Голубой янтарь

Татьяна Дмитриева

«Голубой янтарь» – пятая книга из цикла романов об одной героине. На этот раз она снова круто меняет свою жизнь, но и в новых обстоятельствах продолжает искать истину и любовь, продолжает познавать мир с помощью развивающегося чувственного восприятия мира. Она продолжает искать свое «то, чего не может быть», продолжает опыты целительства и управления реальностью. Книга содержит нецензурную брань.

ИСПОЛНЕНИЕ ЖЕЛАНИЙ

Более года ушло у меня на то, чтобы переехать с Урала в Калининградскую область к младшей дочери. Причин было, в принципе, две. Во-первых, хотелось разделить с дочерью наш общий дом, в который она тоже вложила немало душевных и даже физических сил, а во-вторых, сильно меня достали уральские морозы, особенно предпоследняя зима. Я еще работала и ездила каждый день из пригорода, иногда проводя в пробках несколько часов в день. В сельской местности температура зимой немного ниже, чем в городе. А та зима выдалась просто лютой. Каждое утро я вставала в 6 утра и обнаруживала на термометре все те же минус сорок два. К счастью, осенью я все же установила гараж, хотя и металлический. Конечно, в нем было так же холодно, как и на улице, но зато не было ветра. И это немного облегчало жизнь.

Во-первых, не сдувало ватное одеяло, которым я укутывала свою «малышку» — старенькую Дэу Тико, у которой, помимо экономичности, было еще одно неоспоримое достоинство — отсутствие датчика температуры. Большинство новых иномарок, имеющих такие датчики, просто не заводятся при температуре ниже минус двадцать шесть, так как эксплуатация автомобиля при таких температурах чревата тем, что все резиновые и пластиковые прокладки становятся хрупкими и лопаются. И только старушки да ВАЗы плачут маслом, бензином и тосолом, но едут.

После «раздевания» моей малышки устанавливаю снятый накануне аккумулятор и долго завожу ее, сидя в промерзшем салоне. И все же через час я на работе. Снимаю аккумулятор (на этот раз на морозе и ветру) и несу с собой в офис. В обед снова ставлю его и «шевелю поршнями», потом снимаю, в конце дня снова его ставлю, дома снова снимаю, укутываю машинку. Если еще добавить к этому упражнения со снегоуборочной лопатой, то сейчас я сама не понимаю, как выжила. А к середине января земля промерзла на полтора метра, и начались проблемы. Первой сдалась скважина, потом — канализация. Иногда, в очень ветреный день, задувало газовый котел, и тогда я возвращалась в остывший до 2—3 градусов дом, от полного перемерзания спасенный антифризом в батареях да резервной электрической системой. К концу января в деревне промерзли все колодцы и колонки. Воду привозила из города в канистре. К весне все нормализовалось, но страх остался. Летом, уже выставив дом на продажу, я упорно боролась с инженерным оборудованием, находя и устраняя «слабые места». Многое удалось улучшить, и следующая зима, суровая, но не до такой степени, прошла гладко.

А вот продажа дома застопорилась. Прошлое лето пролетело в заботах о внуке и перенесшей тяжелую операцию дочери, поэтому я не обратила внимания на то, что дом не продается. Просто я сама еще не готова, — решила я и сделала ставку на следующее лето. Но оно пришло, а воз был и ныне там. Иногда приходили люди и смотрели дом, многие из них были очень милыми и доброжелательными людьми, но денег ни у кого не было. Я раздавала книги и вещи, готовясь к отъезду, снижала цену. Приходили новые «смотрельщики», снова уходили за кредитами и снова не возвращались. Да, страна начала выходить из кризиса, но средний класс (очень малочисленный) изрядно обнищал, и банки, несмотря на рекламу, кредиты давали с трудом.

К июлю я заметила странную закономерность: дорогие машины, на которых должны были приехать очередные клиенты, чаще всего проезжали мимо моего дома, разворачивались и уезжали. Это меня изрядно озадачило. Я стала наблюдать за реакцией редких прохожих. Все проходили мимо моего дома, не огладываясь. А ведь раньше все прохожие сворачивали головы, останавливались и улыбались, глядя на мой необычный, веселый домик. Что-то произошло, чего я не в силах была понять. Существовали какие-то глубоко внутренние причины такого отношения к моему любимому детищу.

И я начала копаться в себе. Прежде всего, чтобы желание исполнилось, нужно его визуализировать. Второе: нужно реально очень хотеть, страстно и безоглядно, нужно мысленно вживаться в новые реалии, как будто все уже свершилось. И я старалась, но никак не могла визуализировать полную картину. Я просматривала в Интернете все объявления с фотографиями о продаже недорогой недвижимости в Калининградской области, надеясь, что какая-нибудь из них западет мне в душу. Многое нравилось, но когда я пыталась визуализировать мой будущий дом, ни одна из них не всплывала. Словно какой-то блок мешал моему полету фантазии. Нужно искать этот блок.

Вечером перед сном я молилась и просила моих небесных покровителей помочь мне найти причину. Решение пришло, откуда не ждали. Бывший супруг передал мне книгу, которую купил по наитию, и которая была ему абсолютно не нужна. Даже не открывая, он передал ее мне. Я всегда трепетно отношусь к книгам, которые приходят ко мне сами. Значит, в них есть информация специально для меня.

Книга содержала практическое руководство по программированию Мер-Ка-Бы. Я удивилась. Мне казалось, что я все об этом знаю, и все программы, кроме последней, о продаже дома, всегда срабатывали. Я уже стала, было, задумываться, что мое желание идет в разрез с тем, что мне предначертано свыше, но не могла этого принять. А как же свобода воли? Неужели я не имею права на ошибку? Это мое решение, я так хочу, и так будет. Но процесс не шел.

И вот читаю про программирование Мер-Ка-Бы. Зеваю, ничего нового! И зачем пишут такие книги? Для особо непонятливых? Но я-то не из их числа! Но читаю дальше. И вдруг — выделенным шрифтом — информация специально для меня! Я еще не дочитала выделенный абзац, еще не поняла его смысла, а в мозг уже поступил сигнал: читай внимательно! Это — для тебя! Я собрала свое внимание в кучку. Смысл напечатанного был так прост и очевиден, что я, бывший, когда-то давно, но все же программист, обалдела от его очевидности. Как я могла забыть об этом, как я могла не понять этого сама, даже если не знала! Чтобы программа могла быть выполнена, она не должна противоречить заданным ранее программам! Если такое противоречие имеет место, предыдущую программу нужно… просто отменить!

И тут я все вспомнила. Однажды ночью, когда меня совсем достал пьяный сосед, я повесила над домом дочернее поле света, попросив его сделать мой домик не интересным для посторонних! Формулировка была не точна, и я добавила: «И пусть никогда не приблизится к нему недобрый человек или человек с дурными намерениями». Я думала, что уточнила формулировку, а я просто к одной программе добавила другую. Тогда все сработало, сосед меня больше не беспокоил. Перестала приезжать одна из подруг, но я не обратила на это внимания — просто мы уже не понимали друг друга. А что люди перестали любоваться моим домиком, я просто тогда не заметила. И если бы клиенты на дорогих машинах не стали проезжать мимо, не глядя на мой дом, я бы и вопросом не задалась.

Я вошла в медитацию Мер-Ка-Бы и, обращаясь к дочернему полю, попросила отменить все предыдущие программы и активировать одну: пусть, как раньше, мой домик нравится всем. Тут я немного помедлила — а не навязываю ли я другим свою волю, ограничивая их свободу? И добавила: тем, кто способен оценить его своеобразную гармонию и уникальность. Я даже не стала просить помочь мне продать дом, ведь эта задача давно поставлена перед моей личной Мер-Ка-Бой.

Перед сном я прошу показать мне картинку моего будущего жилища на берегу Балтийского моря. И вижу во сне странный шестиугольный дом, напоминающий скорее шатер цирка шапито. Не просыпаясь и продолжая рассматривать странное сооружение, я мысленно высказываю свое сомнение в возможности найти что-то подобное в реале и тут же получаю наводящий вопрос:

— Посмотри внимательно, чем отличается этот дом от всех привычных строений?

Ответ очевиден:

— Формой?

— А точнее?

— В нем шесть наружных углов.

— Правильно. Форма может быть любой, но углов должно быть шесть. Подключи воображение.

Я листаю мысленно фотографии продающихся объектов из Интернета, но ничего подходящего не нахожу. Пытаюсь вообразить различные шестиугольные конфигурации, и тут же проваливаюсь в еще более глубокий сон без сновидений.

Утром я помню сон во всех деталях, что обычно указывает на его важность. Мне немного смешно. Я уже однажды мечтала о доме с пропорциями золотого сечения и тетраэдрами в качестве основной геометрической формы, и теперь живу в доме с такой странной крышей, что до сих пор не пойму, как предыдущему хозяину пришло в голову так причудливо сложить крышу из двух тетраэдров. Так что все возможно… Может, где-то на побережье какой-то чудак уже строит или построил шестиугольный домик…

Днем позвонил друг с моей бывшей работы и поинтересовался:

— Как идет продажа дома?

— Пока никак. Но, мне кажется, все срастется этим летом.

— Слушай, я не пойму, в чем причина: место шикарное, домик симпатичный и благоустроенный, цена уже ниже некуда…

— Я могу назвать кучу объективных причин: кризис, отсутствие кредитования, и, главное, бани, но дело не в этом…

— Что ж это они все грязные такие, баню им всем подавай!

— И я говорю: я готова вам сделать скидку на баню. Вам ее готовую привезут и установят за день, зато не нужно волноваться, какая зараза мылась до вас в старой бане, они соглашаются, что это — разумно, но большинству вообще не хочется прикладывать никаких усилий…

— Да, городские хотят все готовенькое, и даже не подозревают, что по любому наработаются, живя на земле… Да, а я что звоню-то: может, выйдешь на работу хотя бы на период отпусков?

— Только если совсем некому будет работать, ну, заболеет кто-то из оставшихся… Мне нужно дома быть, те, кто хочет именно в нашем поселке дом, те приезжают спонтанно, просто ездят по улицам и смотрят объявления. А я чувствую, что вот-вот клюнет…

— Ну, дай Бог! Но ведь до сих пор не клюнуло…

— А мне сон был, — начала я и замолчала: а стоит ли говорить ему о своих странных видениях… Но он, признавая мое право на чудаковатость, проявил живой интерес:

— Ну-ка, давай, колись…

— Короче, получается, что я буду жить в шестиугольном доме на берегу моря. Видимо, как только на продажу будет выставлено что-то подобное, тут же найдется покупатель…

— Ты даешь! Хотя вариантов с шестью углами может быть не так уж мало. Тьфу, у меня сразу начался в уме перебор вариантов…

— У меня тоже.

— Ладно, удачи тебе! Но если надумаешь подработать, звони!

— Вряд ли. Но, если вдруг край придет — тоже звони, я вас не брошу…

Весь день я провозилась в саду в каком-то радостно-приподнятом состоянии. И с ощущением, что забыла еще что-то важное. К вечеру пришла утерянная нить. Шестиугольный дом — это круто, но, чтобы желание исполнилось, важно вжиться в будущие обстоятельства. Нужно уловить то состояние души, в котором я уже живу там. Каково мне там будет? Смогу ли я обрести там покой и радость, смогу ли идти дальше по пути духовных поисков? А почему бы нет? Любые изменения — всегда лишь толчок к внутренней трансформации…

А как я оставлю Алену и внука? Может, мы и их потом перетянем? В любом случае внуку скоро 3, ему пора в садик, а дочке — на работу. Утешает и то, что после свадьбы младшей дочери, на которой мы были вместе с бывшим внуком, малыш перестал бояться деда, и тот оказался не прочь им иногда помочь. Это меня искренне тронуло — Алена была удочерена им, но он относился к ней с большой любовью. И к внуку он тоже привязался.

Я окатила себя нагревшейся на солнце водой из шланга и осмотрела дело рук своих: первые весенние цветы уже почти отцвели, но на смену им уже распускаются белые и розовые лаватеры, начали открываться бордовые бутоны роз, оранжевые эшольции радовали глаз. Я поймала себя на мысли, что это все уже не мое. И ладно. Пусть они радуют кого-то другого. Все-таки здорово — оставить после себя цветущий сад, а не болотистую целину! Да, немало земли перевернула моя лопата! Ничего, силы еще есть, и я смогу разбить еще не одну клумбу! Хотя сейчас я уже понимаю садовый дизайн несколько иначе. Один цветок может принести столько же радости, сколько приносит целый цветочный ковер… А там? А там я, наконец, увижу, как цветут каштаны…

Я поднялась в дом на второй этаж и еще раз окинула взглядом участок: красиво, не стыдно оставить после себя… Ой, что-то я замечталась, будто завтра дом продаю…

Почему-то потянуло к книжным полкам. Книг осталось совсем мало — сотни три, остальное все раздала. Рука сама потянулась к Библии. Открыла наугад и ткнула пальцем, не думая. Книга «Исход». «Пропустите его в земли его»… Ничего себе!

Включила компьютер. Захотелось поймать настроение. Тут визуализации мало. Если бы я могла писать музыку или картины, то вопроса с передачей настроения не было бы. Значит, попробую выразить словами. Мне стало смешно. Получается, что я пишу стихи не потому, что тяготею к этому виду искусства, а просто потому, что не способна ни к чему другому. И одернула себя: просто это — единственный доступный мне способ самовыражения. А если я хочу войти в свое желание со всей страстью и прожить предстоящее эмоционально, я буду использовать доступные мне средства.

И я отпустила воображение. Сейчас лето. Летом я там была. Красиво, слов нет. А какая там осень? Наверное, долгая… А деревья? А лес? А какое море зимой? А я? Что я буду там чувствовать? Нет, не так! Я уже там…

Под звездным иным небом

Нашелся мне уголок.

Стал для меня снегом

Белый морской песок,

Сугробами стали дюны,

Осиною стал платан.

Плетет славянские руны

Арийский старый каштан.

Свинцовые воды моря

Стали моей рекой,

А хилый лесок на взгорье

Стал для меня тайгой.

Роскошная долгая осень

Стала мне вместо зимы.

А Стрелы приморских сосен

Здесь чересчур прямы…

Я стала немного старше,

Барьеры судьбы круша.

И только такой, как раньше,

Осталась моя душа.

На следующий день ковыряюсь в земле, пересаживая разбежавшиеся по участку фиалки, и бормочу про себя: под звездным иным небом. Нашелся мне уголок… И слышу бибиканье машины у ворот. Предчувствую: началось!

Иду к воротам, на ходу натягивая футболку и шорты. Из машины выходит приятная пара, мужчина лет сорока и женщина лет тридцати. Здороваемся.

— Увидели ваше объявление. Можно посмотреть?

— Конечно, можно! Проходите. Сначала в дом или на участок?

Я бы предпочла заманить их сначала в дом, потому что изнутри он — загадка архитектуры — больше, чем кажется снаружи, да и отделан не плохо.

Но их интересует, в первую очередь, участок и баня, которой нет. Я излагаю им свою концепцию бани. Они соглашаются. Их не пугают хлопоты, видно, что мужчина работы не боится. Им все нравится, я вижу, что у них горят глаза так, как горели у нас с дочерью пять лет назад. Они рассказывают, что у них тут дом у друзей, и они хотят дачу именно здесь.

Мы переходим в дом, и я вижу, что они приятно удивлены. Из окна второго этажа они замечают прудик сразу за забором, и мы снова спускаемся на участок.

Они совершенно очарованы прудиком:

— А он чей?

— Он ничей. Он межевой. Раньше, когда был жив старичок вон в том доме, он разводил там карпов. Сейчас дом пустует, а если хозяин и объявится, пользоваться прудиком мы можем на равных.

Я радуюсь про себя, что не пожалела сил и недавно почистила бережок и дно, хотя мне и в голову не приходило, что именно прудик станет тем фантиком, который поможет продать конфетку.

Пара уже рисует картинку, как они будут париться в баньке на берегу прудика, как будут нырять в холодную воду…

Им так все нравится, что они готовы оставить задаток в пол стоимости дома. Я обалдеваю:

— Нет, это ни к чему. Если вы решите купить дом, то мы подпишем договор о внесении задатка, но это будет обычно принятая небольшая сумма.

Кстати, ребята не так уж и просты:

— А вы не будете против, если мы завтра приедем со знакомым риэлтором, и если ей все понравится, и документы будут в порядке, сразу подпишем договор и внесем аванс?

Я не против, с документами у меня все в ажуре, и вряд ли риэлтор найдет серьезные недостатки — я уже пять лет только тем и занимаюсь, что устраняю недостатки…

Мужчина достает телефон и начинает звонить. Я ухожу, чтобы не мешать. Включаю воду и начинаю полив. Иногда посматриваю в сторону покупателей и вижу, что они препираются между собой. По жестикуляции оцениваю диалог примерно так:

— Ты спроси…

— Нет, ты спроси…

Я выключаю воду, подхожу к ним:

— Ну, что — совет в Филях закончился?

Они мнутся. Сейчас начнут говорить о деньгах и испытывают от этого неловкость. Мужчина, подавив гордость добытчика и перестав улыбаться, выдавливает из себя:

— Я сейчас звонил в банк, который выдает мне зарплату, и они готовы дать нам кредит, но не больше миллиона. А у нас не хватает миллион триста. И взять больше негде.

Я вижу, как они расстроены. И как им хочется купить мой дом. А как мне-то хочется продать! Именно им. Потому что они будут любить его, как любила я. И руки у них явно растут, откуда надо… И я легко, как будто каждый день разбрасываю по триста тысяч, иду на встречу:

— Да, сейчас и миллион не каждому дадут… Давайте считать, что это вам на баню! Я же обещала скидку на баню, хотя и не предполагала, что это будет такая шикарная баня!

Они облегченно вздыхают и улыбки возвращаются.

— Мы завтра приедем.

— Буду ждать, я весь день дома, но, если передумаете, позвоните, пожалуйста.

— Не передумаем. Будем всю ночь представлять, как и что.

— Если хотите, я могу вам дать копии всех документов.

— А у вас есть?

— Конечно. А еще могу отправить ссылку на фотоальбом…

— Правда? Было бы здорово.

Мы расстаемся. Я уверена, что все состоится. Пока они доедут, их уже будут поджидать фотоальбом, и им будет просто невозможно передумать — места здесь необыкновенные, цена — ниже плинтуса, домик — чудо.

Меня колбасит. Я звоню дочери. Она меня полностью поддерживает:

— Ничего, все равно кредит брать придется, выкрутимся как-нибудь. Зато дом будет в хороших руках. У них глаз-то горит?

— Еще как!

— Значит, они будут его любить. Все лучше, чем жлобам каким-нибудь, которые все будут хаять да перекраивать.

— Будем ждать завтрашнего дня.

— Постарайся не волноваться и уснуть.

— И вы тоже…

Дальше все пошло, как по маслу. Через неделю дом был продан, а через две я уже прилетела в Калининград. Просиживая ночи напролет в Интернете и без конца звоня дочери и обсуждая варианты, которые они с мужем ездили осматривать по вечерам и выходным, мы выбрали для них полдома в Калининграде и мне квартиру в небольшом приморском городке. Точнее, пристрой к старому немецкому дому с отдельным входом и видом на море. Выбирала я по фотографиям, которые мне регулярно пересылали дети по электронной почте. Выбор был весьма ограничен нашими средствами, это — во-первых, и во-вторых, недвижимость должна была быть свободной, не входящей ни в какие цепочки, иначе мы вполне могли бы зависнуть с деньгами и пролететь, как фанера над Парижем, при первом же изменении цен на рынке недвижимости.

Дети внесли авансы на свой страх и риск, договорились с кредитом на недостающую сумму, и к моменту моего приезда все было уже решено.

На следующий после приезда день мы уже оформили первую сделку, а через две недели — вторую. Кутерьма, начавшаяся с моего отъезда, набирала силу. Хорошо, что я бросила все крупные вещи, оформив грузоперевозку только на технику, книги и всякие милые сердцу, но абсолютно не нужные мелочи, которых набралось ровно на грузовик, пришедший раньше, чем я получила ключи от моего нового жилища. Вещи выгрузили у зятя на складе.

Начали готовиться к переезду с частной квартиры в их новое жилье. На деле было оно очень старым, в котором давно никто не жил, замусоренным донельзя и с запущенным, но когда-то буйным садом. Долго наводили порядок в доме и саду. Мусора набралось столько, что зять вывозил его тележками каждый вечер в течение месяца. Но уже через неделю дом приобрел вполне обжитой вид. В воскресенье мы затопили баньку, и, впервые расслабившись, сидели на террасе и любовались цветущими розами, зелеными гроздьями винограда и гнущимися под тяжестью плодов ветвями груш и яблонь. Не верилось, что все это — наше. И вообще не верилось, что все так сложилось.

Еще бы! В воздухе носилось предчувствие второй волны кризиса. А это привело бы к тому, что мой домик там, на Урале, было бы уже не продать, покупателю не дали бы кредит, да и нам тоже, так как снова начались задержки зарплаты, не обошедшие и нашу семью… Чудо, что мы успели. И хорошо, что не пожадничали. Нужно всегда слушать свое сердце. На столе лежал план моего дома, мы на него медитировали. Представляли, где и что поставим, что нужно заказать, что в какие тона покрасить и как уложиться при этом в самые скромные суммы. Мы еще не знали, что к калькуляции придется добавить ремонт протекающей крыши и смену прогнивших полов, но это уже не могло бы испортить нам настроения, вполне вписываясь в рамки допустимого риска.

— А вот и шестой угол, — вскрикнула я, тыча пальцем в план дома.

— Ой, точно! А я и не обратила внимания, — удивленно подхватила дочка.

— Кажется, я что-то упустил. Шестой угол — это хорошо, или плохо? — поинтересовался зять осторожно. Он очень переживал, понравится ли мне выбранное виртуально жилье.

— А, да ты у нас не в теме! Маме приснилось, что в ее доме должно быть шесть наружных углов. А в этой суете мы совсем забыли про углы!

— Честно говоря, я и сама об этом вспомнила только сейчас, когда увидела план.

— Что-то я не врубаюсь. Чисто по памяти я вижу шесть стен буквой «Г», пять наружных углов и один внутренний.

— Мне тоже так показалось, — подтвердила дочь, — но вот смотри, на стене, которая выходит к соседям, есть полуметровый выступ, образующий шестой наружный угол.

— Точно! Вот это да! Какое совпадение! А вам, правда, там понравилось?

— Сразу, как только увидела фотографию, помнишь, ту, на которой сквозь деревья просвечивает закатное солнце, садящееся в море. Дальше уже все остальное не имело значения. А шестой угол только подтверждает правильность выбора.

— Да, мам, трудно представить, что на побережье найдется на продажу еще один шестиугольный пустующий дом…

— Да еще по нашим деньгам…

— Вот свезло, так свезло!

— Слушайте, а ведь мечты сбываются, это — закон Вселенной. А мы с вами — в потоке.

— В каком потоке? — уточнил зять. Он еще не совсем привык к тому, что мы с дочерью в жизни не всегда руководствуемся доводами разума.

Я попыталась объяснить:

— Понимаешь, у людей это называется «попасть в струю». А я думаю немного иначе. Мы не просто попадаем в струю, мы сами создаем, а точнее, притягиваем поток энергии, пребывая в котором мы можем все. Все мечты сбываются, все получается…

— Я чувствую, что все замечательно, но не совсем понимаю, как это получается.

— А понимать не обязательно, главное — чувствовать. Вот смотри: наши мечты никого не обделяют, никого не обижают, никого не ущемляют, то есть наши намерения не нарушают законов развития Вселенной. Более того, возможно, у нее есть свои намерения в отношении нас. И если эти намерения совпадают, то мы находимся в потоке — события сами складываются нужным нам образом, потому что мы — в гармонии.

— С кем?

— Боюсь перегрузить тебя ответом.

— А вы попробуйте.

— Хорошо. Я попробую ответить, обходя слово «Бог», чтобы тебя не напрягать. Во-первых, в гармонии с собой. Во-вторых, с судьбой. И, в-третьих, с окружающим миром. С этими розами, с морем у меня под окном. То есть мы оказались в нужном месте в нужное время.

— Согласен. Все звучит очень красиво. А как насчет того, что еще сотни людей хотели бы оказаться в этом месте и в это время?

— Они просто хотели. А мы ломились напролом к своей мечте, при этом никого не напрягая. Вот смотри. Есть такой закон — закон бумеранга.

Конец ознакомительного фрагмента.