Осколки реальностей. Среди теней

Татьяна Иваненко

Истории об обычных людях или же осколки других миров? А что если и о тех, и о других? Кто знает, может быть наша серая реальность окажется не такой уж и серой? Осколки реальностей смешались между собой так, что уже не разберешь, где какие…

© Татьяна Иваненко, 2020

ISBN 978-5-0050-5537-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Что-то вроде эпиграфа

просто помнить…

я встала утром. я вижу рассвет. кофе в руке. работа. дорога. и жизнь проходит. бежит в суете. а я смотрю на рассвет.

я хочу помнить. что небо прекрасно. что солнце уж греет. белеют цветы.

и что не стоит. просто не стоит. тонуть в суете.

я оглянусь. и вдохну. на вкус узнаю весну. и не буду гоняться. за деньгами. карьерой. славой. и страстью.

просто жить.

просто помнить.

СРЕДИ ТЕНЕЙ

О том к чему иногда приводит потоп в ванной

Вставать утром не люблю. Вот честно. Совсем. Голова болит, глаза не открываются, тело все ломит. Нет, может быть конечно виноваты сериальчики до пяти утра… Нет. Работа виновата. Никак не сериал. Должна же я была узнать, чем все кончится! И не виновата я, что они каждую серию заканчивают на самом интересном!

В общем, в восемь на работу, а в семь я только встала. Либо опоздаю, либо сейчас соберусь за пять минуточек. Вот, только проверю, не написали ли что-нибудь мне в Вк. АААА! Опаздываю! Бегом-бегом-бегом!

«Все как всегда. И как теперь перед начальством оправдываться?» — удрученно думала я, усердно умываясь и чистя зубы. А потому не успела сразу среагировать, когда кран сорвало и струя воды окатила меня с головы до ног. Благо труба рядом и перекрыть не составило труда. Струя сошла на нет, а в ванной остались всего лишь шокированная я и небольшой потоп.

«На работу я сегодня точно опоздаю!» — с этой мыслью пришлось смириться и выплюнуть зубную щетку изо рта, чего уж теперь-то. Если честно, убираться терпеть не могу. Убирать воду — тем более! Тряпка, что быстро намокает и перестает собирать влагу с пола, мокрые руки, колени, волосы. Единственное, что меня немного примиряло со всем этим — в данный момент я была вся мокрая, а потому, можно было не волноваться.

Занятая уборкой, я не сразу заметила, что лужа на полу ведет себя немного неправильно. И только когда передо мной вдруг появилась девушка, я сообразила, что что-то не так. Он была прозрачная, как будто… из воды? Серьезно? Я что, поскользнулась и долбанулась головой о ванну? И теперь глюки ловлю? Надо сказать — весьма реалистичные у меня галлюцинации. И почему вода? Это мне такое ненавязчивое напоминание дописать главу по «Замуж за монстра»?

Весело, однако. Ладно, раз глюки, тогда можно не париться. Жаль только половину убранной комнаты — можно было и не напрягаться.

— Привет! — улыбаюсь я девушке. — Ты тут какими судьбами?

— Ага. — выдает та, сменяя одежду с платья на брюки и рубашку, похожие на мои. — Человек. Землянка. Пойдет.

— Что?

— Мне помощь твоя нужна. — выдает девчонка.

— В чем? — я слегка теряюсь.

— У нас там мир в полной… разрухе. Вот, собираемся, инициативные, хоть как-то попытаться выжить и хоть что-то сделать. Но у меня проблема — я слегка уязвима физически. Что с воды то взять? Да и с эмоциями напряг — мы, стихийники, другие в психоэмоциональном плане. Вот. — она на мгновение замолкла.

Я тоже так делаю, когда разговор важный, а слов не на находится.

— В общем, я тебя случайно нашла. И прости за потоп. Мне нужен человек, с которым я могла бы объединиться на время. У тебя будет шикарное приключения, вы вроде такое любите, а у меня — твое тело и возможность чувствовать эмоции, будто я сама человек.

— То есть, — медленно начала я, пытаясь слегка осознать её слова и начиная подозревать, что у меня таких шикарных глюков быть не может, — ты предлагаешь мне, нам, слиться в одном теле?

— Ну да. Твое сознание не потеряется в моем. Будешь как будто бы на втором плане — телевизор смотреть в сколько-то там «д».

— Ладно, у меня сейчас возник только один вопрос — откуда ты знаешь такие слова, как «телек», «просмотр в 3д» и другие?

— Не держи меня пожалуйста за дуру, до заварушки в моем мире мы вполне себе общались с людьми, а они от вас особо и не отличались! — слегка обиделась та.

— Я поняла, что ничего не поняла. — вздохнула я. — Как тебя зовут то?

— Мое имя тебе не выговорить. После слияния нам нужно будет новое. Можешь выбрать.

— Лааааадноооо… — протянула я. — Как тебе «Тесс»?

— Пойдет. Так что, ты разрешаешь? Не волнуйся — потом верну в целости и сохранности, — и тихонечко, — если не умрем.

— Что? — мне послышалось что-то не очень обнадеживающее.

— Ничего. — улыбнулась она. — Ты после всего этого еще и красивее станешь. Вода очень хорошо влияет на кожу и организм в целом. Так что будешь стройная, красивая, здоровая.

— А…

— По поводу работы не волнуйся — перебила она меня. — Это нарушение баланса миров, так что твой мир застынет во времени, как застыл сейчас мой. Вернешься потом ровно в эту же секунду.

— Хорошо, но…

— Отлично! — воскликнула девушка, снова перебивая меня. И втянулась в мое тело. Вот так. Просто. Что за…

***

Тесс стояла в небольшой человеческой ванной и рассматривала себя. Сознание оригинала спало пока внутри. Для нее это все же был некоторый шок. Что ж. Неплохо. Весьма неплохо получилось. И сила при ней осталась, и тело выглядит хорошо. Тесс всегда была странной стихийницей. Она, в отличие от других, всегда хотела быть похожей на людей и не кичилась своим происхождением, в отличие от эльфов. Вот только местные то знали, к чему может привести слияние. И не рисковали. Тесс улыбнулась в зеркало. Отлично!

Теперь можно возвращаться!

Об одном молодом и весьма гордом юноше а также о его отряде и походе

Его звали Териан. Он был силен, прекрасен, храбр и, конечно же, красив. Он был Рыцарем — лучшим из лучших!

Все дамы королевства приходили на соревнования рыцарей только чтобы посмотреть на прекрасного юношу. О да, он считался еще юношей, молодым, но весьма и весьма талантливым.

«Тери» — ласково называла его дочь короля, и усиленно строила глазки.

«Хорошо, хоть не «Тедди» — внутренне содрогался тот и, мило улыбаясь, незаметно пришпоривал коня.

Животное отскакивало от трибун, а сам рыцарь виновато улыбался. Мол, что с неразумной твари то взять? И продолжал побеждать в схватках. Ведь он же — лучший! Он был в этом уверен!

И когда на королевство надвинулась вдруг опасность — враги подступили к самым границам, юный Тери отправился побеждать. О! Он был уверен, полностью и безоговорочно, что сразит любого врага перед собой.

Как оказалось, у королевских рыцарей были такие слабые места, о которых никто даже не мог подумать!

Из-за напряженной обстановки, конкретно этому отряду, что возглавлял Териан, забыли выделить в поход слуг. И как же так? Великолепные воины, красавцы, храбрецы… столкнулись со Стиркой! Готовкой! Уборкой!

А когда стало понятно, что и верных помощниц — лошадок — надо тоже распрячь, выкупать (благо речка рядом) и покормить…

Териан растерялся. В его отряде были его друзья. Все как на подбор — молодые, красивые, храбрые и сильные. И абсолютно беспомощные в быту. Как и их предводитель.

Нет, вообще то воинов учат хотя бы выживать в походных условиях, вот только эти ребятки как-то еще не дошли конкретно до этого урока. Все. А потому — каша сгорела в котелке, изгваздав его так, что пришлось выкинуть. Пойманная с превеликим трудом рыба оказалась горькой и костлявой, да и чешуя мешала есть.

А когда грязные и голодные «храбрейшие рыцари королевства» смогли наконец загнать и порубить мечами несчастного кабанчика — оказалось, что развести костер вновь — пятый раз за весь их поход — они уже не могут. Просто потому, что один из молодчиков умудрился потерять огниво.

Как его самого там от злости не съели — история умалчивает.

Териан был разочарован. Он ожидал боя, славы, признания, да и денег не помешало бы. Вот только… Пока они добирались до поля боя — воины, обычные, несшие службу на границе, призванные с окрестных деревень мужики, простые, не знатные, победили врага. Да, как оказалось, и так бывает.

— Рыцари? — встретил их начальник гарнизона, с усмешкой поглядывая на неопрятных, помятых и явно очень голодных парней.

— Идиоты… — тихо пробурчал их юный предводитель.

Маленькая леди или как случайно попасть

Девушка открыла глаза. Это было странно. Она спала. И не могла проснуться. Сознание помнило данный факт весьма отчетливо. Плен. Тьму на разуме. Сон.

Но она проснулась.

А из зеркала взглянула не она.

Золотые волосы, кудрями. Синие очи в пушистых черных ресницах. Губки бантиком! И розовое платьице.

Серьезно?

Она — принцесса? Да еще и лет шести?

Какой ужас!

А за окном развернулся великолепный, чудесный, необыкновенный мир! Ведь как иначе назвать сказочный пейзаж?

Створчатые двери распахнулись, и в покои зашел человек. Во фраке, с подносом.

— Миледи, ваш завтрак. — чинно произнес он.

Девушка нахмурилась. Это её слуга? Судя по одежде и речи — да. Возможно даже дворецкий. Интересненько…

— Я не желаю сейчас завтракать. — важно молвила девочка. — Уходи!

Ей хотелось остаться наедине с мыслями. Да и выдать себя ненароком? Ну уж нет! Слишком хочется жить. Желательно хорошо. Долго. Мирно.

— Миледи? — удивился дворецкий такой немилости. — Что-то случилось?

— Оставь меня! — принцесса топнула ногой, выражая крайнюю степень её гнева.

Дворецкий ушел. А к глазам девушки подступили слезы.

Как же ей теперь вернуться домой? В свой мир? Война, что разыгралась там, потери среди друзей, забвение, озарение, и, надежда.

И теперь все рухнуло. Потому что она здесь, а её мир — там. Где-то. Среди звезд. Далеко. Что теперь делать, когда важная информация осталась у нее? Как передать сведения ребятам?

— Не раскисать! — мысленно дала себе пинка Тесс.

Все же, долгие метания были не её стилем. Бывшая стихийница, человек, ведунья — повстанец. Чего только не было! И теперь — опять! Нужно выжить. Вернуться. Бороться.

Она сможет! Это точно. Потому что другого выхода нет. А значит — вперед! Исследовать мир. Пытаться вернуться. Заодно можно попутно вытащить эту страну из того… Зависит, во что попала.

Может быть.

Посмотрим.

И девочка хитро усмехнулась.

Алые маки на голубом небе

«Чтобы тени прошлого исчезли,

Сторониться времени нельзя…»

Будь призванию верен.

Расул Гамзатов.

Над головой цвели маки. Алые кляксы на голубом полотне. Впервые, спустя несколько месяцев, я могу думать о них просто как о цветах на фоне неба.

Впервые ненависть не поднимается из глубины души. Ненависть к алому. Только раньше это был красный на черном. Кроваво-красный круг на угольно-черной тюремной робе…

***

— Встать! — громыхнуло над головой.

Я с трудом соскреб свою тушку с доски. Уставшее, голодное и измученное тело было против. Но увы. Нельзя лежать. Такая вольность не прощается. По крайней мере, не здесь.

— 358417, механик. — голос едва хрипит, но промолчать тоже нельзя.

— Сады. — выдает локацию надзиратель, и двигается к следующей камере.

Мое назначение на сегодня — сады. От тоски и обреченности хочется выть. Нельзя. Ноги отказываются идти, подгибаются. Сознание мутится. И только одно заставляет меня двигаться. Нельзя. Нельзя позволить себе сдаться. Не сейчас. Очень хочется, но нельзя. Нельзя!

И я иду.

***

Летнее небо красиво как никогда. Воспоминания не приходят больше в ночных кошмарах. Осталась только грусть. И, может быть, немножко злости. На себя. На тюремщиков. Стоп. Их больше нет. Есть лишь я. Я и мои друзья. Кто бы мог подумать!

Я вырос среди ледяных вершин. Там, где белоснежные пики упираются в небосвод. Там где сияющие огни касаются земли. Там где алого солнца можно коснуться рукой…

Матушка говаривала, что у нашего народа сама природа отпечаталась в крови. И правда. Волосы — цвета снега. И глаза — цвета огня. И призвание мое такое же. Лед и огонь. Я — механик. И это не просто какая-то профессия. Это то, что давало жить нашему народу многими веками в Ледяной пустоши. И именно жить, а не выживать. Мой народ был почитаем. Я — был элитой среди прочих. И, надо признать без ложной скромности — очень хорошим мастером.

А потом пришла война.

Глупый и гордый юнец посчитал, что он умнее всех. Решил что без него не выиграют. Юнец проиграл. И оказался в плену…

***

Сады. Не деревья. Не плантации. Ничего живого, кроме ходящий трупов-пленников. Нескончаемые ряды ручных насосов. Ледяная вода. Ледяная земля. Грязь под ногами и склизкое железо в руках.

Война оказалась гораздо страшнее, чем мы могли себе представить. Безжалостнее. Захватчики высасывали все соки. Из земли. Из людей. Они предпочитали забирать все, до чего могли дотянуться. И сейчас у земли выкачивались соки, минералы, воды, нефть — все, что могла дать наша планета. И все это забиралось руками нас — её сыновей.

О, они знали, как больно нам будет. А еще они знали, что мы не воспротивимся. Не сможем. И продолжим работать на их благо.

Работа была тяжелой. Ледяные поручни казались неподъемными. Ноги тонули в грязи и воде, уже не чувствуя холода. И мы казались такими же — бесчувственными. Мозг застывал в апатии. И хотелось лишь одного — закончить поскорее, прийти в свою камеру и упасть на деревянную доску, заменявшую нам кровать.

И забыться. До следующего утра. И так день за днем. В мерзлоте, апатии, и тихой ненависти к себе. В этом черно-красном плену.

***

— Опять завис здесь? — в поле зрения появляется рыжая морда Зара. Зеленый глаза этого недопирата весело прищуривается. — И не надоело тебе?

— Нет. — отвечаю односложно. Говорить не хочется.

— Зануда. — беззлобно отзывается друг, и валится на траву рядом.

И я вновь вспоминаю, как впервые увидел его. И о том, какую роль сыграл он в моей жизни. И о том, чем поплатился.

Все же, когда-то, Зариан смотрел на этот мир двумя глазами.

***

Моя форма была черной. Из грубой ткани. Тонкой.

Она не спасала ни от чего. Ни от холода, ни от кнутов, ни от льда в сердце. А на груди алел круг.

В первые дни я все никак не мог понять, почему именно круг, алый круг. А потом понял, это просто мишень — акурат напротив сердца. Потому что я механик. Мое призвание сыграло со мной злую шутку. Оказалось, что я опасен для них. Но чем? Этого так и не смог понять. Но красное на черном преследовало меня в кошмарах еще долго. А в одиночной камере защитить от них было некому.

И снова утро. И снова Сады. Что ж они меня так не любят то? Когда-нибудь я все же не договорюсь со своим организмом. Но тогда эту камеру заполнят кем-то другим. Поэтому мы и не уходили, не саботировали работу. До тех пор, пока есть мы, не будут захватывать других. Ведь им не нужны были земли, им была нужна рабочая сила. И мы работали. И продолжаем. Голова кружится. Нельзя. Нельзя!

Нельзя!!!

— Эй, друг, погоди-погоди, не умирай прямо здесь! — кто-то подхватил меня за руку, не дав завалиться тут же, у ручки насоса. — Потерпи еще чуть-чуть, пожалуйста.

Перед глазами мельтешили рыжие волосы. По голосу — парень. Чуть младше меня, даже. Если я правильно осознаю. Сложно думать. Но падать уже не хочется. Иначе будет плохо. Еще не знаю как, но знаю, что точно будет.

— Спасибо. — сиплю в ответ.

Я стараюсь обычно не разговаривать с остальными. И так тошно. Но тут в глаза бросается алый круг на черном полотне. Но ведь…

— Ты механик? — слова вырываются сами собой.

— Конечно, друг! — весело улыбается он. И это кажется мне таким абсурдным — улыбаться здесь, сейчас. — Как и ты. Только я из южных. А ты, посмотрю, снеговичок у нас, да? Волосы правда серые-бурые сейчас, но если отмыть, то я уверен — будут великолепно снежными. Меня, кстати, Зариан зовут. Можно просто Зар.

— Аисфайр. — и собственное имя кажется мне чужим.

— Ок, Аи, не боись, скоро все кончится! — уверенным шепотом говорит он мне.

А я смотрю на него, такого живого, веселого, в чем-то уверенного, и боюсь. боюсь, что этот мальчишка скоро сгорит. Как сгорели все мы. Ведь правда, поначалу злились, боролись, пытались. А потом просто сгорели. И осыпались грязно-серым пеплом. А этот рыжий зеленоглазый мальчишка так просто, как будто не боится, улыбается, болтает, о, очень много болтает, и живет. А здесь жить нельзя. Запрещено.

Но Зар улыбается. И только потом я понимаю, что ни он, ни я, не работаем. И к нам еще никто не подошел. И в то мгновение, как мой мозг осознает это, мир вокруг взрывается. И я тоже чувствую себя живым, потому что — не знаю сам даже как — нахожусь среди своей стихии. Я механик, я чувствую холодный металл и живой огонь. И пальцы оживают. Дар, призвание, оно ведь никуда не ушло! Вот оно! Тут! Надо только поверить!

И в какой-то момент все наполняется людьми. Зар смеется и тянет меня в один из Мехов, невесть как тут оказавшихся. Мех живет, все его шестеренки подогнаны плотно и взаимодействуют так красиво, что мне хочется плакать. Я соскучился. Это — мое. Оживлять механизм, наполнять холодный металл огнем, подружиться с ним, стать его частью.

И в порыве эйфории я не замечаю, как в нас летит кнут Надзирателя.

Стены уже пробиты, путь наружу свободен. Кто-то освободил нас. И это все, что я вижу. И только потом чувствую толчок в спину. Я успел залезть. Зар — нет. И кровь на его лице вводит меня в ступор. Но под руку попадаются перчатки управления. И я знаю одно — я смогу вытащить друга. Да, друга.

Отчего-то я уверен, спасти пленников без Зара не смогли бы. Потому он и улыбался. Он знал, что скоро все закончится.

***

— Аи, — тянет друг, которому надоело лежать просто так целых пять минут (как много!). — Скажи, — и его голос непривычно серьезен. — Ты уже несколько месяцев просто приходишь сюда и лежишь. Просто лежишь на траве и смотришь в небо. О чем ты думаешь?

— О многом. — я отвечаю не сразу. — А еще… прости меня, Зариан.

— За что? — он даже приподнимается, чтобы взглянуть мне в глаза, я знаю эту его привычку, но не хочу смотреть в ответ.

— За глаз. Ведь это из-за меня…

— Ну уж нет! — восклицает парень.

— Ты же спас меня! Да и других тоже. Мне потом рассказали, что ты в Мехе будто родился. Прямо одно существо! А глаз — да ладно! Мать договорилась тут с природными ребятками — скоро будет у меня хорошая замена. Вырастят. И тоже зеленый! — смеется он.

И мы снова молчим.

— И все-таки, — тихо повторяет он, — О чем ты думаешь?

— О том, как красиво смотрятся алые маки в голубом небе. — отвечаю я.

И улыбаюсь.

Впервые за много месяцев.

Знаешь что самое главное?

Она стояла на лугу.

И будь это просто светлый денек, небо, солнце и лужайка, оканчивающая обрывом и видом на зеленые степи с горным «заборчиком» вдалеке — она бы и слова не сказала.

Но это все не было «просто».

Прощание.

Одно слово. И как много эмоций. Они переполняли её душу, разрывая на части, пугая своей силой и неизбежностью.

Тесс оказалась не готова к тому, что терять может быть так больно. Она стояла на краю обрыва, любуясь простором степей. И старалась не оглядываться на огромное дерево позади, возле которого стояли Отдающие Память.

А день был настолько прекрасен, настолько не соответствовал всей этой… ситуации, что хотелось закрыть глаза и кричать.

Она молчала. И смотрела в степи. На четкий серый заборчик у горизонта.

— Привет. — сзади кто-то подошел.

— Уйди. — бросила девушка, и закрылась от него волосами.

— Прости. — парень не ушел. — Знаешь, когда-то у меня был друг. Сегодня я пришел почтить и его память. Он очень любил лежать на лужайке и смотреть в небо. Почти как ты сейчас.

Тесс не ответила.

— Он был странным парнем. — продолжил он. — Редко улыбался. Все поглядывал из-за челки своими краснющими глазами. Порой ночью я даже пугался. А днем потом мы веселились вместе.

Тесс наконец взглянула на него. Рыжие волосы. Повязка на глазу. Второй — зеленый. Чуть повыше нее. Футболка, короткая куртка со множеством карманов, перчатки и легкий запах машинного масла.

— Ты механик? — спросила она очевидное.

— Да. — парень улыбнулся ей. — Меня кстати Зар зовут.

— Зар. Странное имя. — девушка вновь взглянула на горизонт. — Как ты пережил потерю?

— Сложно. — хмыкнул он. — Поначалу я не мог смириться. Мне казалось, что «как же так?» Если ты знаешь о Восстании Севера, то поймешь. Аи был там, в плену. Это его и спасло и погубило. Из всех северян он остался один. Это мы узнали уже после того, как вытащили его. Но плен сильно подорвал его здоровье. Мы пытались, честно, но он прожил всего чуть больше года на свободе. И просто угас.

— Это больно.

— Очень.

— Как ты справился?

— Я помню. — светло улыбнулся Зар. — Я просто помню его. Он стал мне другом, братом. Но я помню наши разговоры, то, как жил Мех в его руках — о, поверь, он был гением! А еще… — парень прерывисто вздохнул, и Тесс с неким удивлением отметила в его глазах слезы. — Знаешь, что главное?

— Что?

— Что я его помню! — и парень, — кошмар, да он же совсем еще мальчишка! — улыбнулся сквозь слезы, покатившиеся по щекам. — Потери, это всегда тяжело. — сказал он. — Но, даже если я сейчас скажу тебе прописную истину, пока есть мы — те, кто их помнит, те, кто ими дорожил, — они будут жить в наших сердцах, рассказах, легендах и историях, что мы передадим потомкам. И мои дети будут знать, что когда-то у их отца был брат. Что он был гениальным механиком, совершенно не похожим на всех остальных. Что его волосы были белее снега, а глаза — ярче огня. Что он был невероятно силен духом. И что он спас меня, а я спас его. Они будут знать об этом и передавать эти рассказы дальше. И в День Памяти будут приходить сюда, смотреть с этого обрыва, и помнить.

Тесс слушала его, этого рыжего парнишку, и плакала. Тихо. Слезы просто лились из глаз. Это было больно. Но где-то внутри тонко пела щемящая грусть, светлая, чистая, точно едва рожденный горный ручей родниковой воды.

Она смотрела вперед, с обрыва, и понимала, что да. Будет помнить. Будет рассказывать друзьям. Всем. О том, кого потеряла. Кто стал наставником и учителем, практически отцом. Будет.

А сейчас она просто стоит и смотрит вдаль. И солнце ласкает кожу. И ветер треплет волосы.

А возле горизонта заборчиком выстроились горы…

Обо мне и моем подсознании что есть мое отражение

— Привет, а ты кто? — я с удивлением рассматривала свое почти отражение.

Почему почти?

Потому что при всей своей смелости, у меня никогда не было таких радужных волос, разноцветных глаз — зеленый и синий — и уж точно я никогда не одевалась так… странно.

— Харе разглядывать! — хмыкает девушка. — Можешь звать меня «Мое величество Подсознание»

— Ты это сейчас серьезно?

— Нет, конечно! — взмахивает руками девушка. — Меня зовут Айя. Или Миа. — она задумывается и кажется в этот момент одухотворенно возвышенной, будто сказочная эльфийка, — Ну или Яниэль.

Я молчу.

— Ну что смотришь? — смеется Яниэль. — Я — твое подсознание! Все что ты думаешь, отражается на мне. Да и твоим внутренним миром тоже я заведую!

— А это тогда что? — указываю на черноту вокруг.

— А это — твое отсутствие воображения! — фыркает она. — Ты просто никогда не видела, что там у тебя внутри, поэтому и представляешь всю эту… скукотень. — культурно закончила она. — Короче, пойдем давай.

Яниэль схватила меня за руку и потащила за собой. И вдруг в одно мгновение мир словно разноцветило яркими красками. А когда проморгалась…

Мы летели. Серьезно! В ярко-голубом небе! Прозрачном и вкусном как самая чистая, кристальная вода!

— Вот тут у нас твой рационализм. — Яниэль, держа меня одной рукой, другой указала на что-то внизу.

Город. Чистый, весь из четких металлических каркасов. Освещенный солнцем, ни одного темного уголка. Красиво. Но слегка безжизненно что ли?

— Да, согласна. — отвечает на мои мысли девушка. Я уже не удивляюсь. — А здесь можно увидеть твою надежду. — она вдруг печально улыбнулась. — Удивительно, что этот уголок жив в твоей душе до сих пор.

Я взглянула на заросшую полевой травой березовую опушку. Вся тихая, пронизанная солнечным светом, словно из далекого-далекого детства.

Сердце болезненно сжалось. И правда, удивительно.

— Воот, а вон там… — снова воспряла духом Яниэль, но я ее перебила

— А где мое воображение? — мне и правда было интересно.

— А вон там было твое врожденное нетерпение. — проворчала она и я краем глаза заметила внизу нечто вечно-суетящееся, торопящееся и непонятное. — Воображение твое хорошее — что странно — но тебя я туда не пущу. Потеряешься.

— Но все-таки, где же оно?

— Там. — и указала куда-то на горизонт.

Что там творилось… Буйство красок, вечный хаос, завораживающий и в то же время — пугающий пейзаж. Что-то постоянно менялось, день сменялся ночью, дорожки путались…

А я не могла отвести глаз. Меня тянуло туда будто магнитом.

— Стой! — Яниэль испуганно дернула меня назад. И мы зависли в воздухе. — Тебе нельзя туда, потеряешься навсегда!

Но я ничего не могла ей ответить. Непреодолимая сила звала меня именно в этот край, огороженный горами и лесами. Сверху — совершенно непроходимыми.

Тяга стала невыносима, а мое подсознание держало меня крепко. Но в какой-то момент я все-таки сумела вырвать руку из ее хватки.

И упала.

И проснулась.

На будильнике 6.00.

Пора вставать.

Я умывалась, думая о своем странном сне. Да, воображение у меня неплохое — такое-то придумать! Я улыбнулась себе в зеркало.

На миг глаза у отражения блеснули разными цветами.

Унесенный ветром северным маленький принц дорог

РАССКАЗ-ИГРА. В этом рассказе зашифрованы 34 известных названий книг. Найдите их

Этот был не тот Маленький Принц о котором писал великий поэт Антуан де Сент-Экзюпери, нет. Это был просто маленький мальчик. И он сам решил себя так называть. Это было мило. По крайней мере ему так хотелось.

Но, на самом деле, бедный мальчик был больше похож на бродяжку. Какая ирония! И принц и нищий…

Он бродил по всему своему королевству. Нет, конечно же королевство было не его. Но маленькому мальчику нравилось так думать. Никто же его за мысли не накажет, верно? Если не узнают.

Порой ему было так грустно и одиноко! Его детство все прошло в пыли дорог, слякоти и холоде, жаре и ветре, и в одиночестве. Порой казалось, что прошел целый век, пока маленькому нищему «принцу» не удавалось забрести в какие-нибудь вишневые сады какого-нибудь графа Монте-Кристо.

Мальчик горько смеялся. Сто лет одиночества? Какие же все-таки глупости приходят в голову, когда ты хочешь есть. И в такие моменты, когда желудок вел свои голодные игры за его разум, Маленький нищий Принц пыльных дорог страны Айвенго вспоминал тех, о ком слагали баллады Поющие в Терновнике.

Обряженные в серые хламиды, с руками, украшенными браслетами из ветвей терновника, они пели о многих: о юном Оливере Твисте, мальчишке-попрошайке, чей незаурядный уличный ум помог раскрыть убийство Роджера Экройда, графа Северных земель; о Мартине Идене, поэте, что сумел затронуть душу самого короля; о Гарри Поттере — знатном дворянине, благородном и смелом, приключения которого хотели повторить все мальчишки в Айвенго.

Они пели о многих. И мальчик тоже хотел однажды стать героем их баллад. И его друг, такой же попрошайка, как и он, только что не сирота, обещал стать хорошим менестрелем. Обещал упомянуть Маленького Принца в своих Денискиных рассказах.

Но когда это будет-то!

Мальчик-бродяжка искал лучшей жизни, свою дверь в лето, что позволит ему не бродить в людях, что порой похожи больше на скотный двор, нежели действительно на людей.

Он прошел много земель. Ему встречались хорошие и плохие, бедные и богатые.

Мастер и Маргарита, маркиз и маркиза замка Кентервиль — говаривали, у них было свое, кентервильское привидение, — накормили его и уложили спать в красивой, теплой комнате.

А ласковый немой бродяжка оказался Парфюмером, жестоким убийцей. Мальчик еле ноги унес!

Была еще и пожилая пара фермеров, которых знали только как Ромео и Джульетту. У них в молодости была своя история любви, которая очень понравилась маленькому нищему.

Он мечтал, глядя как отцы и дети вместе играли, ходили на охоту… Нет. Вот это он не любил. Довелось ему как-то увидеть это со стороны. «Драма на охоте!» — кричали мальчишки-газетчики в больших городах.

Но, маленький мальчик, маленький «принц» дорог, не считал себя отверженным, он мечтал узнать, что сказал покойник, погибший в великой войне, названной Войной и Миром 93 года, он мечтал стать, как ползуны по скалам, найти затерянных в океане и совершить путешествие к центру земли.

Он был никем. Маленьким Принцем пыльных дорог.

И это было его королевством кривых зеркал, его открытием мира.

Над головой небеса а под ногами твердыня

Песня.

Шум ветра. Он поет в моей душе. Прекрасно. Нежно. Ласково.

Твердыня.

Земля подо мной крепка. Скалистые горы. Они держат меня крепко. Надежно. Защищая.

Свобода.

Надо мной — небеса. Они высоки. Бесконечная синева. Но иногда кроны моих деревьев путаются в облаках. Это весело.

Удивление.

Кто-то нарушил мои границы. Странно. Я позволяю обитать во мне лишь животным. Они мудры в своей неразумности. Но это не животные.

Настороженность.

Они называют себя людьми. Мои деревья волнуются. Животные разбежались от их безобразного шума. Они глупо ходят среди деревьев, что-то делая с их стволами. Они не нравятся мне.

Страх.

Что они делают? Остановитесь! Уберите свои железные руки от меня! Почему вы не слышите моего шума? Уходите!

Боль.

Раздирают. На части. Своими железками вгрызаются в мои деревья, ломают их, уничтожают! Больно! Остановитесь же, прошу!

Отчаяние.

Мне плохо. Болят кровоточащие раны, оставленные людьми. Стонут кроны тех, кто остался в живых. Стонет земля и небеса. Стонет моя душа.

Борьба.

Уродливые шрамы, что были когда-то моими деревьями зарастут. Я сделаю все для этого. Новые кроны поднимутся ввысь, к солнцу! Скроют своей молодой зеленью павших в приступе человеческой жестокости. Я соберу клочки моей души.

Надежда.

У меня получается! Твердыня и небеса делятся со мной силами. Солнце поет мне колыбельные на закате и щедро поит своим светом днем. Земля кормит и укутывает заботой. Юные побеги — потомки погибших деревьев уже робко раскрывают заспанные листья.

Счастье.

Моя крона шумит как прежде под песни ветра. Твердыня подо мной также надежна, а небеса — свободны. Шрамы заросли юными деревцами. О, как же они наивны и молоды! Разве это не счастье?

Решимость.

Мои границы снова нарушили. Люди. Но в этот раз они ничего не смогут мне сделать. Земля и небеса объединились со мной. Горные камни летят в людей, проливной дождь заливал их, звери кидались до тех пор, пока люди не ушли из леса.

Жизнь.

Над головой — синие небеса. Под ногами — горная твердыня. Во мне — животные, благородные в своей неразумности. Люди больше не вернутся. Я живу.

Видишь ли ты когда смотришь вверх?

Видишь ли?

Когда смотришь вверх, Звезды

Смотрят на тебя.

Когда смотришь в воду, Отражение

Смотрит на тебя.

Когда смотришь в душу человека,

Душа

Такая же

И

Чужая

Смотрит на тебя

Когда смотришь. В глаза чужие, Горе, Радость, Заботы

Видишь ты.

Когда смотришь в себя, Видишь жизнь

Свою,

Мечты, Стремления, Цель.

Видишь ли?