Держись за небо. Полёт души

Татьяна Золотаренко, 2020

Начать жизнь с нуля! Не терять больше ни минуты! Найти в шумной столице маленький уголок с кусочком неба вместо потолка и тихонечко, незаметно для завистливых глаз чувствовать себя счастливой… Ха! Такая цель не для стихии по имени Света Потёмкина. Сегодня эта девчонка – сплошное уныние, завтра – вдохновитель на подвиги. А у Кости Ордынцева нет желания вникать в загадки женской души, у самого в жизни – хоть волком вой. И он отмахнулся бы от этого ходячего безумия, если бы не общая мечта: научиться взлетать вверх к счастью, освободив душу от приземляющих обид и проблем. И на своём нелёгком пути Костя и Света то объединяются в борьбе против врагов, то соперничают друг с другом.

Глава 2. «Когда разведёмся, планирую расправить крылья и полететь"

«Мозг, отключись! Сердце, умолкни!»

Ступив на перрон, Светлана окинула взглядом полупустой вокзал и поторопилась к ожидающему такси.

Что-то задержало руку позади… Обернулась. Багажная сумка влетела колесиками в ямку. Резко дёрнув за ручку вперед-назад, выбралась. Да неудобно: в одной руке — эта ноша с вещами, в другой — пакет с шампанским и сладостями. Но мелочи не способны остановить, ведь главное — это событие сегодняшнего дня.

Подумать только — пять лет! Целых пять лет, как они вместе… Скромная годовщина любви.

«Так много всего произошло за это время, и в то же время будто стоим на месте. Нет детей. Но разве это обязательно? Объяснять каждому, что мы не готовы? Да не их это дело, наше! У Марка недавно с работой наладилось. Да, я его устроила и что с того? Не везёт ему с работой. Как сам берётся за дело — так сплошные неудачи. У меня-то оно быстрее, лучше получается. Что же, каждому своё, не всем же по жизни пробивными быть! Он и так, бедный, все эти годы переживал, что я семью обеспечиваю…

Ничего, теперь всё наладилось. Так и с детьми будет. Единственное, что торопит, — это одноклассницы, которых встречаешь с колясками да с повзрослевшими детьми в сквере.

Хочется ли ребёнка? Говорят, пора. Двадцать шесть всё-таки! Но что-то заставляет контролировать этот момент. Да и Марк не особо любит поднимать эту тему. Разумеется, когда-нибудь они обязательно об этом поговорят, но не сейчас. Сейчас нужно встать на ноги…

Итак, сегодня пять лет. Как их отпраздновать? А вот ничего не хочется! Одно желание: проваляться весь день под одеялом, временами освобождая из-под него руку, дабы протянуть к шампанскому да закускам. На губах — ласки мужа, в душе — гармония и любовь, вокруг — ничего не существует, только мы! Впервые так будет, и это долгожданно. В прошлом году на отдыхе праздновали, в позапрошлом — романтический экстрим, в этом — нет! Устала».

И вообще Марк не в курсе, что его ждёт сюрприз, собирались ведь позже отмечать по причине командировки, которая по плану должна закончиться через два дня, по факту — вчера «отстрелялась». Через полчаса сбудется маленькая мечта — разбудить любимого сюрпризом… он наверняка ещё спит.

За всей маленькой романтикой её интересовала лишь внутренняя суть — момент душевного единения с мужем, чего так часто не хватало в обыденном круговороте.

И вот уже пять лет, как они знают друг друга. Пять лет — это немного, но и много одновременно. Вроде как стали родными людьми, но все еще сохранились загадочные и порой таких нужные недомолвки в застенках семейной жизни. Наверное, эти маленькие секреты всем парам помогают преодолеть первые годы, пока ещё нет детей, пока ещё время уходит на строительство отношений из двоих.

В предрассветных сумерках Южный выглядел особо привлекательным: тускнеющие на фоне сиреневого неба фонари мелькали в окне прощающимися огоньками. Тихое дремавшее море подчёркивало линию горизонта, которого вот-вот грозились коснуться первые лучи солнца. Только бы успеть к их появлению… Почему-то так Свете захотелось: солнце коснётся своими лучиками земли, а она поцелуями — Марка.

Когда такси поднялось на холм, Света схватила свой фотоаппарат, исправно сопровождавший её в любые поездки, и щёлкнула этот живописный вид с высоты. И ещё с мобильного телефона нужно закрепить шедевр, чтобы выложить в соцсети.

На фоне этой утренней красочной процессии перед её глазами мелькали кадры первой встречи с Марком. Ничего особенного — обыкновенное знакомство на свадьбе. Но что-то тогда её воодушевило, приподняло над землёй и унесло куда-то в небытие.

И несло её так потом все пять лет: через полгода сошлись вместе, ещё через полгода поженились, потом сделали ремонт в её квартире, доставшейся от бабушки. Конечно, большую часть времени у семейных людей занимает бытовая суета. Но ей нравилась эта суета!

Она бросила взгляд на четвёртый этаж, но окна квартиры ответили ей безмолвной темнотой. Сердце затрепетало, торопя её на встречу с мужем.

— Спасибо вам, — Светлана поспешно протянула деньги таксисту и, не дожидаясь сдачи, выпорхнула из автомобиля.

Водитель помог ей достать багаж и пристально посмотрел в прищуренные карие глазки девушки.

— Обменяемся телефонами? — скучно прозвучавшая банальность вызвала у Светы тихий смех.

Разумеется, для каждой женщины малейшее проявление мужского внимания — приятный факт, но она всегда была преданной своему Марку и на такие предложения отвечала ироничной улыбкой.

— Зачем? — прямо спросила она, на что таксист ответил молчаливым недоумением.

Его взгляд скользнул по ее руке, на безымянном пальце которой красовалось обручальное кольцо.

— А… Понял, — криво улыбнулся он.

Упустил момент удостовериться, хотя и замужние женщины не всегда ему отказывают…

— Да, — победоносно пропел ее голос, — и очень счастлива в браке!

Таксист театрально изобразил разочарование, улыбнулся и сопроводил девушку взглядом, наблюдая за тем, как она неуклюже переплетала ногами на каблуках, пытаясь унести с собой все свои сумки. У мужчины и мысли не было ей помочь, но он с удовольствием рассмотрел отдаляющуюся женскую фигуру, вид которой «с торца» очень даже впечатлял.

— Значит, сегодня греться со своей, — тихо буркнул сам себе таксист и уселся в автомобиль.

«Ага, конечно, встретиться! Ещё чего? Неужели не видно, что я люблю и любима? Что я счастлива, на самом деле? Я же сама чувствую, как иду и сияю. Будто бегущая строка на лбу «замужем», «замужем». А впрочем, оно мне надо? Сейчас прижмусь к Маркусе и забуду обо всём». Главное, быть тихой, будто кошка, чтобы он проснулся не от звука, а от её прикосновений.

Войдя в коридор, бесшумно поставила сумку на трюмо, поспешно сняла свои «каблуки»… когда её взгляд скользнул вниз: у ног стояли модельные босоножки сиреневого цвета.

«Когда это Катька забыла у нас свою обувь?» — промелькнуло в мыслях.

С кошачьей бесшумностью она сделала несколько шагов и оказалась в проёме их комнаты. Марк спал на диване спиной к ней и сейчас в самый раз было бы к нему прильнуть. Но, словно ощутив на себе чей-то взгляд, он шевельнулся и повернулся на спину. И тут у Светы от неожиданности зарябило в глазах… Вслед за Марком повернулась и… Катя… подруга… единственная подруга.

«Будто кипятком ошпарили… что за невыносимое ощущение? Дрожь… и головокружение от десятков мыслей, в одно мгновенье обрушившихся на голову… Стоп! Что за бред? Нет-нет… это ошибка…

Что-то толкает попятиться назад, дабы убрать с глаз эту шокирующую картину. Нет! Я должна разобраться… Да в чём здесь разбираться? Может, это ошибка?! Может… она осталась переночевать. Случилось что-то… мать снова выгнала… Нужно удостовериться, прежде чем обвинять.

Да смотри же, дурёха: руки «подруги» господствуют на груди твоего мужа, одеяло сползло с оголённых плеч до самой талии… Есть шанс наивно верить в то, что они просто легли рядом поспать?

Ф-фух, затошнило как! Прочь отсюда… бежать-бежать-бежать… пока что-то не остановит. А-ах? Это ещё что? Что со стенами? Они падают? Пол дрожит? Или это мои коленки? А в груди что за тремор? Такое разве бывает?

Закрой тихо дверь и уходи… Нет, нужно вернуться… может, померещилось? Я ведь так устала за эти дни… Или я просто сплю?

И вот снова у дивана… Нет, не сон… всё правда. Да что же со стенами? Как их удержать, если они прямо на меня валятся? А ноги… ноги бегут восвояси, теряя равновесие, спотыкаясь и, кажется, даже падая…

Едва открыла заплывшие глаза… где я? В подъезде? Почему так холодно? Будто голышом на снегу! Так… у меня ведь что-то случилось… Ах, да… причина всё время стоит перед глазами будто наяву. Снова подкатила волна тошноты. Нужно собраться с силами и подняться… Что в руке? Дорожная сумка? Когда я ухватила её? Ах, пальцы судорожно сжимают ручку… я ее и не выпускала из рук…

Что происходило последние несколько минут? Нет! Вопрос другой: сколько времени я здесь? И зачем… зачем я здесь? Нужно подумать… выйти на улицу и подумать… Нет-нет, не стоит показываться им на глаза… Зачем? Я этого не выдержу! У меня разорвётся сердце… Ф-фух… как дурно!..

Ох, как хотелось на улицу… свежий воздух! Теперь немного легче… В отражении окон напротив засияли оранжевые блики от солнца… Я так спешила до первых лучей… Куда спешить было?.. Идиотка.

Так. Нужно где-то присесть и привести себя в чувство.

Зачем я живу? Зачем сейчас я при памяти? Может, это не я? Или я всё-таки умерла? Или упала в обморок и валяюсь где-то поблизости? Меня будто несёт над землёй… Где звуки? Почему так тихо? Только постоянно что-то звенит в ушах.

А-а-а, больно как! Больно — значит, не умерла. Что болит? Это нога!.. Что на неё упало? Бутылка? Ах, да. Шампанское. Мы ведь хотели праздновать… Нет. Хотела праздновать я. А что у нас за праздник? Точно, день прозрения!

Снова замелькали какие-то мечты… Желанный отдых за границей. Планы купить дом. Цель… О, целей было много! Но ведь… все их ставила я… А у него они были?

Так… это ещё что? Откуда здесь взялся этот плюшевый заяц? Валяется, бедный, в пыли мордочкой вниз… Кто-то из детей забыл? Мягкий какой… Глазки добрые… Или несчастные? Каким был малыш, который держал его в руках? А-а-а-а-а, как можно было сомневаться? Я хочу-у-у-у детей! Хочу!

Когда же я прекращу реветь? Это невыносимо! Себя жалко? Смотреть надо было внимательней! Нужно почаще плакать… для того, чтобы в такие моменты быть спокойней, выносливей, сильней. А сейчас сижу… люди уже ходят, озираются. Кто с жалостью, кто с осуждением… Думают, что дура пьяная сидит с похмелья. Кстати! Почему нет? Главное, чтобы хватило сил открыть…

Хватило. Прекрасно! Вот теперь пузырики приведут в чувство. Так. Что теперь делать? А что ты можешь сделать? Забыть! Всё забыть: начиная от первой встречи с ним до планов на будущее. Вычеркнуть напрочь из памяти, что считала дружбу с ней подарком судьбы, что собиралась просить ее быть крёстной матерью твоему ребёнку, что главное в женской дружбе — преданность… Или это главное в семейных отношениях?

Какая уже разница?! Не хочу думать! Не хочу чувствовать! Мозг, отключись! Сердце, умолкни! Довольно с меня переживаний! Довольно вранья…

Так откуда вранье-то? Я ведь его даже ни в чём не подозревала. Ну да, я — нет. А будь я поумней, то послушала бы мудрую сестру. Она-то сколько раз тебе, Света, мозги вправляла! Она-то тебе говорила, что он с кралей на море обжимался… А ты что? Обвинила Лену во лжи, предательстве и два года с ней не общалась. Браво, Потёмкина! Ты недостойна сейчас даже ее нравоучений и попрёков.

— Если когда-нибудь он причинит тебе боль, я надеюсь, что с этим ты придёшь ко мне, ибо я люблю тебя настолько сильно, насколько может любить только мать своего ребёнка.

Да, её слова! И готова проговаривать их вслух снова и снова. Потому что в них правда. И, наверное, больше ни в чём. Слова любимой старшей сестры, призывавшей к благоразумию… мечтающей видеть меня счастливой! А я что? А я верила мужу, ослепившему меня ложью. И подруге… Ох, даже ставила Катю в пример: посмотри, Лена, как она за меня счастлива. Вот смехота!

Глаза, перестаньте лить слёзы! Да что же это такое — тело совершенно меня не слушается! Да не хочу я реветь! Я сильная! Не хочу думать… да какая разница, кто виноват и сколько они вместе? Не хочу в этом копаться! Хочу, чтобы меня обняли… хочу, чтобы душа успокоилась… хочу уснуть, люди! Хочу уснуть навсегда! Лю-у-уди! Вы слышите меня? Кто-нибудь! Убейте!..»

«Хотелось быть женщиной, ничего не решающей»

Распахнув двери, Лена обомлела. На пороге стоял человек, которого она неистово ждала два года. Которому ей дико не терпелось позвонить, встретить рано утром по пути на работу или подождать вечером у подъезда, чтобы просто на мгновенье обнять и уйти, не сказав ни слова.

Леночка сдерживала эти порывы, ибо знала, что строптивой сестре нужен урок. И еще она обязана сама научиться разбираться в своих проблемах. И вот сейчас, кажется, настал этот момент истины.

Горе в опухших глазах, драматично подчёркнутое чёрными потёками от туши, растёртой по всему лицу; растрёпанная копна волос, более походившая на солому, торчащую из головы чучела на огороде; спавший с одного плеча пиджак, будто его кто-то пытался сорвать… Слова были излишни.

— Светка! — воскликнула Лена и бросилась к ней с объятиями. — Света, сестра! Родная моя!

Она тискала ее, крепко обнимала, целовала заплаканное лицо. Если она так ждала, почему не пришло в голову, что именно младшая сестра стоит за дверями? Наверное, потому что Леночка уже потеряла надежду на прозрение этого упрямого ребёнка.

— Прости, Лен! Прости, что я так рано… — пролепетала Светлана, но та даже слушать ее не стала, а обхватила руки сестры и с любовью посмотрела в убитые горем глаза.

— Милая, о чем ты говоришь? Что значит рано? Не рано, а долго… Долго ты ко мне шла, моя дорогая. Проходи, хватит стоять в дверях.

Лена помогла Свете затащить сумку, стараясь не заострять внимания ни на запахе алкоголя, который шлейфом тянулся от сестры, ни на этом странном внешнем виде, ни на предположениях ее бедственного состояния. Главное, её сейчас не смущать, а поговорить они успеют.

— Как же мне тебя не хватало! — воскликнула со слезами на глазах старшая и вновь обняла сестру.

А та походила на зомби: отрешённый взгляд, растерянные движения, несвязный лепет, срывающийся с губ. Сердце разрывалось, глядя на нее. А ведь прошедшие два года Лена жила в ожидании… и почему-то предвидела появление сестры именно таким. И сейчас, утешая свою маленькую Светоньку, Леночка только и думала, чтобы Бог дал той сил пройти достойно этот нелёгкий период. Ведь чует ее сердце, что он только начинается.

— Заблудшую сестру с утра не ждали? — ирония вошедшего Андрея казалась неуместной, но Свету это немного отвлекло от личного горя.

— Да, Андрюш, пришла с повинной, — сказала она, наскоро вытирая слёзы. — Хоть и стыдно. Несколько раз возвращалась. Потом сидела у подъезда минут двадцать. Думаешь, легко решиться посмотреть в глаза людям, собою же отвергнутым?..

— По глупости отвергнутым, — произнёс Андрей и обнял ее. — Это ничего, Свет. В жизни и не такое бывает! Здесь тебя всегда ждали и будут ждать. Но хочется надеяться, что обойдёмся без таких эксцессов. Верь сестре!

— Некому мне больше верить, — зарыдала та. — И вряд ли когда-нибудь еще смогу…

— Так, я понимаю, что сейчас тебе больно, — произнесла сердито Елена, — жизнь рушится, все сволочи, счастья нет — и так далее. Давай без пессимизма, моя милая! Потому что разрушение старого — это возможность для строительства чего-то нового. И в этом новом нужно постараться выбрать более качественные и надёжные материалы, понимаешь, о чем я?

Улыбка родной сестры, такая воодушевляющая, словно осушила слезы, настырно рвущиеся из ее сердца, и младшая вдруг с грустью улыбнулась в ответ. А ведь и правда… не конец же света!

— Единственное, чего я не могу еще понять — как можно было пропустить мимо себя такую очевидность? — говорила Света, уткнувшись взглядом в чашку с остывшим чаем. — Ведь наверняка они давно вместе, но я не замечала. Могла бы и раньше положить этому конец.

Лена взяла сестру за руку и заботливо убрала русую прядь волос, спавшую той на лицо. Они всегда жили душа в душу, как будто сестры-близнецы, чувствующие боль друг друга даже на расстоянии. И сейчас на обломках этого горя так ясно светилось их уцелевшее сестринское счастье.

— Свет, — строгим голосом произнесла Лена, — прекрати себя винить! Я не могу сказать, что ты абсолютно ни при чём в этой ситуации, но и не могу осуждать тебя… Просто ты верила. Ты верила ему как человеку, клявшемуся тебе в любви. Ты верила ей как подруге, ставшей единственной отдушиной… Ну в мое отсутствие, конечно, — улыбнулась она.

— Если бы я хоть чуточку прислушалась к тебе, Лен… Хоть немножечко…

— Ладно тебе, Светонька, — она прижала младшую к груди, целуя ее в макушку. — Ты просто хотела любить… а об этом жалеть не нужно! Этим нужно дорожить! И стремиться дальше обрести эту самую любовь.

Отпрянув от сестры, Светлана посмотрела на ту с недоумением.

— «Хотела любить»? Думаешь, я не любила?

На секунду задумавшись, Леночка грустно произнесла:

— Не могу утверждать за тебя, моя дорогая. Но, боюсь, что ты приняла за любовь лишь веру в нее. Потому что порой слепо поступала, не думая. Торопилась всё время куда-то. Вопреки всем догмам, любовь не ослепляет, она, напротив, открывает истину. А слепит влюблённость, потому что она такая… резвая, дерзкая, флиртующая… и проходящая мимо. Кстати, спешу тебе сказать спасибо.

— За что тебе вздумалось меня поблагодарить?

— За то, что впервые в жизни ты послушала меня. В том смысле, что пришла ко мне тогда, когда он тебя обидел.

Света подняла наполненные слезами глаза.

— Больше всего корю себя именно за это: из-за него я чуть не потеряла тебя навсегда.

— Ты меня не теряла и не могла, милая, — любящим тоном проговорила Лена и подлила сестре травяной чай. — Я — твоя кровь, а это навеки вечные, моя дорогая!

— Лен, скажи мне, в чем я могла ошибиться?

Та очень обрадовалась этому вопросу: в силу своего вздорного характера младшая сестра никогда ее не слушала. Этот случай с Марком послужил ей уроком — нельзя во всем полагаться только на себя. Кто как не родные люди смогут открыть глаза на то, что мы так часто пропускаем мимо себя? Вот и раньше Света думала, что все знает, что сама разберётся, что ее обойдут ужасы реальности…

Может, ей, Лене, и не нужно было соглашаться и исчезать из ее жизни? Может, нужно было пойти на компромисс и настоять на общении? Да нет же, не в Светином стиле противоречить своему выбору — решила и железно! Уж очень хотелось младшей сестрёнке самостоятельности.

Хотя за двадцать шесть лет ее и так было безмерно: лишившись в детстве родителей и оставшись на попечении у тетки, они сами друг друга воспитывали. Иногда бабушка подпрягалась, но какое там воспитание? Только умиление, похвала да любовь! Появление Марка все круто перевернуло. Очевидно, ситуация эта очень нужна была им обеим.

— Леночка, ну почему молчишь? Отвечать не хочешь?

Она вернулась из воспоминаний, и Света это ясно поняла по взгляду. В глаза сестре она смотрела всегда словно в отражение — с детства все говорили о том, что взгляд у девочек одинаков. Только вот младшей не хватало некоторой мудрости, уже присутствовавшей у старшей, разница в шесть лет все-таки.

— В чем ты могла ошибиться? Ну, начнём с твоего избранника. Свет, ну он ведь актёр! Для меня это было очевидно с первой минуты знакомства с ним. У тебя не всегда получается разбираться в людях, дорогая моя…

— Да это уж понятно, — с сарказмом в голосе произнесла Света, — одним махом ошибиться в двух родных людях — не каждому дано…

— Поэтому изначально, — продолжала Леночка, — ты просто не замечала его недостатков, причём недопустимых недостатков. Он так притворно тебе улыбался! Когда ты отворачивалась, он частенько провожал взглядом ножки в мини-юбке. При этом почему-то удивлялся, когда я это замечала и его одёргивала. Ну есть определённая категория мужчин — кобели они называются. И никуда от этого не денешься. Тебе так хотелось искренней любви, а он ведь не способен на нее, милая.

— Тогда почему же он был со мной? Зачем врал? Жил бы себе один, гулял направо и налево, зачем было меня трогать?

— Ну, во-первых, ты сыграла большую роль в создании ваших отношений, чем он. Марк просто шел на поводу. Ты захотела, чтобы вы жили вместе, он не отрицал. Ему так удобно было — за тобой, как за каменной стеной. Ты захотела свадьбу и замуж — он опять согласен. Эти отношения построены тобой, а не вами, то есть изначально были обречены на провал. Удобно для определённой категории мужиков — все делает женщина, а он в это время занимается своей личной жизнью. Конечно, в нормальных отношениях мужчина обязан иметь заинтересованность. И ничего хорошего в том, что ты все тянула на себе, не было. Организация всех мероприятий, принятие решений, домашние дела… Он ведь даже не занялся вашим переездом на квартиру… О чем это говорит? Его всё устраивало! Он развалил, прости, достоинство на диване и кайф ловит. А ты, Светочка, бегай, узнавай, решай, делай…

Светлана молчала. Ну конечно, Лена, как всегда, права. Причём в каждом своем слове. Самые яркие моменты совместной с Марком жизни мелькали в памяти кадрами из старого фильма. Ведь действительно, инициатором во всем была она! Да о чем говорить, если последний раз ей пришлось искать ему работу — не получалось у него. Обременяло ли ее это? Да. Очень часто. Хотелось быть женщиной, ничего не решающей, а только дающей и получающей. Но нет. Она в их семье частенько выполняла роль мужа.

— Что ты будешь делать? — голос Лены отвлёк от мыслей.

— Ума не приложу! Для начала просто дам себе время все обдумать и привыкнуть к этой пустоте в сердце. Потом займусь разводом, скорее всего. Погружусь в работу.

— Из квартиры выгони его первым делом!

— Да пусть живёт пока, до развода. Я не хотела бы сейчас там находиться. Знаю только одно: разговаривать мне с ним сейчас не следует, потому что забьёт голову своими уговорами и объяснениями.

— О, сестра, это ты верно подметила! Ни в коем случае не допускай его к себе. На разборки время ещё будет.

Заметив, как Света вновь помрачнела, Лена взяла ее за руку и с пониманием произнесла:

— Хочешь, я выпровожу его из квартиры? Чтобы освободить тебя от выяснения отношений.

— Нет. Ну что ты? Через несколько дней, которые, по сути, я должна находиться в командировке, я сама на это решусь.

— Думаешь… хватит смелости?

— А у меня выбор есть? — она выдохнула. — Я обязана это сделать, переступив через себя.

— Меня удивляет твоя решительность, если честно.

— Лен, можно простить все, даже ту же измену. Но… во-первых, нести в мою постель грязь — это унизительно, как минимум. Во-вторых, высмеять меня… я не знаю… растоптать просто… связью с моей подругой, — Леночка видела, как сестра пытается заглушить в себе шквал подходящих рыданий.

— Не продолжай. Я поняла.

— Такое не прощается, — выдохнула, наконец, Светлана, подавив намерения души выплеснуть свою боль. — А сегодня мне приснился сон, что за мной гоняются две собаки: одна большая и чёрная, другая — поменьше с противным тяфканием. И бегают они за мной, я от них, и норовят укусить, как мне казалось, разорвать. Я еще подумала, к чему это?.. А! И что странно — я была маленькой. Лет семь было во сне.

Бросив задумчивый взгляд на сестру, в котором Света обычно видела попытки во что-то вмешаться, Лена вдруг произнесла:

— Ты столкнулась с предательством. Как ты относишься к этому?

— Так и думала услышать от тебя нечто подобное. Терапию решила мне навязать?

— Нет, — ответила с улыбкой та, — только предложить. Навязывать права не имею, навредить могу.

— Да я сейчас готова на что угодно, — печально согласилась Света. — Только бы заполнить чем-то приятным эту жуть в сердце…

— Тогда давай попробуем разобраться, — предложила робко Лена, не желая принуждать младшую сестру, хотя порой хотелось схватиться за ремень. — Скажи мне о предательстве… что ты вообще думаешь об этом поступке?

— Да не переношу я предательство, ненавижу, Лен! Как можно относиться, если с детства меня предают? Мама с отцом, подруги в школе, первая влюблённость… помнишь всё это? Всю жизнь сталкиваюсь и не могу научиться игнорировать подобные события. Или хотя бы относиться с каким-то пониманием, что ли.

— Не можешь научиться прощать… — осведомленно констатировала Елена.

— Наверное, да.

— Пока не научишься, предательство будет преследовать тебя как тень. И события будут повторяться.

Старшая говорила с такой уверенностью, которая Свету обычно раздражала — кто давал право ставить подобные диагнозы? Но ещё больше ее злил тот факт, что Леночка крайне редко ошибалась.

— Почему? — с недовольством сощурилась младшая.

— Потому что ты не можешь пройти урок, данный свыше. Когда так происходит, ситуация повторяется. А началось всё с родителей. Ты не можешь простить их, вот в чём дело. А отсюда уже — остальные неприятности.

— Как связаны два разных события? — нервозность одолела Свету, и она не сумела сдержать себя.

— Твоё раздражение говорит только о нежелании слушать правду, — умиротворённо проговорила Лена. — Постарайся успокоиться и отнесись серьёзно к тому, что я скажу. Я ведь не с потолка беру это, правда? Учусь психологии, уж и экзамены на носу. Все потому, что на все есть причины, моя дорогая, на всё! И хранятся они на полочках нашего мозга в виде эмоций, чувств и убеждений.

— Так я это слышала, — отрезала Света, торопя сестру с объяснениями. — Давай уже, умничай!

— Что мы имеем на данный момент? — продолжала Лена, игнорируя импульсивность сестры. — У тебя проблема в общении с мужчинами и женщинами. Потому что обида на самого главного мужчину жизни — отца. То же и с мамой. Родители ушли, ты осталась одна, чувствуешь себя брошенной. Твои собаки — это и есть обиды, которые норовят тебя съесть.

— Странно, я думала, это детский испуг… или что-то в этом роде.

— Это тоже может быть. Но в данном случае ты переживаешь предательство, а вместе с тем — обиды.

— Да, обида есть, — долгожданная покорность вызвала в старшей сестре облегчённый вздох.

— Ее нужно простить.

— Как?

Леночка видела: Свете не хотелось признавать необходимость работы над собой. Да и лентяйка она в этом деле: все считает, что жизнь сама по себе наладится.

— Нужно мысленно вернуться в детство, пережить это в последний раз и простить. Попробуем работать через рисунок, на котором ты нарисуешь свою обиду. Потом можно текстом изложить свои чувства, переписать их в положительном акценте со словами прощения… Я недавно работала с одной женщиной, которой посоветовала написать письмо обидчику со всеми эмоциями, и их, помимо обиды, оказалась туча…

— Я ничего не собираюсь им писать!

Лена вновь с негодованием перевела дух — как тяжело помочь человеку, который категорически не хочет понимать ключевые моменты своих проблем.

— Да мы не будем отправлять! А просто сожжём. Практика есть такая, с помощью которой можно попытаться избавиться от злости и прочего негатива… Есть и другие методы, конечно…

— Я знаю, о чём ты, — прозвучало ещё большее непринятие в голосе. — И ты знаешь, что я к ним не готова.

С сожалением кивнув, Лена посмотрела на сестру. Ничего-ничего, совсем скоро она сможет переступить через себя. Жизнь заставит. Возможно, через боль. Но как иначе мы можем прийти к собственной трансформации? Жаль просто, что боль эта, скорее всего, будет сильнее, чем даже та, которую Света переживает в данный момент.

— Я понимаю, — вдруг сказала Леночка, — что тебе не хочется принимать мою помощь из-за непонимания тех вещей, которых, как ты считаешь, не существует, потому что они невидимы. Постарайся понять: нам часто кажется, что прошлое пройдено и забыто. Страхи преодолены, обиды прощены, гнев укрощён. На самом деле зачастую всё это зажато глубоко в душе и проявляет себя в самый неподходящий момент. Оно никуда не девается. Но на эти страхи и обиды накручивается новенькое. И так до бесконечности. Если твоё подсознание показывает это во снах, значит, этот негатив остался и оказывает влияние на твою сегодняшнюю жизнь. Наше окружение ведь меняется в зависимости от того, что происходит внутри нас.

— И что? Вот сейчас я всё это сделаю, напишу — и сразу всё наладится? — Свете никак не удавалось усмирить в себе это настырное желание язвить.

— Нет, — улыбнулась Лена. — Так просто с этим не справиться. Периодически у тебя будут появляться ситуации, указывающие на те внутренние проблемы, которые тормозят и блокируют ту или иную сферу твоей жизни.

— Да, я действительно этого не понимаю, — буркнула та, нахмурившись.

— Вот смотри, — терпеливо продолжала Леночка, — как получилось с Марком. Ты видишь через сон то, что тебе мешало. Испуг, страх, и, как следствие, — гнев. Все помнит твоя душа. Так или иначе, теперь у тебя могут появляться или повторяющиеся случаи, или какие-то частые эмоциональные порывы, которые способны привести к депрессиям или, напротив, эйфории. Всё это нужно замечать и анализировать. Ты только что начала работу с эмоциями из детства. Главное, не останавливаться. Тогда ты сможешь постепенно преодолеть то, что тебя зажимает, и вывести свою жизнь на новый уровень.

Ох, эти Ленкины россказни! Ведь ничего не изменилось за это время! Как любила она свои странности, так и увлекается ими. Сама там что-то практикует постоянно. Она и раньше Свете рассказывала. С одной стороны, младшая сестра не верила в это все и её больше забавлял творческий процесс в работах, но где-то в глубине души хотелось надеяться на результат.

«Меня оно не касается»

Тяжело свыкнуться с мыслью, что тебе не просто нужно вырвать из жизни близкого человека… тяжело принять его как своё прошлое, требующее себя немедленно забыть. К этому Свете пришлось именно привыкать через принуждение… принуждение стереть из памяти до дыр.

Но, как сказала ей Лена, для того, чтобы сделать всё это, сначала нужно принять. Принять человека, обидевшего тебя со всеми его недостатками и той болью, которую он тебе причинил. Принять со смирением и осознанием, что это опыт и, если история случилась в твоей жизни, то значит, этот опыт крайне необходим тебе для роста. Это, наверное, самое сложное — принять, понять, простить и отпустить.

На эту работу со своей душой у Светы ушло несколько недель. Напрочь выбросив Марка из планов, но оставив в мыслях, она пыталась свыкнуться с его отсутствием, параллельно прощупывая свою боль с каждой ее стороны.

Углубившись в это, Света непременно ушла бы в депрессию, но рядом всегда находилась Лена, которая тут же вытягивала ее из небытия, едва не ставшим пропастью. Но это хорошо, что сердце Светланы работало через боль. Потому что сначала эта боль поглотит в себя всё уставшее от мучительных терзаний существо, затем превратится в ненависть, и уже потом — в равнодушие. И только последнее поможет беспристрастно решить все проблемы и начать новую жизнь. Но путь к этому не такой уж и быстрый.

И поступок Марка ускорил её движение вперёд. Да, он стал в сознании верной Светы фатальным и необратимым для продолжения совместной жизни. Поэтому и боль, и ненависть, и равнодушие ускоренными темпами проходили в душе пункты своего назначения и достаточно быстро привели ее к мысли — «пора кончать этот спектакль».

Удивляясь собственному спокойствию, с которым Светлана пришла в родные стены прощаться с Марком, она окинула взглядом обстановку. Нет. До конца боль и ненависть не оставили ее — смешанный приторно-табачный запах его одеколона и духов подруги заставили вновь почувствовать пробежавший по телу лёгкий озноб и тошноту. Причиной этого стало нежелание видеть физиономию, отнявшую у нее пять лет жизни, которые можно было провести совершенно иначе… в поисках истинного счастья, а не притворного.

Света присела на табурет в кухне, чувствуя себя абсолютно чужой среди этих вещей, принадлежащих малознакомому человеку.

Щелчок открывающегося замка заставил её успокоиться и настроиться на беспристрастный разговор, в котором место должно отдаваться только фактам, действиям и последствиям. Но никак не чувствам.

Увидев ее сидящей в кухне у окна и горькой улыбкой встречающей его, Марк засиял, потом изобразил на лице серьёзность и бросил ключи на трюмо. Терпеливо ожидая его суету в ванной с мытьём рук, переодеванием и, наконец, с попыткой заварить им обоим чай, она молчала, продолжая сверлить его неизменным взглядом.

— Может, заговорим, в конце концов? — хриплым голосом спросил он, взяв на себя смелость обернуться.

Она с равнодушием пожала плечами:

— Давай.

— Я обрывал твой телефон, ты видела? Трудно не заметить… Сегодня посчитал даже — сорок пять раз набирал тебя.

— Первые две недели, — с упрёком указала она.

— Мало, да? — в глазах мелькнул искромётный гнев. — Что ещё нужно было?

— Ещё нужно было хранить верность, к примеру, — ухмыльнулась она.

— Ты меня хочешь упрекнуть в неверности? — внезапно воскликнул он. — Ты где была этот месяц, Света?

— У самого близкого мне человека, который открыл глаза на многие вещи, — спокойно отвечала она.

— Правда, что ли? Может, познакомишь?

— Ты знаком с этим человеком, — улыбалась Света. — Очень хорошо.

— Ах, вот как! — удивительно, но сейчас она видела в его глазах ревность, и тут же погасила вспыхнувшую надежду Лениными словами: ревность — это не проявление любви, а чувство собственности. — И кто же это?

Света пропустила мимо ушей его слова, ибо сейчас ее занимал один истошный вопрос, звучащий эхом в мыслях: что я в нем нашла? Смазливая девчачья внешность, невероятная худоба, противное жеманство — перед ней будто стоял чужой человек, которого она видела впервые. Это после пяти лет совместной жизни!

— Это Лена, — сказала она и вновь улыбнулась. Улыбнулась не ему, а своему прозрению.

С удивлением сощурившись, он, очевидно, пытался уложить услышанное в голове.

— Странно, что ты вдруг решила прислушаться к ней.

— Ничего странного. Я счастлива, что все случилось именно так. Теперь я вернула сестру и обрела свободу.

— Свободу? — он с гневом скривился. — Это что ты имеешь в виду? Я не собираюсь с тобой разводиться!

Вот как? Неожиданно. А она думала, что он ждёт этого!

— Я обрела свободу, не зависящую от твоего решения, — монотонно проговорила она. — Наливай уже свой чай. Можешь чего-то покрепче. Себе. Потому что диалог предстоит долгий.

Сейчас он выглядел в ее глазах жалким. Таким несчастным и ни на что в жизни без нее негодным! Почему? Сама не понимала. Но ей хотелось утешать его, как маленького ребёнка. Даже на какой-то миг она забыла, что не так давно чувствовала себя уничтоженной. Уничтоженной им.

— Хорошо, — он подал ей чай, что вновь удивило ее — какая обходительность. Раньше это нужно было выпрашивать, будто жемчужину со дна океана. — Очень интересно послушать, как ты провела этот месяц и чем объяснишь своё отсутствие.

— Я не собираюсь отчитываться перед тобой, Марк, — вдруг поставила в известность она. — К тому же, свои претензии, как видишь, все ещё держу при себе, хотя сказать есть что.

Ей казалось, что он догадывается, в чём дело, но продолжает играть роль несведущего и обиженного.

— Интересно, — хмыкнул он.

— Первое — я подала на развод, — информировала она, стряхнув с ложечки остатки чая, даже не глядя на него.

— Я же сказал…

— Второе, — повысив голос, перебила Света, — я знаю о твоих отношениях с Катей, что, собственно, и является причиной развода.

Его застывшее лицо вмиг покрылось красными пятнами, она вдруг с облегчением осознала, что он не будет перед ней оправдываться. И Марк молча ожидал ее дальнейшей речи.

— Третье, хотелось бы решить все полюбовно, с разделом имущества и прочими нюансами, чтобы не тратить время на пустые разборки. Я думаю, это реально?

Она поразилась — к этому моменту прошла вся трясучка, и ее душой овладело даже некоторое хладнокровие. Марк от злости перебирал желваками, и ее это почему-то умиляло.

— Марк, — повторила она, — нормально будем разводиться или с боем?

— Да что ты заладила? — со злостью буркнул он. — Прямо там! Разводиться сразу. Сама виновата.

— Вот! — она указала на него пальцем. — Мне очень интересно узнать, в чем, потому что ответ на этот вопрос знаешь только ты.

Она искренне хотела услышать сторону мужа, чтобы посмотреть на ситуацию его глазами и не повторять своих ошибок в будущем.

— Как же? А Лена не знает?

— Лена, как и я, может только догадываться.

— Во-первых, ты — карьеристка, Света. И работа — это твой первый интерес.

Она слышала победную нотку в голосе Марка — он открыто радовался возможности подчеркнуть ее минусы.

— Тебе не хватало моего внимания? — спросила с наигранным беспокойством она. — Или же моей ласки?

— Ты постоянно была в командировках…

— В командировки я ездила раз в квартал во время отчётов, Марк, это не так часто. Дальше. Нам хватало бы только твоей зарплаты, если бы я сидела дома?

— Нет, но это не меняет того факта, что ты — карьеристка.

Да, Света понимала, что отчасти Марк прав, и она перебарщивала. И в этом играло роль исключительно желание кому-то что-то зачем-то доказать. Но, с другой стороны, в условиях кризиса возможно ли жить на одну зарплату бригадира в строительной фирме, если этих денег катастрофически не хватало даже на нужды самого Марка? Какое строительство в маленьком городишке с населением в пятьдесят тысяч человек?

— Ты… — собравшись с духом, он решил высказаться. — Короче, Света. Ты или погружаешься в свои отчёты, таскаешь их домой, клацаешь до полуночи на калькуляторе и в своём «буке». Или собираешь своё барахло и куда-то мчишься что-то там снимать, как будто закат или полнолуние последние в этой жизни. Твоих увлечений я вообще никогда не понимал!

— В том-то и дело, Марк. Ты не поддерживал мои маленькие слабости в виде увлечения… хобби, занимаясь которым я успокаиваюсь и восстанавливаю в себе силы в перерывах между работой. А ведь можно было помочь мне таскать всё это «барахло», совместив мои интересы с приятной прогулкой и прекрасным времяпровождением, правда?

— Да это твоё увлечение! — возмутился он. — И меня оно не касается!

— И снова — да, Марк! — с горечью произнесла Света. — Не касается. И те фразы «всё моё — твоё» и прочая дребедень остаётся пустым звоном. Тебя не касалось ничего из того, что было для меня важным. Карьеристка? Да, не без этого! Но почему? Потому что ты живёшь без цели, а я к чему-то стремлюсь! Но ведь хоть кто-то должен думать о будущем… о благе для семьи… Или нет?

Пожав плечами, он, и правда, всем своим видом давал знать, что его это всё не касается. Да что тут распыляться, пытаясь объяснить ему, что его стремление к карьере, если бы оно существовало, она только поощряла бы? Но говорить об этом никакого смысла не виделось. Никакого.

— Как женщина может быть слабой, если мужчина требует от неё наличия силы своим бездействием? А тебя мне часто приходилось пинками из дома на работу выгонять. Поэтому давай не будем больше беседовать на тему карьеризма.

— Как скажешь, — безразлично отрезал он, и Света томно закатила глаза: амёба! Ну ведь реально бесхребетное существо. — Так что там по разводу? Я так понимаю, тебя не переубедишь…

— Скажи, Марк, ты хотя бы когда-то любил меня? — вдруг спросила она.

— Конечно, Света, я и сейчас тебя люблю, — на своем лице он изобразил надежду, но Света рассмотрела в этом лишь жеманство.

И вдруг она осознала, что любви никогда не существовало, на самом деле, а это притворство в его глазах было привычным с самого начала.

— Какой ужас! — оторопела она. — Ты действительно меня не любил! Как можно было так слепо верить тебе?

И такое ощущение, что в этот момент с неё свалилась не гора, а целый горный массив, под которым прятались остатки каких-то чувств.

— А ты? — вдруг послышался дерзкий возглас, скрывающий в себе намерение отомстить. — Ты меня когда-нибудь любила? Если так просто, даже не пытаясь разобраться в ситуации, стремишься уйти. Любила? А?

— Надеюсь, что нет! Всем сердцем надеюсь! — своими словами она разжигала в нём ярость, но совершенно не беспокоилась по этому поводу. — И когда мы разведёмся, планирую расправить крылья и полететь. Потому что за этот месяц без тебя я вдруг поняла, как сильно ты меня приземлял. И как много у меня появилось свободного времени. Причём, не от домашних дел, не от работы, не от жизни с тобой. А от постоянных попыток привести тебя в чувство, в движение. Я понимаю, что ты никогда ни к чему не стремился, ты никогда не делился со мной мечтой, потому что её в тебе не было. Ты приземлял меня, тянул куда-то вниз, и я позволяла это делать. Да, виной всему женское стремление руководить мужчиной, принуждать его к действию. Зачем? Теперь я понимаю, что это ни к чему не приводит. Женщина тянет всё на себе, а потом сама же укоряет мужчину в его слабостях. Конечно, я виновата! Не бывает такого, чтобы за отношения нёс ответственность кто-то один. На всё есть причины.

— Хорошо, Свет, ну стратил я! Да! Но она сама полезла ко мне! Катя твоя.

— Марк, ты опять ведёшь себя не по-мужски. Даже если и так, но ты ведь не стал сопротивляться. Нет. Хотя, знаешь… дело даже не в этом. А в том, что ты просто вытер об меня и мою постель свои ноги. Постель, в которой я потом спала… В этой грязи с твоих ног.

Больше говорить не хотелось.