Ностальгия по унесенным ветром

Татьяна Иванова, 2023

Данная книга является новой версией продолжения романа. Повествует о дальнейшей судьбе героев «Унесенные ветром» после того, как Ретт Батлер покидает Скарлетт.Оставшись одна, Скарлетт, следуя принципу – выжить в любой ситуации, пытается определить для себя новый способ существования без Ретта и занимается коммерческой деятельностью.Ретт тоже желает отыскать свое место в жизни на данном этапе. Однако, как и обещал, изредка наведывается в Атланту, чтобы не скомпрометировать Скарлетт. В периоды их совместного проживания, отношения между отвернувшимися друг от друга супругами достигают определенного контрастного накала – в них прослеживается страсть и ненависть, протест и притяжение! Их любовь, которую нельзя сравнить с полноводной бурной рекой, текущей по течению и выходящей из берегов из-за полноты своих чувств, напротив, напоминает небольшой, но живой и сильный ключ, бьющий из самых недр, и, несмотря на преграды и заторы, чинимые обоюдно с двух сторон, все еще продолжает жить.

Глава 9

Как только они переступили порог своего дома, Скарлетт сразу поняла, что приехал Ретт.

Из гостиной в прихожую падал яркий свет и попахивало дымом сигар. У нее бешено

заколотилось сердце, а щеки заполыхали огнем от волнения и выпитого вина.

Слава Богу, что я немного пьяна — подумала она — мне будет легче разговаривать с ним.

Уэйд тоже понял, что приехал Ретт, и, раздевшись, побежал в гостиную первым. Скарлетт подавала вещи дворецкому, а он докладывал ей, что мистер Ретт приехал на четырехчасовом поезде и что он доложил ему, где они находятся, но мистер Ретт не пошел к мисс Петтипет, решив дожидаться их дома. Потом она услышала радостный возглас Уэйда, приветствующего Ретта, и его ответ.

— Здравствуй, Уэйд! Ба, да ты здорово выглядишь в этом костюме, совсем как взрослый, да и подрос ты порядком.

В гостиную вбежала Элла и встала посреди комнаты, растерявшись. Она так давно не видела дядю Ретта, что стала стесняться. Ретт приветливо улыбнулся девочке и протянул к ней руки.

— Здравствуй, малышка, как дела? Ну, подойди, обними дядю Ретта.

Скарлетт посмотрела на себя в зеркало. От прохладного ветра и выпитого пунша ее щеки слегка разрумянились, и она с удовлетворением отметила, что этот румянец ей очень даже к лицу. Поправив прическу и покусав губы, она, не спеша вошла в гостиную. Элла сидела на коленях у Ретта, а Уэйд рядом с ним на диване. Увидев Скарлетт, он тут же ссадил девочку с коленей и отвесил шутовской поклон.

— Добрый вечер, миссис Батлер! О! Да Вы прекрасно выглядите! Я вижу, что за время моего отсутствия вы тут все преобразились.

— Дядя Ретт, Вы просто соскучились — выпалил Уэйд.

— Вполне возможно — ответил Ретт и, приблизившись к Скарлетт, поцеловал ей руку.

Уэйд пристально наблюдал за ними, и они это чувствовали. Ретт моментально включился в игру, невольно заставляя и Скарлетт подыгрывать ему. Он обнял ее за талию, поцеловал в щеку и повел к креслу.

— Ну, рассказывайте, как Вы тут поживали без меня? — спросил он, стараясь быть серьезным.

Скарлетт услышала удары своего сердца, почувствовав его близость. Манера поведения его была до боли знакомой, он так же шутовски вел себя, как и прежде, однако, подсознательно она ощущала, что Ретт наглухо отгорожен от нее каким-то внутренним барьером, несмотря на то, что крепко держит за талию.

Реакция Скарлетт не заставила себя ждать, и она тут же почувствовала, как в ней закипает злоба, глядя на его ломаную комедию. — Он, что насмехается надо мной? — возмущенно подумала она — или решил поиграть на моих чувствах? Она напряглась, пытаясь выдернуть руку, но Ретт крепко прижал ее к себе, словно ожидал этой попытки, после чего опустил ее в кресло, а сам уселся в другое, напротив.

Элла взяла котенка и ушла к себе в детскую, а Уэйд и не собирался уходить, он сидел на диване и продолжал свои наблюдения.

— Ну, так как Вы тут поживали? — повторил Ретт свой вопрос, глядя на Скарлетт. — Я прямо с поезда и еще не знаю ни одной городской новости. Скарлетт молчала, стараясь подавить свое возмущение.

— Мы сейчас были на дне рождения у тети Индии — сообщил Уэйд.

— Ну и как вы там повеселились?

— Да мы и не веселились вовсе, дядя Ретт, нам было велено сидеть в библиотеке и не шуметь. Зато мы с Бо разыскали на полках старый энциклопедический словарь с желтыми прежелтыми страницами и читали его, а Элла играла со своими куклами.

Для чего нужна Ретту вся эта комедия? — думала Скарлетт. — Похоже, он так старается ради Уэйда, но зачем? Ведь это же не его сын? Видимо Ретт жалеет Уэйда, догадываясь о его переживаниях.

Но уж нет! Ни ей, ни ее детям не нужна его жалость! Она, слава богу, не нищая и будущее Уэйда уже в какой-то степени обеспечено за ее счет, он обойдется без денег Ретта. А что касается его переживаний, ничего страшного, он уже большой мальчик и все поймет. Ей просто надо как-то решиться рассказать ему об этом, хоть он и сам обо всем догадывается, ведь городские слухи не обходят его стороной.

А Ретту вовсе ни к чему утруждать себя заботами о ее сыне, и она непременно скажет ему об этом, как только Уэйд уйдет спать! Но Уэйд, похоже, и не собирался уходить, он засыпал Ретта вопросами, а тот рассказывал ему о своих путешествиях. Скарлетт же ничего не оставалось, как сидеть и молча их слушать.

Ретт был во Франции, а потом в Испании и со всеми подробностями рассказывал Уэйду о своих экскурсиях по музеям и историческим местам.

Так значит, в Чарльстон он не заезжал — подумала Скарлетт — и ничего не знает о ее визите к миссис Элеоноре. Интересно, а что бы сказала о ней Ретту миссис Элеонора, какую бы оценку дала она своей снохе?!

— Дядя Ретт, а зоопарк там есть? — Задал Уэйд очередной вопрос.

— Есть.

— А расскажите, какой он?

— Об этом я расскажу завтра, а сегодня уже пора спать, да к тому же в детской тебя дожидается обещанный подарок.

Глаза Уэйда засияли благодарностью. Он шустро вскочил с дивана и побежал в свою комнату.

— Спасибо, дядя Ретт, спокойной ночи! — Крикнул он на ходу, с нетерпением поднимаясь по лестнице.

Как только Уэйд скрылся, Ретт привстал, придвинул свое кресло поближе к Скарлетт и вопросительно на нее взглянул.

Она же, набравшись духу, открыла было рот, чтобы высказать свое возмущение, но вдруг спасовала, не зная с чего начать и молча отвела глаза в сторону, предоставив Ретту возможность высказаться первым.

— Ну, вот мы и одни, моя дорогая, и Вы теперь можете без всякого стеснения выплеснуть на меня все свое возмущение. — Сказал он и снова умолк, ожидая ее ответа.

— Эта комедия не нужна ни мне, ни Вам, Ретт.

— Она нужна Уэйду, неужели Вы этого не видите?

— Во-первых, Вас это не должно касаться, потому что Уэйд мой сын и можете о нем не беспокоиться! Во — вторых, он уже не маленький и наверняка догадывается, почему Вы все время сбегаете из дома, да к тому же, по всей Атланте ходят слухи и сплетни о нас с Вами, и до него они доходят тоже.

— На Ваше первое заявление, я отвечу, что мне наплевать, чей сын Уэйд. У нас с ним существуют определенные отношения, и я вправе сам решать касается меня это или нет! — Он саркастически улыбнулся и пристально на нее посмотрел.

— Я вполне понимаю Вас, моя дорогая, миссис Батлер, Ваше уязвленное самолюбие принимает в штыки все, что идет от меня, но Уэйд ведь не Вы или Ваша рука, или нога, он отдельная личность. Вот я и отношусь к нему как к личности, как к ребенку, как к другу, наконец!

Скарлетт удивленно подняла брови.

— Да? А почему же Вы задумались об этом только сегодня, если и впрямь так считаете?

— А кто Вам сказал, что только сегодня?

Скарлетт приумолкла, не зная, что ответить. Возможно, Ретт и вправду думал об Уэйде, ведь не зря же он заметил некую странность в поведении ребенка еще в свой прошлый приезд. Да и потом, его письмо ко дню рождения, обещанный подарок. Он явно стал более внимательным к мальчику.

Думая об этом, в душе Скарлетт засоревновались два противоположных чувства. С одной стороны, уязвленная природная гордость восставала в ней против чувства жалости, которое Ретт проявлял к ее сыну, а с другой, затеплилась надежда удержать Ретта возле себя таким способом, хоть еще на какое-то время — время, в течение которого ей возможно удастся что-то изменить.

— А по поводу сплетен я скажу Вам так — продолжал Ретт.

— Собака лает, ветер носит! Им можно верить, а можно и нет. Ребенок существо наивное, и если он от кого-то вчера услышал гадость, которую ему не хотелось слышать, то сегодня он поверит тому, кто ее опровергнет! Уэйд не хочет слышать ничего плохого о нас с Вами и не только не хочет, но и не может… Пока не может! Чтобы понять это, надо знать его намного больше, чем Вы. Для того, чтобы воспринять это вот так сразу, он еще недостаточно устойчив. Сейчас любое отрицательное явление может оказать на него пагубное влияние, потому что он находится в таком возрасте и является очень ранимой натурой. А Вы, моя дорогая, никогда не жалели близких Вам людей потому, что мерили их своей меркой!

Ретт поднялся с кресла и подошел к камину, на выступе которого лежал его портсигар. Вытащив сигару, он привычным движением помял ее двумя пальцами, понюхал и, чиркнув спичкой, закурил.

Глядя на его домашний халат и на эти, до боли знакомые движения, Скарлетт на миг показалось, что прошлое вернулось назад и не существует никакой разлуки, а Ретт все такой же, как прежде. Вот сейчас он позовет ее в спальню, совсем как тогда, в первые годы их жизни, еще до рождения Бонни, и, попыхивая сигарой в темноте, еще долго будет рассказывать истории, а она станет заливаться смехом, а порою и злиться. А потом он обнимет ее своими сильными руками и укутается в ее распущенные волосы, а потом…

Слова Ретта прервали ее мысли, заставив вздрогнуть от неожиданности.

— В отношении Уэйда нельзя вот так сразу рубануть с плеча. Это Вы сильная натура и можете вынести любые невзгоды в своей жизни! Вам и невдомек, что на свете есть такие люди, которые могут сломаться. Сила Вашего духа всегда восхищала меня. Я знал только одну брешь в монолите Вашей души — это деньги! Перед ними Вы устоять не могли никогда. И представьте, каково же было мое удивление, когда я узнал в банке, что за последние восемь месяцев Вы не предъявили мне ни единого счета.

Сначала я подумал, что управляющий ошибся и даже послал повторный запрос, однако, его ответ еще больше удивил меня. Он написал, что в банке действительно нет ни одного Вашего счета и что Вы, озадачив его до крайности, открыли свой собственный расчетный счет. У Вас что, появился новый кредитор за время моего отсутствия, и Вы решили отказаться от моих денег?

— Да, я решила отказаться от Ваших денег. — Не глядя ему в глаза скороговоркой выпалила Скарлетт.

— Но мне помнится, что Вам никогда не мешало изобилие денег и если у Вас появился дополнительный капиталец, зачем же отказываться от моего?

— Ах, Ретт, Вы же прекрасно знаете, что никакого кредитора у меня не появилось, но все равно несете чушь! — воскликнула она, метнув на него зеленые молнии.

— Я отказалась от Ваших денег по естественной причине. Если Вы больше не любите меня, то мне не нужны и Ваши деньги!

— Постойте, постойте, мне помнится, что даже в день моего сватовства Вы уяснили для себя, что я, конечно же, Вас не люблю, а женюсь только потому, что не могу добиться другим путем. Такое обстоятельство Вас тогд устраивало, и Вы спокойно пользовались моими денежками. А теперь Вы говорите, что не хотите ими пользоваться потому, что я Вас не люблю. Что-то я никак не пойму Вас, мэм!

— Но тогда было совсем другое дело!

— Почему же, позвольте узнать?

— Да. Я думала, что не люблю Вас, и Вы не любите меня тоже! Но мы, поженившись, заключили своего рода сделку, которая, как мне казалось, устраивала Вас по какой-то причине, в результате чего я твердо знала, что нужна Вам, а сейчас все изменилось. Я не нужна Вам больше, значит сделка наша сама собой расторгается и мне не нужны Ваши деньги!

— Ах, вот как! Ну что ж, в таком случае, чтобы очистить свою совесть и не остаться у Вас в долгу, я должен открыть Вам одну тайну. Скарлетт удивленно на него взглянула. Ретт сделал очередную затяжку и медленно выпустил дым.

— Дело в том, что я по своей собственной инициативе лишил Вас лесопилок — сказал он, после небольшой паузы, растягивая слова.

— Деньги, которые получил Эшли Уилкс, были вовсе не от какого-то мнимого благодетеля, их переслал ему я, будучи в сговоре с миссис Уилкс.

Приоткрыв рот от изумления, Скарлетт онемела, и только молча, во все глаза, смотрела на него. После минутной паузы изумление в ее взгляде сменилось удивлением, и она обрела дар речи.

— Зачем?

— Чтобы он мог выкупить Ваши лесопилки. Я уговорил миссис Уилкс попытаться убедить своего супруга истратить эти деньги на выкуп лесопилок. Таким образом, я намеренно лишил Вас части Вашего имущества, взвалив всю ответственность за этот шаг на себя. Представляете, какой доход получили бы Вы за это время с лесопилок?

Теперь Вы понимаете, что я не могу допустить, чтобы Вы отказались от моих денег, ибо ваши лесопилки лежат на моих плечах долгосрочным кредитом! В противном случае, мне придется выкупить лесопилки у Эшли Уилкса обратно и вернуть их Вам, да еще заплатить при этом кругленькую сумму, равную доходу с них, в виде штрафа. — Ретт усмехнулся, глядя на ее изумленное лицо, и снова уселся в кресло.

— Так что, я перед Вами в долгу, миссис Батлер, и как равнозначный партнер в нашей сделке, не могу расторгнуть ее, ибо совесть моя нечиста!

— Нет, Вы шутите, этого не может быть! Я никогда не поверю, чтобы Мелани так поступила!

— Мне пришлось долго ее уговаривать, чтобы она согласилась пойти на этот обман. Я убедил ее в том, что лесопилки приносят Вам много вреда, что они вымотали Вас вконец, а Вы еще так слабы после болезни. И согласилась она на это скорее ради Вас, а не ради собственной выгоды.

У Скарлетт заныло сердце, ибо Ретт, бросив именно этот камень в ее огород, обострил

саднящее душу сожаление еще больше. — Боже мой, насколько легче было бы ей сейчас, владей она, как прежде, лесопилками! Разве стала бы она занимать такую уйму денег у Уилла!

— Ну зачем Вам нужно было лишать меня лесопилок? — воскликнула она в отчаянии.

— По двум причинам. Во-первых, Вы действительно были больны, а во-вторых, чтобы отрезать единственную нить, связывающую Вас с Эшли Уилксом, где Вы могли бы видеться наедине.

Скарлетт вскочила с кресла, покраснев от возмущения.

— Да сядьте Вы — сказал Ретт примирительно улыбаясь — не стоит так кипятиться, тем более теперь.

Скарлетт присела на валик кресла, предаваясь негодованию все больше и больше.

— Я всегда знала, что Вы бесчестный, бессовестный тип, но, чтобы так поступить со мной!

Ретт засмеялся.

— О! Какое глубокое, справедливое замечание! Вот только звучит оно не из тех уст. Позвольте узнать, мадам, разве Вы никогда не шли на сделку с совестью относительно меня, ради какой-нибудь своей выгоды?

Внутри у Скарлетт все кипело, но она молчала, ибо крыть ей было нечем!

— И потом, разве Вы были не рады за свою лучшую подругу? — глядя на нее с издевкой, усмехнулся Ретт. — Ведь ее драгоценный супруг, наконец, занялся делом и его семья, по крайней мере, перестала нищенствовать и сидеть на Вашей шее.

Скарлетт зло сверкнула глазами, а Ретт перехватив ее взгляд, вновь засмеялся.

— Таким образом, моя дорогая, Вы можете совершенно спокойно использовать мои деньги. Так или иначе, часть из них принадлежит Вам, да к тому же я с Вами не развелся, и Вы по закону все еще моя жена.

Скарлетт овладела злоба.

— Но уж нет! Теперь я тем более не возьму у Вас ни цента! — Заявила она.

— А помните, как Вы страстно желали меня наказать за то, что я взяла себе в партнеры на лесопилки Эшли? И Вам не удалось этого сделать лишь потому, что я успела вернуть заемные деньги? Ну, так вот, считайте, что Ваша месть, наконец, свершилась и Вы все-таки лишили меня лесопилок! Пусть это будет платой за мою, как Вы тогда изволили выразиться, «бесчестность»!

Ретт расхохотался и поднял руки вверх.

— Вы положили меня на обе лопатки, и мне остается только аплодировать Вам. Уроки жизни закаляют Вас, Скарлетт, и Вы становитесь хорошим игроком!

— Я не веду с Вами никакой игры и больше не желаю обсуждать это!

— Ну что ж, это Ваше право — сказал Ретт, продолжая смеяться.

— Давайте поговорим о чем-нибудь другом или Вы совсем не желаете со мной разговаривать?

Ретт был в хорошем расположении духа наедине с ней впервые после их разлуки. Он походил сейчас на прежнего Ретта, который частенько доводил ее до белого каления, а потом в полном блеске своей победы, потешался над ней. В глазах его плясали бесенята, и в глубине души у Скарлетт вновь затеплилась надежда. Она понимала, что сейчас ей необходимо как можно дольше оставаться в гостиной и вести беседы с ним, о чем угодно.

— Ну почему не желаю, как раз наоборот — ответила она, тоже улыбнувшись.

— Вы интересный собеседник, Ретт, а у меня их было так мало в последнее время. Расскажите, как поживает Европа, надеюсь, Вы остались довольны своим путешествием?

— Больше, чем следовало бы ожидать. Я побывал в Испании, посетил Барселону и Мадрид. Это прекрасная страна. Такую живописную природу и великолепную архитектуру редко встретишь. Но, боюсь, мой рассказ о достопримечательностях наскучит Вам. Насколько мне помнится, разговоры об архитектуре и искусстве всегда нагоняли на Вас тоску.

А какие у Вас новости и почему это вся Атланта говорит о нас с Вами? Ведь я и раньше уезжал, но никому до этого не было дела.

Скарлетт не хотелось рассказывать ему о строительстве нового магазина, ведь причиной таких разговоров стало именно это, и она начала с новостей.

— Есть хорошие новости и плохие — сказала она.

— Умерла моя тетя Евлалия из Чарльстона. Это случилось три месяца назад. Я ездила на похороны, а потом гостила у Ваших родных. Миссис Элеонора очень хотела познакомить меня с Вашей семьей и просила погостить в ее доме. Мне пришлось согласиться, я не могла ей отказать и пробыла там три дня.

— Значит, Вы были в Чарльстоне. Отчего же умерла Ваша тетя?

— От сердечного приступа. Она скончалась прямо на глазах у тетушки Полин.

— Соболезную. А как моя мама, не больна?

— Перед тем как мне прийти, у нее был приступ, но потом она чувствовала себя нормально.

— Так значит, Вы пробыли у них всего три дня?

— Да.

— А почему не дольше?

— Я предпочла бы совсем не гостить у них из-за наших с Вами отношений, но не хотела обидеть миссис Элеонору.

Ретт ухмыльнулся.

— А какая разница, разве прежде наши отношения были хороши? Мы только поменялись ролями, вот и все! Если раньше я не мог достучаться до Вашего сердца, то теперь Вы не можете достучаться до моего. Или я не прав?

У Скарлетт застучало в висках. — Ну вот, и зачем она только напомнила ему о их отношениях, господи! Дернуло же ее за язык! Ведь теперь мирная беседа может принять совсем другой оборот. Она замешкалась и замолчала.

— Можете не отвечать! — сказал Ретт, посмотрев на ее растерянное лицо. — Лучше расскажите мне как там дела.

— Да ничего, все в порядке. Ваша сестра, Розмари, мне очень понравилась. Миссис Элеонора рассказала, что за ней ухаживает их сосед, мистер Саймер, и Розмари вроде бы благосклонно к этому относится.

— Мистер Саймер, это тот, у которого умерла жена?

— Да.

— Ну что ж, я рад за Розмари, она была рождена для семейной жизни и до сих пор ей этого не хватало. А с моим братцем Вам не посчастливилось познакомиться?

— Посчастливилось. Миссис Элеонора приглашала его на обед. У него приятная жена и очень красивый сын.

— Ну, а сам он как Вам показался? — Ндобро ухмыльнувшись спросил Ретт.

— Он лишил меня возможности пообщаться с ним и сделать какие-либо выводы — слукавила Скарлетт. — После обеда он тотчас же отбыл со всей семьей, сославшись на уйму работы.

— Все ясно, великосветский мистер Генри Батлер не захотел подъедать крошки со стола бродяги-спекулянта — своего низкопошибного братца.

— Что? — не поняла Скарлетт.

— Ничего, я говорю, что Генри Батлер, это Генри Батлер, только и всего!

— Мама ничего не просила передать мне?

— Ничего, только огромный привет и Розмари тоже.

— А как дела в Таре?

— У Сьюлин родился сын.

— О, поздравляю Вас с племянником. А как Мамушка?

— Не знаю, о Мамушке Уилл ничего не писал в последнем письме.

— Так Вы не были в Таре?

— Да я и не собиралась туда.

— И чем же Вы занимались все это время? Я, честно говоря, не могу себе представить Вас, проведшей столько времени в Атланте без денег. Я, конечно, догадываюсь, что Вы перекрыли кислород Уиллу Бентину и жили на доход с салуна и магазина, но для Вашего нынешнего размаха этого теперь маловато. Ох, и туговато же Вам пришлось, мадам!

Скарлетт не ожидала такого оборота, а его издевательский тон снова вывел ее из себя. Ей действительно было трудно все это время, и прежде всего морально. А сколько сил она потратила на строительство!

Ведь она сама организовывала перевозку кирпича и бревен, ежедневно следила за ходом работ, как угорелая носилась в поисках строителей по всей Атланте, улаживала разногласия между подрядчиком и архитектором, вносила свои изменения в проект, перед этим долго обдумывая их. Боже мой, да она все делала сама, попросту никому не доверяя, разве что не сколачивала бревна собственными руками. Да к тому же ей теперь приходилось вплотную заниматься старым магазином. Разве давал бы он такой доход, если бы она постоянно не совала туда свой нос! И все по вине Ретта, а он еще издевается. Нет, она ничего не скажет ему о строительстве нового магазина, пусть завтра сам узнает от чужих людей, ей наплевать!

— Я не понимаю, к чему эти Ваши издевки, Ретт? — сказала она. — Я сама приняла такое решение, а трудно мне было или нет, это уж мое дело.

— Ну что ж, желаю Вам удачи и уверен, что Вы достигните задуманного, а в том, что Вы что-то задумали, я не сомневаюсь! — Он встал, небрежно отодвинул ногой кресло и отвесил ей поклон.

— Спокойной ночи, желаю Вам приятных сновидений — сказал он, повернулся и пошел к себе.

С минуту Скарлетт сидела опешив, глядя ему вслед, а потом почувствовала, как комок подкатывает к горлу.

Проснувшись, Скарлетт размышляла, ехать ли ей на стройку с утра, как было запланировано. Немного поразмыслив, решила поехать, но к обеду непременно вернуться. Сегодня было намечено выводить дверные проемы, и она не могла допустить, чтобы это происходило без ее догляда. Она поедет, даст указания старому Биллу и к обеду уже будет дома. Быстро одевшись, она спустилась в столовую, наскоро выпила чаю и уже собралась уходить, но в этот момент увидела Ретта, спускающегося по лестнице.

— Доброе утро — услышала она. — О, да Вы уже при полном параде!

— Доброе утро — улыбнулась Скарлетт.

— Не слишком ли раннее время выбрали Вы для визитов, или теперь Вы гуляете по утрам, а может у Вас дела?

— Да, у меня дела — ответила она и направилась к выходу.

Когда Скарлетт приехала домой, Ретта уже не было, обедать ей пришлось в одиночестве. Не дождалась она его и к ужину. Он вернулся домой очень поздно и конечно уже знал все.

— Я поздравляю Вас, моя дорогая! Ваш новый магазин, судя по размаху, будет великолепен. Мне, как всегда, остается только снять шляпу перед Вашей самостоятельностью, которую я наблюдал в течение многих лет, да удивиться, откуда Вы взяли деньги, чтобы развернуть такое грандиозное строительство. Хотя, в сущности, удивительного здесь ничего нет, опыт показывает, что, если Вам нужны деньги, Вы достанете их где угодно и как угодно.

— Деньги я взяла у Уилла. — Сказала Скарлетт.

— Так значит, Вы решили забрать у него то, что когда-то давали?

— Нет, я взяла их взаймы. Как только начнет работать новый магазин, я стану возвращать ему деньги.

— Ну что же, из всего происходящего я делаю вывод, что ни в моих услугах, ни в деньгах Вы больше не нуждаетесь, и мне остается только пожелать Вам всяческих успехов в новом начинании.

Ретт вел беседу с деланным безразличием, но Скарлетт чувствовала, что ему что-то не нравится. Она задела его за живое и не знала, каковы будут последствия. Страх потерять его навсегда неотступно преследовал ее, и она начала уже думать, что зря заварила всю эту кашу со строительством магазина и отказом от его денег. Но, увы, отступать было поздно.

— Интересно, а как отнесся к этой Вашей затее Уилл Бентин, он ее одобрил?

— Не знаю, Уилл из тех людей, которые не задают много вопросов. Я даже не сказала ему, зачем беру деньги.

— А что же Вы сказали нашим уважаемым горожанам, которые не в пример Уиллу, пытаются совать свой нос во все дела?

— Ничего я им не сказала. Вы же знаете, что мне наплевать на них.

— А как же городские сплетни? Если я приезжаю в Атланту только ради того, чтобы не скомпрометировать Вас, чего вы очень боялись, то здесь — то, с Вашим строительством, компромат налицо!

Тут Скарлетт замешкалась. Видно, зря она сказала, что ей наплевать на горожан. Но это была единственная зацепка, ради которой она могла хотя бы изредка удерживать Ретта в городе. Однако Скарлетт твердо знала и то, что с Реттом нужно быть откровенной, а не изворотливой, ведь он видел ее насквозь, обезоруживая тем самым, а разгадав ее уловки, открыто смеялся над ней.

— Я не могу ради сплетен жить у Вас приживалкой — сказала она.

— Я должна занимать в Вашем сердце определенное место, но для меня его там не стало, и я поступила так, как должна была, как подсказало мне мое сердце. А разве Вы, Ретт, будь на моем месте, поступили бы по — другому?

Ретт посмотрел на нее очень серьезно, и в его глазах Скарлетт усмотрела некое уважение и легкую растерянность. Она не ожидала увидеть его таким, и сама растерялась, умолкнув.

— Ну что ж, это Ваше право, и я вынужден с ним считаться — сказал он, так и не ответив на вопрос, как бы поступил он на ее месте.

Почти всю ночь Скарлетт думала о их разговоре и пришла к выводу, что Ретт немедленно уедет. Ведь она, по сути дела, сама отреклась от него. А раз он приезжал в Атланту ради того, чтобы не компрометировать ее, то теперь ему и вовсе нечего тут делать.

Она лежала и еще долго казнила себя за все содеянное, но, в конце концов, рассудила, что потерять его все-таки лучше с достоинством, чем навлечь на себя презрение, повиснув у него на шее. Да и потом, есть еще Уэйд! Возможно, ради него Ретт изредка и ненадолго будет приезжать в Атланту.