Двоемирье. Книга 3. Новое поколение

Татьяна Грач, 2020

Двадцать лет прошло с тех пор, как пал Барьер. Не всем удалось приспособиться к новой жизни, где все подчинено науке, развитию и техническому прогрессу. Среди таких изгоев общества оказалась и Лэнси со своей семьей. Пока в стране разгораются протесты, подогреваемые таинственной радиоведущей, приемный сын Лэнси, Джей, вместе с единомышленниками отправляется в рискованную экспедицию. Далеко в горах он надеется найти источник магии, когда-то спасшей ему жизнь, и вернуть миру волшебный свет, способный творить чудеса. Но можно ли доверять детским воспоминаниям? Быть может, родители не зря не торопятся рассказывать детям о темном прошлом?

Глава 2. Отнятое прошлое

Уснуть никак не удавалось. Все дело в луне, безотрывно глядящей в окно, как в шутку решил Джей. Сколько себя помнил, здесь, в родных краях, она была особенно большой. Или это так только кажется?

«Это потому, что здесь орбита Луны проходит чуточку ближе», — вспомнилось простое и понятное объяснение Аурики. Для нее — простое и понятное, да. Но отчего все устроено именно так — на этот вопрос даже она не могла ответить. На предположение Джея, что луне просто нравятся эти места, вот она и подлетает поближе, Аурика тогда лишь громко рассмеялась.

Как давно это было, сейчас и самому смешно вспоминать. Отчего-то в бессонные ночи на ум приходят самые нелепые мысли. Словно бы за окном вовсе не пение ночных птиц, а полумяуканье, полурык. Шелестят вовсе не волны, а ветви деревьев.

И комнату освещает не серебристый лунный свет, а мягкий, сине-зеленый. А потом — совсем другие воспоминания. Джей отчаянно надеялся, что уж они точно придуманы. Побег из дома среди ночи. Звуки выстрелов, сначала совсем рядом, потом вдалеке. До сих пор звучат каждый раз, стоит закрыть глаза. Он уже почти привык не обращать внимания.

Вот только сейчас приглушенные хлопки слышатся по-настоящему.

Всего лишь отсвет запущенного в городе на дальнем берегу фейерверка. Очередной праздник? И что на этот раз?

Есть ли разница? Каким бы ни был повод, Джею вряд ли будут там рады. Он подошел к окну, поглядеть на еще четыре вспышки друг за другом: красную, белую, снова белую, затем ярко-синюю.

Все вновь стихло. Оставило лишь ясное осознание: уснуть сегодня уже не удастся. А раз так… Джей зажег лучину, в ее колеблющемся свете вытащил из спрятанного под кроватью дорожного чемоданчика сборник карт. Прикрывая ладонью огонь лучины, тайком выскользнул из дома. Тихо, будто вовсе не касался земли. Научился еще ребенком, когда убегал к лагуне за холмом, где берег вместо приятной мелкой гальки покрывали булыжники. Волны ударялись о них с шумом, обдавая брызгами все вокруг даже в самую спокойную погоду. Оттого никто, кроме Джея, сюда не приходил, и можно было побыть в одиночестве.

Нельзя сказать, что в этой глуши так уж не хватало одиночества, но Джею здесь определенно нравилось. Вот и сейчас он уселся на самый большой валун — мокрый, но он постарался не обращать на это внимание. Оперся спиной о единственное растущее на берегу дерево, на котором не было ни единого листика. Открыл пожелтевший от времени сборник на середине, вгляделся в одну из выцветших карт, которым было не меньше сотни лет, если верить академикам.

Зато Джею этот сборник с самого первого взгляда показался гораздо древнее. Выполнен кем-то с таким же ужасным почерком, как у самого Джея, и столь же катастрофическим неумением рисовать, потому и начерчены карты были чересчур старательно. Сохранены так же старательно, с настоящей заботой. Только разве академикам докажешь?

Он, впрочем, и не собирался ничего никому доказывать. Вообще не особо любил спорить, предпочитая оставаться при своем мнении. Это единственно верное решение, когда из доказательств у тебя лишь собственная уверенность.

Пришлось дождаться, пока луна вновь покажется из-за облаков, чтобы прочесть мелкие буквы внизу карты:

«Мир делит пополам то, что скрыто от людских глаз. Если хочешь увидеть, если осмелишься идти до конца — следуй на восток, к краю земли. Спустись туда, где правит лишь тьма, и найдешь путь к вечности…»

Хотелось надеяться, что это действительно было конкретное указание, а не чья-то жестокая попытка пошутить. И что оно не обрывается на середине, грозя оставить последовавших ему безумцев посреди ледяной пустыни, или просто пустыни, или что там может означать это «правит лишь тьма».

И все-таки Джей задремал, не помешали даже прохладные морские брызги, то и дело попадающие на лицо. Пришел в себя, лишь когда сборник выпал из рук и ударился краем обложки о камень.

Солнце уже поднялось над горизонтом, а это значит, пора возвращаться, пока дома его не хватились. Раньше вполне успешно удавалось скрывать свои ночные отлучки, пусть так и дальше остается. В крайнем случае скажет, что дышал свежим воздухом.

Джей бросил взгляд на дерево, как делал каждый раз, и вдруг замер, будто кто по голове стукнул. На стволе, чуть ниже уровня глаз, в предрассветных сумерках отчетливо виднелись две нацарапанные буквы: «И-и».

Это было уже слишком. Когда они, кто бы эти «они» ни были, пришли к его дому и оставили записку, он это стерпел. Но теперь… Чтобы сделать такое, нужно было знать заранее, что он сюда обязательно придет. Значит, наблюдают за ним уже давно. Еще до того, как он уехал работать в город.

Ему это совсем не понравилось, как и ощущение, что и сейчас здесь есть кто-то, кому вовсе не следует. Джею даже показалось, что ветер принес едва уловимый чужой запах.

Он сделал над собой усилие, чтобы не выдать своих подозрений и не посмотреть в сторону нагромождения валунов — единственного места, где можно было бы спрятаться. Прошел чуть вперед, но затем резко развернулся и в несколько шагов оказался возле укрытия. Перегнулся через самый большой валун и вытащил за шкирку… тощего перепуганного пацана лет тринадцати-четырнадцати.

Это оказалось настолько неожиданным, что Джей мгновенно разжал пальцы и пацан едва не рухнул на землю.

— Тебе очень повезло, — придя в себя, проговорил Джей.

— А? — Растерянный незнакомец выпрямился, протер глаза — похоже, тоже уснул под монотонный шум прибоя.

— Повезло, что тут оказался я, а не мой отец. — Джей старался говорить как можно строже, но не смог сдержать улыбки, глядя на растрепанного пацана. Может, произошло какое-то недоразумение? — Он мог бы решить, что в наши края дикие звери забрели, а у охотника всегда при себе ружье. И вдвойне повезло, что я стрелять так и не научился.

Тут Джей немного слукавил — не хотелось признавать, что отец еще в детстве научил его обращаться с ружьем под благовидным предлогом: «Никогда не знаешь, что может пригодиться в жизни». К счастью, до сих пор пользоваться этим умением не пришлось.

— Сурово у вас тут, — пробормотал незнакомец, отряхивая штаны. — Можно было бы и поприветливее быть. И так полгода тебя разыскивать пришлось, дольше всех остальных.

Значит, никакой ошибки. Джей лишь пожал плечами, пытаясь скрыть раздражение. О чем вообще эти «И-и» думают, если впутывают в свои дела детей?

— Мы чужаков не очень жалуем. Особенно таких, которые подкрадываются незаметно. — Это было чистой правдой. Сколько Джей себя помнил, в гости к ним наведывались человек пять, не больше. — Что тебе тут понадобилось, бедолага?

— Руфин.

— Что? — не понял Джей.

— Это мое имя. Лучше, чем «бедолага». Я просто хотел убедиться, что прочтешь наше письмо. — Руфин кивнул на небольшое дупло в основании дерева. — Ты тормоз, знаешь? Всю ночь тут просидеть пришлось, пока ты знак не заметил.

— Ну конечно, письмо. — Джей достал из дупла помятый лист бумаги, исписанный столбцами черточек и точек, напротив каждого из которых были буквы алфавита. — И что это все…

Спрашивать было уже не у кого. Руфин исчез так быстро, что Джей даже засомневался, не почудился ли ему этот разговор. Лишь письмо в руках подтверждало: все происходило на самом деле. Джей еще раз вгляделся в написанное и хлопнул себя по лбу.

— Я и правда тормоз.

Яснее некуда: каждой букве соответствует своя группа знаков. Что ж, видимо переписка теперь будет похожа на царапины птичьими лапами. Зачем вообще могла понадобиться такая секретность тем, кто отправляется в исследовательскую экспедицию? Вопросов к будущим спутникам возникало все больше и больше, а сами эти спутники нравились Джею все меньше. Но они нужны ему, а он — им.

Пришлось напомнить себе, что не стоит судить слишком предвзято о тех, кого совсем не знаешь.

— Вот именно, ты ничего о них не знаешь, — едва слышно пробормотал Джей, смял письмо в руке. Опомнился, снова расправил, аккуратно сложил вчетверо и сунул в карман. Нужно сначала заучить этот шифр, а потом уже расправляться с ни в чем не повинным листком, как заблагорассудится.

Путь по извилистой тропинке к дому показался совсем коротким. В особенности когда стало понятно, что в доме уже не спят.

— Не думаю, что справлюсь, — донеслись до Джея мамины слова. — Не смогу врать так убедительно, как ты делаешь каждый день.

Ответ заставил Джея почти бегом преодолеть последние несколько шагов до двери. Голос, который в этом доме был слышен лишь из радиоприемника, да и то редко.

— Тебе не обязательно врать, достаточно просто не говорить о некоторых вещах. В остальном сможешь быть вполне искренней.

— До чего знакомо.

Мамин голос был полон желчи. Совсем на нее не похоже. Первым вопросом, который Джей задал, открыв дверь в гостиную, был:

— Расскажете, что тут происходит?

Оба разом повернулись к нему. Мама — растерянно и чуточку испуганно, словно ее застали за чем-то постыдным, но уже через мгновение взяла себя в руки. Перебежчик же — Этельберт, конечно Этельберт, пора бы начать звать по имени отца своей девушки — окинул Джея таким странным взглядом, что тому стало не по себе.

— Ты так вырос, — проговорил тот совсем тихо.

Еще бы, конечно вырос. В последний раз, когда они виделись, мельком, на праздновании десятилетия падения Барьера, Джей был головы на две ниже.

— А вы поседели, — ответил он, чем вызвал у Этельберта невеселую усмешку. — И все же, чем обязаны?

Вспомнив о правилах вежливости, протянул Этельберту руку, которую тот, чуть помедлив, пожал.

— Предлагает мне выступить сегодня в его передаче, — объяснила мама.

— Совсем небольшое интервью, — кивнул Этельберт. — Думаю, людям интересно будет узнать мнение твоей мамы.

«Судя по тому, что я только что слышал, это будет не совсем ее мнение», — Джей поглядел на опустившую плечи маму, коротко кивнул в сторону кухни.

— Выйдем на минутку, — тут же спохватился и уточнил у Этельберта: — Вы же не будете против?

Ответа дожидаться не стал, подхватил маму под руку и вывел из гостиной.

— Зачем ты это делаешь? — спросил, едва успев закрыть за собой дверь. Положил руки маме на плечи. — Ты же всегда была против публичности. И в доме-то этом мы поселились, чтобы быть подальше от чужих глаз.

— Все в жизни меняется. — Мама попыталась улыбнуться, но тут же отвела взгляд, помрачнев. — Нам почти не на что жить. С охотой у твоего отца все хуже, приходится пропадать в лесу целыми днями. А мне запретили лечить людей. Сказали, что если продолжу, будут проблемы с законом.

— Но ты ведь все равно продолжишь? — Ни секунды не сомневаясь в ответе, уточнил Джей, на что мама неуверенно кивнула и так же неуверенно улыбнулась.

— Ничего, это временные трудности. Но лишние деньги нам не помешают, а Берт предлагает неплохо заплатить за несколько минут на радио.

Джею осталось лишь развести руками. «Скоро тебе не нужно будет через себя переступать», — только эта мысль и согревала, несмотря на обещающий быть жарким день. Он вернулся в гостиную, с насупленным видом уселся в кресло в самом углу, наблюдая, как Этельберт разворачивает посреди комнаты записывающую станцию. Весьма быстро и ловко разворачивает, несмотря на всю ее громоздкость.

— Добрый день всем, кто меня слышит, — заговорил Этельберт спустя несколько минут. Поправил прикрепленный к вороту рубашки микрофон, передал маме точно такой же. — С вами вновь «Южный перебежчик», и сегодня мы заглянули в гости к Лэнсилите Ву, чью жизнь, как и жизнь многих из нас, падение Барьера поделило на «до» и «после».

Этельберт замолчал, ободряюще кивнул маме, которая неуверенно произнесла в микрофон:

— Добрый день.

Зато вот Этельберт себя, похоже, чувствовал, как у себя дома. Продолжил говорить, больше не останавливаясь ни на мгновение.

— Лэнси, можно буду тебя так называть и в эфире? Мы ведь столько лет знакомы. Дорогие слушатели, должен сказать вам одну вещь. Без помощи Лэнси я сейчас не разговаривал бы с вами. Да что там, меня бы не стало еще двадцать лет назад, если бы не она.

После этих слов мама смерила Этельберта гневным взглядом и поджала губы. А ведь Джей первый раз слышал об этом. До сих пор как-то не заходило разговора, откуда мама знает Перебежчика. «О чем ты еще молчишь?» — он едва удержался от того, чтобы прямо сейчас задать этот вопрос. Вместо этого продолжил слушать — на этот раз говорила уже мама.

— Да, сейчас мне трудно представить, как сложилась бы моя жизнь и жизнь моих близких, случись все иначе. Одно могу сказать точно: останься Барьер на месте, я никогда не встретила бы двух самых дорогих мне людей. Не была бы рядом с любимым, не вырастила бы замечательного сына. Разве можно желать большего?

«Но ты ведь хочешь большего, — мысленно возразил Джей. — Хочешь лечить людей, но сейчас тебе этого не позволяют».

Не в силах больше выслушивать эти выдуманные глупости о якобы безмятежном счастье, Джей вскочил с кресла и отправился на улицу. Прошел на задний двор, твердо намереваясь перебить горечь растущим в саду кислятником.

Однако намерение это так и осталось лишь в мыслях Джея, стоило увидеть, кто возится с болтающейся на хлипких креплениях антенной для их давно сломанной радиоточки.

— Рика? — От такой неожиданности он даже не смог полностью произнести имя своей девушки. — Что ты тут делаешь?

— Чиню вам радио, чтобы в этой глуши вы еще и без новостей не оставались, разве не понятно? Папа попросил помочь, пока он интервью записывает. — Аурика провела рукой вдоль антенны, которая издала приветственный писк.

Джей невольно вздрогнул от увиденного и лишь потом заметил миниатюрный щуп, который был зажат в ее руке. Когда-нибудь он перестанет считать волшебством ее умение исправить даже самую сложную поломку, но, похоже, этот день еще не настал.

— Это я и сам догадался, — недовольно фыркнул Джей. — Но ты ведь не ради этого сюда приехала?

Аурика с громким щелчком закрепила антенну на столбе и плюхнулась в подвешенный между двумя деревьями гамак. Как следует оттолкнулась ногами от земли, раскачав его. Слишком опасно раскачав, и это привело Джея в чувство. Мгновенно оказавшись рядом, он подхватил одну из веревок, на которых держался гамак, как только ноги Аурики вновь коснулись земли.

— Я соскучилась, вот и решила повидаться, раз папа все равно к вам заехал. — Она запрокинула голову и сама отклонилась назад так, что гамак грозил перевернуться. — Да и просто хотелось поглядеть, где ты живешь. Тут миленько.

— Перестань дурачиться. — Джей одним движением вернул гамак в правильное положение. — Я серьезно, зачем ты приехала? Мы ведь виделись всего три дня назад. Раньше ты не успевала за такое время соскучиться.

Наконец-то Аурика посерьезнела и ответила:

— Это было до того, как ты решил сорваться на край света.

Слишком громко, на взгляд Джея, ответила. Он оглянулся на дом, отчаянно надеясь, что ее слова не услышат те, кому не следует.

— Тссс. — Он приложил палец к губам. — Ты же не хочешь меня выдать? Или…

***

Вот теперь до него, кажется, начало доходить. Аурика не смогла сдержать улыбки, настолько забавным показался вид обескураженного Джея. Если надеялся, что она позволит так с собой поступить, то сильно ошибся. Оставить ее — пусть даже ненадолго, как он все время повторяет. Только Аурике в это сложно было поверить.

— Не беспокойся, я никому не расскажу о твоих планах, если…

Она многозначительно замолчала, давая возможность переварить ситуацию.

— «Если» что?

Аурика вовсе не спешила отвечать. Маленькая безобидная месть за то, как они распрощались после прошлой встречи. Пусть, наконец, перестанет видеть в ней всего лишь ничего не смыслящую малышку. Ему придется это сделать, иначе…

Нет, лучше не думать о том, что будет иначе. Они не расстанутся из-за его глупых предрассудков и погони за прошлым.

Придется сделать все возможное.

— Тебя ведь не отговорить? — Подала руку, чтобы Джей помог ей подняться с гамака. Вставая, неловко развернулась и рухнула в его объятия. — Ты не передумаешь, что бы я ни сказала?

— И что бы ни сделала, — подтвердил Джей.

Аурика сделала шаг назад, чтобы иметь возможность посмотреть ему в глаза.

— Тогда я поеду с тобой, — заявила со всей решимостью. — Или мы отправляемся вместе, или тебе придется объясняться с родителями.

— Или тебе, со своими. — Джей хитро прищурился. — Я ведь точно так же могу рассказать им о твоих планах, и тогда тебе точно придется остаться дома.

Запугать не получилось, но Аурика и не очень-то на это рассчитывала.

— Они меня отпустят. Выполнят любую мою просьбу, если увидят, что я действительно этого хочу. Всегда так делали. А когда скажу, что с тобой отправляюсь, даже возражать не станут.

«Ну да, конечно», — мысленно возразила себе Аурика. Мило улыбнулась, сделав вид, будто сама верит в свои слова. Запустила пальцы в кудри Джея, но тот отвел ее руку, возмущенно проворчав:

— Отлично, то есть мне еще и перед твоими родителями отвечать за тебя придется. Ты хоть понимаешь, куда я отправляюсь? — Джей сжал плечо так сильно, что Аурика поморщилась. — Это вовсе не легкая прогулка по парку, и мне совсем не хочется проблем, когда с тобой в дороге что-нибудь случится.

— Вот как. — Аурика так резко оттолкнула Джея, что едва сама не упала. — Думаешь, я буду обузой? Не смогу быть тебе полезной?

Слезинка скатилась по щеке, оставив обжигающую дорожку. Еще одна, и еще… Самый действенный аргумент. Аурика надеялась, что до этого не дойдет, но сейчас даже особо притворяться не пришлось, до того было обидно. Она смахнула капли с лица и обнаружила, что к слезам добавились капли дождя. Туча налетела так внезапно, что Аурика и заметить не успела. Зато Джей сразу сориентировался: накрыл ее сверху своей кофтой.

— Хорошо, я подумаю. — Он мягко подтолкнул ее в сторону дома. — Но предупреждаю сразу: нытья и жалоб не потерплю, домой отправлю без лишних разговоров.

Услышав это, Аурика готова была запрыгать от радости. «Подумает» — это все равно, как если бы он сразу ответил «да». Знала, что это сработает. Всегда срабатывало, не только на Джее, но и на нем тоже. В особенности на нем. И все-таки Аурика сумела сохранить серьезный и немного обиженный вид. Пусть он не думает, что сделал такое уж одолжение.

— Ты не услышишь от меня ни слова возмущений, обещаю.

Кивнув в ответ, Джей открыл дверь дома, за которой все еще слышались голоса их родителей.

— Пойдем наверх. — Он указал на узкую деревянную лесенку, выглядящую настолько ненадежной, что Аурике стало боязно на нее ступать.

Но сделать шаг пришлось. Если она испугается даже такой мелочи, ни о каких дальних экспедициях не может быть и речи. Еще один шаг, цепляясь за столь же ненадежные перила.

— Осторожнее, там… — прозвучало как раз в тот момент, когда нога Аурики соскользнула. — …Ступенька. Скользкая.

Договорил Джей уже когда она судорожно вцепилась в перила. Виновато развел руками.

— Извини, я-то уже привык, забыл предупредить.

— Твоя комната, да? — Аурика с любопытством поглядела на дверь, приглашающе скрипнувшую, стоило Джею ее открыть. Он кивнул, подал руку, чтобы помочь ей преодолеть верхние ступеньки. — Неужели нравится каждый раз сюда забираться?

— Зато я точно знаю, что никто чужой сюда не зайдет без моего приглашения.

«Никто в своем уме, это точно». — Аурика обернулась назад и снова ужаснулась ненадежности лестницы. Лишь после этого перешагнула порог и оказалась в маленькой комнатке, большую часть которой занимал огромный мягкий матрас, а на оставшемся кусочке пола разместились стол со стулом и потемневший от времени комод. Мягкий приглушенный свет, проникающий через окошко в покатой крыше, казалось, делал комнату еще меньше. Аурика поспешила присесть на край матраса — так, по крайней мере, нет ощущения, будто крыша вот-вот придавит всем своим весом. Еще и дождь так громко барабанит.

— Всегда знала, что ты странный, — протянула она, на что Джей лишь пожал плечами.

— А кто на самом деле странный: чудак или тот, кто хочет быть с ним рядом, несмотря ни на что?

Пока Аурика раздумывала над ответом, он подошел к комоду и вынул из нижнего ящика запылившийся радиоприемник, поставил его на пол.

— Ну как, проверим?

— Все еще сомневаешься в моих способностях? — возмутилась Аурика. Выхватила приемник у Джея из рук, нажала кнопку включателя, отчего приемник издал тихий приглашающий свист. — Какую станцию? «Южный ветер»?

Для Аурики выбор был очевиден. Отчасти потому, что большинство ее друзей и вообще окружающих слушали именно эту радиостанцию, первую, которая начала вещание в послебарьерной эпохе. Отчасти — потому что именно там выходят передачи ее отца.

Однако Джей решил иначе, кто бы сомневался. Почесал задумчиво затылок, уселся рядом.

— Давай выберем наугад? Переключай не глядя, и узнаем, что выпадет на ближайшее будущее.

Аурика на такое предложение звонко рассмеялась. Только он так умеет: обычный выбор радиостанции превратить в сеанс предсказаний.

— Опять твои магические штучки? Но давай, попробуем. Хотя… — Она отдала Джею приемник. — Ты предложил, вот сам и пробуй.

Странное дело: хоть она и не верила во все эти ритуалы и приметы, посмеивалась и считала чудачеством, но участвовать сама, пусть даже в таком маленьком и совершенно невинном эксперименте, побаивалась. Глупое, безотчетное опасение столкнуться с необъяснимым, преодолеть которое не получилось. Рядом с Джеем никогда не получалось.

Зато Джей без лишних разговоров закрыл глаза, крутанул регулятор на несколько оборотов, цокнул языком одновременно со щелчком настройки. С досадой поморщился — первая попытка оказалась неудачной, и приемник издал лишь шумы, сквозь которые, если хорошенько прислушаться, можно было уловить тихое ритмичное постукивание.

— Это наверняка предвещает, — начала Аурика, понизив голос до мистического шепота. — Скорые перемены…

— Да ничего это не значит, — раздраженно прервал ее Джей. — Просто надо попытаться еще раз.

Снова закрыл глаза, снова покрутил регулятор. На этот раз из приемника послышался тихий женский голос.

— Они говорят о развитии, непрерывном прогрессе, о будущем, которое принадлежит нам, молодым. — Ведущая скептически хмыкнула, прежде чем продолжить. — Нам, у которых отняли прошлое.

— Вот сейчас я бы переключила частоту на твоем месте. — Аурика безуспешно попыталась забрать приемник. — Серьезно, это же «Контрадио», никогда их не слушаю, они такие жуткие вещи говорят.

— А откуда ты знаешь, если не слушаешь? — поинтересовался Джей.

Пришлось признаться, что натыкалась пару раз на эту станцию. Случайно, конечно, но этого оказалось достаточно. А ведущая все продолжала свою вкрадчивую речь.

— В новостях вам расскажут о реформе образования. О том, что теперь оно станет доступно каждому, но промолчат, что исключили из программы курс добарьерной истории, как «не несущий ничего полезного в наше прогрессивное время». Расскажут о безграничных возможностях, открытых перед жителями страны, но не станут лишний раз упоминать о вчерашнем решении совета министров. Очень своевременном перед скорыми выборами. Если новый закон вступит в силу, их уже нельзя будет называть всеобщими, ведь право голоса будут иметь лишь те, у кого есть «карта гражданина». Только они будут иметь шанс хоть что-то решать, хоть на что-то влиять.

— По-моему, она несет полную чушь, — возмутилась Аурика, поймав себя на мысли, что эта ведущая и это радио нравятся ей теперь еще меньше, чем было до сих пор. Снова говорит ужасные вещи, еще и выдумывает, лишь бы было поскандальнее. «Карты гражданина», их ведь совсем недавно начали выдавать как поощрение для ученых и работников граниумных шахт. Да и то только потому, что благодаря им страна так быстро восстановилась после падения Барьера. Ну и еще таким, как ее отец — за «особые заслуги перед государством», как они это назвали. Но если… если все то, что это ведущая тут наплела, правда… — Это не может быть правдой!

А Джей приложил палец к губам и, словно завороженный, вслушивался в доносящиеся из приемника слова.

— Сначала они отняли у нас прошлое, теперь лишают и шанса строить свое будущее самим. У тебя лишь два пути — быть гением и двигать науку, или гробить свою жизнь в подземных тоннелях, надеясь, что удастся когда-нибудь воспользоваться обещанными привилегиями. Хотя нет, есть еще один путь, и как раз он большинству из нас и светит. Стать изгоем. Никчемным отбросом, недостойным решать хоть что-то.

— Большинство людей не хотят сами принимать решения, — раздалось со стороны двери, и Аурика вздрогнула от неожиданности.

Как папа сумел так тихо подняться по скрипучей лестнице? Или это передача так отвлекла?

— Вы правда так думаете? — взвился Джей. — Тогда кто имеет право решать за это большинство? И как быть тем, кто в этот ваш новый мир не вписывается?

Словно изощренно издеваясь, ведущая вторила его словам:

— Они разрушили Барьер, но тут же выстроили новый — между теми, кого они посчитают достойными лучшей жизни, и всеми остальными, кто так и останется никем.

Наконец-то Джей выключил радио — слишком поздно. Аурика вдруг отчетливо ощутила, что стоит на краю пропасти. Той пропасти, что разделяет их с Джеем. Он прав, для нее открыт путь в любую академию, какую только пожелает. А значит, она сможет получить «карту гражданина», все положенные с ней привилегии. Право выбора.

И первый выбор придется сделать уже сейчас: отправиться с ним на поиски туманного прошлого, или пойти вперед по ясной и легкой дороге в будущее. Уже без него. Он-то, похоже, все уже решил.

— Ты закончил, пап? — Проще всего оказалось спрятать чувство безысходности под маской ледяного безразличия. — Тогда пойдем, мы слишком задержались.

***

— Так, теперь медленно тянешь ручку запуска на себя, — подбодрил отец, но это заставило Стифа нервничать еще больше. — Вот так, аккуратнее. Отпускай и жми на газ.

Стиф судорожно сглотнул, разжал ладонь.

— Как ты только с этим управлялся? — проворчал он. — Неужели всем приходилось так мучиться?

В нынешних гранилаках управление куда проще. По крайней мере, так кажется со стороны, сравнить самому у Стифа пока что не было возможности.

— Дело привычки, — ответил отец. — Человеку вообще всегда тяжело отказываться от того, с чем уже хорошо знаком.

— Тогда зачем было это делать? И нет, не надо мне рассказывать сказки про катастрофу, все равно я больше в это не верю.

— Не стану.

Отец вдруг помрачнел и всем своим видом дал понять, что не намерен продолжать этот разговор. Однако молчанием только подтвердил правильность предположения Стифа. Рано или поздно придется рассказать, что же на самом деле тогда произошло. А пока…

Стиф вдавил изрядно проржавевшую педаль газа до упора — иначе с ней было не совладать. Древняя моторка издала звук, больше напоминающий жужжание пчелиного роя, резко дернулась вперед и заглохла. Панель управления вспыхнула синевато-зеленым.

Пронзительный крик раздался в это же мгновение, стихнув одновременно с тем, как погасли надписи на панели управления. Невозможно было определить, женщина кричала, мужчина или ребенок: голосов словно бы были сотни, тысячи. Стиф в панике огляделся по сторонам.

— По крайней мере, она все еще заводится. — Отец говорил как ни в чем не бывало.

Он не слышал. Как и в прошлый раз, и в позапрошлый — в любой момент, когда приходится сталкиваться с «добарьерными» вещами. Каждый раз их сопровождает этот жуткий звук, который никто, кроме самого Стифа, не слышит. Пора бы перестать отчаянно повторять про себя: «Я не псих!»

Отец тем временем накрыл его судорожно вцепившуюся в руль ладонь своей.

— Все нормально, с первого раза ни у кого бы не получилось.

Эти слова тут же заставили Стифа позабыть о только что произошедшем, будто о время от времени повторяющемся страшном сне. Ни у кого не получилось бы, значит?

— У меня должно было, — пробормотал Стиф, почувствовав азарт. А ведь сначала посчитал возню с древней рухлядью глупой и бесполезной. Но это хотя бы забавно.

Не может быть, чтобы он не смог заставить моторку сдвинуться с места! Она просто отвыкла от человеческих рук, потому и не желает подчиняться. Стиф снова, уже увереннее, потянул на себя не слишком удобно расположенную под правой рукой ручку, одновременно нажимая на заедающую педаль.

На этот раз моторка успела проехать полкорпуса, прежде чем вовремя заглохнуть у запертой двери склада ненужностей, где доживала свой век.

— Стартовать вроде научились. — Отец с облегчением выдохнул, глядя на почти уткнувшийся в дверь нос моторки. — В следующий раз будем учиться тормозить.

— Еще и «следующий раз» будет?

Слишком здорово, чтобы быть правдой. Сначала внезапное разрешение сделать небольшой перерыв в учебе в обмен на обещание эту самую учебу не бросать и быть паинькой. Досадно, придется ведь выполнить обещание, покорно помалкивать и не вступать в споры. Но это ладно, можно и потерпеть, хотя бы постараться, тем более есть пара преподавателей, которые вовсе не против дискуссий на занятиях, если они по теме. А теперь еще отец, вечно занятый министерскими делами, решил снизойти до него.

Тут определенно есть какой-то подвох, но как его распознать?

— Думаю, завтра продолжим пытаться оживить раритет, — уверенно заявил отец. Ну да, конечно, если только не вызовут на очередное сверхсрочное совещание. — А на сегодня хватит, пойдем в дом, пока мама не узнала, чем мы тут занимаемся. Она уж точно не погладит по голове за такое.

В этом Стиф не мог с ним не согласиться. Особенно после того, как, зайдя в дом, первым делом наткнулся именно на маму, укоризненно склонившую голову.

— Где вы так долго пропадали? Я заждалась. — Вопрос прямо с порога.

Стиф уже собрался было начать оправдываться и непременно выдал бы их в какой-нибудь мелочи, но отец успел заговорить первым, не позволив совершить досадной оплошности.

— Решили воспользоваться тем, что у обоих выдалось свободное время, и провести его вместе.

Уклончиво, но в то же время абсолютно правдиво. Стиф кивнул в ответ на мамин вопросительный взгляд. Однако кое-что не позволило ему просто молча пройти за ней по коридору.

— Заждалась? Разве у нас были какие-то планы?

— Не совсем планы, но…

Мама загадочно замолкла, давая возможность строить догадки до тех пор, пока не окажутся в гостиной.

— Скорее кое-что совсем не запланированное, — поприветствовала их нежданная гостья, поднимаясь с дивана.

— Бабушка? — удивился Стиф. — Ты давно приехала?

Кажется, сегодня день сюрпризов. Бабушка так редко их навещала, постоянно разъезжая по городам и даже поселкам со своей образовательной программой, что Стиф почти начал забывать, как она выглядит. А выглядела она, как и обычно, безупречно. Но вот сияющая улыбка при первых же его словах пропала с лица.

— Только, пожалуйста, не называй меня на людях «бабушка». — Она поправила маленькую изящную шляпку. — Просто Нараяна.

Стиф подумал, что вряд ли когда-нибудь поймет эту ее попытку скрыть то, что скрывать вовсе не было необходимости. Что плохого в возрасте или в статусе бабушки? Однако он вынужден был кивнуть в знак согласия. Добавил только:

— Дома-то хоть можно?

— Дома — конечно, — благосклонно позволила она. — А теперь нам надо поторопиться, иначе опоздаем.

— Куда? — хором спросили Стиф с отцом. Переглянулись с улыбкой, а потом отец все же решил уточнить: — Мы разве куда-то едем?

Вид у него при этом был не слишком довольный, как и всегда при таких вот свалившихся на голову внезапностях. Но он, по крайней мере, попытался это скрыть.

— Мы тут подумали, — мягко начала мама, подхватив отца под руку, — что не так уж часто у нас выпадает возможность побыть вместе.

Как вскоре выяснилось, «побыть вместе» означало отправиться на очередной устраиваемый бабушкиным фондом благотворительный ужин, который по счастливому совпадению проводился в их городе.

А спустя еще около получаса, когда вся семья, наконец, в полной готовности стояла на крыльце дома, выяснилось и другое: похоже, именно вместе они сегодня никуда не отправятся. Стифу это стало ясно в тот самый момент, когда запищала рация в отцовском кармане.

Хорошего помаленьку, называется. Не стоило надеяться, будто вся эта семейная идиллия продлится дольше нескольких часов.

— Без тебя там что-то могут решить, ну хоть один день? — выпалил Стиф с обидой.

— Если бы могли, я не сидел бы в министерском кресле, — примирительно ответил отец, похлопал по плечу и добавил: — Наши планы на завтра не отменяются, не переживай.

Это ничуть не утешило, скорее еще больше разозлило. Стиф ведь отлично понимал, что и завтра точно так же пришедший срочный вызов может все отменить. И отец прекрасно это понимал, но зачем-то обещал невозможное.

«Плевать на твое кресло, плевать на министерство! Этот вечер мы могли бы провести все вместе», — хотелось выкрикнуть ему в лицо, но Стиф пересилил себя и сдержался. Он должен быть паинькой. По крайней мере, для вида.

А вот изображать хорошее настроение и поддерживать щебетание мамы с бабушкой по пути к ресторану он вовсе не обещал, потому не произнес ни слова, пока они добирались в центр города через вечерние заторы на дорогах. Иногда только коротко кивал, если замечал, что его о чем-то спросили.

Он надеялся, что хотя бы в самом ресторане удастся развеять мрачные мысли, но ощущение полного одиночества только усилилось среди всей этой сверкающей ярче, чем огни в подсвечниках, публики. Казалось, здесь собралось не меньше половины города, хотя Стиф прекрасно осознавал, что это не так: на подобные мероприятия зовут только особых гостей. Тех, кто готов заплатить за вход совсем не маленькую сумму.

— Попробуй, это их фирменное блюдо. — Мама указала на усыпанный специями мясной рулет, только что принесенный официантом.

Впрочем, Стиф скорее угадал по жестам, что именно было сказано: доносящаяся со сцены музыка хоть и должна была бы быть мелодично-романтичной, но все равно заглушала любые разговоры.

Стиф нацепил на вилку маленький кусочек, нехотя прожевал, не почувствовав вкуса. Так же нехотя поковырялся в уже остывшем горячем, не глядя в тарелку, а изучая завитки на стоящем в центре стола старинном светильнике. Когда-то, еще до падения Барьера, светильнике, теперь пригодном лишь в качестве украшения.

Вилка недовольно скрипнула по фарфору одновременно с особенно громкой высокой нотой звучащей со сцены мелодии. Одновременно с пронзительным воплем сотен голосов. Пришлось крепко вцепиться в стол, чтобы не вскрикнуть самому.

— Я уже наелся. — Он отодвинул от себя тарелку. — Пойду лучше проветрюсь.

Краем глаза он успел заметить, как мама поднялась было вслед за ним, но бабушка вовремя ее остановила.

Все правильно, она тут не поможет. Стиф вышел на террасу, с удовольствием вдохнув прохладный вечерний воздух. Сам не заметил, как в руке оказалась рация, а пальцы уже почти нажали на кнопку вызова единственного, пожалуй, человека, который не посчитает его слова бредом сумасшедшего. Просто потому что иногда и сам несет не меньший бред, а главное, верит в него. Впрочем… Стиф успел вовремя остановиться. Нет, он все же не готов рассказать. Даже Джею. Рассказать — значит признать, что боишься этого и не можешь справиться.

Стиф спрятал рацию в карман, оперся спиной о перила так, чтобы видеть происходящее в зале. Невольно стал постукивать в такт звучащей музыке, под которую на сцене танцевала удивительно гибкая женщина в ярко-синем платье.

Длинный шлейф извивался при каждом движении, из-за чего танец был больше похож на струящийся поток воды, за которым хотелось следить неотрывно. Тонкие руки вырисовывали в воздухе хитрые узоры. Исчезающие в то же мгновение, как появились, сразу рождая новые. Стиф даже расстроился, когда музыка стихла и танцовщица исчезла за кулисами.

Однако не прошло и нескольких минут, как хлопнула дверь, ведущая во двор, и в свете фонаря мелькнула яркая синева платья.

— Пора завязывать с выступлениями, — произнесла она до боли знакомым скрипучим голосом.

Стифу понадобилось всего пару мгновений, чтобы вспомнить, где он этот голос слышал. Городская ярмарка, фальшивая гадалка…

— Давно вы решили сменить профессию? — Он перепрыгнул через перила и оказался рядом с танцовщицей, поднесшей к губам бокал с вином.

Та едва не выпустила бокал из рук. Обернулась к Стифу.

— Ты о чем?

Казалось, она побледнела от страха, но стоило присмотреться, как стало понятно: все лицо танцовщицы, даже губы, покрыто серебристой пудрой.

— Это вам карты подсказали прекратить гадания? — Он не смог сдержать улыбки, глядя, как Айнэ судорожно сделала глоток из бокала.

— С чего ты решил… — Она замолкла, смерила Стифа оценивающим взглядом. Слишком долгим, как ему показалось. Ее губы неожиданно дрогнули в ответной улыбке. — А, Стинфорд Гарр. Что же ты не с остальными в зале? Тоже все достало?

— Угу, — не стал отпираться Стиф.

— Тогда держи, это иногда помогает. — Айнэ протянула ему свой бокал с вином, и Стиф от неожиданности сделал шаг назад.

— Ничего, что я несовершеннолетний? Хотя… — Он забрал бокал и сделал большой глоток. Не сдержал вздох разочарования. Напиток безвкусный, как и все остальное.

— Надеюсь, ты не станешь выдавать наш маленький секрет? — Айнэ хитро подмигнула, давая понять, что говорит не только о бокале, который все еще был у Стифа в руках.

— Не скажу, если еще разок увижу, как вы танцуете. Без публики.

Айнэ в ответ звонко рассмеялась.