Глаза цвета жизни. Академия

Татьяна Захарова, 2023

Я была обычной адепткой магической академии. Училась на бытового мага, дополнительная специальность – целительство. Почему? Способности к магии ниже среднего, я сама была удивлена, что мне позволили учиться в знаменитой на весь мир академии, да ещё и бесплатно. Во мне нет ничего необычного, даже во внешности. Разве что глаза? Они меняют цвет в зависимости от моего настроения. Так что можно сказать, что мои глаза цвета жизни, моей жизни. Но судьба устроила всем неприятный сюрприз, и вчерашние бытовики, целители, элементалисты, даже некроманты вынуждены были переквалифицироваться в боевые маги.Война… не щадит никого.

Глава 1

— Тессаура! — кричала няня, обыскивая сад во второй раз. — Несносная девчонка, куда ты опять запропастилась? — я хихикнула, стараясь приглушить звук. Уже привычно было сидеть на верхней ветке яблони и слышать, как внизу меня разыскивают послушницы (да, вскоре к няне присоединятся ещё несколько человек). Мое место так и не удавалось рассекретить даже руководительнице приюта. И наверняка сейчас они так усиленно ищут меня, потому что боятся, что я сотворю очередную пакость. Больно надо! Пусть лучше помучаются в неизвестности!

И все было бы замечательно, если бы я не хотела так есть. А ведь ужин сейчас в самом разгаре. И на ужин сегодня, помимо опостылевшей каши, мой любимый пирог с клубникой. Сама видела, когда мимо кухни пробегала, а его только-только достали из духовки. Я зажмурилась, представляя тот самый противень с огромным пирогом. Я даже почувствовала запах клубнички, а когда открыла глаза, пирог и правда был передо мной. Висел в воздухе, я удивленно моргнула, а он, как будто потеряв опору (какая может быть опора?), упал вниз. На мою беду, под деревом как раз проходила одна из старших послушниц. Нет, ей на голову противень не приземлился, упал рядом, но по дороге стукнулся о ветку и ягодки вместе с пирогом при этом отделились от противня и попали прямо на светлое одеяние. Визг стоял долго! У меня даже уши заложило.

— Тесса!!!! Ты думаешь, наконец, вставать?! — на ухо прокричали мне.

— А? Что? — моментально подскочила я с кровати, чтобы секунду спустя вновь упасть на подушку. Оказывается, это был просто сон, воспоминание из детства, а визг — проделка моей соседки по комнате. Правда, тогда он тоже был, но не такой длинный и противный. Не думала, что нимфы умеют издавать такие звуки. Вон даже на эльфийку, точнее полукровку, выступление Арианы произвело впечатление, до сих пор морщится. А что, у эльфов слух в несколько раз лучше человеческого. Так что мне, обычному представителю этого рода, было ещё терпимо, а ей… Зарываясь в подушки, я пробурчала. — И чего было так орать?

— А тебя по-другому не разбудить, — нимфа хмыкнула, застегивая блузу. — Ты ни на что не реагируешь. А свой будильник научилась отключать, даже не просыпаясь. — Да! Это я умела! Правда, не знаю, как! Ведь будильник магический, и как-то определяет, насколько сознателен человек, который его выключает. И если его состояние сонное, повторяет звонок через три минуты, и так до бесконечности. В начале первого семестра он добросовестно справлялся со своей функцией, то есть с моей побудкой, но к концу семестра я как-то приноровилась его отключать, даже не открывая глаз, а сейчас даже и не прерывая сна. Я ещё повертелась, устраиваясь поудобнее, но всю малину испортила Весталиэль.

— Ты не забыла, что у тебя первая пара у магистра Вернуда? — спросила она, прекрасно знающая этого зануду. У неё он тоже"защиту"ведет, то есть защитную магию. Не спорю, очень подкованный препод, и не просто теоретик, но и практик. Но какой же он зануда!!! Причем с прекрасной памятью. Навсегда запомнит, если ты опоздал на занятие, а если заснешь, обязательно спросит тебя на следующем занятии, причем от и до, опоздавших же только по началу лекции гоняет. А уж как трудно пересдавать ему неуды (легче повеситься сразу), каждый знает. Тяжко вздохнув, я вылезла из постели и начала собираться. Вспомнила свой сон и грустно улыбнулась. Все-таки я скучала по приюту, по друзьям, по послушницам, и даже по настоятельнице. Вроде совсем недавно вернулась с зимних каникул в академию, а уже скучаю.

Тогда в саду в первый раз проявились мои магические способности (оказывается, я перенесла пирог к себе). Мне было тогда всего десять лет, но к тому времени я прослыла шалопайкой и вообще несносной девчонкой. Сколько я крови всем подпортила, организовывая розыгрыши, шутки и всевозможные игры. А ведь мне было просто скучно, и я не хотела следовать дурацким правилам приюта. Короче, узнав, что я — одаренная, послушницы захотели отослать меня в ближайший город в магическую школу-интернат. Как основной аргумент выдвигали: если она и без магических возможностей поставила на уши весь приют, то что будет теперь? Но настоятельница решила действовать по-другому. Госпожа Мариса попросила ведунью из близлежащей деревеньки учить меня по мере возможности. И хотя Алестия была и слабой магичкой, но необразованной мне она показалась верхом мудрости и знаний. Она и сказала ещё на первой встрече и мне, и послушницам, что уровень магических возможностей у меня невысокий, резерв у меня небольшой, и более-менее энергоемкое заклинание я не осилю никогда. Я сначала расстроилась, в своих мечтах я уже видела себя одной из сильнейших воительниц Меча и Магии (знаменитый конклав боевых магов), а тут такой облом. Но Леста успокоила меня, сказав, что и с моим уровнем можно стать хорошим целителем, элементалистом или бытовиком.

Со временем мы поняли, что и элементалистом мне не стать, ни одна стихия не признала меня своей. Конечно, при определенном усилии я могла призвать почти все элементали (огонь так никогда и не пришел на мой зов), но они были слишком слабые. А целительство (как мы поняли спустя полгода после начала наших занятий) у меня было немного другого вида, чем у Алестии. Она же была известной знахаркой в наших краях и лечила традиционными способами (отварами, заклинаниями, заговорами). А мне ничего этого не надо было, я просто исцеляла (не спрашивайте как, я до сих пор не пониманию, хотя магистры в Академии и объясняли мне принцип действия моих сил, и не один раз). К алхимии у меня не было ни способностей, ни желания. А про некромантию никто даже не заикался (как же, ведь приют был имени Пресветлого Арестия).

Проезжий маг подтвердил все наши выводы (Алестии, настоятельницы Марисы и меня — мои) и порекомендовал мне пойти учиться на бытовика. К тому времени мне уже исполнилось тринадцать, и я считала себя невероятно взрослой, да и к тому же ещё и магичкой. И когда я сообщила о решении поехать в Эскалон обучаться в магической школе, я совершенно не хотела слушать возражения действительно взрослых и мудрых наставников. Почему во множественном числе? Постепенно и настоятельница, и послушницы включились в мое обучение, они, конечно, не могли помочь мне с практикой, а вот с теорией… Всех своих знакомых просили привозить в приют книги по магии. И вместе со мной пробирались через дебри непонятных терминов и формулировок. Но в тринадцать лет я жутко разозлилась на всех взрослых, совершенно не понимая, почему они мне запрещают ехать в школу, даже подумывала сбежать. Остановил меня все тот же проезжий маг. Сказал, что мне ещё рано думать о таких поездках. А наставница добавила, что когда мне исполнится шестнадцать, тогда она и отпустит меня на все четыре стороны, а пока я буду обучаться у Алестии. Мне пришлось смириться.

А весной, когда мне было уже пятнадцать лет, пришло письмо от магистра Теодора, все того же заезжего мага (и как он не забыл про меня за два с лишним года, не пойму). Оказывается, он уже второй год преподавал в этой Академии. Он сообщил, когда начинаются вступительные экзамены, и примерный список вопросов. Попутно поведал о том, что есть и бесплатное отделение, а тем, кто хорошо учится, ещё и стипендию выплачивают. А что? Думали, что обучении в Магической академии поголовно бесплатное, тем более в такой известной? Да это же самая знаменитая Академия во всем мире, носит статус международной и межрасовой (о последнем, думаю, догадались, судя по моим соседкам по комнате). Да после её окончания проблем с устройством на работу вообще нет никаких. А мы в своей глуши вообще не знали о возможности бесплатного обучения.

И тем же летом я вместе с ещё одним воспитанником приюта отправилась в столицу. Илан, двухметровый детина, достигший совершеннолетия (уже год работавший в кузнице в ближайшей деревне), относился ко мне как к младшей сестренке. Поэтому настоятельница не беспокоилась обо мне, отпуская с Иланом в дальнюю дорогу. Провожать нас вышли все (хотели убедиться, что я точно покинула приют?). Но как ни странно, среди послушниця заметила и тех, кто подозрительно шмыгал носом. Некоторые даже сделали мне небольшие подарки, кто-то подкинул монет, а ребятня завалила меня своими поделками и запасенными сладостями. К концу прощания я тоже подозрительно зашмыгала носом. Но это не помешало мне поугрожать напоследок.

— Зря надеетесь! Я ещё могу вернуться, причем в самом ближайшем будущем, — послышались смешки, и я, помахав рукой, устремилась к Илану, который ждал чуть поодаль.

Путешествие мне понравилось. Наша страна, Арестания, была богатой и процветающей, и чтобы это не изменилось в худшую сторону, правитель — заботился о безопасности дорог. Основную часть мы преодолели на попутных повозках. Точнее я на повозке, а Илан просто шел рядом, пристроив наши вещмешки рядом со мной. В благодарность я давала возницам общеукрепляющие сборы. А некоторых даже подлечивала незаметно. На пятый день ближе к вечеру мы прибились к торговому обозу. Казалось, они даже были рады пополнению в лице Илана. Во время ужина нас позвали к общему костру, угощая и едой, и квасом. В ответ только полюбопытствовали, кто мы такие и куда путь держим.

— Илан, моя сестра Тесса, — представил нас мой попутчик. Ещё раньше он попросил меня помалкивать, поэтому я не вмешивалась. — Идем в столицу, на заработки. — Илан именно для этого и пустился в дорогу.

— Х-м-м, на заработки? — переспросил мужчина лет сорока. Судя по поведению окружающих, он был здесь главным. Да и одежда его отличалась от других, даже на мой неискушенный взгляд. А вообще, в караване была какая-та гнетущая атмосфера. Вроде все старались шутить, и вести себя обыденно но что-то беспокоило окружающих. Вот даже у купца горькая складка между бровей пролегла. Он тоже изучал меня, но обратился к Илану. — С тобой все понятно, ты легко найдешь работу. А вот сестра? Ей же нет и пятнадцати. Куда она пойдет?

Илан предупреждающе сжал мою ладонь.

— Не беспокойтесь, господин, мы что-нибудь придумаем, — но взгляд купца не просветлел, а, казалось, стал ещё подозрительнее.

— Да брось ты, Гвен, — вмешался мужчина, выглядевший чуть постарше купца. — Хватит ребятню допытывать. Давай лучше Аскара послушаем, — и уже пояснение для нас. — Он у нас сказитель, такие легенды рассказывает, что заслушаетесь.

Так я впервые услышала легенду о Создателях, о расе, навсегда покинувшей наш мир (правда, некоторые считают, что они вымерли), белых магах, обладающих невероятной, почти неограниченной силой создания. Поясню: в нашем мире есть и светлые, и темные маги. Есть существа и маги (некроманты в основном), которые пользуются черной магией. Но белых магов нет. Моя магия — светлая, желто-бежевого цвета, у элементалистов она под цвет стихии, у вампиров — багряно-черная, и так далее. Интенсивность цвета указывает на потенциал мага. Моя магия светит как огонек свечки, что указывает путь в ночи (это определение дала Алестия в одно из первых занятий). Красиво звучит и отражает суть (слишком слабая). Так вот, о Творцах, это даже не раса (потому что встречались они и у людей, и у полукровок, реже у эльфов, и даже пара нимф встречалась), это ниша, высший уровень магии нашего мира. Когда-то давно они устали творить, создавать, помогать людям, эльфам, оборотням, не слыша в ответ ни слова искренней благодарности. Да, им строили храмы, поклонялись, но даже говорили благодарственные слова, вновь просили и просили. Хотели, чтобы все проблемы решали Создатели, не желая самостоятельно разбираться с трудностями. И тогда Создатели покинули наш мир, чтобы существа, его населяющие, научились жить, полагаясь только на свои силы.

В легенде говорилось, что сейчас они ходят по другим мирам, не вспоминая об этом капризном мире. Правда, когда уходил последний из Создателей, он оставил обещание-пророчество. Они вернутся в этот мир, когда он окажется на грани уничтожения. С тех пор прошли века, тысячелетия. Земли не раз обагрялись кровью, пролитой в битвах за богатства, власть и прочие"блага". Не раз людей косили неизвестные болезни, целые города вымирали от эпидемий. Были и голодные года, когда все три континента страдали от неурожая. Но Создатели и не думали возвращаться.

Не надо, не трать слов понапрасну,

Молитвы не могут вернуть Творцов наших.

Последние слова легенды прозвучали уже в полной тишине, печальная мелодия истары затихла несколькими секундами раньше. Я грустно вздохнула: красивая была легенда. Тогда я ещё не знала, что она основана на реальных событиях. И даже решила пошутить.

— Х-м-м, когда мир будет на грани уничтожения? Жаль, Илан, что мы их не повстречаем. Ведь сейчас Арестания процветает. Да и вообще в мире тишь и благодать.

— Как знать, Тесса, как знать… — сказал тот мужчина, что отвлек купца Гвена. И была в его словах какая-та непривычная грусть, она не шла ему, простодушному толстячку.

— Да какая тишь?! Какая благодать? — не выдержал Гвен, не скрывая гнева. Только у этого гнева был привкус горечи. — Какое процветание, если почти в центре страны такое творится?!

— Успокойся, Гвен. — вмешался толстячок. — Откуда девчушке знать о случившемся?

— А что произошло? — спросила я, не скрывая обеспокоенности. Ведь с самого начала почувствовала что-то нехорошее, но побоялась спросить.

— Вчера ночью на обоз напали… — начал толстячок.

— Малик!!! — прервал его Гвен.

— Стая очень крупных волков, — продолжил он, обмениваясь странным взглядом с купцом. И уже посмотрев на меня, продолжил. — Мы смогли отбиться, но у нас несколько раненых, один находится при смерти. Боюсь, не довезем парня до крупного города, где есть настоящие лекари. Две деревенских знахарки только беспомощно развели руками, признавшись, что ничем не могут помочь. Дали общеукрепляющие и кровеостанавливающие сборы и посоветовали поспешить… — странная тишина сковала лагерь. А я посмотрела на брата.

— Илан… можно? — умоляюще прошептала я. Он строго-настрого запретил мне в открытую пользоваться своими магическими способностями. Не знаю, чего он боялся, но предпочитала слушаться. Илан минуту изучал притихших купцов, удивленно взирающих на нас, после чего просто кивнул. — Где находятся раненые? — в ответ изумленное молчание. — Господин Малик, проводите меня к раненым.

— Зачем, малышка? — только и спросил он, переглянувшись с Гвеном.

— Я — целитель, — в тишине раздалось несколько смешков, и я разозлилась. — Может, потом посмеетесь? Время дорого.

— Малышка, мы, конечно, благодарны тебе за желание помочь, — начал Гвен. — Но боюсь, ты не справишься. Они очень серьезно ранены.

— Тьфу на вас! Отведите меня, наконец, к раненым. Бояться или выражать благодарность будете позже, — и сердито топнула ножкой.

Малик, пожав плечами, позвал меня за собой к двум стоявшим чуть в стороне повозкам. Илан и Гвен шли следом. Малик отодвинул полог одной повозки и отступил. Едва взглянув на раненого, я поняла: дело плохо. Даже в темноте повозки была заметна его неестественная бледность и испарина на лице, лихорадка совершенно вымотала воина. Взглянув на него истинным зрением, я увидела, что жизнь еле теплится в измученном теле. Они не успели бы довезти его до города, и вообще вряд ли бы он смог дожить до утра.

— Мне нужен свет, вода и чистая ткань на новые повязки, — прежде чем исцелять раны, нужно понять, что вызвало лихорадку. Что за зараза свободно путешествует в крови по всему организму? Я залезла в повозку и устроилась рядом с его грудью, откидывая одеяло. С трудом подавив испуганный возглас, я посмотрела на Илана, так же как и Гвен, он остался у повозки. — Принеси мой мешок. — И уже Гвену. — Мне нужен кинжал, чтобы разрезать повязки. — Он кивнул и пошел искать подходящий.

— Есть надежда? — спросил старший брат. Я могла только пожать плечами, Илан же пошел за моим мешком. Зараженной крови и ткани было больше всего у трех огромных ран: одна на правом плече, другая на боку (похоже, они оттяпали даже кусочек печени), третья — на левом бедре. Следовательно, зараза передалась через укусы. Внимание, вопрос: чем же до этого перекусывали волки? Что за гниль была у них на клыках? Вскоре вернулся Малик с факелом и тканью, за ним Гвен (в одной руке — кинжал, в другой — котелок с водой), и последним шел Илан. Малик кое-как приспособил факел в изголовье ложа с моей стороны раненного. Ткань, уже разорванную на повязки, и воду устроили рядом со мной. Илан отдал мне драгоценный мешочек со всевозможными травами и сборами и хотел идти.

— Постой, мне понадобиться твоя помощь, — и уже посмотрев на купцов, потребовала. — Мне нужно больше воды. Кипятите её, немного остужайте и приносите сюда постоянно. — И уже не обращая на них внимания, принялась разрезать повязки. В некоторых местах они уже присохли к ране, и Илан помогал мне отдирать их. Обнажив рану на руке, я тут же принялась обрабатывать её, наказав Илану действовать дальше, освобождая другие. Тщательно промыла её, чуть исцеляющей магии (нельзя исцелять пораженные участки, иначе зараза так и останется в организме), и посыпала обеззараживающие травы на открытую рану. Уже приступая к следующей ране, я заметила, что Гвен все ещё не ушел. — О, хорошо, что вы ещё не ушли, — я привстала и отдала ему маленький мешочек с укрепляющим сбором. — Две щепотки на большую кружку воды нужно заварить в кипящей воде, минут на пять. — И принялась за другую рану на боку. Исцеляющей магии я здесь вбухала побольше, все-таки надо было восстановить печень, и травы (измельченная медуница с подорожником) намного больше высыпала. Рана на бедре, по сравнению с предыдущими двумя, была уже не так страшна. Вскоре принесли ещё воды, а Гвен, отдав отвар, так и остался стоять у полога. Он с таким болезненным интересом присматривался к раненному, что у меня невольно вырвалось: — Кто он вам?

— Сын, — кратко сказал он.

Я кивнула и не стала его выгонять, хотя терпеть не могла, когда кто-то наблюдал за моей работой. Натерпелась уже от Алестии, которая вечно стояла над душой. И ведь она-то знала, что я — Истинный Целитель (это определение дал мне магистр Теодор), а, следовательно, исцеляющая магия у меня в несколько раз сильнее её. Напоив раненого (Илан аккуратно поддерживал его за плечи), я принялась за мелкие раны на руках и ногах (раненый лежал в одной набедренной повязки). Как следует промыла их и сразу исцелила. Пусть и там были следы заразы, но вроде вода смыла её. Вновь посмотрела истинным взглядом, искорка жизни разгорелась сильнее, да и заразы меньше стало возле ран. Но лихорадка не отступала и даже усилилась. Воин начал метаться на жестком ложе и бредить. Я попросила Илана удерживать раненного.

— Т-ш-ш, тише, тише, — шептала я, вновь начиная промывать рану на плече. Снова чуть подлатала магией и посыпала травами. Эх, надеюсь, моих запасов хватит. Не будем забывать, что есть ещё раненные. — Гвен, а знахарки не давали никакого обеззараживающего сбора? — спросила я, приступая к ране на боку.

— Не помню… Могу принести все травы, что они дали.

— Хорошо, неси, и завари ещё сбор, — я кивнула на уже знакомый мешочек. — Постой, а как зовут твоего сына?

— Санидел, — уже уходя, произнес Гвен.

— Санидел, давай, держись, воин. Не зря же я на тебя столько сил трачу, — шептала я, промывая вновь и вновь раны. Когда я его поила отваром во второй раз, раненый открыл затуманенные болью глаза.

— Кто ты? — прошептал он.

— Тесса, знахарка, — с мягкой улыбкой сказала я.

— Слишком молодая, чтобы быть знахаркой, — прошептал он, закрывая глаза. «И этот туда же?!» — со вздохом подумала я. Через минуту сон опять сморил его. А я протянула Гвену другой сбор, что нашла в травах, которые — преподнесли купцам знахарки: кровеостанавливающий. Обнаружив в их запасах и обеззараживающие травы, я обрадовалась. Вручив медуницу и подорожник Малику, я наказала мелко порезать их.

До рассвета я занималась Санни уже при первых лучах солнца я окончательно исцелила рану на боку (остальные чуть раньше). И обессилено опустилась на дно повозки, вытягивая занемевшие ноги. Сейчас, пару минут, и пойду к остальным раненным. На прощание взглянув на Санидела, я отметила уже естественный цвет лица, щеки даже немного разрумянились. Сейчас ему нужен только отдых. Истинный взгляд тоже подтверждал почти полное исцеление, остатки заразы все ещё были в крови, но они должны сами исчезнуть.

— Позовете, когда очнется, — сказала я Гвену, направляясь к соседней повозке (Илана я ещё час назад отослала спать). Там спали двое раненых, один покусан в плечо, у другого откусан приличный кусок на ноге, чуть выше коленки. У них тоже возле ран были следы похожей заразы, но состояние обоих не вызывало опасения. Малик разбудил раненых, и тот, что с раной на руке, вылез из повозки. Я промыла его рану и посыпала травами. — Не трогай и не шевели рукой, иначе сделаешь себе хуже. Я пойду, займусь пока твоим товарищем. — Уже залезая в повозку, услышала ругань Малика.

— Тебе что сказал целитель?! Не трогать!

— Эта малявка — целитель? — недоверчиво переспросил воин. После чего последовал звук, здорово смахивающий на подзатыльник. Я улыбнулась и присела рядом с поврежденной ногой раненого. Совсем молоденький, лет восемнадцати, парень, казалось, смутился и попытался прикрыться.

— Малик, — позвала я, — мне кажется, здесь тоже необходим твой волшебный подзатыльник, чтобы кое-кто прекратил смущаться знахарки. — Парень сразу все понял и позволил мне разбинтовать ногу.

На двоих воинов я потратила чуть больше часа, а потом просто выпала из повозки. Малик подхватил меня на руки и отнес на расстеленные плащи, под бок к Илану. Я уснула мгновенно, едва коснувшись головой подобия подушки.

Разбудили меня часа через три. Гвен аккуратно тряс меня за плечо.

— Ты сказала позвать, как очнется Санидел, — я кивнула, с трудом поднявшись. Малик вновь подхватил меня на руки и отнес к повозке. Голубые глаза Санидела изумленно смотрели на меня, пока я, откинув его одеяло, внимательно изучала места недавних ранений.

— Значит, ты и правда знахарка, — с теплой улыбкой сказал воин. Ему было лет двадцать, со светлыми волосами, приятными чертами лица и чуть крупноватым носом, он производил хорошее впечатление. Я даже засмотрелась на его улыбку. — Тесса?

— Неужели запомнил? — улыбнулась я в ответ. Взглянув истинным зрением, убедилась, что заразы почти не осталось в крови. — Санидел, ты уже можешь подняться и размяться, только не напрягайся сильно. — Взглянув на Гвена, я уточнила. — Ему пока нельзя ничего слишком жирного есть. А так он здоров, только лихорадка сильно ослабила организм.

— Как тебя зовут? — странным голосом спросил он. В его глазах плескалось такое море эмоций. И облегчение, и безмерное счастье из-за выздоровления сына, и необыкновенная признательность и благодарность мне.

— Тесса, — пожав плечами, сказала я. Краем глаза заметила Илана, который приближался к нам. Гвен тепло улыбнулся и пояснил.

— Я должен знать полное имя той, что спасла жизнь моего сына.

В нашем мире не принято говорить полное имя случайным знакомым. Только со временем друзья, да и враги, узнавали его. Конечно, когда вызывали на поединок, произносили полные имена, чтобы противник знал, с каким родом он сейчас конфликтует. И мне ещё не доводилось его произносить, тем более в такой обстановке. Невольно улыбнувшись, я произнесла с гордостью, хотя мне и гордиться нечем.

— Тессаура Неизвестная, Пресветлым Арестием защищенная, — я не знала имени моего рода.

Меня ещё младенцем нашли в лесу рядом с деревенькой, что в нескольких часах ходьбы от приюта. Крестьянская семья не могла позволить себе взять сироту на воспитание, поэтому и отнесла в приют Пресветлого Арестия. А последние слова обозначают главу рода, причем используют наиболее известное в миру имя. В моем случае это невольное имя всех воспитанников приюта. В теории он должен нас защищать, а на практике мы, сироты, не имеем никакой защиты. Гвен удивился и невольно посмотрел на моего брата. Он тоже представился.

— Илан Неизвестный, Пресветлым Арестием защищенный, — сжав мою ладонь, он улыбнулся и пояснил Гвену. — Приютом породненные…

— Названные брат и сестра, — закончила я. В отличие от меня, Илан пусть смутно, но помнил родителей. Вот только когда его нашли одного на дороге из леса, имя рода он не смог вспомнить. Поэтому его и отвели в тот же приют. Гвен просто кивнул и представился сам.

— Гвендолин Реутский, — он и есть глава рода? — удивилась я, — приносит тебе клятву рода: долг жизни будет отдан. — Торжественно произнес он. Долг жизни?! Да, конечно, я спасла жизнь его сына, но… это слишком. Тем более он поклялся родом, значит, любой из его семьи должен будет отдать этот долг. — И пусть Пресветлый Арестий будет свидетелем клятвы. — Обычно этой фразой (только имена Архимагов менялись) заканчивается любая клятва. Но никогда сила не отзывалась на неё, только если клятву давал маг, сила могла подтвердить её (и то не всегда). И поэтому я удивилась, увидев на правом запястье чуть заметное свечение. Секундой спустя на внутренней стороне появилась незнакомая мне руна. И только тогда я взглянула на Гвеана истинным зрением. Маг, слабый элементалист, кажется, воздушник. Я улыбнулась ему, принимая клятву. От такого не отказываются, даже если ты, по твоему мнению, не заслужил такую благодарность. Теперь любой из его рода обязан помочь мне, независимо от того, что мне понадобится. И только когда сила решит, что долг оплачен полностью, символ исчезнет с моей руки.

— Тессаура, — окликнула меня нимфа, вырывая из воспоминаний, — ты опоздаешь, если и дальше будешь так стоять. — Вздохнув, я поспешила в ванную, захватив платье.