Ностальгия по унесенным ветром

Татьяна Иванова, 2023

Данная книга является новой версией продолжения романа. Повествует о дальнейшей судьбе героев «Унесенные ветром» после того, как Ретт Батлер покидает Скарлетт.Оставшись одна, Скарлетт, следуя принципу – выжить в любой ситуации, пытается определить для себя новый способ существования без Ретта и занимается коммерческой деятельностью.Ретт тоже желает отыскать свое место в жизни на данном этапе. Однако, как и обещал, изредка наведывается в Атланту, чтобы не скомпрометировать Скарлетт. В периоды их совместного проживания, отношения между отвернувшимися друг от друга супругами достигают определенного контрастного накала – в них прослеживается страсть и ненависть, протест и притяжение! Их любовь, которую нельзя сравнить с полноводной бурной рекой, текущей по течению и выходящей из берегов из-за полноты своих чувств, напротив, напоминает небольшой, но живой и сильный ключ, бьющий из самых недр, и, несмотря на преграды и заторы, чинимые обоюдно с двух сторон, все еще продолжает жить.

Глава 8

Дети соскучились и были рады, когда Скарлетт приехала домой. Они стали рассказывать наперебой, как проводили время. Главной же темой разговора был рассказ о приезде дяди Уилла. Он пробыл недолго, всего два часа, но рассказал много интересного.

— У детей Сьюлин любимая кошка принесла четырех котят, а у дяди Уилла молодая кобылка Долли тоже принесла жеребеночка, и еще сильно заболела старая Мамушка, она уже неделю не встает с постели. Дядя Уилл приводил к ней доктора, который прописал много лекарств. Дядя Уилл сказал, чтобы мама не беспокоилась, Мамушка теперь подлечится и с ней будет все в порядке.

— А еще он оставил тебе письмо, мама — вспомнил Уэйд.

Скарлетт заволновалась. А вдруг Уилл по каким-то причинам не сможет одолжить ей денег?

— Где письмо, Уэйд? Быстренько принеси его мне. — Велела она сыну. — Присси отнесла почту к тебе в комнату.

— Хорошо, я сама поднимусь и прочту его.

Уилл писал, что они со Сьюлин получили ее письмо с известием о смерти тети Евлалии и были очень огорчены. В Атланту он приезжал решать вопросы по продаже хлопка, и кое-что прикупить. Все складывалось удачно, ему назначили хорошую цену, так что их договор остается в силе. Скарлетт с облегчением вздохнула и отбросила письмо в сторону.

На следующий день она занялась делами с присущей ей одержимостью. Рано утром поехала на одну из лесопилок Эшли и оказалась там раньше его самого. Снедаемая ожиданием, она нервно ходила вдоль конторы взад и вперед. Царивший вокруг беспорядок колол ей глаза. Штабеля опиленного леса, представлявшие собой и не штабеля вовсе, а их жалкое подобие, стояли не под навесом, предоставленные дождю. Нестандартный опиленный лес и вовсе валялся в каждом закоулке. А ведь его можно было пустить в продажу по более низким ценам. Боже мой, как может Эшли так относится к делу! Ведь все это живые деньги, а он их теряет — недоумевала она.

Но вот, наконец, на пыльной дороге показалось скрипучее багги. Скарлетт вышла навстречу Эшли, нетерпеливо помахав ему рукой. Увидев ее, он обрадовался и удивился одновременно.

— Доброе утро, Скарлетт, я рад Вас видеть, Вы прекрасно выглядите.

Эшли улыбнулся и Скарлетт подумала, что сегодня, слава богу, ей не придется утирать ему нос.

— Что случилось, почему Вы здесь в столь ранний час?

— Здравствуйте, Эшли — Скарлетт протянула ему руку — я тоже рада видеть Вас. У меня к Вам дело. — Она взяла его под — руку и они направились к конторе.

— Эшли, я решила построить еще один магазин рядом с салуном и хочу купить у Вас лес под строительство — с ходу выпалила она.

— Вы хотите еще один магазин, но зачем он Вам?

— Это может пригодиться моим детям. Вдруг Уэйд не захочет жить на средства Ретта и ему понадобятся деньги, чтобы открыть какое-нибудь свое дело, а доход с моих магазинов как раз самый подходящий случай. А возможно это будет и приданным Эллы-Лорины.

Эшли как-то странно посмотрел на нее.

— Но разве Ретт Батлер ограничивает Вас в средствах, или у него их недостаточно, чтобы содержать свою семью?

— Конечно нет, Ретт не ограничивает меня, но как бы это Вам объяснить? Словом, я хочу иметь что-то лично свое, принадлежащее только мне и моим детям.

— Понятно, Вы, Скарлетт, хотите быть независимой, но это не свойственно дамам, а тем более, замужним, хоть я всегда говорил, что Вы являетесь редчайшим экземпляром самостоятельности и, тем самым, отличаетесь от других женщин. Но как бы там ни было, если Вы замужем, то все, что имеет Ваш муж, является и Вашим тоже. И мужчина, джентльмен, конечно, должен содержать свою семью на свои средства.

— Все это так и есть — замялась Скарлетт, пытаясь пойти другим путем — но мне вдруг стало скучно и, с тех пор как я продала Вам лесопилки, мне совершенно нечем заняться!

— Что Вы такое говорите, Скарлетт, неужели нельзя найти себе другое, доступное женщине занятие? Я, конечно, не в праве судить Вас, но мне кажется дело тут не в скуке, а в чем-то другом.

— Ах, оставьте, Эшли! Я хочу это сделать и сделаю! — Резко ответила она, тут же об этом и пожалев.

— Простите, мне совсем не стоило давать Вам советы и обсуждать это, простите, Скарлетт. — Извинился в свою очередь Эшли.

— Так значит, Вы хотите купить у меня лес?

— Да!

— Хорошо, сколько угодно?!

— Сегодня я поеду к архитектору и подрядчикам, все детально обговорю и думаю, что смогу сделать частичный заказ на лес.

— А какое количество и на какой срок?

— Думаю, что кубов тридцать, сорок пиленого бруса мне понадобится уже через пару недель.

— Так много сразу? Я не знаю, получится ли у меня опилить столько.

Скарлетт подняла на него удивленные глаза.

— Но для полумесяца это совсем немного, я в свое время за такой срок опиливала гораздо больше.

— Дело в том, что мои негры не всегда выходят на работу, Скарлетт. Я уверен, что и сегодня из них присутствует только одна треть. Она опустила глаза, чтобы скрыть свое раздражение.

— Да, эти Ваши наемные негры совсем разболтались и им не помешала бы хорошая порка. А что, если им выплачивать жалованье один раз в месяц? Возможно это удержит их от пьянств, а и они будут приходить на лесопилку каждый день.

— Ну, что Вы, разве это возможно? А как же их семьи? Разве смогут жены и дети целый месяц ждать денег?

— Ах, Эшли, но ведь надо же принимать меры, какой прок от такой работы?! Если Вы не хотите задерживать выплату денег, то меняйте почаще этих своих горе — работников. Мне жалко их, ведь после увольнения не так легко сразу найти работу и опять же будут страдать их семьи.

— А так страдаете Вы.

— Я не страдаю, меня это вполне устраивает. Я имею достаточно денег, чтобы мой сын не голодал и не ходил раздетым! У других и того нет.

Ну вот, затянул старую песню — подумала Скарлетт.

— Извините меня, Эшли, я не стану больше об этом говорить.

— Ну что, Вы! Можете говорить сколько угодно, я совсем не сержусь на Вас — сказал он, улыбнувшись — просто в этих вопросах наши с Вами мнения расходятся.

— Хорошо, я куплю у Вас столько леса, сколько Вы сможете мне продать, а остальное докуплю в другом месте.

Ей не хотелось больше разговаривать с Эшли и не терпелось скорее уехать к архитектору, однако, приличия ради, она решила задержаться. Но о чем говорить с ним? Спросить о Бо? — Так она его часто видит у себя дома. А о том, как чувствует себя он сам и вовсе не стоит расспрашивать. Она и так видит, что состояние его изменилось в лучшую сторону.

— Скарлетт, Вы что-то давно у нас не появлялись — сказал Эшли, перебив ее мысли — да и тетушка Петтипет была вчера у меня и сетовала на то, что Вы совсем ее забыли.

— Как, разве она не сказала Вам о похоронах?

Эшли вопросительно вскинул брови.

— Я ездила в Чарльстон, меня не было почти две недели и тетя Петтипет об этом знала.

— Она ничего об этом не говорила.

Ну, совсем выжила из ума! — подумала Скарлетт. — Я была на похоронах. Умерла моя тетя Евлалия, мамина сестра из Чарльстона.

— Простите, я ничего не знал, а что с ней случилось?

— Она умерла от сердечного приступа.

— Интересно, как сейчас выглядит Чарльстон? Я не был там с довоенных времен.

— Великолепно, если не считать солдат-янки, встречающихся на каждом шагу. Там много всевозможных магазинов, красивых, современных, с яркими витринами. В городских парках играют оркестры, а то прямо и на улицах. И еще там огромный рынок, где можно купить все, что угодно. А скоро, говорят, откроется вновь отстроенный ипподром, и все начнут ходить на скачки. А вот разрушенные дома там почти не восстанавливаются, строительства ведется мало, не то, что в Атланте.

— Дело в том, что в Чарльстоне большинство жителей являются коренными южанами, Скарлетт, война разорила их, но все они остались на своих местах. Те, у кого дома отобрали из-за неуплаты налогов, живут у родственников или снимают какое-то жилье, а те, у кого они остались разоренные, не имеют средств на их восстановление.

— Но ведь в Атланте было то же самое, однако, люди постепенно отстраиваются.

— Атланта, город молодой, он еще до войны был наводнен людьми пришлыми, хваткими и деловыми. Таких людей в Атланте большинство и после войны они оказались более приспособленными к новым условиям жизни. Есть, конечно и среди коренных южан деловые люди, и Вы, Скарлетт, тому яркий пример, а вот я отношусь к противоположной категории людей. Таких как я большинство в Чарльстоне, а таких как Вы — в Атланте.

— Но теперь в Чарльстоне еще и много янки. Они покупают в магазинах самые дорогие товары, на улицах стоят их новенькие экипажи, а если встречается красиво одетая женщина, Эшли, то она обязательно окажется янки.

— Да, к сожалению, это так, и со временем цвет нашей южной нации переведется. Янки станут выходить замуж за южанок, а южане за янки.

— Что Вы такое говорите, никогда этому не бывать! Разве из наших с Вами знакомых хоть одна женщина вышла за янки? А после войны прошло уже десять лет.

— Это будет, Скарлетт. Оккупация одного народа другим всегда приводит к кровосмешению, таков закон жизни. Сейчас еще свежи раны войны, но со временем все забудется. Мы с Вами, возможно, удержим от этого своих детей, но внуков удержать уже не сможем.

Скарлетт уехала от Эшли через час. Она отправилась в строительную контору Менсонов, зашла в архитектурный отдел и пробыла там около трех часов. Ей предлагали различные проекты зданий и на одном из них она, наконец, остановилась, решив внести кой-какие дополнения. К подрядчикам ехать было поздно, да к тому же она проголодалась, проведя столько времени на свежем воздухе. Решив отложить все на завтра, она отправилась домой, вполне довольная сегодняшним днем. Завтра у Уэйда день рождения, он пригласил к себе детей и ей придется принять их, а послезавтра она поедет к подрядчикам и если успеет, договорится в строительной компании насчет материала для фундамента.

Скарлетт вошла в гостиную и еще издалека увидела на столике среди газет голубой конверт. Подойдя поближе, она сразу узнала подчерк Ретта и мгновенно вскрыв конверт, прочла письмо.

«Здравствуй Уэйд! Поздравляю тебя с днем рождения, желаю всего самого хорошего, надеюсь, что в этот день ты здорово повеселишься с друзьями. Ты теперь уже совсем взрослый, будь таким же прилежным, читай свои книги, у тебя это отлично получается и, конечно же, занимайся спортом. Передавай привет маме и Элле. Подарок за мной. Я скоро приеду»…

Скарлетт со злостью швырнула письмо на стол. Он не написал ей ни единой строчки! Передавай привет маме! Боже мой, как это унизительно, ну мог бы он, ради приличия, что-то и ей написать! Хотя, что говорить, Ретт никогда не соблюдал приличий.

Скарлетт так овладела злоба и обида, что ей расхотелось есть. Она выпила коньяка и поднялась к себе. Немного успокоившись, она вдруг вспомнила, что не посмотрела на штемпель. Интересно откуда же Ретт писал? Снова спустившись в гостиную и взяв конверт, она обнаружила, что письмо пришло из Парижа.

Париж? Что делает Ретт в Париже? Его не было уже два с половиной месяца, в Чарльстон он не приезжал, неужели все это время он находился в Париже? Что же могло его там держать? Дела? А вдруг у него и впрямь появилась возлюбленная, какая-нибудь молодая, красивая аристократка? У Скарлетт защемило сердце — нет, мне нельзя об этом думать, нельзя!.. Она снова открыла письмо и пробежала его глазами.

«Я скоро приеду» — ее взгляд задержались на этих строчках и злость как-то сама собой улетучилась, после чего она тут же спустилась в столовую к накрытому обеденному столу.

Дело близилось к осени, но дни стояли сухие и теплые. Скарлетт вовсю развернула строительство. С утра до вечера ее экипаж порхал по Атланте. Ее можно было встретить то в строительной конторе, то на лесопилках, то по дороге на свой объект, который она посещала по несколько раз в день. Она вконец замучила архитекторов, заставляя их перекраивать проект и беспрестанно придиралась к строителям, не допуская ни малейшей небрежности в работе.

В ее команде было только три вольнонаемных негра, которых она с трудом отыскала, рыская по всему городу. Зато это были знатоки своего дела, профессионально занимающиеся строительством еще до войны. Двое из них были здоровенные ребята, а третий старик, но это была сработавшаяся команда, где каждый знал свое место. Остальных рабочих Скарлетт, по старой своей привычке, отыскала среди каторжников. Однако на этот раз управляющим она назначила старого негра, а он, не в пример Джонни Геллигеру, относился к каторжникам по — человечески.

По городу, как она и предполагала, поползли слухи о том, что Ретт ее бросил и возможно, собирается лишить средств, раз она затеяла такое грандиозное строительство. Все теперь вдруг вспомнили, что он отнюдь, был не джентльмен, а от такого можно было ожидать чего угодно.

Как-то заехав в банк, Скарлетт нос к носу столкнулась там с миссис Мерриуззер, и та взглянула на нее с таким фальшивым сочувствием, что Скарлетт передернуло. А тетушка Петтипет в последнее время очень часто заводила разговоры о строительстве, недвусмысленно намекая на причины, побудившие Скарлетт его затеять. Однажды, когда старая дама совершенно ее разозлила, Скарлетт выпалила.

— Передайте своим старым ведьмам, если им так интересно, что я занимаюсь этим ради скуки. И еще потому, что мне некуда девать деньги, которых у меня с избытком, не то, что у них! Вечеринки и развлечения мне порядком поднадоели, и я решила заняться бизнесом, а как только мне надоест и это занятие, я найду другое, забросив свои магазины ко всем чертям!

Старая леди, шокированная такой грубой репликой и колючим взглядом, обиженно поджала губы, но, памятуя о гневных вспышках Скарлетт во время их совместного проживания еще при Френке Кеннеди, промолчала.

Чтобы выкачать побольше денег на строительство второго магазина, Скарлетт вплотную занималась первым. Она посылала гонцов за товарами во все концы. Заставляла нового управляющего делать еженедельные отчеты о количестве проданного товара, чтобы выявлять спрос покупателей и приобретать, в первую очередь, более ходовую продукцию. Постепенно ассортимент в магазине расширялся и доход увеличивался. Ее новый управляющий, Джон Петерсон, старался вовсю, но опыта имел маловато, и Скарлетт приходилось часто контролировать его и давать указания, хотя в целом она была им довольна.

В эти дни Скарлетт возвращалась домой только к вечеру, а утром вставала пораньше и наскоро позавтракав, вновь вкручивалась в водоворот своих многочисленных дел. Ей нравилось это занятие и оценивая с каждым днем растущие плоды своего труда, она испытывала удовольствие.

Однажды утром, когда Скарлетт как обычно собралась на стройку и уже спускалась в столовую к завтраку, Уэйд подкараулил ее на лестничной площадке.

— Мама, а мы пойдем сегодня на день рождения к тете Индии?

Ну, конечно же, она забыла, у нее просто вылетело это их головы! Еще неделю назад Скарлетт получила приглашение от Индии Уилкс, немало удивившись тому, что та вообще собирается праздновать день рождения. А потом к ней заехала тетушка Петтипет и доверительно сообщила, что празднество они хотят устроить, главным образом, ради Эшли. Надо его немного встряхнуть, он ведь совсем нигде не бывает. Индия пригласила только самых близких, так что народу будет немного. Еще тетушка Петтипет намекнула, что она совместно с Индией обсуждала кандидатуры приглашенных и, надувшись от гордости, дала Скарлетт понять, что к ее приглашению лично приложила руку.

— Ах, какая незадача! День рождения был назначен на три часа дня, а у нее столько дел на стройке, да и подарок она не приготовила. Но с этом проще. У нее есть совершенно новая шляпка, которая ей не очень-то нравится и темно-фиолетовый отрез на платье. Можно подарить Индии или то или другое. Ну что ж, ничего не поделаешь, придется туда поехать, отложив все дела до завтра.

Уэйд вопросительно смотрел на нее ожидая ответа.

— Конечно, Уэйд, мы обязательно поедем к тете Индии, и ты молодец, что напомнил мне об этом утром. Я, признаться, забыла, что день рождения именно сегодня и могла бы уехать на целый день. А теперь мы сделаем так. Я уеду на два-три часа по делам, чтобы дать распоряжения Биллу и вернусь, а ты сходи в магазин и выбери цветы для тети Индии на свой вкус.

Скарлетт действительно быстро вернулась. Слегка перекусив, она приняла ванную и стала приводить себя в порядок. Она надела светло-зеленое муаровое платье, сшитое по последней моде, и пока Ренда укладывала ей волосы, нанесла легкий макияж, который бы не так бросался в глаза старым матронам. Закончив с туалетом, она приказала Ренде сходить за детьми, так как было уже без четверти три и им следовало поторопиться.

Самыми близкими Индии Уилкс оказались Эшли с Бо, дядюшка Генри, доктор Мид с миссис Мид, миссис Элсинг и Мейбелл Пикар со своим зуавом. — И в такой компании Индия задумала развлекать Эшли, да здесь с тоски умрешь! Неужели она не могла пригласить близких знакомых хотя бы своего возраста, зачем ей понадобились эти старые перечницы! А Мейбелл наверняка пришла по настоянию своей матери, в этом Скарлетт не сомневалась. Интересно, а почему сама миссис Мерриуэзер не пожаловала? Нужно будет не засиживаться здесь допоздна и уйти под предлогом того, что детям пора домой — решила она.

Уэйд торжественно вручил Индии букет алых роз, а Элла подарок, после чего тетушка Петтипет отвела детей в библиотеку, где для них был накрыт отдельный стол, а Индия принялась рассаживать гостей в столовой.

Первый тост произнес Эшли, как самый близкий родственник Индии и после этого Скарлетт терпеливо стала отсчитывать время, умирая от скуки. Начались разговоры и тосты за почитание старых традиций, уважение ветеранов и любовь к конфедерации.

Доктор Мид приготовил всем большой сюрприз. Пыжась от гордости, он сообщил, что раздобыл с большим трудом «Погибшее дело» и извлек его из небольшой холщовой сумки. Сей труд идеологов консервативного крыла правящей партии — бывших рабовладельцев, Дебни, Гайарре и Полларда, представлял собой панегирик, который в сентиментальном духе расписывал достоинства рабовладения и жизнь южной плантации, связывавшую бывшего раба с его господином.

Никто не разговаривал о новой моде, новой технике, об игре в вист и тому подобном. Не было слышно здесь задорного смеха и веселых шуток. Эти люди, такие близкие Скарлетт по своему клану, все еще жили той старой жизнью, постоянным сожалением о ней, а она среди них была одинокой овцой, давно отбившейся от своего стада и летящей по ухабам сумбурного настоящего времени.

Эшли был немногословен, тоска по Мелани читалась в его лице как в раскрытой книге. Наверное, он думал, что впервые собрался со старыми друзьями без нее, и такое положение только усугубляло его угнетенное состояние. Индия суетилась вовсю, стараясь угодить гостям. От выпитого вина щеки ее раскраснелись, а всегда бесцветные глаза обрели возбужденный хмельной блеск.

В доме тети Петтипет теперь не было слуг. Старый дядюшка Питер, который был и кухаркой, и домашним работником, заболел и уже вторую неделю почти не вставал с постели. Все дела по дому теперь легли на плечи Индии, и надо признаться, справлялась она с ними вполне успешно. Стол, по крайней мере, пестрил всевозможными закусками ее собственного приготовления, отчего она с особой гордостью почивала гостей.

Ну, вот, наконец, речи стали затихать, а старые матроны позевывать в ладошку и Индия объявила, что идет готовить кофе. Из молодых женщин здесь были только двое, Скарлетт да Мейбелл и им пришлось вызваться помочь Индии.

На десерт Индия приготовила сладкий картофельный пирог, ванильное бланманже, слоеный шоколадный пирог и тушеные в сметане яблоки с румяной темной корочкой из корицы и ванильного сахара. Все это требовалось красиво разложить на блюда и подать гостям. Скарлетт с большим энтузиазмом взялась за дело, решив, что сразу же после кофе, отправится домой, а Мейбелл щебетала как птичка, расхваливая мастерство Индии.

— Дорогая, все так прекрасно выглядит, у меня просто слюнки текут! Ну и долго же тебе пришлось возиться со всем этим. Ах, какая прелесть этот слоеный пирог, он был моим любимым десертом до войны. Индия польщено улыбнулась.

— Скарлетт, а помнишь. как однажды на барбекю у Тарлтонов, любимая кобылка миссис Биатриссы смолотила именно такой пирог? — спросила она.

Скарлетт засмеялась, вспомнив, как гуляющей на выгоне Нелли ни с того, ни с сего, пришло в голову разыскать свою хозяйку, которая души в ней не чаяла, и она прямиком отправилась на поляну, где устраивали барбекю. Проходя мимо столиков с десертом, Нелли остановилась и на глазах у изумленных гостей ткнула морду в середину пирога, схватив сразу несколько кусков.

— Ах, Индия, ты доставила всем нам сегодня столько удовольствия — продолжала щебетать Мейбелл.

— Не всем — перебила ее Индия. — Эшли почти ничего не ел и даже ни разу не улыбнулся за весь вечер, а мы с тетей Петтипет так надеялись хоть немного развеселить его.

— Одиночество очень тяжелая штука — сказала Скарлетт — и Эшли бессилен перед ним. Еще пройдет много времени, пока он смирится с потерей Мелани и начнет просто жить.

Индия подняла на Скарлетт удивленные глаза.

— В чем дело, Индия, я что-то не так сказала?

— Да нет, все так. Я просто удивляюсь, откуда ты можешь знать, что одиночество тяжелая штука.

— А почему же я не должна этого знать? Я, что отличаюсь чем-то от других людей?

— Чтобы знать что-то, нужно испытать это на себе, а ты, Скарлетт, разве бывала одинока?

Скарлетт поняла, куда клонит Индия, она намекала на три ее замужества и считала, что при таком положении вещей женщина никак не могла быть одинокой. Ах, знала бы Индия, как одинока она сейчас без Ретта! Да и что такое ее бывшие мужья?! Детский порыв в отношении Чарльза сделал Скарлетт несчастной молодой женщиной, лишенной всех удовольствий, которых ей так не хватало. А Френк?! Да замужество с ним только усугубляло ее одиночество. Он совсем не знал Скарлетт и не понимал, а если бы вдруг узнал какова она на самом деле, то сразу упал бы в обморок, как тетушка Петтипет. А что может сделать человека более одиноким, чем непонимание его близким? Конечно, Френк был добрым и старался по — своему заботится о ней, но эти его заботы только раздражали Скарлетт. Френк всегда стоял на ее пути, а она всегда желала отодвинуть его куда-нибудь подальше, чтобы он, попросту, не мешался.

А какой одинокой сделала ее Мелани, единственная настоящая подруга, которая всю самую трудную часть жизни шагала с ней бок о бок. Да что говорить! Если разложить по полочкам всю ее жизнь, то одиночества в ней окажется гораздо больше, чем у других. Скарлетт подняла на Индию усталые глаза.

— Да, Индия, я бывала одинока — сказала она — и даже больше, чем ты можешь себе представить.

— Ах, Скарлетт, ты шутишь — вмешалась Мейбелл. — Скольких раненых мужчин ты очаровала во время войны? Или ты забыла, как мы проводили вечера после работы в госпитале? Сколько молодых сердец ты разбила, пока отплясывала почти до утра в городской ратуше. Ни у одной из нас не было столько поклонников как у тебя, и вообще, как я слышала, в вашем графстве ты была одной из тех, кого мужчины никогда не обходили стороной.

— А почему ты решила, Мейбелл, что человек не может быть одиноким, если даже его и окружают толпы поклонников?

— Ну, Скарлетт, это уж слишком! Если бы у меня было столько поклонников, уж я бы не чувствовала себя одинокой.

— Одиночество у каждого свое, Мейбелл, так же, как и жизнь наверное — ответила Скарлетт.

Индия, при этом, пристально взглянула на нее, а потом спросила, кто из них будет резать пирог?

О чем говорил этот пристальный взгляд Индии, Скарлетт так и не поняла.