Прячься! Они не должны найти тебя» — сердито повторил мужчина.

«Я могу сражаться», — сквозь слезы прошептал Джерг, зная, что учитель из сна его не услышит, — «Я могу защитить Вас, учитель».

Као Чан подошел к своему ученику. Сейчас они находились в полуразрушенном Храме Артемиды из древнегреческого города Эфеста, который в Мире Людей был сожжен Геростатом по приказу Высших демонов, что в тот момент руководили его разумом. В Мире Теней отпечатываются места, которые связаны с массовыми казнями и ужасами людей.

«Ты можешь сражаться, я знаю», — мягким голосом произнес учитель, Джаггернаут шмыгнул носом, осознавая, что дальше он скажет, — «Но ты можешь погибнуть… а значит все мои труды обнулятся».

«Но… вас убьют», — жалобно протянул Джерг.

«Так сделай, чтобы моя смерть не была напрасна, Джерри, победи то Зло, которое сейчас сюда войдет. Но не сейчас. Позже».

Джаггернаут был вынужден наблюдать, как в тело Као Чана вонзились арбалетные стрелы. Был вынужден видеть, как глаза последнего дорогого ему человека закрылись. Был вынужден просто наблюдать…. Ибо сон постоянно повторялся и не давал покоя демону.

Цербер разорвал своих стражников и теперь дежурил у входа в воронку. Он знал, что хозяин его там, внутри замка, в темницах. Но проникнуть туда Цер уже не мог.

Время для Джаггернаута тянулось медленно. Зло охватывало его постепенно. Изначально он боролся с теми приступами ненависти ко всему живому. Успокаивал себя тем, что он — отомстит за отнятых у него людей. Он найдет способ расквитаться с «высшими». Но безумие… оно брало верх.

***

Время, которое Владимир Сергеевич провел в одиночестве, пытаясь спрятаться от своей боли, было ужасно. Он осознавал, что где-то там, в Бухаресте, остались двое его детей. Тех, ради кого он должен был продолжать бороться. Но не мог.

Каждый день, возвращаясь из бара, он ощущал ее незримое присутствие. Она смотрела грустно. Она смотрела радостно. Она смотрела… Но… настоящая Даша была другой. И Володя это знал.

«Здравствуй, папа», — раздавался рядом ее шепот. Владимир Сергеевич закрывал глаза и пытался доказать себе, что это неправда. Это ему чудится.

«Папа?!» — она подходила ближе. Он ощущал ее легкие шаги. Она вздыхала глубоко, словно готовясь сказать что-то важное, но никогда не говорила.

Володя раскрывал глаза. Именно в тот миг, когда она была ближе, чем возможно было представить. Но в реальности ее не было. Каждый день он засыпал в истерике. В немой и без слез, но с оглушительным криком. Он спал на полу. Кровать была не нужна.

В этот день все было по-другому. Все.

Володя вернулся в домик и застыл посреди комнаты. Она была перед ним, словно живая, но все-таки уже нет. На ее полупрозрачном лице, сияла улыбка. Грустная, горькая. Владимир Сергеевич опустил руку с бутылкой виски.

Девушка протянула руку к отцу, но он не шелохнулся. «Папа», — позвал призрак. Голос прозвучал низко и гулко. Словно она находилась вдалеке от него. «Поговори со мной, папа», — ее голос умолял, а по щекам покатились столь же прозрачные, как и весь ее облик, слезы.

Володя закрыл глаза. Его вдруг охватила безмерная усталость, и захотелось спать. Бутылка с виски выскользнула из пальцев, и громко ударившись об пол, упала. Алкоголь растекся лужей. Володя не заметил.

«Почему ты не разговариваешь со мной?..» — вновь раздался ее голос. — «Ты больше меня не любишь?»

— Люблю… Ты же сама знаешь… — тихо прошептал Володя. Опьянение мгновенно отступило, уступая место, жуткой тоске.

«Тогда почему?…» — Даша всхлипнула. Владимир Сергеевич резко открыл глаза и посмотрел на призрак. Девушка попыталась улыбнуться. Нет! Это была не его Даша. Нет…

— Потому что… тебя нет… — он сжал руки в кулаки, — Ты не реальна… Всего лишь иллюзия…

Девушка опустила голову. На какое-то время воцарилась тишина, глубокая и пугающая. В такие минуты Володе казалось, что он оглох или замурован в крепости своих страхов. Наконец, девушка вновь подняла на него глаза и глубоко вздохнула.

— Реальность — зла… — прошептала она. — Будь у меня выбор… я всегда жила бы в фантазиях…

Володя резко развернулся к двери. Всего несколько шагов, но как их пройти, когда всем сердцем и душой тебе хочется остаться.

«Папа! Если ты уйдешь…» — вскрикнула девушка, — «Я не вернусь… Папа!»

Володя остановился у двери и обернулся. Девушка подалась вперед и, не отрываясь, смотрела на отца. В ее больших глазах застыли слезы, и, казалось, что вот сейчас она более чем реальна.

— Ты не настоящая… — с болью прошептал Володя. — Ты не моя дочь… Ты — мертва… — по его щекам потекли слезы. — Ты — мертва… — повторил он, глядя на девушку.

«Зачем тебе реальность… Она ведь так ужасна…» — проговорила она. — «Папа!» — девушка вскричала как-то жалобно и протяжно, — «Не оставляй меня!… Пожалуйста! Папа!»

Владимир Сергеевич быстро вышел из дома. Он плотно закрыл дверь и прижался к ней спиной. Спустя мгновение Владимир опустился на колени и закрыл лицо руками. За дверью воцарилась тишина. Вновь эта пугающая тишина. Володя глубоко вздохнул и попытался прислушаться. Ничего не было слышно. И вдруг в этот миг он ощутил пустоту. Страшную и пугающую. Ведь даже призраком, но она была рядом. Хоть так! Владимир Сергеевич рванул дверь и вбежал в обратно в дом. Бумаги на столе вздрогнули и посыпались на пол, словно от дуновения ветра.

— Даша… — прошептал Володя. Никто не ответил. — Даша, доченька… Мне не нужна реальность…

Тишина вновь охватила пустую комнату. Владимир Сергеевич прошелся по дому, пытаясь хоть звуком шагов разогнать тишину. За окном подул ветер, зашумела листва. Владимир Сергеевич опустился на кровать и закрыл глаза, прислушиваясь к звуку ветра.